Простить, но не забыть

 

Прощая, вы не изменяете прошлое, а создаете новое будущее.

Бернард Мелтцер

 

Говорят, что тот, кто может простить, оказывает услугу не тому, кого прощает, а самому себе. Говорят, что тот, кто помнит обиду, страдает больше, чем его обидчик.

Честно говоря, я никогда не верила этим утверждениям.

Мой отец много лет пил, но потом «завязал» и решил работать в сфере лечения наркомании и алкоголизма. Он прекрасный человек, но в свое время он пропустил больше школьных занятий, чем посетил. В общем, отец решил закончить колледж.

Я стала его репетитором. У нас была договоренность – каждый раз, когда я ему помогала, он должен был ответить на вопрос о моем детстве. На любой вопрос.

– Когда ты впервые понял, что она меня ненавидит? – спросила однажды я.

Мне не надо было объяснять ему, кого я имею в виду. Моя собственная мать всегда говорила, что она меня ненавидит и хотела бы, чтобы я никогда не появлялась на свет. Она называла меня толстой задолго до того, как на моем теле появился хотя бы грамм лишнего веса. Она постоянно ругала и унижала меня на людях. Каждый раз, когда я говорила что-то, что ей не нравилось (а практически все, что я говорила, не нравилось матери), она останавливалась и громко восклицала: «Как у меня мог родиться такой глупый ребенок?»

Отец ушел от матери, когда мне было четырнадцать лет. После этого ее нападки на меня только усилились. Однажды в аптеке мать сказала кассирше: «Как жаль, что нельзя делать аборт на семнадцатилетнем сроке».

Так что отец хорошо знал, кого я имею в виду.

Я видела, что ему совсем не хочется отвечать на мой вопрос, но у нас был договор. Я выполнила условие, теперь настала его очередь.

Отец рассказал мне такую историю. Я родилась в роддоме католической больницы. Сразу после моего рождения монахини дали меня матери. Отец вышел купить себе кофе. Возвращаясь, он услышал из палаты крики.

– Когда я вбежал в палату, твоя мать трясла тебя и кричала: «Я тебя ненавижу, я тебя ненавижу!»

Отец откашлялся. Он надеялся, что я прерву его рассказ и больше не захочу ничего слышать. Но я молчала.

– Монахини взяли тебя у матери и вернули только через три дня.

Я подумала, что на этом история заканчивается, но это было не так.

– На следующий день я ушел на работу, – продолжил отец. – Когда я вернулся домой, мать раскачивала твою колыбель так, что она сильно ударялась о стену, и повторяла: «Я тебя ненавижу!» В выходные я сам тобой занимался, но в рабочие дни эта сцена повторялась каждый вечер, когда я возвращался домой. Я долго молчал и никому ничего не говорил, но потом рассказал твоей бабушке. Она стала приходить каждый день и сидеть с тобой с утра до вечера. Мы старались защитить тебя…

Это было поразительно. Конечно, я и без него знала, что мать меня ненавидит, но меня потрясло, что это началось, еще когда я была младенцем.

Мы с отцом помолчали.

– Я такой голодный, что готов убить за сэндвич с мясом. Хочешь есть? – спросил отец через минуту.

– Не то слово, – ответила я.

На этом разговор закончился.

Когда я подросла, мать старалась причинить мне боль словами. Позже я узнала, что моя мать – наркоманка, и поэтому мне не стоит ее слишком строго судить. К моим братьям и сестрам она всегда относилась нормально. Я выросла и уехала из ее дома. Я старалась как можно реже общаться с матерью. Я перестала отвечать на телефонные звонки и не ездила на встречи с другими членами семьи.

Я не видела мать несколько лет и совершенно от этого не страдала. Более того, я чувствовала себя очень хорошо.

Однажды вечером мне позвонил брат. Он сообщил, что у нашей матери случилась передозировка опиатами. В первый день пребывания в реанимации у нее было семнадцать приступов. Мать выжила, но все произошедшее сильно повлияло на ее голову. Это было похоже на состояние пациентов, страдающих от болезни Альцгеймера. Мать уже не могла сама о себе заботиться, и мои братья и сестры поместили ее в специальное медицинское учреждение.

Через три дня поздно вечером в моей квартире раздался звонок. Это была мать. Она плакала и повторяла: «Пожалуйста, забери меня отсюда! Я хочу домой!»

Ее звонок выбил меня из колеи. Когда я была подростком, мать неоднократно отправляла меня за решетку по надуманным обвинениям. Свой шестнадцатый день рождения я встретила в тюрьме, куда она упекла меня якобы за то, что я ее ударила. Мне пришлось остаться на второй год в девятом классе, потому что мать часто запирала меня дома, не давала ходить в школу, и я не смогла сдать экзамены.

Несмотря на все это, я с ней поговорила и мне стало ее жалко. Я успокоила ее, и она сказала, что пойдет спать.

Сама я в ту ночь вообще не спала. Как я могла пожалеть женщину, которая меня мучила, раскаивалась в том, что родила меня на свет, и неоднократно унижала? Я стояла перед зеркалом в ванной и изучала свое отражение. Раньше я не рассматривала себя в зеркале, потому что мать убедила меня, что я некрасивая.

Я стояла и молилась. Вначале в моей молитве даже не было слов, только чувства. Я вспоминала испытанные унижения, то, как мать морила меня голодом и била. Потом я сказала: «Хорошо, Господи, я ее прощаю».

Я простила мать, и это было совсем непросто. Я решила забыть прошлое и стать для нее подмогой и опорой, какой я стараюсь быть для других людей. После той молитвы я разговаривала с матерью каждый день, до самой ее смерти. От передозировки у нее что-то сместилось в мозгах, и она была в состоянии говорить только об Элвисе Пресли и о том, как в доме престарелых плохо кормят. Иногда она становилась прежней матерью, которая меня ненавидела, и тогда я с ней не спорила и вежливо заканчивала разговор.

Мать скоропостижно скончалась в июле 2013 года. Узнав о ее смерти, я не заплакала. Но иногда я чувствую, что мне не хватает той матери, которой у меня никогда не было. Тогда я плачу. Впрочем, чаще я радуюсь, что нашла в себе силы простить ее. Прощать – это очень важно. Простить – значит снять с себя большую тяжесть.

Марла Турман

 

Внутренняя сила

 

Жизнь – интересная штука… в конце концов, наша самая сильная боль становится нашей самой большой силой.

Дрю Бэрримор

 

Я никогда не думала, что однажды утром четко скажу себе: человек, с которым я живу, – настоящий тиран и мои отношения с ним вредны и деструктивны.

Это осознание появилось не сразу. Было бы несправедливо утверждать, что у нас все шло прекрасно и вдруг резко изменилось к худшему. Изменения происходят медленно, и заметны они только со временем. Так мой партнер постепенно становился все более непредсказуемым и все сильнее стремился подчинить меня своей воле.

Если бы меня раньше спросили, как мы с ним ладим, я бы ответила, что мы совершенно счастливы. Мне казалось, что мы живем в любви и взаимном уважении. Да, иногда мы спорим, но ведь от этого никто не застрахован. Да, он без меня не может. Он не любит, когда я встречаюсь со своими друзьями без него. Ему трудно пережить даже пару часов разлуки. Да, он укоряет меня за то, что летом я уезжаю на несколько дней, чтобы встретиться с семьей. Ему плохо, когда меня нет рядом.

Все это, как мне тогда казалось, означает, что он меня горячо любит. Если бы мне сказали, что я попала в полную эмоциональную зависимость, я бы не поверила. Я всегда считала себя сильным человеком, из тех, кто не может оказаться в подчинении у партнера-тирана.

Я с самого рождения была борцом. Я родилась на три месяца раньше срока и весила всего 930 граммов. Много месяцев я провела в больнице, борясь за свою жизнь. Я дышала через респиратор, а кормили меня при помощи зонда. В моем сердце было небольшое отверстие, которое потом само заросло.

– У вас не дочь, а настоящий борец, – говорил хирург моим родителям.

Я выжила и часто напоминала себе, что с самого рождения мне приходилось бороться.

Я росла здоровой, мои недоразвитые легкие окрепли. В средней школе и в выпускных классах я бегала на лыжах и занималась легкой атлетикой. Ребята выбрали меня капитаном спортивной команды. Я поднялась на гору Уитни[38]. С рюкзаком на спине я объездила Англию и еще восемь европейских стран. Я была сильной и независимой, я помогала людям и никогда не думала, что мне самой понадобится помощь.

Но в одно прекрасное утро я проснулась и поняла, что планирую выйти замуж за тирана, отношения с которым меня с каждым днем все больше пугали. День ото дня я становилась все покорнее и чувствовала себя все более одинокой и непонятой. То, что происходило в моей жизни, мне совсем не нравилось. Мне надо было обратиться к родным и друзьям, которые меня любили и всегда были готовы поддержать, потому что я часто выручала их в трудную минуту.

Но мне было стыдно просить о помощи. Я считала себя сильной, но, судя по всему, ошибалась. Иначе как я могла попасть в такую ситуацию? Тем более все было не так просто, как могло показаться с первого взгляда. Несмотря ни на что, я любила этого мужчину. И я боялась остаться одна.

Красных предупреждающих флажков становилось все больше. Во время споров мой партнер начал швырять книги о стену. Однажды вечером, когда мы ехали в машине, он от злости так ударил кулаком по рулю, что машина чуть не улетела в кювет. Когда мне предложили новую работу, о которой я мечтала, он отказался переезжать со мной в другой город. Он говорил, что не вынесет разлуки, но не собирался менять свою жизнь, чтобы быть со мной рядом. Он даже не стал смотреть на письмо с приглашением на новое место. Тут я поняла, что настало «время Ч». Для меня эта работа была очень важна, и я больше не могла закрывать глаза на поведение своего партнера.

В тот день, когда я от него ушла, мне казалось, что я вела себя малодушно. Я чувствовала себя совершенно разбитой. Ноги подкашивались. Я рыдала. Я не могла ни есть, ни спать. Мне пришлось собрать все свои внутренние силы, чтобы посмотреть в глаза человеку, которого я все еще любила, и сказать ему: «Прости, но я больше не могу жить в такой нездоровой атмосфере. Я не выйду за тебя замуж».

Мне кажется, это был самый смелый поступок в моей жизни. Слава богу, близкие люди помогли мне сделать этот шаг. Мой брат сел в самолет и прилетел ко мне. Он целую неделю возил меня на работу, приносил мне обед и следил, чтобы я ела, пила и спала. Моя лучшая подруга проехала шесть часов на машине, все выходные держала меня за руку и утешала, когда я плакала. Родственники и друзья постоянно звонили и писали и-мейлы, справлялись, как у меня идут дела и чем они могут мне помочь. Даже просто знакомые протягивали руку помощи, приглашали на ланч и угощали кофе. Я почувствовала, что меня любят и ценят.

Я поняла, что внутренняя сила – это не только уверенное выражение лица и поведение, говорящее о том, что у тебя все отлично и никакой помощи тебе не требуется. Внутренняя сила – это способность при необходимости положиться на других. Эту силу я ощутила, когда призналась близким, что попала в тяжелую ситуацию и мне нужна их поддержка. Внутренняя сила появляется, когда ты честен по отношению к самому себе, не предаешь свои идеалы и не игнорируешь свои стремления и желания.

До сих пор мне очень помогает осознание, что бороться я начала сразу же после рождения. На моем рабочем столе стоит фотография, где я изображена недоношенным младенцем в больничной палате. Сейчас я могу вдохновляться еще одним своим достижением. Мне казалось, что я была слабой, но сейчас я воспринимаю наше расставание как проверку на прочность. Тот день, когда я разорвала деструктивные отношения, возможно, был самым сложным днем в моей сознательной жизни, и я горжусь тем, что сделала. Я горжусь тем, что я такая, как есть.

Даллас Вудберн

 

Дыхание надежды

 

Иногда самое важное, что происходит за целый день, – это пауза между двумя вздохами.

Этти Хиллесум, голландская девушка, которая вела дневник в годы Второй мировой войны

 

В нашем мире легко поддаться ажиотажу и стать жертвой кампаний «Снова в школу» или «Первый раз в первый класс». Когда моему сыну Джошуа предстояло пойти в подготовительный класс детского сада, я работала в благотворительном фонде, постоянно возила двух своих детей на разные занятия и вела домашнее хозяйство. И все же я решила, что нужно потратить массу времени на покупку идеального рюкзака, чтобы Джошуа выглядел стильно.

Для начала я посетила все крупные торговые центры. Я заходила в специализированные магазины чемоданов и сумок, в отделы спорттоваров и игрушек. Не найдя ничего подходящего, я ринулась в сеть и изучила предложения на сайтах таких онлайн-ритейлоров, как Lands’ End, L. L. Bean и Amazon. В конце концов я остановила свой выбор на небольшом ярко-синем рюкзаке с изящной монограммой. На Джошуа этот рюкзак смотрелся восхитительно.

С такой же тщательностью я выбрала сыну ланч-бокс и термос. Чтобы приобрести письменные принадлежности и тетради, я обошла пять канцелярских магазинов. Я была готова на любые жертвы, лишь бы у Джошуа было все необходимое в нужном количестве, от рекомендованных в детском саду производителей, а также правильных цветов. В общем, я очень серьезно отнеслась к тому, что мой сын идет в подготовительный класс.

Я подобрала Джошуа одежду на первый день. Потом мы вместе распланировали, что он будет носить всю первую учебную неделю. Я разложила одежду по полкам с табличками на каждый день. После некоторого размышления я купила ему кеды Skechers, которые стоили 45 долларов и из которых он должен был вырасти примерно через месяц. Я не могла поступить иначе – мне казалось, что все остальные дети ходят только в Skechers. Под конец я отвела его в парикмахерскую.

В общем, я потратила много времени и сил. Я просто невероятно измоталась, собирая пятилетнего ребенка в подготовительный класс детского сада.

Через три года в детсад начал ходить мой младший сын Джона. К тому времени я немного успокоилась. Хотя нам рекомендовали купить набор из 20 мелков Crayola, я решила, что мир не рухнет, если я приобрету стандартную упаковку на 24 цвета. Когда сын заявил, что не хочет стричься, я не стала настаивать. Но все же я вызвалась быть сопровождающим родителем во время поездок, чтобы никто не подумал, что я манкирую своими материнскими обязанностями.

Мои мальчики играли в футбол, и я входила в группу поддержки. В это время я искала новую работу и тренировалась, чтобы пробежать половину марафонской дистанции.

Короче говоря, у меня не было ни одной свободной минуты.

Когда я собирала Джошуа в подготовительный класс, я думала, что идеальный рюкзак сделает меня супермамой. Я даже не знаю, зачем мне это было надо. Но с тех пор в моем мире произошли большие изменения.

Через две недели после того, как Джона пошел в детский сад, мне поставили диагноз – редкая разновидность рака легких. Я никогда не курила и считала, что веду здоровый образ жизни. Моя мама тоже не курила, но умерла от рака легких незадолго до того, как я забеременела Джоной. Поэтому я очень переживала, что не доживу до момента, когда мои дети окончат школу.

Врачи утверждали, что мой рак задел только легкие, и рекомендовали хирургическое вмешательство. Мне сделали операцию и вырезали половину левого легкого.

Восемь дней я лежала в больнице и не видела моих мальчиков. В отделение детей не пускали. Да я и сама не хотела, чтобы они видели, как из моего тела торчат катетеры и трубки, в руки вставлены капельницы эпидуральной анестезии и дышу я при помощи маски. Мне было очень больно, и я не хотела, чтобы они застали меня в таком виде. Это был самый долгий период моей жизни, который я провела без сыновей.

Меня выписали в тот день, когда ученики третьего класса, в котором учился Джошуа, давали концерт «Ультрафиолетовое шоу». Это было единственное важное для него школьное мероприятие, которое я пропустила и очень жалела об этом.

После операции у меня несколько месяцев были страшные боли, и я находилась в глубочайшей депрессии. Пришел Хэллоуин, но я не участвовала в веселье. Мне запретили садиться за руль, пока я принимала сильные болеутоляющие, и на время я практически выпала из жизни вне дома.

Прошел почти весь учебный год, прежде чем я пришла в норму. Я очень устала – физически и морально.

Прошлой осенью я уже не так выкладывалась, готовя детей в школу.

Прошел еще один год. Мои мальчики снова идут в школу, но сейчас я собираю их совсем по-другому. Мне совершенно все равно, что они наденут в первый день учебы. Мне не важно, какой герой из «Звездных войн» изображен на термосе Джоны и какого цвета ланч-бокс Джошуа. Я не знаю, сколько заточенных разноцветных карандашей должен иметь ученик, и не собираюсь их точить. Пусть мир крутится медленнее или быстрее из-за незаточенных карандашей. Эти детали не имеют для меня большого значения.

Я просто делаю глубокий вздох, потому что могу его сделать, и просто надеюсь. Для меня самое важное – надежда.

Я надеюсь на то, на что надеются все матери, когда их дети идут в школу. Я надеюсь, что мои мальчики встретят много новых друзей и будут учиться только на пятерки. Я надеюсь, что никого из них не станут «прессовать», «чморить» и на них не будут «наезжать», что они сами будут делать домашнюю работу и мне не придется им об этом постоянно напоминать. Ну, еще и на то, что в этом году нам не будут звонить учителя с сообщением о травме на игровой площадке.

Я делаю еще один глубокий вздох. Я надеюсь, что «сложится» самое главное.

Главное – это то, что я доживу до следующего учебного года. Я надеюсь, что снова отправлю их в школу, на этот раз в каких-нибудь невзрачных, небрендовых кедах на растущих ногах, с незаточенными карандашами и нелепыми рюкзаками, у которых на дне болтается масса крошек и прочего мусора.

Лиза Поулак

 

Чудо старения

 

Найдите сегодня время насладиться красотой: природой, искусством, людьми. Не бегите, не торопитесь, дышите глубоко. Улыбнитесь. Согласитесь, мир все-таки прекрасен.

Джонатан Доквуд Хьюи

 

Мы с Джейсоном говорили о браке, но это были всего лишь разговоры. Наш роман подошел к концу, когда он отказался уходить со мной с новогодней вечеринки в Нью-Йорке. Он хотел остаться на том празднике со своими новыми друзьями и пришел домой в семь вечера первого января. К десяти часам того же дня мы расстались.

В общей сложности я прожила с Джейсоном три с половиной года, и за это время мы успели познакомиться с семьями друг друга. В его семье мне больше всех нравилась его младшая сестра Дайна. Ей было двадцать девять лет, она была на два года старше меня и, как мне казалось, жила гораздо веселее и интереснее, чем я. У нее была масса друзей и прекрасная работа – дизайнер одежды в торговой сети Target. Где бы она ни появлялась, ее улыбка освещала все вокруг. С первой нашей встречи я поняла, что она – совершенно исключительный человек. Она любила жизнь и была счастлива. Я ее просто обожала.

После того как мы разошлись с Джейсоном, я перестала общаться с его семьей. Мне казалось, что так будет правильно. Много позже я узнала, что у Дайны в тридцать три года нашли рак поджелудочной железы.

Я просто не поверила своим ушам. Она была такой молодой, и все у нее было впереди…

Дайна начала вести блог на сайте CaringBridge.com. Там она описывала все, что ей приходится пережить: консультации у докторов, первые сеансы химиотерапии и радиации, усталость, мысли и переживания по этому поводу. Каждую запись она заканчивала фразой: «Улыбнись сегодня!»

Еще до болезни Дайна переехала из Нью-Йорка в штаб-квартиру компании Target в Миннеаполисе. Однажды я оказалась в этом городе на конференции и решила позвонить ей, чтобы повидаться. Она пригласила меня на ужин и пришла со своим женихом Томом.

Когда Дайна забирала меня на машине из отеля, я впервые увидела ее после болезни, и мое сердце сжалось от сострадания. Она была худой и бледной. У нее уже не было, как прежде, копны светлых волос с прядями, выкрашенными в розовый цвет. Вязаный колпак она носила на лысой голове не для красоты, а от холода. Неизменными остались ее улыбка и блеск в глазах. Несмотря на то что она выглядела очень усталой, я с радостью увидела, что болезнь ее не сломила. Ее диагнозу было уже больше трех лет, и, к счастью, болезнь не распространилась на легкие.

Я читала все, что Дайна писала в своем онлайн-журнале, и меня вдохновляли ее слова. Вот что мне запомнилось:

«Тридцать семь лет, какая радость! Я просто счастлива от того, что становлюсь старше. Когда доктор с грустным лицом говорит, что тебе осталось всего несколько месяцев, каждый новый день рождения кажется настоящим праздником. Люди часто воспринимают свой возраст как должное, забывая, что многие лишены возможности стареть».

До того как я прочитала эти строки в ее журнале, я не слишком радовалась тому, что со временем не становлюсь моложе. Я замечала на своем лице первые морщины, и мне было уже не так просто сбрасывать лишний вес.

Бесспорно, старость – не радость. Но жить и стареть – это радость, которой некоторые лишены. В процессе старения есть благородство и красота. Если человек прожил хорошую жизнь, с возрастом он становится более сильным, любящим и понимающим.

Сейчас Дайна много спит. В своем журнале она обязательно упоминает три вещи, которые ей понравились в течение дня. Например, в День Независимости, 4 июля, она болтала и смеялась со своей младшей сестрой, получила открытку от старой подруги и смотрела, как солнце светит сквозь разноцветные бутылки в ее спальне. Самые простые вещи в жизни, такие, как любовь и красота, – это лучшее, что с нами может случиться.

Каждый раз, когда я начинаю паниковать, что мне уже тридцать пять, а у меня еще нет детей, я вспоминаю о Дайне. Она научила меня ценить каждый день и напомнила о важности улыбки. Не важно, в каких обстоятельствах вы находитесь, – вы живы, и в этом вам очень повезло. Улыбнитесь!

Мэнди Иан

 

Трагедия без злодеев

 

Жизнь – это развитие умения прощать.

Норман Казинс

 

Если что-то идет не так, как надо, кто-то должен быть в этом виноват. Так вам сказал бы любой древний грек. В жизни не бывает трагедий без злодея.

После того как мой брак распался, я создала список потенциальных злодеев. Я долго и тщательно, методом исключения, искала среди них виновника своих бед. Через некоторое время я вычеркнула всех из этого списка, но так никого и не нашла.

Я жила в небольшом городке на юге США. Обитатели этого городка «проспали» хиппи-революцию, движение за гражданские права 1960-х и последовавшие за этим 1970-е годы. Мы с Биллом были детьми «правильных» 1950-х. Мы принадлежали к тихому поколению и жили в городке, которого не коснулись ни времена, ни нравы. Но я не буду утверждать, что в наших семейных проблемах виновата эпоха со всеми вытекающими из нее последствиями.

Билл родился в богатой семье южан. У них были прислуга и дом с колоннами. Он был бой-скаутом, играл в футбол и окончил Вест-Пойнт[39]. Его жизненные ценности – честь, долг и благо страны – определялись воспитанием и традициями Юга, а также учебой в военной академии. Если считать, что причиной нашего развода стали ценности мужа, то придется признать, что культура всей страны была неправильной.

Я – англичанка и родилась в семье военных. Я бросила школу, стала профессиональной фигуристкой и выступала на ледовых аренах Европы, США и Канады. Мои ценности формировались и менялись, но и они не привели бы к семейным неурядицам.

У семьи Билла была фирма по заготовке и продаже леса. Сам он начал заниматься этим бизнесом после окончания военной карьеры, когда больше знал, как отделение должно правильно окопаться для ведения обороны, чем как продать кубометр пиломатериалов. Он был прихожанином методистской церкви, потом стал членом престижных местных клубов. Он баллотировался на пост начальника окружного финансового управления и имел хорошие шансы, но его партия проиграла, и должности он не получил. Тогда Билл с головой окунулся в семейный бизнес, мы поселились в особняке с огромным участком, и я родила трех сыновей.

Билл работал, а я сидела дома. Я ждала, когда он наконец допустит меня в свою жизнь и перестанет делиться со мной лишь крохами информации, как он обычно делал. Я чувствовала себя униженной этим отношением и своим постоянным ожиданием, но мне достался такой же удел, как и моей матери, а Билл поступал точно так же, как его отец. Мы повторяли то, что делали наши матери и отцы… Здесь не было никаких злодеев – только традиция.

Я ненавидела южное лицемерие, но я привыкла с ним жить. Билл полностью контролировал семейные финансы и принимал все важные решения. Он завтракал и обедал в городе. Часто после работы он шел в клуб и возвращался поздно. Я занималась домом и детьми и чувствовала себя очень одинокой. У него была любовница, и я смотрела на это сквозь пальцы. Он приказывал, я подчинялась. Он говорил, что счастлив, я же совсем не считала себя счастливой.

Наконец настал момент, когда мое собственное выживание стало для меня важнее, чем сохранение брака. Я попала в ловушку и не могла из нее выбраться. Я была связана по рукам и ногам. Если бы Билл исчез, моя жизнь стала бы прекрасной.

Поэтому я попыталась жить так, как будто его нет. Наши дети начали учиться в колледже, и я восстановила старые отношения с друзьями, а также завела новых знакомых. Я начала выезжать в соседний город, ужинала с приятелями, ходила в театр и занималась шопингом. Когда Билла не было рядом, я могла говорить то, что думаю, и быть собой. Сложилась ситуация, в которой я получала больше, чем он. Теперь я была счастлива, а он – нет.

Однажды на двадцать втором году нашего замужества, когда я проводила время с друзьями, Билл тихо собрал свои вещи и уехал.

Я осталась одна, и одиночество было ужасным. По ночам я бродила по дому в поисках злодея, который испортил мою жизнь. Я не могла уснуть, а утром ехала на работу, на которой у меня не было времени горевать и жаловаться на свою судьбу.

Когда дети приезжали из колледжа, часть времени они проводили у меня в старом доме, а часть – на квартире, которую снял их отец. Все в городе считали меня неполноценной, потому что меня бросил муж. Меня перестали приглашать в гости и на разные мероприятия, разве что в чисто женские компании. Среди жителей города я могла бы насчитать с десяток кандидатов на роль злодея моей жизни, и главным среди них было само место, где я жила.

Я решила уехать из ненавистного города и поселилась на склонах Голубого хребта[40]. Там я нашла убежище, где могла спрятаться и залечить свои раны, и работу официантки в отеле для горнолыжников.

Летом я гуляю по альпийским лугам по колено в цветах, а зимой катаюсь на горных лыжах по трассам, вдоль которых растут вечнозеленые ели. В отеле я знакомлюсь с риелторами, строителями, ковбоями и водителями автобусов. Все эти люди любят природу, радуются короткому лету и не жалуются на длинные зимы. Общение с ними вернуло меня к жизни. Я полюбила все, что связано с ковбоями и покорением Запада.

Из моего окна открывается вид на горную долину, поросшую осинами и вечнозелеными хвойными деревьями. Летом я выращиваю на веранде герань, и у меня есть две кошки. Постепенно я обрела спокойствие. Я поняла, что одиночество – это подарок, хотя иногда с этим утверждением трудно согласиться. Именно одиночество помогает забыть ошибки прошлого. Мы с Биллом так и не смогли найти устраивающий обоих баланс в наших отношениях. Мы оба становимся лучше, когда живем отдельно.

Я скучала по сыновьям и друзьям, которые остались на Юге. Когда у меня родилась первая внучка, я вернулась на Юг, помня, как говорил Генри Миллер, что конечный пункт путешествия – это не место, а новый взгляд на жизнь. Я снова пересекла долины и, оглядываясь на высокие горы, благодарила их за то, что они приютили меня, дали возможность прийти в себя и залечить раны.

Так кто же злодей в этом рассказе? Мой муж? Я сама? Общество? Кто виноват в том, что я испытала так много боли? Этого злодея нет… Когда некого винить, остается только грусть. Я пережила трагедию, от которой у меня остались трое прекрасных сыновей и двадцать два года воспоминаний, среди которых встречаются и не такие уж плохие. Мне не нужен злодей, который омрачает эти картины прошлого.

Бриджет Фокс Хакаби

 

Восстать из пепла

 

Я знаю, что Господь не даст мне того, с чем я не могу справиться. Но мне хотелось бы, чтобы Он не так сильно на меня полагался.

Мать Тереза

 

Я аккуратно протерла журнальный столик и отошла посмотреть, как блестит стекло. Лестница вела на второй этаж с площадкой, где стояла наша новая дубовая книжная полка. Она была заставлена книгами, а на самом ее верху красовался молодой и густой цветок-«паучник». На первом этаже стояла высокая, почти двухметровая драцена. У нас был прекрасный дом общей площадью около 1500 квадратных метров, расположенный на склоне горы. Мне нравилось его украшать и что-то менять в интерьере. Мы прожили здесь почти семь лет.

Деревья за окном светились странным желтым светом. Горели леса под Сан-Диего. Пожарные не могли сдержать огонь, и в нашу сторону шла стена пламени высотой восемь метров и протяженностью более двадцати километров. Мы готовились покинуть дом в любую минуту.

У меня выдалось свободное время, и я решила прибраться перед тем, как мы на несколько дней отсюда уедем. Согласитесь, всегда приятно возвращаться в чистый дом.

Казалось, что этот так называемый «пожар кедрового леса»[41] – почти одушевленное существо, которое живет и развивается по своим законам. Этот огромный монстр пожирал все на своем пути, и ему было не важно, лес это или пустынная местность без деревьев. Я уже слышала о людях, которым приходилось собираться за десять минут и оставлять огню все, что они не успевали взять. Некоторые объясняли это тем, что из-за густого дыма не было видно пламени.

Я перешла в гостиную и осмотрелась. Возможно, я больше никогда не увижу все эти вещи. Так что же мне взять с собой? Конечно, семейные фото и видео. Мой муж Джерри уже снимал со стен фотографии в рамках и клал их в корзины для белья. Я бормотала про себя: «Бог ты мой, сколько времени понадобится, чтобы все это повесить на место!»

Я собрала два чемодана одежды и обуви. Пришлось оставить рисунки и поделки нашей дочки Селы и несколько коробок с вещами из моего детства. Джип Джерри был забит его рабочим оборудованием. У меня была небольшая машина, в которой поедут Села, три наши собаки, кошка в «перевозке», хомяк дочери и ровно столько личных вещей, сколько мы сможем впихнуть в оставшееся пространство.

Как только мы закончили укладывать вещи в автомобиль, раздался звонок от соседей, которые жили неподалеку от нас. «У нас сильное задымление, мы уезжаем».

Через несколько минут и у нас все покрылось густым дымом, и я сказала Джерри, что пора двигаться. Оставив включенным генератор, чтобы холодильники не разморозились, мы присоединились к потоку машин, ехавших в сторону пустыни. Это было единственное направление, не охваченное огнем.

Там, где мы остановились, телевизор не работал, и мы не смотрели новости, но друзья часто звонили и рассказывали о продвижении пожара. В среду около полудня моя подруга Карен сообщила: «Прямо сейчас показывают, как пытаются спасти твой дом». Вертолеты департамента лесоводства два часа сбрасывали на него воду и специальные жидкости для тушения огня.

Пока мы, затаив дыхание, ждали очередных новостей, наша семилетняя дочь Села заставила нас улыбнуться своим заявлением: «Мам, если наш дом сгорит, то ты мне будешь дарить меньше игрушек, чтобы не нужно было так часто убираться в комнате». У Селы определенно философский склад ума!

Потом снова позвонила Карен: «Прости, что мне приходится тебе это говорить, но у вас только что провалилась крыша». Она продолжала смотреть телевизор и чуть позже добавила, что вход в дом охвачен пламенем.

Произошло то, о чем я боялась и думать. Я прислонилась к Джерри и заплакала.

На следующее утро я проснулась раньше всех и взяла в руки Библию. Я, не думая, открыла книгу на строчках из Книги пророка Исаии: «Пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя» (Исаия 43:2). Чуть ниже я прочитала следующее: «Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится; неужели вы и этого не хотите знать? Я проложу дорогу в степи, реки в пустыне» (Исаия 43:19). Казалось, что Господь говорит это лично мне.

Через неделю после пожара мы в первый раз приехали на развалины дома. Зрелище было печальным. Из кучи обломов торчали куски исковерканного железа. Я узнала металлический каркас кровати Селы. В этой кровати я каждый вечер накрывала ее, целовала и желала спокойной ночи. А вот и пружины дивана, на котором я сидела, смотрела в окно на деревья и молилась.

Я обошла пепелище, чувствуя в душе сосущую пустоту. «Боже, – молила я, – прошу Тебя, покажи мне что-нибудь уцелевшее». В груде золы и мусора я увидела остатки елочных игрушек. Обычно мне надо было подниматься за ними в чулан под самой крышей. Новогодние украшения превращали наш дом в самое уютное место на земле.

Из золы торчало еще что-то, имеющее свою изначальную форму, не уничтоженную пожаром. Это была глиняная фигурка из набора сцены Рождества Христова – пастух. Я покопалась рядом и обнаружила трех мудрецов, Иосифа, ангела, а также младенца Иисуса.

Все они не пострадали. Огонь только сжег краски, которыми были вручную расписаны фигурки, и теперь они стали абсолютно белыми. Когда я собрала их все, то поняла значение своей находки. Господь послал нам Свой очищающий огонь, который мы пережили и выстояли. Так же как и эти фигурки, пройдя через пламя, изменились и мы сами.

Держа в руке фигурку младенца Иисуса и глядя на руины того, что раньше было нашим домом, я поняла еще одну вещь. В нашей жизни могут происходить любые катаклизмы, но младенец, родившийся 2000 лет назад в хлеву, неизменно остается с нами. Он будет утешать сотни семей, которые потеряли в огне все, Он не покинет нас в час горя, согреет нас Своим теплом и придаст нам сил. И вместе с нами Он войдет в нашу новую жизнь.

Сандра Сладкей

 

День Независимости

 

Свобода – это кислород для души.

Моше Даян, израильский военный и государственный деятель

 

Я помню наизусть слова песни, которая звучала по радио в тот день, когда мы колесили по улочкам нашего городка по делам и за покупками. Мама держала руль правой рукой, а левой размахивала в такт мелодии и громко пела. Казалось, она сама превратилась в героиню песни, которая обрела свободу.

Я знала песню «День Независимости», написанную Гретчен Питерс, но не только из-за того, что она была новой и тем летом ее часто исполняли по радио. Я знала ее еще и потому, что мои отец с матерью постоянно ругались и дрались. Перед моими глазами разворачивалась драма, которая описывалась в песне. Мне было четырнадцать лет, и от этих слов у меня в душе все переворачивалось.

Это история о домашнем насилии, рассказанная от лица восьмилетней девочки. Пока дочка участвует в параде, мать поджигает дом и сгорает вместе со своим мужем – тираном и алкоголиком.

Это песня о том, как женщина обретает свободу от деспота-мужа в День Независимости США, 4 июля. Там нет рассуждений о том, правильно ли она поступила, эта женщина. Мы понимаем, что у нее не было другого способа защитить свою маленькую дочь от домашнего насилия.

«Пусть придет свобода, пусть поет белый голубь… Пусть слабые станут сильными, пусть правые будут неправы». Вот такие слова мама громко распевала в машине.

В то лето она бросила отца и больше к нему не вернулась. Я была подростком и вначале не одобряла поступок матери. Мне тогда казалось, что она не подумала обо мне. Из-за маминого решения мы переехали в другой дом, мне пришлось ходить в другую школу, ездить на другом школьном автобусе, запоминать другой телефонный номер и, что самое плохое, жить на зарплату одного родителя, а не двух.

В тот день, когда мы ездили по городу и мама пела песню, я украдкой рассматривала ее. У матери были длинные рыжие волосы и темно-карие глаза. Она была красивой. Несмотря на то что я не всегда поддерживала ее решения и мне казалось, что она ограничивает мою свободу, я уважала свою мать за силу характера. Она была очень одинока. За маской красавицы, которую видели в ней люди, скрывалась грустная и усталая женщина.

Ради меня и моей младшей сестры мама старалась быть сильной, но я заметила, что она начала часто плакать. Боль от того, что ее брак не сложился, переросла в депрессию. Я старалась поддерживать мать и сочувствовать ей, но не могла изменить ситуацию.

Мы часто засыпали все вместе в одной кровати. Мама плакала и, засыпая, шептала нам с сестрой: «Я люблю вас больше жизни».

В тот день, когда мама пела в машине, я поняла, почему эта песня так дорога ей. Для нее очень много значили свобода, независимость и возможность делать то, что ей нравится. Я испытала чувство благодарности за те жертвы, на которые мама шла ради благополучия своих детей. Хотя наши финансовые дела складывались не самым лучшим образом, но благодаря ее решимости мы жили в доме, где не было физического и психологического давления. Мы больше не знали, что такое страх.

Когда песня закончилась, мама широко улыбнулась и сказала: «В этом году я буду отмечать День Независимости 31 июля, а не четвертого. Так что покупаем фейерверки».

С тех пор прошло десять лет. Я уже не подросток, который во всем полагается на маму и слушает музыку в наушниках Sony Walkman, чтобы заглушить мамино пение. Многое изменилось с того жаркого летнего дня, кроме одного – тех чувств, которые у меня возникают каждый раз, когда я слышу эту песню.

В этот момент я думаю в первую очередь не о стране свободных людей и флаге США. Для меня это день, когда я отдаю должное смелым женщинам, которые, как и моя мама, нашли в себе мужество и силу изменить свою жизнь.

Говорят, что история повторяет себя. Недавно я ушла от мужа-алкоголика и сама испытала ту же боль, что и моя мать десять лет назад. Возможно, мне надо было лучше усвоить мамин жизненный опыт и уроки, полученные в детстве. А может быть, моя судьба не случайно сложилась так же, как у нее. Я должна была пройти через те же испытания, совершить те же ошибки, чтобы почувствовать ее боль и стать такой же независимой, смелой и сильной.

Конечно, мама не хотела, чтобы я пошла по ее стопам. Но как только я избавилась от мужа-тирана, настал мой собственный День Независимости. Интересно, что я тоже бросила своего мужа 31 июля, ровно через восемь лет после того как моя мать оставила моего отца.

– Какое удивительное совпадение, – сказала мать, когда я сообщила, что теперь у нас с ней есть общая дата. – Надеюсь, ты понимаешь, почему мне было так важно уйти от твоего отца… Не только ради себя, но и ради вас с сестрой.

Вскоре после этого телефонного разговора я услышала по радио ту самую песню, когда ехала в машине поздно ночью. Точно так же, как мать, я сделала музыку громче и громко подпевала. В тот день (да всю неделю) я уже не чувствовала себя такой одинокой.

Элларри Прентис