То, что умерло как реальность, живо как назидание

Буря

По мотивам норвежской сказки «Драуг»

То, что умерло как реальность, живо как назидание.

Виктор Мари Гюго

Его дом вы бы узнали сразу, среди всего того убожества, на что были горазды жестянщики. Не подготовленному человеку показалось бы, что им, как в принципе и всем тем, кто жил за пределами полисов не было дела до комфорта и эстетики. И тем не менее это чувство гармоничных форм было и у них тоже. Однако понимали они ее совершенно по-другому и чаще всего там, где цивилизованному человеку это показалось бы не уместным. Если бы вам не дай Бог довелось посетить подобный поселок, то вы сразу бы отметили про себя сводящий с ума, нескончаемый перестук молотков, рев детей, крики сварливых женщин и их мужей. Вся их жизнь сводилась к чистке, ремонту, подделке, выправке и поиску метала, а также всякого иного древнего хлама, разбросанного по болотам большой степи. Лишь немногие из них видели мир за пределами трясин и зыбучих песков. Одним из тех счастливчиков был Аристан Крестер, которого теперь уже нет в живых, но многие его все еще помнят. Он держал лавку со складами и был единственным кто, имел связи с постами торговой унии. Весь хлам которые жестянщики собирали и перерабатывали он переправлял в руки их торговых эмиссаров. Естественно, среди жестянщиков, он слыл богачом, а ко всему прочему и чудаком. Он был внешне угрюмым человеком, седым как лунь, с морщинистым, дубленным ветрами и солнцем лицом, отягощённым тяжкими мыслями. Однако несмотря на свой далеко не приветливый вид и упрямство все же был добрым человеком и пользовался искренним уважением жестянщиков. Некоторые говорили, что Аристан Крестер был родом из полиса и сам когда-то представлял интересы небожителей. Кто-то утверждал, что раньше он водил жестяные караваны между деревнями забытых и отверженных. Но большая степь была жестока и коварна. Поговаривали, что он дважды терял свои караваны в ее болотах и зыбучих песках. Каждый отверженный знает, что третьего шанса степь не дает. Наверно потому он и перестал водить за собой людей по бескрайним просторам темно-зеленого моря. Как я уже говорил дом Аристана Крестера выделялся из всех остальных. Поселок жестянщиков был расположен на склоне одного из холмов, образующих кривой лог. Дом Аристана был выше всех остальных и одной стороной подпирал большую известняковую скалу. Когда еще не было этого дома Аристан – упрямый трудяга, вместе с жестянщиками выдолбил в скале пещеры под ледник для снеди. А потом все то, что они оттуда вынули пошло на строительство этого дома. Вдоль остальной скалы располагалась кузня и пару складов под товар жестянщиков, которые свои дома по обычаю оббивали сверху листовой сталью и другим хламом, что находили в степи. Аристан жил один, не считая старой Геберы, которая была у него экономкой. Но в его каменном доме она не жила, обустроив себе коморку на одном из складов – такова уж натура жестянщиков. Он приютил ее у себя после того, как ее мужа забрали болота, на его последней ловле жоркенов. У жестянщиков хоть и принято помогать друг другу, но все же имелись и свои некоторые не самые приятные обычаи. Коль если уж твоего мужа затянула трясина или зыбучие пески жди, когда он придет за тобой. Поэтому все будут тебя сторонится как чумной не меньше шестидесяти дней. Но шестьдесят дней для такой ветхой старухи жить без помощи в поселке жестянщиков было равносильно смерти. Хотя если бы, например в болоте или песках пропала бы жена, то это для жестянщика означало бы лишь только одно: что надо искать другую.   

В тот день было пасмурно, небо было хмурое, как и сам Аристан Крестер, который сидел у своего прилавка за книгой – не виданное здесь дело!

Дверь отворилась, забренчали мелодично заговорённые косточки извещая о госте:

– Здравствуй Аристан! – бодро улыбаясь поздоровался зашедший к нему Шора. Аристан знал, что здоровался он так лишь только тогда, когда ему что-то было нужно. – Ты всё буквы свои читаешь?

– Ты по делу или как? – проговорил Аристан не отрываясь от чтения и трубки.

– Не угостишь? – заискивающе спросил Шора. Если бы у него был бы хвост, то он непременно бы им сейчас вилял. Аристан молча вынул из кармана кусочек жевательной коры и пододвинул жестянщику.  

– Ты представляешь Аристан! Жоркены совсем с ума посходили в последнее время! – объявил он и быстро закинул кусочек коры в рот.

– Что случилось? – без особо интереса спросил его Аристан.

– Они научились портить наши силки. Теперь они носятся сквозь камыш как угорелые и на раз два разрезают их. А как орут при этом – раньше скажу я тебя такого не видывал. С каждым днем становиться все хуже!

Жоркены были основным рационом питания жестянщиков, не считая тех скудных даров природы, что отпускала им степь и местные болота. Ловля этой шустрой кистеперой рыбы было делом травмоопасным. По ее бокам и на спине находились лезвеподобные костяные плавники, которые помогали им перемещаться из водоема в водоем сквозь густые заросли камыша и осоки. Как только жоркену становилось тесновато в своей луже он разгонялся и с помощью своих сильных плавников на всей скорости продирался сквозь заросли в другую лужу. И не дай Бог в тот момент оказаться там твоим ногам ведь ты смело можешь попрощаться сними. Хитроумные жестянщики, зная про эту своеобразную миграцию ставят в камышовых зарослях особые силки. Лишь немногие пытаются ловить жоркена в мелководье и обычно это не заканчивается ничем хорошим. Поэтому, когда жестянщик хочет сказать, что какое-либо дело бесполезное и опасное он говорит: «Все это ловля жоркена в мутной воде брат!»

– Да? Я уверен, что вы что-нибудь придумаете, – равнодушно ответил ему Аристан. Он делал вид, что это ни как его не тронуло. Внутри его сердца что-то екнуло, всколыхнув старые тяжкие воспоминания.

– Ты же знаешь Аристан, что камнис крепче и вязче уже не сплетешь, а ту проволоку, что у нас есть мы сейчас не можем себе позволить пустить на силки. Да и то не факт, что она выдержит.

– Второй склад, в дальнем конце, слева, – все также равнодушно бросил ему Аристан. – Три дюжины силков вам хватит. Четверть кости жоркена будете отдавать мне.

Щербатое лицо Шоры растянулось в лукавой улыбке. Костяные лезвия жоркена очень ценились не только у жестянщиков, но цена за аренду была вполне божеской среди отверженных.

– Спасибо тебе Аристан! – радостно крикнул Шора на выходе. На полпути он остановился и повернувшись сказал:

– Выкинь наконец свое прошлое из головы, брат! – Былого не воротишь, мертвых не воскресишь! – теперь Шора был серьезен, что случалось с ним довольно редко. Он был трусливым прохвостом, но очень проницательным человеком – это было в природе жестянщиков и больше всего великая степь одарила этим даром именно его. – А вот поднять их своими тяжкими думами ты вполне можешь, – продолжил он – Не накликай на себя зыбучего человека, иначе однажды увидишь перед своим порогом песчаную тропку. Я думаю, скоро придет буря, – закончил он и был таков, оставив Аристана наедине с его тяжкими думами.

Да, вполне возможно, что поведение жоркена предвестник очередной бури. Существует множество примет ее прихода, но ни одна из них не была надежной. Буря не желала являться по расписанию как времена года и обычно предсказать ее приход помогала в основном интуиция. И каждый раз она была всегда разная: либо белая буря, либо черная, либо это были просто сильные и промозглые до костей ветра тут уж смотря с какой стороны она придет. Но одна общая черта у них всегда была: во время бури слегка намагничивался метал, принося тем самым массу мелких неприятностей.

Аристан тяжело встал, нехотя отрываясь от книги и вышел из лавки. Он читал все дни и ночи на пролет и давно он уже не спал больше пары часов, засыпая почти всегда на рассвете. По вырубленным в скале ступеням, он поднялся на самый верх, где находилась терраса со стойками для сушки рыбы. Перед ним открылся великий простор степи: от горизонта до горизонта невероятная свобода, в которой его душа с ранних лет всегда стремилась раствориться. Его сердце сжималось всякий раз, когда он сюда подымался. Молодость его была богата на приключения, открытия и артефакты седых веков. Но с тех пор утекло много воды. Жадные до технологий древности полисы в страхе за свое могущество собирали вокруг себя все что-то подалась в их лапы. Методы их были далеки от морали и цивилизованных сделок. Много душ было погублено ради старого и бесполезного хлама. Ныне же в степи и болотах с трудом можно было найти что-то стоящее. Вдалеке темно-зеленого моря выделялось пятно болот и озер, которые уходили так до самого горизонта изредка межуясь островками безопасной тверди. Где-то далеко наконец они заканчивались и начиналась воля для безудержной скачки. Вокруг порывисто и тяжело пел свою песню степной ветер. Даже до сюда доходили вопли жоркенов, которые нынче и вправду стали голосистее. «Да, буре быть!» – недовольно подметил про себя Аристан и как бы вторя его мыслям позади раздался зловещий лязг метала. Он обернулся и увидел, как стальная трубка, привязанная одним концом на верёвку к шесту, примагнителась к прибитой к нему стальной пластине. Аристан нахмурился, и пошел обратно в дом – ночь обещала быть тяжелой.