Дворянства с духовенством

Пересветов является перед нами теоретиком той части московского служилого сословия, которая существенно заинтересована была в расширении царского права распоряжаться имуществом, – прежде всего, конечно, недвижимым, земельным, имуществом, – своих подданных. Совершенно понятно, что у него не было ни малейшей склонности задумываться о каких бы то ни было «законах природы», полагающих пределы царской власти. Но возникает вопрос: не задумывалась ли о таких законах та высшая часть служилого сословия, которая, обладая более или менее обширными вотчинами, могла сильно пострадать и скоро действительно пострадала от «черного передела» в пользу «воинников». На этот вопрос приходится ответить утвердительно: да, она думала о них. Но замечательно, что и она никогда не приходила к мысли об ограничении царской власти посредством точно определенных норм закона. Она не столько требовала, сколько советовала, и притом советы ее касались не государственного устройства, а государственного управления. С этой стороны представляет немалый интерес литературное произведение, озаглавленное «Беседа преподобных Сергия и Германа, валаамских чудотворцев» и, повидимому, относящееся ко второй половине 50-х годов XVI в.[278].

Сергий и Герман, от имени которых написана вся беседа, настоятельно рекомендуют «отцамъ и братіямъ», т.-е. монахам, полное подчинение царю... Мы сейчас увидим, почему автор «Бесƀды» заставляет названных святых обращаться именно к отцам и братиям, т.-е. к монахам, и почему он счел нужным напомнить им о необходимости полного подчинения.

Но между тем как Пересветов стремится направить царскую грозу преимущественно на «велможъ», автор «Бесƀды» находит, что царю надлежит всегда советоваться с ними, с ненавистными Пересветову «велможами»... По всему видно, что он если не сам принадлежал к «велможамъ», то безраздельно стоял на их точке зрения. Как мирской человек того времени, он отнюдь не отрицал важного значения «воинников». Но он знал и помнил, что их поведение часто бывает не совсем «христолюбивым» (с. 130).

"Автор «Бесƀды» пространно доказывает, что «всƀмъ владƀти» надлежит царю и поставленным царем мирским властям. Он тоже как за «вотчинную монархию». Но он советует царю щадить платежные силы страны...".

Небрежение и простота (царя. - В.Т.) обнаруживаются, по мнению чудотворцев, главным образом в том, что цари перестают слушать своих естественных советников (т.-е. бояр) и подпадают под влияние черного духовенства, которое пользуется этим для своего обогащения... Не грешащий простотою царь управляет своим царством через посредство своих воевод, а не через посредство иноков... Валаамские чудотворцы выступают в «Бесƀдƀ» с самыми резкими обличениями иноков... Святые угодники убегали от мира и не стремились к богатству... Жадность привела иноков к «новой ереси», заключающейся в том ошибочном мнении, что им позволительно иметь земельные имущества... Иноки изображаются въ «Бесƀдƀ» людьми способными на всякіе хитрости и даже подлоги. Чтобы добиться своих цƀлей, они готовы сознательно искажать священное писание... (с. 131).

Материалом для этой картины послужили ему данные, полученные наблюдением того, что происходило в действительной жизни. Так, например, автор говорит, что за иноческие грехи и за царскую простоту при «последнем времени» произойдет между прочим следующее...

Указанное выше запустение центральных местностей Московского государства привело именно к тому, что хотя московская земля начала «пространнƀе быти», но так как рабочих рук стало меньше и производительные силы населения ослабели, то «досталные люди» терпели на пространной земле гораздо большую нужду, чем прежде. Это обстоятельство не укрылось от внимания автора «Бесƀды, и он яркими красками изобразил его в своей картине «последнего времени». Другие, не менее выдающиеся, черты этой картины заставляют думать, что нелишенные проницательности московские люди той эпохи уже предвидели наступление Смуты. Едва ли простым риторическим украшением является в «Беседе» предсказание гибели градов, междоусобной брани и войн...

...нарисованная автором «Бесƀды валаамских чудотворцев» картина «последнего времени» наводит на ту мысль, что более или менее сознательное ожидание «междоусобной брани» возникало уже при Иване IV.

Итак,...валаамские чудотворцы в своей «Беседе» начертали целую программу, содержание которой может быть изложено приблизительно так:

I. Царю принадлежит неограниченная власть в государстве.

II. Он управляет государством, советуясь с боярами и не подчиняясь влиянию иноков, этих «непогребенных мертвецов».

III. Он щадит платежные силы и держит в узде воинников, не позволяя им притеснять мирных жителей.

IV. Монастыри перестают владеть населенными землями.

Мы видим, что благоприятная для «велможъ» программа эта неблагоприятна для духовенства. Она направлена против него как в своей экономической, так и в своей политической части. И она дополняет то, что сказано было мною в первой главе о взаимной борьбе светской и духовной власти в Московской Руси.

Московскому государю нужны были земли; ему нужно было очень много земель. Чтобы увеличить свой земельный фонд, московское правительство еще в лице Ивана III подняло вопрос о секуляризации духовных имений. Параллельно с этим оно постепенно, но неуклонно суживало права вотчинных землевладельцев. Его идеалом в этой области было полное превращение вотчин в поместья. Для такого превращения очень много сделал грозный внук Ивана III, осуществивший программу Пересветова с помощью своей опричнины и поставивший в ней точки над «і» именно там, где от точек-то и зависело все ее содержание, т.-е. там, где дело касалось отношения неограниченного царя к имуществу его подданных. По словам проф. С.Ф.Платонова, «опричнина сокрушила землевладений знати в том его виде, как оно существовало из-старины. Посредством принудительной и систематически произведенной мены земель она уничтожила старые связи удельных княжат с их родовыми вотчинами везде, где считала это необходимым, и раскидала подозрительных в глазах Грозного княжат по разным местам государства, преимущественно по его окраинам, где они превратились в рядовых служилых землевладельцев»[295]. Когда программа литовского выходца была осуществлена и надлежащим образом дополнена «прирожденным» московским государем применительно к московским экономическим условиям: когда совершилась настоящая революция в области имущественных отношений служилого класса, политическое значение боярства было, – по замечанию того же проф. Платонова, – бесповоротно уничтожено. Но пока революция еще только подготовлялась; пока жизнь еще только создавала, одну за другой, конкретные основы будущей программы Пересветова; (с. 133) пока еще не было бесповоротно уничтожено политическое значение родовитого боярства, – служилые московские «княжата» стремились отстоять свое существование, отвратить от себя надвигавшуюся грозу и направить ее в другую сторону. Но они были людьми практики, а не теории. Им очень хорошо известно было хозяйственное положение Московского государства. Они прекрасно звали, что увеличение земельного фонда действительно было при тогдашних условиях одной из самых настоятельных государственных нужд. Поэтому они охотно откликнулись на проповедь «заволжских старцев», т.-е. той, – весьма мало впрочем влиятельной в своей среде, – части монашества, которая, держась точки зрения религиозного аскетизма, находила, что монастыри не должны владеть населенными имениями. Секуляризация многочисленных и весьма обширных монастырских имений в значительной степени увеличила бы земельный фонд государства и тем самым отдалила бы опасность превращения светских вотчин в поместья. Этим достаточно об᾽ясняется вся экономическая сторона программы, написанной от имени валаамских чудотворцев публицистом, отстаивавшим боярские интересы (с. 133-134).

Что касается политической стороны этой программы, то здесь надо иметь в виду следующее. После того, как московское правительство, натолкнувшись на решительное сопротивление духовенства в вопросе об отобрании монастырских вотчин, пошло на сделку и оставило их в руках «непогребенных мертвецов», ограничившись распространением своего контроля на монастырские земли, духовная власть надолго, почти до времен патриарха Никона, рассталась с оппозиционным настроением и выступила в роли деятельной помощницы московских самодержцев. Защитники монастырских владений, Иосиф Волоцкой и его ученики, «осифляне», еще так недавно склонявшиеся к критике действий светской власти, сделались теперь убежденными пропагандистами абсолютизма. В этом отношении они сходились с идеологами дворянства, которое в своей борьбе с боярством старалось опереться на неограниченную власть царя. Ничем неограниченная царская власть была необходима для того, чтобы совершить указанную выше аграрную революцию, которая была так благоприятна для дворянских и так неблагоприятна для боярских интересов. В том, что касалось этой революции, «осифляне» были целиком на стороне царя и дворянства. Как бояре не имели ничего против секуляризации монастырских земель, так и «осифлянская» часть духовенства, – т.-е. наибольшая часть его, одна только и обладавшая сколько-нибудь серьезным практическим значением, – ровно ничего не имела против бесцеремонного обращения царской власти с вотчинами княжат. Неудивительно поэтому, что бояре боялись влияния «осифлян» на государя (с. 134).

Но вот что надо отметить еще в разбираемой «Беседе». Преподобные Сергий и Герман обращают внимание на тяжелое положение монастырских трудников, т.-е. крестьян... Валаамские чудотворцы напоминают, что иноки должны были бы любить всех трудников и бельцов и прочих православных, между тем как на самом деле они жестоко эксплуатируют подчиненных им земледельцев... Как факт из истории русской общественной мысли, это страстное воззвание преподобных Сергия и Германа означает, что автор «Беседы», обоими ногами стоявший на боярской точке зрения, сознавал и осуждал тяжелое положение монастырского крестьянства. Ему совершенно ясно, что иноки монастырей, обладающих вотчинами, живут эксплуатацией крестьянства, как сказали бы мы теперь. И он не стесняется высказать это (с. 135).

Противоречие ведет вперед. В обществе, разделенном на классы, – или на сословия, это в данном случае безразлично, – классовая борьба открывает людям глаза на такие истины, которые без нее остались бы недоступными для них (с. 135). Правда, когда такие истины доходят до сознания людей привилегированного положения, то они понимаются ими довольно односторонне. Валаамские чудотворцы оплакивали тяжелое положение монастырских крестьян. Однако, они забыли спросить себя, каково живется крестьянам в боярских вотчинах. Это произошло оттого, что автор «Беседы» отстаивал, как мы знаем, боярские интересы.