Глава третья. Коммунистическая партия Советского Союза в авангарде борьбы против фашизма и милитаризма 14 страница

 

Основным стержнем политического механизма в странах агрессивного блока были фашистские партии. Все другие буржуазные партии или были запрещены, или существовали формально. В Германии национал-социалистская партия вскоре после ее прихода к власти была объявлена специальным правительственным законом «носителем концепции германского [123] государства», а ее программа — «основным политическим законом государства...»{172}.

 

Фашистские партии осуществляли контроль над всеми сферами общественной жизни с помощью огромного бюрократического аппарата, численность которого, например, в Германии составляла около 600 тыс. человек{173}. Многие из них одновременно занимали и государственные должности.

 

Ключевые позиции в государственном аппарате Японии в годы войны принадлежали милитаристско-фашистской клике — «гумбацу», которая всецело отражала интересы компаний «дзайбацу» и помещичьей верхушки. Политические организации фашистского толка — «Ассоциация помощи трону» и «Ассоциация служения отечеству через производство», созданные в 1940 — 1941 гг. после «самороспуска» буржуазных политических партий и профсоюзов, оказывали всемерную помощь правительству и мобилизации ресурсов страны для ведения войны. В целях еще большей консолидации господствующего класса в мае 1942 г. была создана «Политическая ассоциация помощи трону», в которую вошли лидеры ранее распущенных легальных политических партий, включая правых социалистов{174}.

 

Крах фашистско-милитаристских политических систем был обусловлен тем, что они не могли существовать, не опираясь на тотальное насилие, репрессии и террор. Наряду с государственными органами для подавления рабочего движения и других демократических сил использовались военизированные отряды штурмовиков и эсэсовцев в Германии, легионы чернорубашечников в Италии, «железногвардейцы» в Румынии, «скрещенные стрелы» в Венгрии, лапуасцы и шюцкоровцы — в Финляндии, легионеры — в Болгарии, фашизированные офицерские подразделения в Японии. Эти формирования пополнялись за счет представителей мелкой буржуазии и деклассированных элементов. Их численность и роль в организованном терроре постоянно возрастали. Так, в Германии войска СС в 1940 г. насчитывали 100 тыс., а к концу войны — около 580 тыс. человек{175}. Кроме отрядов штурмовиков и эсэсовцев там действовали государственная тайная полиция (гестапо), эсэсовская служба безопасности (СД) и уголовная полиция.

 

В милитаристской Японии основным органом подавления являлась жандармерия («кэмпэй»). Ее деятельностью руководил главный штаб военной полиции («кэмпэй сирэйбу хомбу»). Жандармерия подвергала репрессиям противников агрессивной политики японского правительства, вела слежку даже за государственными деятелями и членами парламента{176}.

 

Жестокий террор осуществляли карательные органы и в других странах фашистского блока. Его жертвами являлись прежде всего коммунисты и работавшие под руководством компартий общественные организации рабочего класса. В тюрьмах и концлагерях находились сотни тысяч узников многие из них были уничтожены. Изгоняя все передовое и прогрессивное из общественной жизни, фашисты стремились сломить сопротивление демократических сил, установить полный контроль над общественным мнением, укрепить свою антинародную власть. Но, несмотря на [124] социальную демагогию и карательные меры, фашистско-милитаристским режимам нигде не удавалось добиться полной стабилизации внутреннего положения. Как и другие буржуазные формы правления, они оказались бессильными перед лицом классовых противоречий, присущих капитализму. Несправедливая, захватническая война обострила антагонизмы, свойственные политической системе агрессивных государств, а военные поражения способствовали появлению новых противоречий и значительно сузили социальную базу их режимов.

 

Война показала, что действие этих внутренних факторов усиливалось, во-первых, под нараставшими ударами армий стран антигитлеровской коалиции, прежде всего Советских Вооруженных Сил; во-вторых, под воздействием движения Сопротивления фашизму в оккупированных странах и самих государствах фашистского блока. Вооруженная борьба, в ходе которой военной машине реакционных режимов был нанесен невосполнимый урон, стала решающей причиной их краха. Историей доказано, что подобные режимы существуют только потому, что опираются на военную машину и получают поддержку внешних империалистических сил. Разгром этой машины означал и крушение всей политической системы.

 

В поисках выхода из критической ситуации, спасаясь от окончательного военного поражения, влиятельные круги некоторых фашистских стран прибегли к верхушечным переворотам. В Италии это привело к свержению в июле 1943 г. диктатуры Муссолини и приходу к власти правительства П. Бадольо. Заговор против Гитлера, завершившийся 20 июля 1944 г. неудачным покушением, явился выражением недовольства отдельных представителей крупного капитала и военщины не фашизмом как системой власти, а лишь отдельными аспектами авантюристической политики Гитлера, который якобы один завел Германию в политический и военный тупик.

 

После сокрушительных поражений вермахта на советско-германском фронте, которые до основания потрясли «третий рейх», нацистское руководство для стабилизации своих позиций приняло ряд мер по дальнейшему ужесточению власти, усилению военно-полицейской и военно-управленческой роли нацистской партии и с помощью этих мер хотело укрепить «сплоченность» фронта и тыла.

 

Тем не менее под влиянием нараставших ударов Советской Армии личный состав вермахта все более утрачивал веру в победу на востоке. Чтобы противодействовать ослаблению морального потенциала в войсках, гитлеровское руководство в декабре 1943 г. создало при верховном главнокомандовании «штаб национал-социалистского руководства» с задачей усилить идеологическую обработку солдат{177}. В воинские части и соединения были направлены «офицеры по национал-социалистскому руководству».

 

Однако и эти меры не способствовали укреплению морального духа в войсках, а потому гитлеровцы применили свой испытанный метод «наведения порядка» — усилили террор. С августа 1944 г. вошел в силу закон, согласно которому члены семей тех офицеров вермахта, кто выступил против фашизма, подвергались заключению в тюрьмы и концлагеря. С февраля 1945 г. этот закон распространился и на семьи военнопленных. За проявление пораженческих настроений на фронте военнослужащие привлекались к суду военного трибунала. Количество смертных приговоров, вынесенных в 1944 — 1945 гг. увеличилось втрое по сравнению с предыдущими годами войны{178}. [125]

 

 

В условиях углублявшегося кризиса фашистского режима национал-социалистская партия усилила непосредственное вмешательство в ведение войны. Главари ее стали командующими некоторых групп армий, взяли на себя руководство противовоздушной обороной, но и это не помогло. Под мощными ударами Советских Вооруженных Сил государственная система фашистской Германии давала все более глубокие трещины, неуклонно приближалась к краху.

 

Аналогичный процесс происходил и в Японии. В связи с ухудшением военно-стратегического положения страны военщина, буржуазно-помещичий блок и монархические круги форсировали милитаризацию экономики и общественно-политической жизни. В 1944 — 1945 гг. еще более были централизованы аппарат и система власти. Активно разрабатывались и осуществлялись методы войны, основанные на всеобъемлющей мобилизации ресурсов метрополии и оккупированных стран. Разработанная «основная программа руководства войной», многочисленные чрезвычайные мероприятия, в том числе введение всеобщей трудовой повинности и создание «гражданского добровольного корпуса», были направлены на укрепление базы для продолжения агрессии.

 

Однако коренной перелом во второй мировой войне, поражение Германии, а затем и японских войск привели к углублению кризиса милитаристского режима в Японии. Его развитию способствовали также сокращение промышленного производства, наметившееся с конца 1944 г., спад выпуска военной продукции, усиление разногласий в военно-политическом руководстве в связи с провалом оккупационной политики.

 

В последние годы второй мировой войны население Японии, особенно рабочий класс, все более проявляло антивоенные настроения. В июне 1945 г. в одном из докладов премьер-министру указывалось, что повсюду наблюдается «недовольство существующим режимом» и появились «зловещие признаки упадка морального духа населения»{179}.

 

Для окончательного слома военной машины Японии потребовались сокрушительные удары Советской Армии и войск союзников. В заявлении Советского правительства в связи со вступлением СССР в войну на Дальнем Востоке говорилось, что это «является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции»{180}.

 

Краху политических систем фашизма и милитаризма способствовала их внешняя политика, которая строилась на шантаже, обмане и провокациях. Нацисты, например, обычно следовали принципу: «если можно ожидать решительного успеха от какого-либо мероприятия, рассматриваемого как военная необходимость, нужно проводить это мероприятие даже в том случае, когда это идет вразрез с нормами международного права»{181}. Характерно отношение фашистской Германии к государствам, придерживавшимся нейтралитета. В одном из документов гитлеровское руководство прямо указывало: «...вопрос о применении обычных правил ведения войны по отношению к нейтральным странам может рассматриваться лишь с той точки зрения — принесут ли они больше или меньше преимущества для воюющих сторон»{182}. [126]

 

В 1939 — 1941 гг. фашистская дипломатия немало способствовала вермахту в захвате европейских государств, создавая тем самым благоприятные условия для нападения на СССР. Однако и в то время активное противодействие советской внешней политики ограничивало эффективность внешнеполитических акций нацистов.

 

В последующем ходе войны дипломатии Германии, Японии и Италии удалось привлечь лишь несколько государств на свою сторону. Чем значительнее были военные успехи антигитлеровской коалиции, тем отчетливее проявлялись противоречия внутри фашистского блока. Особой остроты они достигли после провала агрессивных планов, направленных против СССР.

 

Несмотря на то что Япония обещала гитлеровской Германии присоединиться к антисоветскому военному походу и имела свой план войны против СССР, она так и не решилась на его осуществление. После поражения вермахта под Москвой зимой 1941/42 г. японское военно-политическое руководство в ответ на настойчивые требования Германии заявило, что выступление против Советского Союза «приведет к чересчур большому распылению сил Японии»{183}. Историческая победа Советской Армии под Сталинградом заставила японскую военщину и правительство вновь отказаться от нападения на СССР.

 

В свою очередь руководство Японии в феврале 1942 г. выдвинуло перед Берлином проект концентрации германо-итальянских и японских войск в районе Индийского океана. Однако это предложение о проведении переговоров по вопросам совместной военной стратегии не было реализовано.

 

Несовпадение агрессивных замыслов и корыстных интересов участников фашистского блока выражалось и в том, что по мере ухудшения военного положения реальной становилась угроза потери некоторыми из них национальной самостоятельности. Так, после выхода Италии из войны на стороне Германии вермахт оккупировал ее центральную и северную части, а в марте 1944 г. — всю территорию Венгрии.

 

Слабость внешней политики государств фашистского блока проявилась в противоборстве с внешней политикой стран антигитлеровской коалиции. Правящей верхушке Германии и ее сообщникам не удалось внести раскол в антигитлеровскую коалицию. Расчеты на сепаратный сговор с западными державами также не оправдались, несмотря на существовавшие противоречия между СССР, с одной стороны, и США и Англией — с другой. Фашистская дипломатия не смогла разрушить союзные отношения, установившиеся между ними в ходе войны.

 

Не сумела обеспечить достижение поставленных целей и внешняя политика Японии. Например, ее попытки заключить сепаратный мир с чанкайшистским правительством и с его помощью пополнить группировки войск на севере против СССР, на юге — против США и Англии не увенчались успехом.

 

Правящие круги Японии предпринимали попытки заключить сепаратный мир, используя услуги правительств Швейцарии, Финляндии, Швеции и даже Ватикана. Япония добивалась посредничества СССР в своих переговорах с США. Вместе с тем она строила планы сконцентрировать силы фашистского блока сначала против США и Великобритании, а затем против Советского Союза. Не осуществились расчеты японского руководства и на сепаратную сделку с СССР, правительство которого отвергло подобные предложения и поставило в известность о них своих союзников по коалиции. [127]

 

Таким образом, политическая система государств фашистско-милитаристского блока потерпела крах прежде всего потому, что она была самой реакционной, преступной. Она потерпела крах и потому, что политические и военные цели в захватнической войне не отвечали реальному соотношению сил. Политическая система потерпела крах и потому, что была разгромлена военная машина, на которую она опиралась.

 

2. Реакционная сущность оккупационной политики агрессоров и ее крушение

 

Составной частью краха политических систем явился провал оккупационной политики агрессоров, в которой особенно зловеще проявилась реакционная, антигуманная сущность фашизма и как политики, и как идеологии.

 

Вторая мировая война вновь подтвердила, что если социалистическое государство в мирное время проводит политику, исходя из реального гуманизма, то это ее свойство сохраняется и в ходе войны во всех отношениях и на всех уровнях: на уровне государственной политики в целом и в каждом конкретном акте войны, в способах ее ведения, а также в формах и методах вооруженной борьбы. Это со всей очевидностью продемонстрировал Советский Союз во внутренней и внешней политике, в гуманных способах ведения войны, военных действий, своей освободительной миссией.

 

И напротив, в ходе второй мировой войны антигуманная внутренняя и внешняя политика фашизма и милитаризма осуществлялась с особой жестокостью по отношению к порабощенным народам. Агрессоры беззастенчиво попирали даже простые, складывавшиеся веками нормы нравственности, не говоря уже о нормах международного права.

 

Звериная ненависть к народам других стран была взята на вооружение оккупантами в Европе и Азии. Фашисты воспевали ненависть к народам, подвергали геноциду целые нации. В гитлеровской армии, например, насаждалось любование ужасами и жестокостью. Применяемые против мирного населения средства массового уничтожения — бомбы, снаряды, газы, а также пытки и издевательства воспринимались большинством офицеров и солдат вермахта как объект чуть ли не «эстетического» наслаждения. Принцип грубой силы, разбоя, грабежа был возведен в «моральную» норму, а убийство и насилие над народами — в государственный закон.

 

Материалы Нюрнбергского процесса с документальной точностью вскрыли бесчеловечность «нового порядка», который фашизм пес народам. Это были преступления, выразившиеся в вероломной агрессии против ряда стран, перекраивании сложившихся государственных границ, аннексии отдельных территорий и стран, насильственном навязывании им военно-фашистских политических, социальных и экономических порядков; массовом переселении и депортации населения; хищническом использовании экономики и людских ресурсов; физическом истреблении миллионов людей в специально созданных для этого концлагерях и гетто.

 

Аморализм не был только следствием политики, проводимой фашистскими руководителями. В конечном счете он был порожден империализмом, который в условиях усиления и обострения противоречий становится все более реакционным и готовым «на все дикости, зверства и преступления, чтобы отстоять гибнущее капиталистическое рабство»{184}.

 

Несмотря на некоторые отличия, оккупационная политика фашистской Германии, Италии и милитаристской Японии была по своей сущности одинакова. [428]Ее испытали и пережили народы многих стран. Так, фашистской Германии к лету 1941 г. удалось в значительной мере перекроить карту Европы. Был осуществлен «аншлюс» Австрии, аннексированы Мемельская область, Силезия и польские западные воеводства, Судетская область в Чехословакии, некоторые французские департаменты, Верхний Рейн, ряд бельгийских районов, герцогство Люксембург, югославские Нижняя Штирия и Верхняя Крайна.

 

Гитлеровцы объявили треть Польши своим генерал-губернаторством. В Норвегии, Голландии и Бельгии были установлены имперские комиссариаты, опиравшиеся на местные квислинговские правительства. В Дании, хотя и оставались король и правительство, фактическим хозяином страны являлся германский посол. На чешских землях был провозглашен имперский протекторат при формальном сохранении «государственного президента» и «национального правительства». Сербией и частью территории Греции управляли немецкие военные власти, хотя были созданы марионеточные правительства. С целью обмана общественности были провозглашены «независимыми» государствами Словакия и Хорватия, но их внутреннюю и внешнюю политику определяла Германия.

 

В северной (оккупированной) части Франции была установлена германская военная администрация. На юге (неоккупированная зона) существовало коллаборационистское правительство Петэна, которое сохранилось и после того, как эта зона была оккупирована немецко-фашистскими войсками (ноябрь 1942 г.).

 

Италия присоединила Албанию, югославские территории Далмацию и часть Словении, а также ряд французских владений в Африке. Чужие земли в Европе захватили и другие страны фашистского блока.

 

Гитлеровцы повсеместно устанавливали бесчеловечную систему эксплуатации оккупированного населения, стремились полнее использовать его для обслуживания германских монополий. В конце сентября 1944 г. в германской промышленности насчитывалось 7,5 млн. иностранных рабочих и военнопленных{185}, большая часть которых находилась в сфере военного производства. Захватчики сгоняли с родных мест тысячи советских людей, поляков, чехов, югославов французов и жителей других стран.

 

Агрессоры нанесли огромный ущерб национальной культуре оккупированных стран. Из библиотек, музеев и коллекций оккупированных областей и республик Советского Союза, из Польши, Чехословакии, Франции, Югославии и других стран были вывезены уникальные исторические документы, ценные книги, произведения искусства. Оккупанты разрушили памятники старины, творения выдающихся зодчих.

 

К принципу древнеримских завоевателей «разделяй и властвуй» претенденты на мировое господство добавили и свой — «беспощадно уничтожай». В захваченных странах повсеместно было отменено национальное законодательство. В нарушение норм международного права агрессоры создали особые полевые суды, которые жестоко карали мирных жителей за малейшее неповиновение. Под угрозой оказалось существование многих национальностей и этнических групп.

 

Преступная сущность гитлеровского «нового порядка» наиболее полно проявилась на временно захваченных территориях Советского Союза. Осуществляя свои планы на оккупированных территориях Белоруссии, Украины, Молдавии, Прибалтики, областей и районов РСФСР_, фашисты уничтожили миллионы советских людей, а оставшихся в живых пытались превратить в бесправных рабов. [129]

 

Главным инструментом гитлеровского оккупационного режима являлись специально созданные органы, а также вооруженные силы. Солдаты и офицеры вермахта активно участвовали в грабежах и вывозе культурных ценностей, в тесной связи с карательными органами совершали насильственные акции против мирного населения. Только с помощью военной силы оккупационные власти смогли установить и поддерживать фашистский «новый порядок».

 

Имперское управление территориями, захваченными Италией, осуществляло министерство иностранных дел или непосредственно фашистские лидеры. В некоторых государствах германские и итальянские оккупанты использовали национальные центральные и местные органы власти, состоявшие из предателей народа.

 

Японский оккупационный режим по своей сути ничем не отличался от гитлеровского «нового порядка». Политические и экономические цели Японии в отношении народов завоеванных территорий определяли крупнейшие монополии, чье стремление к захвату чужих богатств было не меньше, чем у их немецких партнеров, а японские карательные органы не уступали эсэсовцам в жестокости и зверствах. Оккупанты осуществляли массовые казни мирных жителей, подвергали пыткам и уничтожали патриотов, направляя основной удар против коммунистов. Захватчики широко использовали принудительный труд военнопленных и иностранных рабочих, нещадно грабили крестьянство. В результате миллионы людей были обречены на нищету и вымирание от голода. Политическая и военная верхушка Японии искала опору в реакционных кругах оккупированных стран, разобщала порабощенные народы, разжигала между ними национальную и религиозную вражду. Используя вековую ненависть народов к колониализму, оккупанты выдавали себя за друзей колоний других стран.

 

Прибегая к обманным маневрам, японские агрессоры направляли свою колонизаторскую политику на подавление национально-освободительного движения. Некоторым странам правительство Японии вынуждено было предоставить формальную независимость, не ослабляя при этом оккупационного режима. Одной из коварнейших форм империалистического порабощения азиатских народов являлось создание марионеточных правительств. Так, в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии) задолго до второй мировой войны японские оккупанты провозгласили «независимое» государство Маньчжоу-Го во главе с императором Пу-И, присоединив к нему затем часть Внутренней Монголии и провинцию Жэхэ. В 1943 г. была провозглашена «независимость» Бирмы, Филиппин, а в Сингапуре, в провинциях Малайи, на островах Ява и Суматра введено «самоуправление».

 

Во французских колониях Индокитая японские оккупационные власти сочли целесообразным использовать администрацию правительства Виши. Только весной 1945 г. они устранили французских чиновников и «даровали» народам Индокитая «независимость». Предоставляя «независимость» и вводя «самоуправление», японская военно-политическая клика требовала от марионеточных правительств и властей создания армий, мобилизации природных и людских ресурсов на войну.

 

В связи с ухудшением военно-политического положения фашистского блока и переходом японских вооруженных сил к стратегической обороне правительство Японии активизировало свои действия по созданию союза марионеточных государств. Объявляя о предоставлении «независимости» бывшим колониям, формируя послушные правительства и заключая с ними-«договоры» и «соглашения», оно рассчитывало не только дезорганизовать и ослабить народное сопротивление, но и обеспечить себе социальную опору в оккупированных странах_, главным образом за счет феодально-помещичьей [130] и буржуазно-компрадорской верхушки. Во время войны Японии удалось основать блок марионеточных государств, в который вошли Маньчжоу-Го, оккупированная часть Китая, Филиппины, Бирма, так называемая «Свободная Индия» и Таиланд. Конференция представителей этих стран приняла в ноябре 1943 г. «Восточноазиатскую хартию», провозглашавшую «необходимость завершения войны» и «построения нового порядка в великой Восточной Азии»{186}.

 

В результате этих мер японским оккупантам удалось несколько замедлить рост национально-освободительного движения. Однако ликвидировать борьбу патриотических сил они не смогли. Под влиянием военных успехов стран антигитлеровской коалиции патриоты вносили все более весомый вклад в срыв японских военных, политических и экономических мероприятий.

 

Стремясь высвободить часть своих сил для ведения войны с США, японская клика стала шире привлекать армию и полицию марионеточных режимов для подавления народного сопротивления. Однако и это не помогло ей сохранить свои позиции в оккупированных странах.

 

Проводимая оккупантами политика в отношении порабощенных народов терпела поражение. Созданные ими режимы не имели и не могли иметь значительной социальной опоры. Агрессорами были подорваны основы национальной экономики, уничтожены социальные завоевания трудящихся, добытые ими в упорной и длительной классовой борьбе, унижено национальное достоинство народов. Шовинистическая политика захватчиков вызывала решительный отпор. Освободительная борьба, несмотря на сложность условий, нарастала, становилась все более решительной.

 

Внешние и внутренние предпосылки крушения оккупационных режимов создавались длительное время. Зарождение и углубление кризиса фашистско-милитаристской оккупационной системы, завершившегося в конце концов ее крахом, произошло по следующим причинам.

 

Во-первых, оккупационные режимы рушились под воздействием борьбы Советских Вооруженных Сил за свободу и независимость своей Родины, а также за освобождение других стран и народов. В завершающем периоде войны Советская Армия, непосредственно освобождая ряд государств Европы и Азии, совместно с патриотическими силами уничтожала в них и оккупационные режимы.

 

Во-вторых, важным фактором в ликвидации фашистско-милитаристской оккупационной системы была освободительная борьба народов других стран. Там, где патриотические силы создали массовые партизанские соединения и даже регулярные народно-освободительные армии, они внесли большой вклад в ликвидацию оккупационного режима.

 

В-третьих, действия вооруженных сил США и Великобритании также объективно содействовали ликвидации оккупационной системы и освобождению ряда стран Европы и Азии. Однако политические цели, которые преследовали правящие круги этих государств, были иными. Используя поражение Германии и Японии, они стремились установить в освобожденных ими странах свое политическое и экономическое господство.

 

Таковы основные факторы, в результате которых оккупационная политика агрессоров в годы второй мировой войны потерпела полное банкротство. В борьбе против фашизма и милитаризма сплотились, окрепли и закалились демократические, прогрессивные силы- всех стран. Это имело огромное значение для послевоенного движения народов за мир демократию и общественный прогресс. [131]

 

3. Поражение идеологии фашизма и милитаризма

 

Важным итогом второй мировой войны стал по только разгром крайне реакционных политических систем и военных организаций агрессора, но и поражение идеологии фашизма и милитаризма, которая формировала общественное сознание масс и служила духовной предпосылкой подготовки и ведения захватнической войны.

 

Наиболее реакционная фашистская идеология использовалась для обоснования преступной цели агрессора — остановить развитие социализма и уничтожить его, утвердить на земле режим насилия и террора. В ее арсенале были представлены антикоммунистические, шовинистические, человеконенавистнические, экспансионистские теории, пронизанные духом милитаризма и войны. Идеология фашизма включала также ложные концепции и положения, предназначенные для обмана масс и привлечения их к практическому осуществлению антидемократических агрессивных акций.

 

Установление террористических режимов, милитаризация общественных отношений, тотальная мобилизация людских и экономических ресурсов — все это обосновывалось «жизненными интересами нации» неизбежностью «борьбы за существование», за утверждение господства над другими народами как отражение самих «законов жизни». Нацистские лидеры убеждали немцев, что история поставила перед ними дилемму: «или Германия станет мировой державой, или же она погибнет». К подобной лживой альтернативе — или победа в войне за «величие» нации, или ее поражение и гибель — прибегли итальянские фашисты и японские милитаристы, пытавшиеся заставить народные массы безропотно переносить тяготы и жертвы войны.

 

На первых порах социальная демагогия спекуляция на национальных чувствах немецкого, итальянского и японского народов возымели определенный успех. Значительная часть одурманенных людей поверила в «чудесное тысячелетнее царство», в «сферу сопроцветания» и им подобные догмы. Ради достижения этих целей их привлекли к участию в агрессии против народов других стран. Ослепленные военными победами в начале войны, обманутые главарями фашизма и милитаризма и их «теоретическими» прислужниками, многие считали что их нации идут к вершине исторического восхождения.

 

Для оправдания захватнических устремлений фашистско-милитаристские государства использовали в первую очередь геополитические концепции. Немецкие геополитики приписывали фашистскому государству биологические свойства и доказывали, что, как и всякий живой организм, оно должно развиваться и вести беспощадную борьбу за существование и расширение своего «жизненного пространства». Подобной «аргументацией» нацисты оправдывали агрессивные войны, утверждали, что «будущее Германии... зависит исключительно от разрешения вопроса о жизненном пространстве»{187}.