2020-06-10
73
Я надеюсь, что вы простите меня за этот шквал цитат, повторяющих друг друга. Я просто попытался вам показать, что ничего не выдумываю. Что это и в самом деле вера многих Отцов Церкви, внесших самый существенный вклад в разработку нашей догматики. И мы просто не сможем понять подлинный смысл и содержание наших догматов, если не примем и не осознаем то, что они понимали под тайной Христа.
Я мог бы тут же привести вам и другие цитаты: возгласы удивления западных переводчиков и комментаторов, открывающих для себя это богословие. Тогда вы сможете осознать, насколько такая концепция чужда нашему традиционному западному богословию. Переводчикам при этом обычно приходило в голову, что просто переводимый ими автор составляет исключение на общем фоне. А комментаторы упускали из виду, что это традиционное православное богословие. И точно так же все они часто выражали явное недовольство такими «дикими» идеями, казавшимися им не только чуждыми, но и еретическими.
В своей прекрасной книжке «Иисус из Назарета» Йозеф Ратцингер (папа Бенедикт XVI), размышляя о Преображении, сделал шаг по направлению к восточным отцам, хотя и не достиг еще полноты восточнохристианской традиции. В отличие от большинства католических богословов, он понял, что этот чудесных свет Преображения не упал на Христа извне, словно луч прожектора, как просто знак, данный Отцом. Он понял, что этот свет – сама божественность Христа, просиявшая сквозь Его человеческое естество. Но он, похоже, так и не сумел понять, что сияние это было постоянным, что оно связано с единством двух природ, божественной и человеческой, во Христе. Для Папы же это всего лишь краткие и преходящие моменты: «Пре ображение – это событие молитвы. Видимым становится то, что совершается, когда Иисус говорит с Отцом, тесное единство Его бытия с Богом здесь становится светом»[346]. Т. е., если я правильно понял терминологию, то здесь говорится, что бытие Иисуса становится чистым светом лишь в те краткие моменты, когда Он говорит с Отцом. Это событие, которое происходит лишь в этот момент. И тут мы еще далеки от той первохристианской традиции, верность которой сохранили наши православные братья. К тому же, Папа не строит на этом богословской системы.
|
|
|
Из западных богословов, кроме мистиков, вполне почерпнул все богословское богатство восточнохристианской веры один лишь Морис Зюндель. Но верно и то, что Зюнделя, как и Варийона, можно отнести скорее к «духовным писателям», чем к «богословам» в привычном Западу понимании этого термина. Зюндель понял, что в Воплощении «Слово стало плотью», как говорит апостол Иоанн, но сделал из этого вывод, что в таком полном единстве божественной и человеческой природ во Христе «плоть стала Словом» («Поэма божественной литургии», 1926, под псевдонимом: брат Бенуа)[347].
|
|
|
Теперь вы видите, как огромна разница, насколько то богословие, которое я вам предлагаю, привычно и традиционно для одних, и совершенно непривычно и скандально для других. Неудивительно поэтому, что первое издание моей книги «Чтобы человек стал Богом» осуществили именно православные[348].
Истина порой может выглядеть неправдоподобно
Я вполне понимаю, что и вам такое представление о Боговоплощении может показаться странным. Но не отворачивайтесь от него слишком быстро. К тому же, я вас предупреждал. Мы совершим путешествие в мир, который кажется просто фантастическим. Но ведь фантастической кажется уже сама мысль о Воплощении Бога, а не только мои речи. Затем подумайте о свидетельствах тех многочисленных святых и мистиков, которые годами могли обходиться без еды и питья. Некоторые из них вообще утратили способность есть. Когда они пытались это делать, чтобы не привлечь к себе внимания или на праздничном пиру, то сразу заболевали: их тошнило, и пища выходила обратно.
Подумайте еще о тех многочисленных святых, которые могли появляться в одно и то же время в разных местах, как при феномене билокации, о тех, кого видели парящими над землей или просиявшими ярким светом и т. д.[349]
