Национализм как он есть

Когда в России заговаривают о национализме, велика вероятность того, что собеседники окажутся непонятыми друг-другом. Действительно, нет другого вопроса, о котором люди могут говорить часами - а потом окажется, что собеседники имели в виду абсолютно разные вещи. Причина, очевидно, в том, что предпринимается попытка перенести европейскую дефиницию явления на почву абсолютно другой цивилизации - то есть цивилизации русской. Можно обратить внимание также на определенный апофатизм определения национализма в России. Как не относиться к большевикам, но нужно признать, что во многом Россия в девяностые действительно восстанавливала утраченную преемственность с имперским периодом истории. В частности, в стране появлялась политика, не имеющая жёстких ограничений, которые до этого накладывал курс партии.

Мы можем сказать, что общество девяностых довольно ярко делилось на три лагеря - коммунистов, националистов и либералов-демократов. При этом первые и вторые зачастую смыкались в своей борьбе с Ельциным, а разница между ними зачастую была исключительно в самоидентификации и отношению к истории. Уверенность в особой цивилизационной миссии русского народа, имперском пути развития и самобытности культурного пути составляли общее место для обоих. Фактически, имело место реанимированное "белое движение" и своеобразный национал-большевизм (не путать с национал-большевизмом НБП, который скорее был русским вариантом национально-революционных идеологий начала двадцатого века), во многом расходящиеся в антураже, но при этом идущие, в общем, в схожем русле. Расхождения вызывали вопрос о степени участия капитала в будущем России и о роли русского народа в строительстве государства. Опять же, можно отметить, что большинство организаций, как правых, так и левых, сходились в утверждении о главенствующей роли русского народа на всей территории бывшего СССР, необходимости реконкисты утраченных территорий, или, как минимум, защиты прав русского населения, оставшегося за рубежом. Размежевание этого "красно-коричневого" блока происходило тем глубже, чем меньше оставалось иллюзий на скорейшее падение ельцинского режима.

И тут-то и начали проявляться те тенденции, которые в конце концов привели к появлению явления, которому посвящен данный доклад. Речь идёт о том, что само понятие "национализма" может быть применено только к обществу, сформированному в условиях ё!модерна и живущего по его законам. Европейский национализм суть продукт нового времени - то есть результат уничтожения и распада существующих традиционных связей, буржуазно-демократической революции и начала формирования капитализма. Притом это относится как к этническому, так и к гражданскому национализму - они оба исходят из наличия в стране атомизированного общества и переносят на каждый человекоатом этого общества ответственность за происходящее в стране.

Можно смело отметить, что в таком ракурсе нет принципиального различия между концепцией национализма и концепцией правового общества - и даже забота о культурной или этнической идентичности в подобного рода "национализме" становятся, скорее, данью времени и могут быть отняты - что и произошло при размежевании национализма и либерализма. Можно даже сказать, что либерализм, который мы знаем, это "изначальный" европейский национализм, решившийся на глобализацию. Важнейшая черта такого национализма - этос ведение исторического пути страны к совокупности мнений её населения - нации, которое и считается высшим сувереном. Нетрудно увидеть, что подобная позиция чревата парадоксами - к примеру, если население страны убеждено в позитивности миграции и культурной экспансии, выходит что мы получаем национализм, работающий на разрушение нации - что и происходит сейчас в Европе.

Очевидно, что такому понятию нации исторически противостоит понятие народа - то есть некой общности, которая неразрывно связана с определёнными институтами и через которые она выражает свою волю. Парадокс в том, что и аппеляция к нации и аппеляция к народу в российских реалиях будут называться национализмом - причем обойти это никак невозможно, национальная проблематика плотно впаяна в политическое поле и русский вопрос стоял и будет стоять для любого политического субъекта. Поэтому я бы предложил консерватизм западного образца (либерально-буржуазный) и национализм русский (консервативно-революционный)

Нация буржуазная, она же гражданское общество, следующей своей ступенью развития имеющее правовое государство это порождение индустриального общества, до нового времени ничего подобного не существовало. Однако это не означает, что не была возможна политика, проводившаяся в интересах народа. Здесь симптоматично то, что мы смотрим на историю не "извне", а изнутри существующей модернистской парадигмы, в которой мы воспитаны (плюс-минус поправки на постмодерн) - и поэтому нам может быть непонятно, что до индустриальной эпохи ориентация на народное благо могла заключаться в чем-то ином, чем преследование интересов каждого отдельного индивида. С другой стороны, и миф об индивиде на поверку оказывается не чем иным как мифом - в современном обществе имеется скорее бесконечная холодная война всех против всех, а не некий гармонический синтез всех в идее нации. До появления европейского национализма, благо понимается как процветание всей страны в целом, поддержание в стране и народе благочестия, осуществление гармоничного развития общества - а не материальное преуспевание отдельного индивида.

Таким образом, мы видим не только резкое противоречие между принципами доиндустриального и индустриального национализма, но и можем осознать их фактическую враждебность друг другу. Иными словами, национализм невозможен, пока не будет сломлен принцип "народности", пока не произойдёт окончательно становление принципов модерна в обществе. Именно здесь кроются корни "националистической" русофобии.