Февраля, воскресенье, 14:00, Североморск

Репетиция спектакля.

Для меня, как для человека творческого, большой отдушиной является моё участие в театральной труппе, которую собрала Елена Владимировна у себя в библиотеке. Подготовка спектакля идёт к логическому завершению - к премьере, которая состоится уже 23 февраля. Кстати, спектакль ставится по пьесе Леонида Филатова «Эликсир» и я играю в нём роль Второй Женщины, т.е. одна из тех, кто выпивает любовный эликсир и влюбляется в Доктора Мишеля.

После репетиции, я наконец-то добрался в библиотеке до радиоприёмника, который обычно оккупировали дагестанцы, и настроил своё любимое радио «Максимум». Наконец-то я услышал новые и старые творения своих любимых групп.

 

Февраля, понедельник, 10:30, Североморск.

Изменение масштабов.

Вот, кажется, что такого в том, что я вчера послушал эти песни? На гражданке я слушал их каждый день в большом количестве. А здесь, в армии, это кажется целым событием большого масштаба, о котором даже стоит упомянуть в дневнике.

 

Февраля, среда, 19:00, Североморск.

Премьера.

Сегодня состоялась премьера нашего спектакля «Эликсир». Выступали мы перед личным составом нашей части. Думаю, что спектакль удался и равнодушных не осталось. Да как же тут остаться равнодушным, если уже на переодетого в женщину мужика смотрят с вожделением, особенно... ну вы догадались кто!

После выступления наш режиссёр Елена Владимировна организовала нам сладкий стол, за что ей огромное спасибо.

Пожалуй, сегодняшний день был лучшим из всех, что я провёл в армии. Завтра мы выступаем перед офицерами и мичманами нашей части.

 

Февраля, понедельник, 8:30, Североморск.

Караул.

Вчерашний вечер был самым счастливым из всех вечеров, проведённых в армии, ведь я наконец-то получил долгожданные письма: от мамы, сестры и отца. Эти письма пришли мне ещё в пятницу, но в субботу нужно было заступать в караул, а по приказу министра обороны караульным запрещено получать письма за три дня до заступления на боевой пост. Вот, к примеру, в пятницу я получил посылку от мамы. Мне саму посылку отдали без проблем, а письмо, которое содержалось внутри, отдали только вчера. Связано это с тем, чтобы наши гражданские дела никак не влияли на несение караула. Вдруг меня несуществующая девушка бросила бы, а у меня в руках заряженный Калаш. Поехал бы, наверное, разбираться или бы застрелился.  

В карауле стоять мне понравилось. Хоть какое-то разнообразие – это раз. Целые сутки не видеть надоевшие мерзкие рожи некоторых сослуживцев – это два. Можно кушать вдоволь, пить сладкий чай и крепкий кофе, правда, купленные на наши же деньги, – это три. И самое главное – это осознание того, что ты занимаешься серьёзным и очень важным делом, а не мытьём посуды или уборкой снега, – это четыре.

Мне поручили самый ответственный пост №3. Первые два поста находились на улице, на вышках, одна вышка при въезде на территорию гауптвахты, а вторая на заднем дворе. Третий пост находится в непосредственном соприкосновении с камерами заключённых. Меня закрывали на броневую дверь в коридоре, где находились камеры заключённых, и оттуда не могли убежать не только заключённые, но и даже я. При себе я имел только автомат и 60 патронов.

Мы жалуемся на то, как худо живётся нам, бедным и несчастным матросикам, в своих тёплых и уютных кубриках, где мы имеем возможность спать в чистых постелях, ходить, когда захочется в туалет, и где нас кормят 4 раза в сутки. У заключённых всего этого нет. Кормят их тем же самым, что и нас, но только в очень ограниченном количестве. Живут они, точнее, находятся, в маленьких сырых и холодных камерах, размером примерно один на два метра. В стене наверху прорублено крохотное зарешеченное окно, в которое они не имеют возможности даже посмотреть. Посередине камеры влит в бетонный пол, так называемый, железный табурет, но сидеть на нём очень неудобно, т.к. его седалищная часть размером с CD-диск. Попробуй на таком посиди весь день. Лежать тоже было не на чем, так как утром заключённые выносили из камер свои шконки и только перед отбоем их заносили обратно. Так вот и слоняются целыми днями по камере, - два метра туда и два обратно.

Ходят в туалет они в установленное время, но не всегда можно приказать своему мочевому пузырю или кишечнику не хотеть в туалет. Когда это случается, заключённый обращается ко мне, с громаднейшей просьбой, я по трансляхе выхожу на связь с дежурным офицером и передаю ему просьбу заключенного, и уж если офицер соблаговолит, то заключённому повезло, если нет, то извините – терпи или гадь прямо в камере. Как правило, офицер откликался на просьбу заключённого только на второй или третий раз, когда понимал, что это уже неминуемо.

По Уставу караульной службы мне категорически запрещено разговаривать с заключёнными, зато заключённые выдались очень разговорчивыми. Каких только слов в свой адрес я не выслушал за время вахты: дрищ, карась, шакал, сука… И это только самые мягкие существительные, а к ним ещё добавлялись различные смачные прилагательные.

 

Марта, вторник, 20:40, Североморск.

Плохие привычки.

В армии у меня появляется несколько плохих привычек. Вот лишь самые яркие из них. Во-первых, я тут стал чаще материться. Это связанно, прежде всего, с тем, что тут очень много всяких тупых долбоёбов, которые по-другому не понимают. Во-вторых, я стал много лгать. Тут без лжи особо не проживёшь. Например, спросит меня кто-нибудь из старшин: «Есть деньги в долг?», я отвечаю, что нет. Да ещё для достоверности перечисляю, куда я их успел потратить, хотя по-настоящему у меня в кармане всегда, хоть какая-нибудь мелочевка, да присутствует. В-третьих, тут я меньше слежу за гигиеной. В учебке очень плохие условия для поддержания своей гигиены. Ходим в душ мы раз в неделю, а в самой казарме есть только умывальники. Но в умывальниках нет ни горячей, ни тёплой воды, нет даже холодной, тут есть только вода ледяная! Умываться ледяной водой я уже привык, но вот зубы при чистке до сих пор сводит.

 

Марта, пятница, 8:10, Североморск.