Илья. С праздником! Дай бог здорово да счастливо! (Кладет фуражку на стул у двери.)
Лариса. Илья, наладь мне: «Не искушай меня без нужды». Все сбиваюсь. (Подает гитару.)
Илья. Сейчас, барышня! (Берет гитару и подстраивает.) Хороша песня; она в три голоса хороша, тенор надо: второе колено делает… Больно хорошо. А у нас беда, ах, беда!
Огудалова. Какая беда?
Илья. Антон у нас есть, тенор поет…
Огудалова. Знаю, знаю.
Илья. Один тенор и есть, а то все басы. Какие басы, какие басы! А тенор один Антон!
Огудалова. Так что ж?
Илья. Не годится в хор, — хоть брось.
Огудалова. Нездоров?
Илья. Нет, здоров, совсем невредимый.
Огудалова. Что же с ним?
Илья. Пополам перегнуло набок, совсем углом, так глаголем и ходит… другая неделя… ах, беда! Теперь в хоре всякий лишний человек дорого стоит, а без тенора как быть! К дохтору ходил, дохтор и говорит: «Через неделю, через две отпустит, опять прямой будешь». А нам теперь его надо.
Лариса. Да ты пой!
Илья. Сейчас, барышня… Секунда фальшивит. Вот беда, вот беда! В хоре надо браво стоять, а его набок перегнуло.
|
|
Огудалова. От чего это с ним?
Илья. От глупости.
Огудалова. От какой глупости?
Илья. Такая есть глупость в нас. Говорил: «Наблюдай, Антон, эту осторожность!» А он не понимает.
Огудалова. Да и мы не понимаем.
Илья. Ну, не вам будь сказано: гулял. Так гулял, так гулял! Я говорю: «Антон, наблюдай эту осторожность!» А он не понимает. Ах, беда, ах, беда! Теперь сто рублей человек стоит, вот какое дело у нас, такого барина ждем, а Антона набок свело. Какой прямой цыган был, а теперь кривой! (Запевает басом.) «Не искушай…»
Голос в окне: «Илья, Илья, ча одар и к! ча сег е р!"[67]Палсо? Со туке требе?[68]
Голос с улицы: «Иди, барин приехал!»
Хохавеса![69]
Голос с улицы: «Верно приехал!»
Некогда, барышня, барин приехал! (Кладет гитару и берет фуражку.)
Огудалова. Какой барин?
Илья. Такой барин, ждем не дождемся: год ждали — вот какой барин! (Уходит.)
Явление пятое
Огудалова, Лариса.
Огудалова. Кто ж бы это приехал? Должно быть, богатый и, вероятно, Лариса, холостой, коли цыгане так ему обрадовались. Видно, уж так у цыган и живет. Ах, Лариса, не прозевали ли мы жениха? Куда торопиться-то было?
Лариса. Ах, мама, мало, что ли, я страдала? Нет, довольно унижаться.
Огудалова. Эко страшное слово сказала: «унижаться»! Испугать, что ли, меня вздумала? Мы люди бедные, нам унижаться-то всю жизнь. Так уж лучше унижаться смолоду, чтоб потом пожить по-человечески.
Лариса. Нет, не могу, тяжело, невыносимо тяжело.
Огудалова. А легко-то ничего не добудешь, всю жизнь и останешься ничем.
Лариса. Опять притворяться, опять лгать.
|
|
Огудалова. И притворяйся, и лги! Счастье не пойдет за тобой, если сама от него бегаешь.
Входит Карандышев.
Явление шестое