Протокол № 4 от 14 ноября 1922 г

Дело 25

[ 1 ] Об осуждении “послания Карловацкого Собора о восстановлении династии Романовых” патриарх Тихон сообщил еще в своем заявлении в ГПУ 05.04 1922 г. (см. № П-87). Более развернуто осуждение этого собора выражено в указе № 347 патриарха Тихона и соединенного присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 05.05 1922 г. (Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. М., 1994. С. 193-194). Однако вечером 05.05 1922 г. на допросе патриарха в ГПУ В. Р. Менжинский, П. А. Красиков, Т. П. Самсонов сочли позицию патриарха в этом вопросе недостаточно ясной и определенной, как и в вопросе о выдаче имущества зарубежных церквей; от патриарха требовали “категорически отмежеваться” от заграничного духовенства, вызвать в Москву Евлогия Георгиевского и Антония Храповицкого, осудить “реакционное духовенство” не “платонически”, а “юридически”(Вострышев М. И. Патриарх Тихон. М., 1995. С. 217-219). Следы неуступчивой позиции патриарха по всем этим требованиям видны в “следственной сводке № 1” СО ГПУ — см. № 25-5.

[ 2 ] О “мягкости” Президиума ВЦИК по отношению к священникам, осужденным по шуйскому делу, см. № 24-1 — 24-3, 24-5.

[ 3 ] Нетрудно заметить, что вторая половина этого документа является краткой директивой не только авторам газетных статей, но и авторам судебных обвинительных заключений и выступлений по делу митрополита Вениамина, патриарха Тихона и др. Директива эта была 04.05 1922 г. официально утверждена Политбюро — см. № 24—4.

[ 4 ] См. № П-87.

[ 5 ] Митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий Алексей Павлович, 17.03.1863 — 10.08.1936) — выдающийся церковный деятель русского православия в стране и за рубежом. В 1917-1918 гг. — активный участник Поместного Собора РПЦ, один из трех кандидатов на патриарший престол. С 03.05.1918 — митрополит Киевский и Галицкий.

Высшее Временное Церковное управление было создано на Юго-Восточном церковном соборе, состоявшемся в мае 1919 г. в Ставрополе. Его председателем стал сначала архиепископ Донской Митрофан (Симашкевич), а затем вернувшийся из галицкого плена митрополит Антоний (Храповицкий). 15 октября 1920 г. в Симферополе Высшее Церковное Управление на Юге России назначило управляющим православными русскими церквами в Западной Европе архиепископа Волынского Евлогия (Георгиевского). Первое за пределами России заседание Высшего Церковного Управления на Юге России состоялось 19.11 1920 г. в порту Константинополя на борту парохода “Великий князь Александр Михайлович” под председательством митрополита Антония. На этом заседании было подтверждено симферопольское решение об архиепископе Евлогии как управляющем русскими православными приходами в странах Западной Европы, включая Болгарию и Румынию, но за ВЦУ Юга России оставлено управление русскими приходами в Югославии, Греции и Турции. 08.04 1921 г. указом патриарха Тихона и Священного Синода все православные русские церкви в Западной Европе были временно подчинены архиепископу Евлогию.

В 1922 г. после роспуска патриаршим указом созданного на Карловацком соборе Высшего Церковного Управления митрополит Антоний, находившийся с 1920 г. в эмиграции в Сербии, стал с согласия патриаршего экзарха митрополита Евлогия (Георгиевского) председателем Зарубежного Синода (Русского Всезаграничного Церковного Собора Русской Православной Церкви). Митрополит Антоний был председателем всех зарубежных соборов, начиная с Карловацкого; он носил титул “Блаженнейшего”.

[ 6 ] Отдельные частные письма патриарха Тихона архиереям Финляндскому Серафиму (Лукьянову) и Западно-Европейскому Евлогию (Георгиевскому) см.: ВРХД. 1975. № 115. С. 88-90; Исторический архив. 1996. № 1. С. 92, 93.

[ 7 ] Митрополит Евлогий (Георгиевский Василий Семенович, 10.04.1868 — 08.08.1946) — выдающийся.церковный деятель и богослов, экзарх Западной Европы. С 27.05 1914 г. — архиепископ Волынский и Житомирский; в 1917-1918 гг. участник Поместного Собора РПЦ. 04.12 1918 г. арестован Петлюрой и вывезен в Польшу, в сентябре 1919 г. вернулся в Новороссийск, работал в ВЦУ в Новочеркасске и Екатеринославе, 19.01 1920 г. эмигрировал в Сербию. 08.04 1921 г. патриархом Тихоном и Священным Синодом назначен временно управляющим всеми русскими приходами в Западной Европе, а 30.01 1922 г. возведен патриархом в сан митрополита (о “трогательном письме” патриарха к новому митрополиту см.: Акты Святейшего Патриарха Тихона... С. 192). Основал в Париже Православный Свято-Сергиевский Богословский институт.

[ 8 ] О работе высоких советских инстанций — НКИД и НКЮ — по заключению соглашения с Римским престолом через статс-секретаря папы кардинала Гаспарри о выкупе католических церковных ценностей см.: ГАРФ, ф. А-353, оп. 6, д. 9, л. 67-об; д. 23, л. 128-об. О переговорах в Генуе между представителем Ватикана прелатом Пиццардо и советским наркомом Г. В. Чичериным об имуществе католической церкви в России см.:Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР. 1917-1968. М., 1977. С. 68-70.

[ 9 ] Этот проект постановления Политбюро составлен Е. М. Ярославским на основе постановления АРК от 30.01 1923 г., протокол № 11 (см. комм. 13 к д. 25).

[ 10 ] В черновом протоколе заседания Политбюро ЦК РКП(6) зафиксировано следующее решение по пункту 8 а) “О Боболе”: “Подтвердить решения Политбюро от 18/1 с. г. (Пр[отокол] 44, п. 8) (см.: АПРФ, ф. 3, оп. 1, д. 313, л. 10.— Сост.) по вопросу о передаче Ватикану мощей Бобола и о необходимости поставить передачу таким образом, чтобы она была использована в интересах антирелигиозной пропаганды” (АПРФ, ф. 3, оп. 1, д. 317, л. 11-об.).

Если исходить из материалов четырех публикуемых тематических дел фонда Политбюро, то высшее партийное руководство страны уделяло особое внимание в 1922-1923 гг. мощам двух Божиих угодников — католического Андрея Боболи и православного Варнавы Ветлужского (см. № 23-38 — 23-40). Официально объявленная постановлением Наркомата юстиции от 14 февраля 1919 г. “антирелигиозная война” с мощами святых, особо почитаемых верующими, вылилась в длительную кампанию с многочисленными церковными процессами по всей стране. Нужно отметить, что первое вскрытие мощей с антирелигиозной целью состоялось 22 октября 1918 г. в Александро-Свирском монастыре, а самое позднее, отмеченное исследователями и вписывающееся по своему характеру в указанную кампанию,— в конце 1929 г. — начале 1930 г. (вскрытие мощей святой княгини Анны Кашинской). Переломным моментом в этой схватке советского государства с религиозными чувствами верующих следует признать публикацию циркуляра Наркомата юстиции “О ликвидации мощей” от 25 августа 1920 г., в котором местные власти призывались к “полной ликвидации мощей [...], избегая при этом всякой нерешительности и половинчатости при проведении своих мероприятий”. “Ликвидированные” советской властью мощи святых предписывалось с разоблачительными целями выставлять на обозрение любопытствующих в местных музеях. С конца 1921 г. эта кампания наложилась на другую — по изъятию церковных ценностей. Многопудовые серебряные раки, в которых покоились мощи почитаемых святых, стали наиболее притягательным объектом для местных комиссий по изъятию церковных ценностей. Летом 1922 г. было принято решение упразднить мощи известного полоцкого католического святого Андрея Боболи. Вскрытие гробницы вызвало резкий протест католиков Петрограда, Украины и Белоруссии. В архивном фонде Совнаркома (ГАРФ, ф. 130, оп. 6, д. 330, л. 45—51, 53-57) отложился ряд телеграмм, связанных с этим событием. Из телеграмм, пришедших в Совнарком и во ВЦИК на имя М. И. Калинина, первой по времени получения в Москве была телеграмма из Петрограда от архиепископа Я. Г. Цепляка, главы всех католиков на территории советских республик. Она была принята 26 июня 1922 г.; ее текст гласил: “23 сего июня Полоцке произведено вскрытие реликвии Блаженного Андрея Боболи причем предполагается отправить таковые музей протестуя от имени своего и всего католического населения России против совершенного кощунства прошу принять немедленно решительные [меры] приостановлению дальнейшем действий местных властей и удовлетворению возмущенной совести католиков”. Три другие телеграммы из Россонов, Волынцева и Росиц от прихожан католических костелов, принятые в Москве соответственно 9, 10 и 16 июля 1922г., по сути повторяли содержание телеграммы архиепископа Я. Г. Цепляка. Протестуя “против разрушения религиозных обрядов”, они характеризовали вскрытие мощей Боболи как “противозаконный и кощунственный “поступок””, просили московские власти “защитить” и “оградить” от “подобных преступлений”, “подобных насилий”, а виновных наказать. 17 июля 1922 г. за подписями ответственных лиц Наркомата внутренних дел в Витебск ушла телеграмма по поводу “поступивших жалоб граждан на действия местных властей в связи с вскрытием реликвий блаженного Андрея Боболя”. НКВД предлагал “срочно сообщить при каких обстоятельствах было произведено вскрытие и что послужило основанием к протесту”. И витебскими, и московскими властями основанием для протестов, по всей видимости, было признано наличие контрреволюционного заговора во главе с архиепископом Я. Г. Цепляком. Вследствие чего, как следует из протокола заседания Политбюро ЦК РКП(б) № 48, п. 8 б) от 8 февраля 1923 г. (№ 25-8), высшее партийное руководство признало дело архиепископа Я. Г. Цепляка “в высшей степени важным делом” для “постановки в Верховном Суде в Москве”. (См. об этом более подробно комм. 12 к д. 25.) Мощи блаженного Андрея Боболи в срочном порядке были вывезены в Москву, в музей Наркомата здравоохранения. А оттуда, в силу резко негативной реакции общественности католических стран, приведшей к очередному международному скандалу (см. комм. 21 к д. 24), по постановлению Политбюро ЦК РКП(б) они были переданы в мае 1924 г. Ватикану.

[ 11 ] Антирелигиозная комиссия на своем заседании 30 января 1923г. (протокол № 11) приняла следующие постановления (список присутствовавших и постановление о патриархе Тихоне см. комм. 13 к д 25):

“Слушали:[...]
2. О деле Ципляка”.

“Постановили:[...]
2. а) Окончательное решение по делу отложить до следующего заседания Комиссии, пригласив на таковое пред ставит[еля] от Наркоминдела и от Польбюро ^[ 58 ] — тов. Гольтмана ^[ 59 ]”.

“Слушали:[...]
3. О мощах Бобаля.”

“Постановили:[...]
3. а) В виду отсутствия в Полбюро ^[ 60 ] при решении этого вопроса представителей антирелигиозной комиссии, просить Политбюро пересмотреть решение в присутствии представителя комиссии. —

б) Просить Политбюро в случае поднятия Наркоминделом вопросов касающихся тактики в области религиозной организации, приглашать на заседания представителя] комиссии”.

— РЦХИДНИ, ф. 89, оп. 4, д. 115, л. 2; там же, ф. 17, оп. 112, д. 443а, л. 24 (черновик).

Из протокола № 12 заседания той же комиссии от 6 февраля 1923 г.:

“Присутствовали: т.т. ЯРОСЛАВСКИЙ, ПОПОВ ^[ 61 ], СМИДОВИЧ, МЕНЖИНСКИЙ, СКВОРЦОВ, КРАСИКОВ, САМСОНОВ, ТУЧКОВ. Приглашенные по делу Ципляка т.т. КРЫЛЕНКО, ЛЕЩИНСКИЙ и ГОНЕЦКИЙ ^[ 62 ]. По вопросу о Епархиальных Управлениях — т. РАВИЧ”.

“Слушали:
1. О деле ЦИПЛЯКА.

Постановили:
Признать:

1. По делу ЦИПЛЯКА имеется вполне достаточно материалов для обвинения его в систематическом противодействии мероприятиям Советской Власти. —
2. Политически постановка этого процесса крайне необходима наряду с процессом Тихона. Ввиду этого комиссия считает необходимым дело передать в Верхсуд назначив к слушанию не позднее Марта месяца в Москве перед процессом Тихона. —
3. Довести об этом до сведения Политбюро и просить утвердить постановление. —
4. О католическом духовенстве: 1) Поставить через 2 недели доклад т. Гонецкаго о взаимоотношениях с Ватиканом и о возможности предложения по поводу состава духовенства и их взаимоотношениях с Ватиканом. 2) Поручить тов. Красикову выработать проэкт таких предложений относительно состава духовенства и взаимоотношений.”

— РЦХИДНИ, ф. 89, оп. 4, д. 115, л. 3; там же, ф. 17, оп. 112, д. 443а, л. 26.
См. также № 25-38, комм. 19 к д. 24. Упоминание о деле Цепляка в протоколе № 14 заседания АРК от 27 февраля 1923 г. и в протоколе № 15 от 6 марта 1923 г. см. комм. 13 к д. 25.

[ 12 ] Судебный процесс над главой католиков всех советских республик архиепископом Я. Г. Цепляком и подчиненным ему петроградским духовенством состоялся в конце марта 1923 г. 21.03 1923г. в Голубом зале Дома Союзов судебная коллегия Верховного Суда под председательством А. Галкина начала слушание этого дела. Государственным обвинителем выступал заместитель наркома юстиции и старший помощник прокурора Н. В. Крыленко. Защищали обвиняемых петроградский адвокат В. М. Бобрищев-Пушкин и член московской коллегии защитников Н. В. Коммодов.

После оглашения предъявленных следствием обвинений, допроса обвиняемых и свидетелей, прений сторон, последних слов подсудимых судебная коллегия 25.03 1923 г. в 4 часа дня удалилась на совещание. 26.03 в первом часу ночи был оглашен приговор. Из предъявленных следствием обвинений Верховный Суд признал вину подсудимых в следующем.

Во-первых, несмотря на признание “римско-католическим духовенством Петрограда, руководимым митрополитом Роопом и епископом Цепляком” основных статей декрета об отделении церкви от государства от 23.01 1918 г. (ведение государством актов гражданского состояния, отделение школы от церкви, лишение прав собственности на церковное имущество, права юридического лица и т. п.), обвиняемое католическое духовенство по мере выполнения статей декрета “приступило к выработке мер борьбы с Советской властью за утерянное имущество и юридические права церкви”. Считая советскую власть кратковременной, “руководители католического духовенства” дали вначале разрешение общинам подписывать договоры об имуществе; затем, когда стало очевидным, что советская власть удержалась, “Цепляк, Буткевич и Рооп и др. приступили к организации массового противодействия”, причем разработали план действий на предварительных совещаниях. В частности, архиепископ Я. Г. Цепляк отверг “организованные правительством” “двадцатки” как органы “подрыва дисциплины верующих и бесконтрольного хозяйничания главарей церкви”, приказав не учреждать таковых и, соответственно, не подписывать с властью договоров о церковном имуществе. Подчиненное ему духовенство в лице ксендзов А. И. Малецкого, К. Ю. Буткевича, П. И. Януковича, А. М. Василевского, С. Ф. Эйсмонта, Э. С. Юневича, Т. Ю. Мятуляниса, Л. А. Хвецько, Я. Я. Тройго, Ц. В. Ходневича, Д. А. Иванова и Л. И. Федорова заставило верующих отказаться от договоров, что привело к закрытию местной властью в Петрограде в декабре 1922 г. ряда костелов. Отправленная верующими в Москву делегация получила от Наркомюста разрешение открыть костелы на время католического Рождества. Церковным советам было предложено подписать не договоры, а “упрощенные расписки”. Архиепископ Цепляк скрыл результаты переговоров с Наркомюстом, объявив в Петрограде о запрете на открытие храмов, чем ввел в заблуждение местную советскую власть и верующих. Подобное умышленное действие главы всех католиков привело к “открытым выступлениям против Советской власти”.

Во-вторых, архиепископ Цепляк, предвидя изъятие церковных ценностей, издал 03.01 1922 г. предписание всему католическому духовенству о недопустимости изъятия. В ответ на запрос ярославского ксендза Рутковского архиепископ Цепляк лично запретил ему выдавать ценности и описи имущества местным властям.

В-третьих, указанная группа ксендзов под руководством архиепископа Цепляка организовала проведение политических совещаний, на которых обсуждались вопросы “о сущности коммунизма”, “о программе коммунистической партии” и т. п. Совещания явились тем местом, где планомерно велась подготовка к борьбе с советской властью, разрабатывались планы вовлечения в эту борьбу прихожан петроградских костелов. Главным инициатором утверждаемых на совещаниях мер борьбы католического духовенства с советской властью был прелат К. Ю. Буткевич. Он же готовил и предписания по реализации этих мер. Подобные предписания привели к инцидентам в ряде петроградских костелов: в костелах Успения Марии на Первой Роте (Л. А. Хвецько, Ф. Ф. Рутковский, А. П. Пронскетис, Я. Я. Шарнас), Святого Казимира на Ушаковской улице (С. Ф. Эйсмонт) и др. Кроме того, К. Ю. Буткевич на открытии в Москве первой польской миссии вместе с другими послал телеграмму Польскому правительству с выражением своей верности, хотя сам являлся гражданином советской России.

В-четвертых, обвиняемое католическое духовенство на суде признало, что для него обязательными являются распоряжения папы Римского как в области вероучения, так и “в отношении изъятых и национализированных церковных имуществ, несмотря на прямую противоположность папских директив советским директивам”. Помимо этого, петроградские ксендзы категорически отказались соблюдать 121 статью У К, воспрещающую преподавание вероучения детям, заявив, что они ее “не признают и выполнять не будут”.

Исходя из всего вышеизложенного, Верховный Суд признал виновными следующих лиц:

1. Я.Г. Цепляка и К.Ю. Буткевича по статьям 62, 119 и 121 У К;
2. С.Ф. Эйсмонта, Э.С. Юневича, Л.А. Хвецько, Ц.В. Ходневича и Л. И. Федорова по тем же статьям УК;
3. А.И. Малецкого, А.М. Василевского, П.И. Януковича, Т.Ю. Мятуляниса, Я.Я. Тройго, Д.А. Иванова, Ф.Ф. Рутковского, А.П. Пронскетиса по статьям 68-69 (часть I), 119 и 121 УК;
4. Я.Я. Шарнаса по статье 78 У К.

В соответствии с предусмотренными данными статьями мерами наказания Верховный Суд приговорил: первых — “подвергнуть высшей мере наказания — растрелять”, вторых — “подвергнуть лишению свободы сроком на десять лет со строгой изоляцией и с поражением прав по ст. 40 Уголовного Кодекса сроком на пять лет”, третьих — “подвергнуть лишению свободы сроком на три года без строгой изоляции с поражением прав по ст. 40 Уголовного Кодекса сроком на три года”, четвертого — “подвергнуть лишению свободы сроком на шесть месяцев условно и без поражения прав”.

Приговор в отношении архиепископа Я. Г. Цепляка и прелата К. Ю. Буткевича, как подавших в Президиум ВЦИК ходатайство о помиловании, был “приостановлен исполнением до особого распоряжения”. “Особое распоряжение” — постановление Президиума ВЦИК, вышедшее за подписями председателя М. И. Калинина и секретаря Т. В. Сапронова, гласило, что “установленные судом действия гражданина Цепляка” “являются тягчайшим преступлением” и заслуживают той кары, которая была определена судом. Однако, принимая во внимание, что католическая религия была угнетаема в царское время и исполнение приговора может быть понято “отсталой частью католических граждан РСФСР” неправильно, высшая мера наказания была заменена “десятилетним лишением свободы со строгой изоляцией”. В отношении Буткевича, который сочетал контрреволюционную деятельность “на религиозной основе” с “прямой государственной изменой”, было решено “ходатайство о помиловании оставить без последствий”.

— См.: Революция и церковь. 1923. № 1-3. С. 102-116.

О дальнейшей судьбе архиепископа Я. Г. Цепляка см. также другие публикуемые документы: № 25-40, П-175.

[ 13 ] Повседневное партийно-чекистское руководство подготовкой судебного процесса над патриархом Тихоном осуществлял основной специализированный орган по выработке политики в отношении религии и религиозных организаций — Антирелигиозная комиссия (Комиссия по проведению отделения церкви от государства) при ЦК РКП(б). Документы по надзору Политбюро за самой этой комиссией составляют публикуемое дело 12 АПРФ. Кроме находящихся здесь протоколов №1,2 заседаний Антирелигиозной комиссии, ее постановления в связи с подготовкой дела патриарха Тихона и последующими мерами отражены в следующих протоколах этой комиссии (ноябрь 1922 — апрель 1924 гг.).

Протокол № 4 от 14 ноября 1922 г.

“ПРИСУТСТВОВАЛИ: т.т. ФЛЕРОВСКИЙ, КРАСИКОВ, МЕНЖИНСКИЙ, СМИДОВИЧ, ДЕРИБАС, ТУЧКОВ, СКВОРЦОВ, и в качестве эксперта т. БРИХНИЧЕВ, т. ГАЛКИН на заседание не явился, а т. БОНЧ-БРУЕВИЧ прибыл в 9 часов вечера”.

“Слушали:[...]
3. О деле ТИХОНА”.

“Постановили:[...]
Поручить ГПУ закончить дело ТИХОНА в месячный срок. Признать необходимым постановку процесса и окончание его до собора.

Возложить руководство следствием на т. МЕНЖИНСКОГО, КРАСИКОВА и ТУЧКОВА”.

— РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 112, д. 443а, л. 10.