Основные положения: объект, предмет и методы изучения

Введение.

Суть локальной истории и причины появления данного направления

 

Локальная история (local history местная история) - практика историописапия, имеющая целью конструирование местной исторической памяти; описание истории определенного места - локуса (чаще всего места, где живет автор исторического сочинения), которым может выступать как незначительное по величине пространство (деревня, город), так и большее по размерам (графство, округ, провинция, губерния, область, край). До сих в исторической науке нет четкой дифференциации исследовательских практик местной истории (исторического краеведения) и региональной истории. Существует мнение, что российскую практику локальной истории XVIII XIX вв. лучше называть «провинциальной историографией» (А. А. Севастьянова. В. А. Берлинских) или «историческим краеведением» (А. М. Пашков).

Первые попытки описания истории места были предприняты в Англии XVI-XVII веков: В. Лэмбард (Кент, 1570), Дж. Кэрю (Корнуолл, 1602) и др. Локальная история удовлетворяет врожденное желание человека получить знания о месте, в котором он живет, причем, знание, формирующее не критическое (научное), а лояльное отношение к этому локусу (Дж. А. Амато). Обращение к локальной истории инициировалось процессами строительства индивидуальной (авторской) и коллективной (местной) идентичностей; данный процесс зависел не столько от профессиональной (исторической) подготовки того или иного историописателя, сколько от его положения в социальном пространстве - на местном или государственном уровне. Практика изучения истории локуса (определенного места) широко распространилась в европейской историографии в XVIII веке и присутствует, по крайней мере, в национальных историографиях, уходящих своими корнями в классическую европейскую историографическую традицию[1].

В Российской империи обратились к изучению отдельных мест государства во второй половине XVIII века. Практика местной истории определялась ее конкретным характером связи с географией места, с его пейзажами, местной топонимикой, памятниками истории и людьми, жившими в этом месте[2].

    Становление локальной истории в ее современном виде в рамках «новой исторической науки» происходит в Великобритании, в послевоенные годы.

Этому способствовало:

А) Социально-политические сдвиги, произошедшие в мире в результате второй мировой войны, оказали сильное воздействие на развитие британской исторической науки.

Б) Значительную роль в возникновении новых подходов и концепций сыграла развернувшаяся научно-техническая революция.

В) Формирование новых тенденций в британской исторической науке в значительной степени связано с ростом идейного влияния марксизма и процессами радикализации сознания интеллигенции.

Г) к тому же в послевоенные годы в исторической школе Великобритании разразился кризис: распространился пессимизм, идеи релятивизма, отрицание роли истории как научной дисциплины[3].

   Британская школа новой локальной истории приобрела мировую известность в 1960–70-е годы, благодаря конкретным исследованиям и теоретическим разработкам ее отца-основателя Уильяма Хоскинса, который стремился «воссоздать фундаментальное единство человеческой истории», отправляясь от исследований локального масштаба.

Лидирующую роль в этом процессе кардинального обновления британской ло­кальной истории сыграла Лестерская школа локальной истории, основанная У. Хоскинсом и Г. Финбергом, которые поставили во главу угла не локально-территориальный принцип, а описание и анализ реально существовавших социальных организмов, и приступили к воплощению на локальном уровне познавательного идеала социальной истории — истории общества как целостности.[4]

На этом фоне начинаются поиски новых подходов -возрастает роль регионального фактора, что приводит к необходимости изучения региона как самостоятельной социокультурной единицы, где под термином «регион» понимается часть территории страны с единообразными и относительно автономными социальными, экономическими и культурными условиями.

1960-е – первая половина 1970-х гг. прошли для «новой социальной истории» под знаменем сотрудничества с социологией и демографией. Изучается культура неэлиты — чувства, верования, духовная жизнь низших слоев. Интерес смещается к изучению общественных отношений в непроизводственной сфере: организации потребления и досуга, массовому обыденному сознанию и ценностям.

В 70– 80-х гг. появляется большое число локально-исторических работ, направленных на всестороннее изучение определенной локальной общности как развивающегося социального организма. Коллективная биография локальной общности стала главным методом «истории снизу», объединившим различные субдисциплины социальной истории. Реализация подобного подхода предполагала комбинирование демографического и локального анализа, с включением социокультурного аспекта. В рамках локальной истории широкое распространение получили микроподходы, которые основываются на максимальной детализации и индивидуализации исследуемых объектов. Изучаются условия труда, быта, сознания, рост народонаселения, демографические изменения в связи с индустриализацией и урбанизацией. Исследуются микро- и макросреды — семья, группа, фабрика, город, графство и пр[5].

Основные положения: объект, предмет и методы изучения

Опираясь на совокупность проведенных ранее исследований, Н. М. Дмитриенко выделила основные особенности локального подхода как неотъемлемых компонентов методологии локальной истории, которые созвучны с идеями краеведения):

-выявление частного, особенного неповторимого, характерного именно для исследуемой местности

-территориальная ограниченность исследуемого объекта

-усиленное внимание к фактам

-комплексный подход к объекту изучения, целостность его изображения

-включение объекта изучения в общий контекст региональной, российской, мировой истории

Но важно отметить, что предмет и методы краеведения и локальной истории все-таки отличаются друг от друга. Под краеведением понимают изучение края в совокупности общественно-политических, общественных и природно-климатических явлений, а также явлений в области культуры (хотя мы и выделяем отдельной дисциплиной историческое краеведение). Первостепенной задачей краеведения в этом случае становиться фактический сбор материала[6].

Под предметом локальной истории же понимают субъект исторического действия, не тождественный государству и его существование как в историческом, так и в социокультурном пространстве. Конструирование такого субъекта должно дать новую основу для самоидентификации индивида. Методология локальной истории предполагает включение фактического материала в контекст общерегиональной истории, что требует выделения общих особенностей и создания моделей всей совокупности похожих объектов[7]. В известной степени новая локальная история представляет собой компромисс между микроисторией, историей индивида, историей семьи и национальной историей. Как объект изучения выбран средний тип общности — между национально-государственными образованиями и индивидуалистическими единицами и корпорациями. Под новой локальной историей понимается история места, но места не как административной или историко-географической единицы, а как микросообщества, социокультурного микрокосма в локальном измерении. Для этого ученые прежде всего обращаются к социальной истории, культурной, истории повседневности, биографическим и микроисторическим исследованиям на материале оформленных локальных, сравнительно небольших общностей[8].

В результате длинного историографического процесса от локальной истории стал ждать не иллюстрации единства национальных процессов, а скорее их многовариативности. Таким образом, локальная история стала способом углубления понимания отдельных национальных процессов.

Проведенные исследования продемонстрировали два главных сложившихся в "новой локальной истории" подхода к изучению человеческих общностей.

Первый из них подходит к решению проблемы со стороны индивидов, составляющих общность, и имеет предметом исследования жизненный путь человека от рождения до смерти, описываемый через смену социальных ролей и стереотипов поведения и рассматриваемый в контексте занимаемого им на том или ином этапе социального жизненного пространства.

Второй подход отталкивается от раскрытия внутренней организации и функционирования социальной среды в самом широком смысле этого слова: включая исторический ландшафт, отражающий физическую реальность локального мира, социальную экологию человека, микрокосм общины, многообразие человеческих общностей, неформальных и формальных групп, различных ассоциаций и корпораций, и выявляет их соотношение между собой, а также с социальными стратами, сословными группами, классами. При этом используется вся совокупность местных источников, фиксирующих различные аспекты деятельности индивидов[9].

В конечном счете речь идет о соотношении между организацией жизни в локальной общине, которая функционирует главным образом как форма личной, естественной связи людей, и социально-классовой структурой, фиксирующей качественно иной, вещный характер социальных отношений. Локально-исторические исследования этого типа значительно расширили возможности комплексного подхода в историческом исследовании. Его сторонники обоснованно исходили из того, что реальность человеческих отношений может быть понята лишь в их субстратной среде, в рамках социальной жизни, приближенных к индивиду, на уровне, непосредственно фиксирующем повторяемость и изменчивость индивидуальных и групповых ситуаций, но при этом прекрасно осознавали всю условность вычленения изучаемого объекта из окружающего его социума.