2020-05-25
254
Уникальна не только в Латинской Америке, но и за ее пределами политическая система Мексики. Отсутствие государственных переворотов и обманчивая стабильность обязаны традиции персонализма, жесткой иерархической дисциплине, повсеместной практике «касикизма» («касик» — вождь индейского племени) при том, что безграничная власть «касика» пирамидальна — от президента до главы сельской общины («эхидо»).
В Мексике — сверхпрезидентская система правления. Но конституция, наделяя президента на шестилетний срок сверхполнотой исполнительной власти, запрещает повторное избрание. После 30-летнего господства «президента-диктатора» Порфирио Диаса, сметенного революцией 1910—1917 гг., у мексиканцев появилась стойкая аллергия даже к призраку потенциальной диктатуры. Опора каждого президента — правящая без перерыва с конца 20-х гг. Институционно-революционная партия (ИРП) — мировая рекордсменка по политическому долголетию. ИРП как государственную партию с вертикально вышколенным аппаратом можно сравнить с КПСС, даже численность партийных рядов была одинаково пропорциональна населению. Однако лидеры ИРП допускали существование оппозиции как легкого мазка на однотонном политическом пейзаже. Если советскую систему называли командно-административной, то свою мексиканцы более внятно именуют «дедокрасией» или «дедасо» (производное от слова «дедо» — палец). Выдвинутый из руководства ИРП единственный кандидат в президенты автоматически становится главой государства. Такая система формального плюрализма действовала безотказно до самого последнего времени.
|
|
|
Веха в современной истории Мексики — правление с декабря 1988 год Карлоса Салинаса де Гортари. Экономист, он был министром программирования и бюджета при своем предшественнике президенте Мигеле де ла Мадриде (1982— 1988). В активе Карлоса Салинаса — получившие универсальное признание макроэкономические показатели, прежде всего приватизация малорентабельного сектора народного хозяйства, пожалуй, самого громоздкого в Латинской Америке, и обуздание инфляции.
«Мексиканский Столыпин» разрушил традиционную сельскую общину и передал крестьянам право собственности на землю, включая возможность ее продажи, покупки, передачи в аренду, но с ограничением наделов и невозможностью создания латифундий. Карлоса Салинаса называли «мексиканским Горбачевым», а его реформы — «салинастройкой».
При Карлосе Салинасе были проведены радикальные экономические реформы, беспрецедентные по результатам в масштабе всего развивающегося мира. Конец 1993 года был отмечен рекордным показателем товарооборота с США — 81,5 млрд. долларов. В начале 1994 года вступил в силу Североамериканский договор о свободной торговле (НАФТА), признавались равные права Мексики с наиболее процветающими государствами. Впервые в мировой практике была задумана экономическая интеграция наиболее развитых государств с развивающимися. Мексиканцы внезапно ощутили себя потенциальными носителями элитарного американского образа жизни. Мировые финансовые центры выразили Мексике полное доверие. К началу 1994 г. приток иностранных инвестиций достиг 2370 млн. долл. — отметка, которую не знала ни одна другая страна. Не забыты были и социальные программы. Карлос Салинас выдвинул концепцию «социальной либерализации», конкретное воплощение которой — «Народная солидарность» — жилищное строительство, сооружение школ, больниц, прокладка дорог.
|
|
|
Однако столь блистательное правление президента-реформатора завершилось тремя драматическими сюжетами. Начать с неблагоприятного для ИРП старта избирательной кампании и судьбы фаворита правящей партии. 43-летний экономист Луис Дональдо Колосио в момент его выдвижения кандидатом в президенты тут же подал в отставку с поста министра социального развития, осуществлявшего через суперминистерство — «Народную солидарность» — амбициозную президентскую программу помощи беднякам. Кандидат в президенты, названный самим Карлосом Салинасом, прошел все ступени партийной лестницы, вплоть до поста председателя ИРП. Фаворит называл себя представителем «поколения перемен» и в момент выдвижения своей кандидатуры заявил: «Сильная экономика открывает возможности для проведения продуманной социальной политики... Мы должны доказать самим себе, своим детям, что политическая борьба в Мексике — это честная конкуренция во имя наших ценностей. Революция по-прежнему служит нам путеводной звездой». По точному замечанию американского историка Г. Паркса, автора «Истории Мексики», в этой стране уже с 20-х гг. «реформы сопровождались потоками революционного красноречия». Как председатель Постоянной конференции политических партий Латинской Америки — пула, объединяющего около полусотни левых и центристских партий и движений континета, Колосио был известен в Латинской Америке. Ему принадлежит авторство девиза: «Латинская Америка — латиноамериканцам».
Склонявшийся к демократическому реформированию ИРП Луис Дональдо Колосио, похожий молодостью, обаянием и энергией на Джона Кеннеди, разделил его трагическую судьбу. В марте 1994 г. во время избирательной кампании в родном северном районе Мексики он был злодейски убит. Выстрел в Тихуане потряс страну: Мексика не знала подобного после убийства в 1928 г. бывшего президента Альваро Обрегона и «преступления века» — убийства Троцкого.
В тот момент мексиканцев будоражили извечные вопросы «кто виноват?» и «что делать?». Кровавые события в Мексике объективно были на руку противникам НАФТА в США. Президенту США с трудом удалось убедить членов палаты представителей, прежде всего демократов, голосовать за ратификацию НАФТА, которую Клинтон считал своей крупнейшей победой. После убийства Колосио для общественного мнения США предостережение против НАФТА звучало довольно убедительно: демократическим США не по пути с погрязшей в коррупции и насилии авторитарной Мексикой. Тем самым ставился под угрозу график реализации НАФТА.
Но больше всего заинтересованы в смуте полуфеодальные кланы — противники реформ и могущественная мафия наркодельцов и поставщиков «мокрых спин». Показанный и российским телезрителям американский фильм «Граница» завершается фразой о том, что только в течение одного года в США нелегально были вывезены 3 млн. мексиканцев. Этому промыслу современных работорговцев кладут конец и внутренние реформы, и североамериканская экономическая интеграция. Вот почему версия об убийстве Луиса Дональдо Колосио не достовернее официальной версии о преступлении в Далласе.
|
|
|
Убийство официального кандидата в президенты развязало политический террор, вскоре был убит генеральный секретарь ИРП. Но самый ощутимый удар — восстание в штате Чиапас, начавшееся в январе 1994 г. Следствие кризиса власти и растущей политической нестабильности — кровавые события на юге страны. Они высветили обратную сторону мексиканского экономического «чуда»: нищету и бесправие крестьян-индейцев, разрушение складывавшегося веками коллективного общинного землевладения как дань структурной модернизации, люмпенизацию бурно растущего городского населения, безнаказанность власть имущих, их революционное фразерство взамен обещанных благ. Не зря в мятежном штате Чиапас повстанческое движение названо именем Эмилиано Сапаты — символа революции, а вооруженную борьбу индейцев майя возглавил его уже престарелый сын. Жестокие карательные меры способны подавить бунт обездоленных, но не причины его породившие. Гражданский мир, который цементировала ИРП, сменился грозными признаками гражданской войны.
Убийство фактически будущего президента и вспыхнувшее незадолго до этого восстание крестьян-индейцев подвели черту под традицией политического единовластия. И объективно, и субъективно новый кандидат ИРП не мог конкурировать со своими ближайшими предшественниками. Даже при системе «дедасо» выбор кандидата оказался вынужденным. По конституции кандидат на выборную должность обязан оставить служебный пост минимум за шесть месяцев до выборов. «Безработным» среди иерархов ИРП в момент убийства Колосио был только Эрнесто Седильо Понсе де Леон — координатор избирательной кампании.
Биография отца пятерых детей Седильо не могла не импонировать простому мексиканцу. Он родился в пограничном с США штате Нижняя Калифорния в семье электрика, в детстве занимался уличной торговлей, окончил Высшую школу экономики в Мехико, получил степень доктора в Йельском университете, прошел все ступени в государственных банковских и финансовых учреждениях и одновременно все ступени партийной лестницы и ушел в отставку с поста министра просвещения. В своей предвыборной программе он выдвинул четыре задачи: укрепление демократии, осуществление социальных программ, внимание к производственной сфере наряду с продолжением макроэкономической политики, экономическую стабильность.
|
|
|
Реформа избирательной системы, проведенная Карлосом Салинасом, несколько улучшила стартовые возможности оппозиции. Принцип пропорционального представительства открыл дорогу мелким партиям в нижнюю палату Национального конгресса, расширены ее полномочия. Сейчас ни одна партия не может получить более 315 мандатов, а для внесения поправок в конституцию нужны 333 голоса. В два раза увеличено число сенаторов, представляющих субъекты федерации. Предусмотрены контрольные механизмы, в том числе регламентирующие финансовые затраты кандидатов, их доступ к средствам массовой информации. В такой антиклерикальной стране, как Мексика, священнослужители получили право голоса и возможность избрания в органы законодательной власти при условии сложения с себя духовного сана за пять лет до выборов.
На пост президента впервые баллотировались представители девяти партий, в том числе две женщины от левых партий. Однако среди оппозиции было только два реальных претендента. Это, прежде всего, лидер левоцентристской Партии демократической революции (ПДР) 60-летний Куаутемок Карденас Солорсано. Имя Куаутемок в честь последнего ацтекского правителя, оказавшего в 1521-1522 гг. упорное сопротивление испанцам, будущий лидер ПДР получил от своего отца — самого популярного в истории Мексики президента Ласаро Карденаса. Куаутемок Карденас — инженер но образованию, занимал руководящие посты в структурах исполнительной и законодательной власти. Выборы в 1988 г. правящая партия едва не проиграла Карденасу. Он победил даже в столице и, по мнению множества мексиканцев, не стал президентом лишь в результате «электронного подлога».
Созданную в 1988 г. Партию демократической революции составили диссиденты из ИРП — сторонники «Критического течения», считавшие, что демократизацию страны надо начинать с демократизации правящей партии, и выходцы из постоянно конкурирующих левацких партий и групп. В активе лидера оппозиции — не столько прошлое с харизматической аурой, сколько настоящее, ухудшающееся материальное положение большинства населения, особенно крестьянства, для которого признанные развивающимся миром эталонными макроэкономические показатели — пустой звук.
На правом фланге оппозиции заявляет претензии на власть выражающая интересы олигархии консервативная партия «Национальное действие» (ПНД). Не секрет, что США хотели бы утверждения в Мексике двухпартийной системы, при которой ПНД сосуществовала бы с ИРП в роли постоянной политической альтернативы. Когда в конгрессе США решалась судьба НАФТА, противники ратификации аргументировали свою позицию в том числе авторитаризмом в Мексике.
Всеобщие выборы состоялись 21 августа 1994 года. Вместе с президентом баллотировались депутаты двухпалатного Национального конгресса. Впервые ИРП не получила абсолютного большинства голосов, во многом благодаря вынужденной реформе избирательной системы. В два раза было увеличено число избираемых, как и президент, на 6-летний срок сенаторов — по 4 от каждого из 31 штата и столичного федерального округа. Причем ни одна партия не может получить более трех мест и еще одно место достается партии, следующей за лидером. А на предыдущих выборах вся оппозиция получила только три сенаторских мандата. В Национальном конгрессе ИРП вынуждена была блокироваться с оппозицией.
Как и следовало ожидать, на выборах победил кандидат ИРП. Эрнесто Седильо получил около 50% голосов, намного опередив своих соперников. Победу кандидата ИРП определили несколько факторов. Прежде всего, почти мистический страх большей части электората перед крутыми переменами. Утрата ИРП монополии на власть обернулась бы в глазах избирателей не просто победой оппозиции, но разрывом со всеми ценностями прошлого, символом которого для многих поколений мексиканцев стала революция в начале нынешнего века. В то же время весомы результаты и для оппозиции: на втором месте оказался кандидат ПНД и только на третьем — ПДР. Для центристского руководства ИРП куда предпочтительнее ПНД (между их установками нет принципиальных различий), чем популистская ПДР с ее сомнительными прожектами реформирования мексиканского общества.
В то же время впервые за шесть с лишним десятилетий была поставлена под сомнение монополия политической власти партии-гегемона. Политолог Дианы Солис в канун выборов высказала свое мнение в статье, опубликованной газетой «Уолл-стрит джорнэл»: «Кто бы ни победил на выборах, страна все равно будет продвигаться к эре большей свободы, но меньшей стабильности». Диана Солис точно подметила, что кризис ИРП отразил «социальную травму».
Конец администрации Карлоса Салинаса ознаменовался третьим, самым чувствительным ударом. В конце 1994 г. разразился беспрецедентный финансовый кризис, обвальное падение песо поразило финансовую жизнь всей Латинской Америки и получило название «эффект текилы», по наименованию популярного алкогольного напитка. Только не имевший аналога кредит в 50 млрд, долл., предоставленный США и международными банковскими центрами, спас экономику Мексики и ряда других стран континента, вплоть до Аргентины. Тогда же Карлос Салинас и его родня были уличены в коррупции и «отец реформ», спасаясь от правосудия, бежал из страны.
Показательно развитие политической ситуации при администрации нового президента Эрнесто Седильо. В июне 1997 г. в Мексике прошли выборы, в результате которых полностью обновились нижняя палата Национального конгресса и четвертая часть сената. Кроме того, избирались шесть губернаторов, а также местные органы власти. На выборах в нижнюю палату парламента ИРП получила 35% голосов, ПНД — 27, ПДР — 25,5%, остальные голоса распределились между тремя мелкими партиями. ИРП лишилась парламентского большинства. Руководители ПНД ничем не брезговали в использовании агрессивного политиканства. Там, где они получили власть, шел передел партийной собственности, разворачивалась шумная кампания переименования улиц и площадей, символизирующих мексиканскую революцию. Политическая беспринципность ПНД проявилась и в их вступлении в 1999 г. в Христианско-демократический интернационал — рискованный и в то же время знаковый шаг наиболее антиклерикальной в Латинской Америке страны.
Более взвешенной была линия ПДР. Ее лидер Куаутемок Карденас добился ключевого поста мэра Мехико, а точнее, главы правительства федерального округа. Его победа — подлинная сенсация. Он получил почти 48% голосов, тогда как кандидаты на пост мэра от ИРП и ПНД, соответственно, 25,5 и 16%. Президент Эрнесто Седильо в специальном послании поздравил Карденаса, подчеркнув, что до сего времени мэр столицы не избирался, а назначался главой государства. Лидер левых победил в мегаполисе, уступающем по числу жителей только Токио. Утверждают, впрочем, что население Большого Мехико превышает население японской столицы. В XX веке Мехико побил мировой рекорд по росту народонаселения — с 300 тыс. до 17 млн. человек.
Неповторим процесс перехода от авторитаризма к демократии в самой молодой латиноамериканской республике Панаме, которая стала государством при межокеанском канале. Сооружение Панамского канала стало причиной отделения от Колумбии части ее территории, которая с 1903 г. именуется Республикой Панамой. Под давлением панамской и мировой общественности в 1977 г. президент США Джимми Картер и лидер Панамы Омар Торрихос подписали договор о поэтапной передаче зоны канала под юрисдикцию Панамы. Четыре года спустя харизматический лидер погиб в авиакатастрофе, по некоторым данным — от рук ЦРУ. В стране не было равного ему лидера, и во главе Панамы становится генерал Мануэль Норьега.
Мануэль Норьега дискредитировал курс покойного лидера. В стране, где не было армии, он возглавил Национальную гвардию, переименованную в 1984 г. в Силы национальной обороны. Вскоре начинается его конфликт с номинальной гражданской властью. Он не признает победу на выборах в 1989 г. кандидата от оппозиции миллионера Гильермо Эндары и сам становится главой правительства. Менее чем через неделю после этого США совершают вооруженную интервенцию против Панамы. Хотя Вашингтону были давно известны связи Норьеги с наркомафией (по многим источникам, он длительное время являлся агентом ЦРУ), факт наркокоррупции — формальный предлог для организации интервенции. Едва ли не впервые в современной истории главу государства в наручниках депортировали за рубеж. В 1992 г. в США суд приговорил Норьегу к 40-летнему заключению, и ныне он отбывает срок в одной из американских тюрем.
На всеобщих выборах 1994 г. при высокой активности 1,5-миллионного электората право занять на пять лет президентский дворец «Цапель» завоевал лидер оппозиционной Революционно-демократической партии (РДП) Эрнесто Перес Бальядарес. Победил представитель партии, являвшейся правящей при диктатуре Норьеги. Но Бальядарес, давний противник наркодиктатора, считает себя политическим наследником национального лидера Омара Торрихоса. Тот пришел к власти в 1968 г. в результате переворота, и его леворадикальная военно-гражданская хунта поставила главной целью возвращение стране зоны Панамского канала. Молодой министр финансов Бальядарес участвовал в подготовке договора 1977 г.
С дистанции предвыборного марафона вскоре после старта сошли все фавориты, кроме Бальядареса, прозванного за его пробивную силу Быком. Лидер разгромленной оккупантами партии наркодиктатора, которая, казалось, никогда не возродится, смог получить, как никто из его конкурентов, кредит доверия в Вашингтоне и международных финансовых центрах. Его, приверженца антимилитаристской программы упразднения армии и замены ее полицией, поддержали не только крупные предприниматели и банкиры, но и военные, а также широкие массы.
Триумф Бальядареса свидетельствует, что прагматически мыслящий профессионал, порвавший с системой, проводившей радикальный, идеологизированный и конфронтационный курс, имеет куда больше преимуществ, чем некомпетентные демократы, действующие по принципу «грабь награбленное». Попытка президента сохранить закамуфлированное присутствие США в зоне канала стоила ему поражения на инициированном им референдуме о возможности повторного избрания главой государства сразу же по истечении первого мандата. Только через 10 лет Бальядарес может вновь баллотироваться в президенты.
На выборах в мае 1999 г. впервые в истории Панамы президентом стала женщина Мирейя Москосо, опередившая главного конкурента — сына Торрихоса. Покойный лидер свергнул ее мужа — президента Арнульфо Ариаса в 1968 году. М. Москосо впервые после получения Панамой независимости возглавит полностью суверенное государство.
Особый путь развития характеризует государства Карибского бассейна. Из 26 государств все, кроме Кубы, Доминиканской Республики и Гаити, — продукт деколонизации с начала 60-х гг. Географически все государства — островные, кроме расположенных в Южной Америке независимых республик Гайаны (бывшая Британская Гвиана) и Суринама (бывшая нидерландская колония) и находящегося в Центральной Америке Белиза (бывший Британский Гондурас). Этого члена Содружества именуют «визитной карточкой Великобритании»; местный доллар — самая устойчивая валюта к югу от США. Из числа карибских государств 17 —члены Содружества. Кроме Ямайки и Тринидада и Тобаго, все островные государства — карлики. Но и они дробятся. В 1997 г. из федерации Сент-Кристофер и Невис с 40-тысячным населением отпочковался как независимый член Содружества остров Невис. Самое маленькое государство — Ангилья с населением 10 тыс. человек (все данные за 1992—1995 гг.).
Молодые члены Содружества представляют креольский вариант британской политической системы. Основа экономики карибских государств, испытывающих острые материальные трудности, — сахар, тропические фрукты и овощи, пряности и туризм.
Карибские государства неверно включают в латиноамериканский регион. Между тем Латинская Америка — понятие не географическое, а этно-культурологическое, объединяющее испано- и португалоговорящие республики Западного полушария. Сам термин «Латинская Америка», вошедший в обиход в середине XIX в., был введен французскими географами в противоположность англосаксонской Северной Америке. По этому поводу один из активных популяризаторов доктрины латинизма французский политолог Андре Зигфрид писал: «Нужно отличать то, что разъединяет обе Америки. География их объединяет, история же, напротив, разъединяет вследствие их различного происхождения: англосаксы и протестанты, с одной стороны, и латиняне и католики — с другой. Для будущего нового континента нет более важной проблемы, чем вопрос о том, какой из этих двух факторов возобладает». При всех различиях латиноамериканские государства спаяны исторической, языковой, культурологической, религиозной, геополитической общностью.
Единственное латиноамериканское островное государство Карибского бассейна, кроме Кубы, Доминиканская Республика. Как и франкоговорящая Гаити — первая на земле независимая республика чернокожих, населенная потомками африканских рабов (делит с Доминиканской Республикой одноименный остров, куда впервые в Новом Свете ступила нога Колумба), — соседнее карибское государство изобиловало жестокостью диктатур и коварством дворцовых интриг, безмерной людской нищетой и героизмом тираноборчества.
Свыше трех десятилетий Доминиканской Республикой правил диктатор Рафаэль Трухильо, прозванный за пещерную жестокость «шакалом Карибского моря». Он назвал своим именем столицу Санто-Доминго — первое основанное европейцами в Новом Свете поселение, где покоится прах
Колумба. В стране, где культивировались невежество и единомыслие, министр просвещения и искусств Хоакин Рикардо Балагер был в числе главных пропагандистов официального девиза «Бог и Трухильо!». В 1960 г. диктатор делает преданнейшего Балагера номинальным президентом, но через год самого одиозного латиноамериканского правителя убирает ЦРУ (доклад об этом впоследствии обнародовал конгресс США). Балагер бежит из страны, охваченной освободительным движением. На первых свободных в истории выборах побеждает либерал Хуан Бош. В обстановке смуты США под предлогом защиты жизни американских граждан и пресечения «коммунистической угрозы» оккупируют в апреле 1965 г. Доминиканскую Республику. «Доминиканская политика» президента Линдона Джонсона знаменует возрождение «дипломатии канонерок». Балагер вновь оказывается на посту президента.
Хоакин Балагер — уникальный продукт карибской истории XX в. В 14 лет Хоакин опубликовал свои первые стихи, в 17 — получил первый приз на конкурсе поэтов. Получил дипломы доктора права и экономики Парижского университета, а затем начал более чем 60-летнюю политическую карьеру. К 1996 г. без малого 90-летний Балагер 7 раз избирался президентом страны. Ослепший от старости конституционный диктатор цепко держал бразды правления и сохранял феноменальную интуицию. Под его водительством богатая природными ресурсами страна влачила жалкое существование.
Один из крупнейших экспортеров сахара, Доминиканская Республика импортирует рафинад. В стране есть национальная авиакомпания, у которой нет ни одного самолета. Источник наибольших валютных поступлений — туризм. Особенно привлекает приезжих усыпальница Колумба. Но туризм иссякал из-за перебоев с электроэнергией в отелях. Зато процветала контрабанда. Но Балагеру удавалось косметическими мерами предотвращать, казалось, неизбежную катастрофу. Это — главный конек Реформистской социал-христианской партии и ее бессменного лидера Балагера. Ему на протяжении трех десятилетий противостоял глава Доминиканской партии освобождения Хуан Бош, слывший когда-то отчаянным либералом: именно его за «потворство коммунистам» свергла в 1965 г. американская морская пехота.
Дуэт соперников создавал видимость демократии. Но всему приходит конец. На выборах 1994 г. победа светила лидеру основной оппозиционной Доминиканской революционной партии, бывшему мэру Санто-Доминго Хосе Франсиско Пенье Гомесу, занявшему на предыдущих выборах третье место.
Балагер много лет дружил с диктатором Гаити Франсуа Дювалье. Два государства расколола давняя вражда. Гаити подвергла Доминиканскую Республику в прошлом веке долгой оккупации, в отместку Трухильо организовал геноцид против проживающих в стране гаитян. Их терпят как рубщиков сахарного тростника, но не в президентской роли.
Результаты выборов международные наблюдатели квалифицировали не иначе как «гигантский подлог» и «государственный переворот в форме избирательного процесса». По оценке оппозиции, 200 тыс. ее сторонников были исключены из списков, в то время как многие приверженцы Валагера проголосовали дважды. Но даже подлог обеспечил бессменному президенту преимущество лишь в 1% голосов. Оппозиция отказалась признать официальные результаты выборов, а депутаты от возглавляемой Пеньей Гомесом Доминиканской революционной партии, получившей столько же мандатов, сколько правящая Реформистская социал-христианская партия, уведомили об отказе от парламентской присяги. Возник острый кризис.
В результате компромисса было решено провести через два года досрочные выборы с конституционным запрещением повторного избрания президента по истечении его первого мандата. Так дальнейшее пребывание Балагера в президентском дворце стало невозможным. В 1996 г. состоялись выборы. В первой половине дня голосовали женщины, во второй — мужчины. Лидировавший на выборах под лозунгом «Сначала — люди!» Пенья Гомес для победы не добрал трех процентов. Геронтократы-антагонисты Балагер и Бош заключили сделку, дабы перекрыть путь к власти Пенье Гомесу. Победил кандидат Доминиканской партии освобождения адвокат Леонель Фернандес. С уходом Балагера мало что изменилось в Доминиканской Республике.
Наиболее трудным был переход к основам демократического правления в Центральной Америке. За исключением Коста-Рики, этого мирного оазиса в регионе, где традиционно у власти стоят конституционные гражданские правительства и нет армии (при надобности порядок наводят сельская гвардия и полиция, а также приглашаемые в чрезвычайных ситуациях десантники), остальные четыре государства практически непрерывно тиранили «гориллы» — жестокие военно-полицейские диктатуры на службе США.
Историческим для региона событием явилась победа революции в Никарагуа в 1979 г. Страна вулканов и поэтов никогда не знала демократии. Сначала борьба клик за власть, потом почти полувековая тирания семьи Сомосы. Продолжительная герилья во главе с основанным в 1961 г. Сандинистским фронтом национального освобождения (СФНО), его победа и более чем десятилетнее авторитарное правление в условиях разоренной дотла экономики и гражданской войны против поддерживаемых Соединенными Штатами «контрас». Страна жила как сплошной военный лагерь.
Сандинистская революция не подтверждает крылатое изречение: «Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». В целом сандинисты с честью выдержали экзамен на испытание властью и, главное, избежали искуса сохранить ее любой ценой. Впервые победившая революция обошлась без вождизма, страной коллективно правили девять членов руководства СФНО, хотя на выборах 1984 г. президентом был избран Даниэль Ортега. Впервые лидеры революции марксистской ориентации пошли на свободные выборы под контролем международных наблюдателей.
На всеобщих выборах 1990 г. неизбежность победы СФНО предрекали не только в Манагуа, Гаване и Москве, но и в Вашингтоне. Многочисленные сторонники сандинистов оказались под определенным гипнозом потенциальной американской вооруженной интервенции, угроза которой явно была преувеличена. Конечно, необъявленная война, «контрас» — это реальность. Реальностью было и намерение рейгановской администрации любыми способами покончить с сандинистским режимом. Война отвлекала на непроизводительные цели основные материальные и людские ресурсы. Цвет нации учился не строить, а поражать цель. Вынужденная обязанность становилась естественным призванием. Тотальная милитаризация страны, массовое недовольство, вызванное дороговизной, доходившей до 34 000% в год инфляцией, пустым домашним холодильником, ущемлением гражданских прав, — такова была главная ставка Вашингтона на пресечение революционного процесса в Никарагуа.
Сандинисты пошли на проведение «чистых» выборов с предоставлением оппозиции свободы действий. К моменту победы сандинистской революции правоавторитарные режимы господствовали во многих латиноамериканских странах. Тогда сандинистам отосительно легко было объяснять практиковавшиеся ими внеконституционные методы власти, основанные на революционном насилии. Однако ко времени выборов в Никарагуа Южная Америка впервые в своей политической истории представляла конституционный массив с гражданскими правительствами во всех странах. Внеконституционные методы власти получили повсеместное осуждение. Надо отдать должное сандинистам: они ответили на вызов времени и обеспечили проведение «чистых» выборов. Наконец, к моменту победы сандинистской революции все процессы в мире рассматривались через призму противоборства Восток — Запад.
Со своей стороны, сандинисты, особенно на уровне массового сознания, возлагали идеалистические надежды на внешнюю помощь, прежде всего советскую. Эйфория была взаимной. Но ко времени проведения выборов социалистический лагерь трещал по швам.
Сандинистский режим, который устами авторитетного члена «девятки» Томаса Борхе провозгласил «революцию без границ», подстегнул напряженность в Центральной Америке, переросшую в региональный конфликт. Прямой результат — активизация в этих странах военных режимов, усиление их зависимости от США. Северный сосед Никарагуа — Гондурас, где с момента провозглашения независимости в 1821 г. произошло около 400 дворцовых переворотов и путчей, где армия, уступив власть гражданскому правительству, продолжала зорко наблюдать за событиями в стране. Будучи самой сильной в Центральной Америке, она занимается самым разнообразным бизнесом — от банковского дела до ритуальных услуг.
Гондурас выступал в качестве основного плацдарма борьбы против сандинистской Никарагуа, базой для «контрас». Тогда страну награждали звонкими эпитетами типа «американский Гондурас», «непотопляемый авианосец США в Центральной Америке». «Вашингтон пост» писала: «В 80-е годы администрация Рейгана направила в Гондурас тысячи солдат, сотни агентов ЦРУ, современное оружие и более 1,4 млрд. долларов в виде помощи, чтобы превратить страну в подпорку, удерживающую центральноамериканское домино от падения в объятия коммунизма».
В начале 1990 г. на досрочных выборах победу одержала с небольшим перевесом коалиция 14 партий «Оппозиционный национальный союз» (ОНС) во главе с первым в Центральной Америке президентом-женщиной Виолетой Барриос де Чаморро, вдовой убитого сомосовцами издателя газеты «Ла Пренса». Но Никарагуа не обрела мира. Годы спустя страну продолжала истощать междоусобица сил, сгруппировавшихся вокруг правительства, ОНС и СФНО с клановыми, эгоистическими интересами.
Одна сторона «рокового треугольника» — правительство, которое, покончив с гражданской войной и провозгласив политику национального примирения, методом лавирования стремилось обеспечить баланс сил. При этом президент пошла на альянс с СФНО, дабы влиять на армию и парламент. К тому же ОНС, состоявший из разнородных партий — от ультраконсервативной до коммунистической троцкистской, стал разваливаться буквально на следующий день после выборов. Вожаки входивших в ОНС партий, обвинив президента в пособничестве сандинистам, перешли при содействии католической церкви в оппозицию. Оказавшись в политической изоляции, Виолета де Чаморро была вынуждена отступить и согласиться с конституционными поправками. Глава государства не может избираться дважды подряд. Президент лишается в пользу парламента ряда своих прерогатив в области экономической политики. В этой сфере итоги правления Виолеты де Чаморро наиболее уязвимы.
Хотя правительству удалось обуздать гиперинфляцию, сбить ее до 4% в год, положение населения по-прежнему было тяжелейшим. Неолиберальная модель экономических реформ задушила налогами средний и мелкий бизнес, импортные товары создали лишь иллюзию изобилия. С 1989 г. по 1996 г. доходы на душу населения сократились почти вдвое. Безработными были 60% трудоспособного населения. Бедствовала армия. Крестьяне-«контрас», не получив обещанной земли, вновь взялись за оружие и под названием «реконтрас» вырождались в бандитские шайки. Свирепствовала организованная преступность, особенно на севере страны. Социальную напряженность стимулировал и закон о возвращении бывшим собственникам их конфискованного сандинистами имущества. Лопнули надежды на обещанные США крупные кредиты. После того как Никарагуа перестала быть яблоком раздора между двумя сверхдержавами, Вашингтон утратил интерес к этой стране. Неудивительно, что значительная и растущая часть населения испытывала ностальгию по годам сандинистского правления. В то же время итоги правления Виолеты де Чаморро неоднозначны. Она добилась пусть неустойчивого, но национального согласия, включая разоружение «контрас», демократизацию страны, сокращение армии почти в шесть раз, разблокирование регионального конфликта.
Что касается СФНО, то этой военно-политической организации удалось преодолеть острый внутрипартийный кризис, когда вице-президент при правлении сандинистов Серхио Рамирес поднял бунт против своих недавних единомышленников, обвинив их в «сталинизме». К созданному им в 1995 г. Движению сандинистского обновления примкнуло большинство депутатов от фракции СФНО, часть интеллигенции, но многие остались на ортодоксальных позициях. К тому же лидеры СФНО демонстрировали, во всяком случае внешне, тягу к переменам. Решено было изменить партийный гимн, изъять из его текста проклятия по адресу янки, а как музыкальное сопровождение использовать мелодию бетховенской оды «К радости». Все это, однако, не помогло. На всеобщих выборах в конце 1996 года победил лидер коалиции праволиберальных партий, бывший мэр Манагуа Арнольдо Алеман. На втором месте оказался кандидат от СФНО бывший президент Даниэль Ортега. Новый президент в целом продолжил политику своей предшественницы, однако не вступал в альянс с СФНО.
Главный итог прекращения регионального конфликта — окончание гражданской войны и восстановление конституционного правления в Сальвадоре. У каждого регионального конфликта своя «биография». Неповторима и драма Сальвадора — самой маленькой и густонаселенной республики Центральной Америки.
Сменявшие один за другим диктаторские режимы на службе «кофейных баронов» в нищей стране вызвали ответную реакцию в форме начавшейся в 70-е гг. партизанской войны под руководством военно-политической организации Фронт национального освобождения им. Фарабундо Марти (ФНОФМ). Его легальное прикрытие — созданный в 1980 г. Революционно-демократический фронт, объединивший левые и левоцентристские общественно-политические организации, профсоюзы, студенчество. Обстановка холодной войны способствовала предельной идеологизации конфликта. Вооруженную борьбу вдохновляла победа сандинистов в Никарагуа, ставшей тыловой базой сальвадорских партизан. Одновременно с началом первой администрации президента Рональда Рейгана в соответствии с разработанной в Вашингтоне «теорией домино» Сальвадор превратился в краеугольный камень всей антикоммунистической политики США. Сальвадорскому диктаторскому режиму в США зажгли зеленый свет для оказания щедрой помощи, особенно военной. После появления в начале 80-х гг. первых американских военных советников, тренировавших антиповстанческие части, возникла реальная угроза интернационализации конфликта, его «вьетнамизации».
Но причина сальвадорской герильи была куда глубже ее военно-политической поддержки со стороны Москвы, Гаваны и особенно Манагуа. Причина эта — беспросветная нищета большинства населения из числа крестьян-индейцев, помноженная на перманентный террор власть предержащих — «кофейных баронов» и военно-гражданских хунт. «Клептократией» удачно назвала «Монд дипломатик» структуру сальвадорской власти. Каждый четвертый сальвадорец бежал из страны. Каратели вырезали целые деревни, зверски пытали и убивали мирных граждан, в том числе детей. В богобоязненной стране, названной в честь Христа Сальвадором (по-испански — Искупитель) во время мессы был застрелен католический примас архиепископ Ромеро. Тогдашний американский посол Роберт Уайт говорил мне позднее, что преступление — дело рук созданных властями «эскадронов смерти». Тогда же военные убили после истязаний монахинь — гражданок США.
Патовая ситуация была очевидна, и обе стороны нашли в себе мужество пойти на капитальное примирение. 16 января 1992 г. был подписан пакет соглашений об урегулировании конфликта и гарантиях стабилизации положения в стране. Был прекращен последний региональный конфликт в Западном полушарии.
Через два года после замирения в Сальвадоре произошло событие, которое случается лишь раз в 15 лет: выборы президента и одновременно всей вертикали исполнительной и законодательной власти. Но главное, что это были первые в истории страны относительно свободные выборы, насколько относительно само понятие свободы в Центральной Америке, с участием (тоже впервые) структурированных политических партий и среди них — получившей партийный статус недавней повстанческой организации ФНОФМ.
В итоге всеобщих выборов главный приз — президентский мандат. Режим наибольшего благоприятствования был создан председателю правящей партии «Националистический республиканский альянс» мэру столицы и крупному предпринимателю Армандо Кальдерону Солю. Его связи с «эскадронами смерти» фиксируют рассекреченные документы ЦРУ. Главным конкурентом фаворита олигархии выступил популярный политик, кандидат левоцентристской коалиции в основном социал-демократической ориентации Рубен Самора. Победу одержал А. Кальдерон Соль. Результаты выборов отступают на задний план в сравнении с таким событием, как прекращение гражданской войны.
Главный урок сальвадорской трагедии состоит в том, что в гражданской войне не может быть победителя. Этот урок универсален во все времена и для всех народов. Другой сальвадорский урок: гражданская война взвинчивает взаимную ненависть, доводит ее до патологии, превращает солдат и офицеров в убийц и мародеров. Наконец, такая война обостряет взаимную подозрительность в регионе и далеко за его пределами.
В Центральной Америке наиболее долгий и трудный путь к истокам демократизации — в Гватемале. Это самая густонаселенная страна региона, наследница одной из древнейших цивилизаций. Постоянный произвол военных хунт дополнила в июне 1954 г. вооруженная интервенция США, свергнувшая законное правительство Хакобо Арбенса. Тогдашний министр иностранных дел Гильермо Ториэльо, оказавшись в изгнании, говорил: «Мы — первое латиноамериканское государство, где великий северный сосед свергнул законное правительство под предлогом “красной опасности”». Вся «вина» впервые за 100 лет конституционно избранного президента полковника Хакобо Арбенса, умеренного реформатора по своим взглядам, — это национализация собственности, причем с выплатой компенсации, банановой монополии «Юнайтед фрут». Администрация президента Дуайта Эйзенхауэра объявила Гватемале бойкот, установила морскую блокаду, а затем руками наемников организовала военную интервенцию.
Последовала вереница военно-диктаторских режимов, развязавших самый массовый и продолжительный в новейшей истории Латинской Америки террор. Потрясает масштаб репрессий. За 30 лет погибло 175 тыс. человек, в основном мирных жителей, 45 тыс. пропало без вести, 1 млн. крестьян бежали в Мексику. Печальный мировой рекорд установила Гватемала по массовому нарушению прав человека. Ответом стало вооруженное сопротивление индейского крестьянства, которое возглавила левая повстанческая организация «Гватемальское национальное революционное единство» (ГНРЕ).
Только с середины 80-х гг., во многом под нажимом США, начался процесс передачи власти гражданскому правительству, который с натяжкой можно назвать демократизацией. Посетивший Гватемалу эксперт ООН по правам человека обнаружил, что за девять месяцев 1993 г. совершено свыше двух тыс. преступлений по политическим мотивам — убийства, незаконные аресты и похищения людей, пытки: в два раза больше, чем за предшествующий период, и в четыре раза больше прокурорской статистики. Бесчинствовали, особенно в сельской местности, созданные для борьбы с «подрывными элементами» военизированные «патрули гражданской самообороны» численностью 800 тыс. человек. Гватемальский массовый журнал «Кроника» опубликовал душераздирающий репортаж о том, как в 1982 г. войска, используя тактику выжженной земли, стерли деревню Дос Эррес, а ее жителей сбросили в шахту. «Эскадроны смерти» и другие банды чинили кровавую расправу над оппозицией, грозили карами, в том числе главной правозащитнице, лауреату Нобелевской премии мира Ригоберте Менчу. Реальность — тайные тюрьмы и кладбища. Страх гасил социальную напряженность, провоцируемую нищетой крестьян, безработицей.
На таком безрадостном фоне обострялся до предела политический кризис. В середине 1993 г. тогдашний президент в схватке с исполнительной и законодательной властью совершил самопереворот — разогнал парламент и судебные органы, отменил конституционные гарантии. Перуанский вариант, однако, не состоялся, и президента, которого не поддержала нетерпимая к самовольству всесильная армия, убрали самого. После чехарды временщиков Национальный конгресс на волне антидиктаторских настроений в 1993 г. избрал президентом известного правозащитника Рамиро де Леона Карпио.
Первая неотложная мера нового президента — поиск путей прекращения гражданской войны. Другая неотложная задача — искоренение коррупции, особенно во властных структурах. В Гватемале открытый террор сменился открытым лихоимством. Стало, например, известно, что председатель Национального конгресса за одобрение каждого президентского законопроекта вымогал у бывшего главы государства 30 тыс. долларов. Однако президент с его наивной верой в добровольное покаяние проворовавшихся политиков потерпел полное фиаско.
Жгучей общенациональной потребностью стали поиски путей прекращения самой продолжительной в Центральной Америке гражданской войны. Она ожесточила людей, и для ее прекращения без последующих рецидивов была нужна не только политическая воля, необходим был перелом в психологии противоборствующих сторон.
Как правительство, так и ГНРЕ при активном посредничестве ООН вели дело к миру. К 1996 г. был подписан, как результат взаимных компромиссов после продолжительной и жесткой полемики, солидный пакет промежуточных соглашений — о соблюдении прав человека, создании международной миссии наблюдателей, образовании «Комиссии правды», о положении индейцев и социально-экономических проблемах. Началось расформирование фактической сельской жандармерии — «патрулей гражданской обороны». Ликвидированы действовавшие более века военные трибуналы. В свою очередь, повстанцы прекратили взимать с крупных собственников конфискационный «военный налог», передали представителям ООН карты противопехотных минных полей, обезвредили мины. Как главный результат — в августе 1996 г. в Мехико представители власти, ГНРЕ и ООН договорились подписать до конца года соглашение о прекращении войны.
Избранный в 1995 г. президент Альваро Арсу, бывший министр иностранных дел и мэр столицы, политик консервативной ориентации (иной в Гватемале невозможен) вместе со своей командой искренне стремился к миру. Но ему в правящем лагере противостояла влиятельная «партия войны». Это — латифундизм, ощущающий себя «государством в государстве» генералитет, для которого война — чины, регалии и денежная фортуна. Естественно, что военщина с негодованием отвергла такие требования повстанцев, как демилитаризация страны, сокращение вооруженных сил, привлечение к судебной ответственности организаторов преступлений против человечества. Появились подпольные экстремистские организации для срыва процесса национального примирения. С целью дестабилизации обстановки в стране провоцировалась уголовная преступность, особенно похищения состоятельных людей с целью получения за них выкупа.
Канун 1997 года был ознаменован подписанием долгожданного договора о прочном и длительном мире. Как упоминалось выше, предварительно был подписан пакет промежуточных соглашений: было решено распустить моторизованную полицию, сократить на треть армию, дать президенту право назначать министром обороны гражданское лицо. Наконец, началось подписание базовых документов. 4 декабря 1996 г. в Осло подписали соглашение об окончательном прекращении огня. Следующим шагом было подписание 7 декабря в Стокгольме соглашения о реформе конституции и избирательной системы. Были признаны равные права для коренного населения майя и других индейских народностей. Еще через пять дней в Мадриде подписывается соглашение о возвращении повстанцев к мирной жизни, о гарантиях их прав на труд и личную безопасность. Властями обещано «право на правду» — оглашение фактов о преступлениях против человечества. Далее в Мексике завершается последний раунд переговоров и определяется дата церемонии подписания договора о прочном и длительном мире. Это историческое для Гватемалы событие состоялось 29 декабря 1996 г.
События 1990-х годов в Латинской Америке, переход от авторитарных режимов к конституционным, формирование правового государства и гражданского общества невозможны без привлечения к этим процессам вооруженных сил.
