2020-06-10
57
Он купался как одержимый. Мы тоже не отказывались от возможности принять ванну, когда ночевали в трактирах, но Темпи мылся каждый день. Если имелся ручей, он купался дважды: с вечера и еще утром, как проснется. Если ручья не было, он обмывался тряпочкой, смачивая ее питьевой водой.
Он неизменно, дважды в день, совершал сложную ритуальную разминку, вычерчивая руками в воздухе замысловатые узоры. Это напоминало мне медленные придворные танцы, что танцуют в Модеге.
Это явно помогало ему сохранять гибкость, но смотреть на это было странно. Геспе подшучивала над ним, говоря, что если разбойники пригласят нас потанцевать, то наш благоуханный наемник окажется как раз кстати. Однако говорила она это вполголоса, когда Темпи поблизости не было.
Хотя, пожалуй, по части странностей я и сам был не в том положении, чтобы бросать камни. Я почти каждый вечер играл на лютне, если только не чувствовал себя слишком усталым. Смею сказать, что это не улучшило мнения остальных обо мне как командире и как арканисте.
По мере приближения к цели похода я все сильнее нервничал. Мартен был единственным из нас, кто действительно годился для такой работы. Дедан и Геспе наверняка хороши в бою, но работать с ними было чересчур сложно. Дедан был упрям и любил поспорить. Геспе – ленива. Она редко помогала готовить еду или мыть посуду, пока не попросишь, и даже если попросить, помогала с такой неохотой, что лучше бы и не бралась.
И еще Темпи, наемный убийца, который не смотрел мне в глаза и не поддерживал разговора. Наемник, который, как я был твердо уверен, может сделать отличную карьеру в модеганском театре…
* * *
Через пять дней после ухода из Северена мы наконец пришли в те места, где происходили нападения. Тридцатикилометровый участок извилистой дороги, ведущей через Эльд: ни деревень, ни трактиров, ни единого заброшенного хутора. Совершенно уединенный отрезок королевского тракта среди бескрайней реликтовой пущи. Естественная среда обитания медведей, безумных отшельников и браконьеров. Разбойничий рай.
Мартен отправился на разведку, а мы остались разбивать лагерь. Через час он вынырнул из леса, запыхавшийся, но в отличном настроении. Он заверил нас, что поблизости ничьих следов не нашел.
– Я собираюсь защищать сборщиков налогов! Просто не верится! – с отвращением буркнул Дедан. Геспе заржала.
– Вы защищаете цивилизацию! – поправил я. – Вы заботитесь о том, чтобы дороги были безопасны. К тому же маэр Алверон тратит эти налоги на разные важные нужды. Например, платит нам, – я ухмыльнулся.
– Ну да, лично я именно за это и сражаюсь, – сказал Мартен.
Поужинав, я принялся излагать единственный план, который пришел мне на ум после пяти дней напряженных размышлений. Я взял палку и начертил на земле извилистую линию.
– Так. Вот дорога, примерно тридцать километров.
– Киломьер… – произнес тихий голос. Голос принадлежал Темпи.
– Прошу прощения? – переспросил я. Это было первое, что я от него услышал за последние полтора дня.
– Килёмер? – слово было ему незнакомо, и он произнес его с таким густым акцентом, что я только секунду спустя понял, что он говорит «километров».
– Километров! – отчетливо повторил я. Я указал в сторону дороги и показал один палец. – Отсюда до дороги – один километр. Сегодня мы прошли двадцать два километра.
Он кивнул.
Я снова обернулся к чертежу.
– Логично предположить, что разбойники не дальше пятнадцати километров от дороги.
Я обвел извилистую линию прямоугольничком.
– Значит, нам надо обыскать примерно девятьсот квадратных километров леса.
Воцарилась тишина: все переваривали полученную информацию. Наконец Темпи произнес:
– Это много.
Я серьезно кивнул.
– У нас уйдут месяцы на то, чтобы обыскать такую огромную территорию, но в этом нет необходимости.
Я добавил к чертежу еще пару линий.
– Каждый день мы будем высылать Мартена вперед, на разведку.
Я поднял голову и посмотрел на него.
– Какую территорию ты можешь обследовать за день?
Он прикинул, огляделся по сторонам, посмотрел на деревья, обступившие поляну.
– В этом лесу? С таким количеством подлеска? Где‑то два с половиной квадратных километра.
– А если очень тщательно?
Он улыбнулся.
– Я всегда работаю очень тщательно.
Я кивнул и провел линию параллельно дороге.
– Мартен будет обследовать полосу метров в семьсот шириной, в полутора километрах от дороги. И еще будет высматривать их лагерь или часовых, так чтобы нам на них случайно не напороться.
Геспе покачала головой.
– Так дело не пойдет! Не станут же они сидеть так близко к дороге. Если уж они хотят, чтобы их не нашли, они запрячутся подальше. Километра на три – на пять…
Дедан кивнул.
– Я бы устроился километрах в семи от дороги, прежде чем взяться убивать людей.
– Я тоже так думаю, – согласился я. – Однако рано или поздно им придется выбраться на дорогу. Им нужно выставлять часовых, устраивать засады… Им нужно добывать провиант. Они торчат тут уже несколько месяцев, уж какие‑нибудь тропы они наверняка протоптали.
Я добавил к нарисованной на земле карте еще несколько деталей.
– После того как Мартен разведает путь, еще двое из нас пойдут вслед за ним. Мы будем идти по узкой полоске леса и искать любые следы разбойников. А еще двое останутся охранять лагерь. Таким образом, мы сможем покрывать по три километра в день. Начнем с северной стороны дороги и двинемся с запада на восток. Если не найдем следов, перейдем на южную сторону дороги и двинемся обратно, с востока на запад.
Я закончил чертить и отступил назад.
– В течение оборота мы их след отыщем. Ну, самое большее через два оборота, смотря как повезет.
Я наклонился и воткнул палку в землю.
Дедан уставился на примитивную карту.
– Припасов побольше понадобится…
Я кивнул.
– Через каждые пять дней будем переносить лагерь. Двое из нас будут ходить обратно в Кроссон за припасами. А еще двое займутся лагерем. Мартен будет отдыхать.
Тут заговорил Мартен.
– Впредь надо с костром поосторожней, – заметил он. – Запах дыма нас выдаст, если они с подветренной стороны.
Я кивнул.
– Надо будет каждый раз устраивать костровую яму и жечь только реннеловое дерево.
Я взглянул на Мартена.
– Ты ведь знаешь, как оно выглядит, да?
На его лице отразилось удивление.
Геспе обвела нас взглядом.
– А что это за дерево такое? – спросила она.
– Просто дерево, – сказал Мартен. – Из него выходят хорошие дрова. Горит жарко и чисто. Почти не дает дыма, и запаха дыма тоже.
– Даже если древесина совсем сырая, – добавил я. – И листья реннела тоже. Полезная штука. Оно не везде растет, но я видел несколько реннелов неподалеку.
– Откуда это городской парень знает такие вещи? – осведомился Дедан.
– Я много чего знаю. Работа такая, – серьезно ответил я. – А с чего ты вообще взял, будто я вырос в городе?
Дедан пожал плечами и отвернулся.
– Короче, впредь будем жечь только реннел, – сказал я. – Если окажется, что его мало, будем разводить костер только затем, чтобы готовить. А если реннела не окажется вовсе, будем есть сырое. Так что смотрите в оба.
Все кивнули, Темпи чуть замешкался.
– Ну и, наконец, всем нужно заготовить легенду на случай, если они наткнутся на нас, пока мы ищем их.
Я указал на Мартена.
– Что ты станешь говорить, если кто‑нибудь застигнет тебя, когда ты будешь в разведке?
Он, похоже, удивился, но почти не колебался с ответом:
– Я – браконьер.
Он указал на свой ненатянутый лук, прислоненный к дереву.
– И это будет недалеко от истины.
– А откуда ты?
Он на миг замялся.
– Из Кроссона, в дне пути на запад.
– А звать тебя как?
– М… Мерис! – неуклюже ответил он. Дедан расхохотался.
Я слегка улыбнулся.
– Вот насчет имени лучше не врать. Это трудно сделать убедительно. Если они тебя поймают и отпустят – отлично. Главное, не приведи их к нашему лагерю. Если захотят взять тебя с собой – воспользуйся этим. Сделай вид, что хочешь вступить в их шайку. Сбежать не пытайся.
Мартену явно сделалось не по себе.
– Что, просто остаться с ними?
Я кивнул.
– Они будут рассчитывать, что ты попытаешься сбежать в первую ночь, если решат, что ты глуп. Если они сочтут тебя умным, они будут рассчитывать, что ты сбежишь во вторую ночь. Но к третьей ночи они уже станут немного тебе доверять. Дождись полуночи, потом устрой какой‑нибудь переполох. Подпали пару палаток или что‑нибудь в этом духе. А мы будем ждать, когда поднимется шум, и нападем на них снаружи.
Я окинул взглядом трех остальных.
– Этот же план касается каждого из вас. Ждите третьей ночи!
– Но как же вы найдете их лагерь? – спросил Мартен. Лоб у него блестел от пота. Я его понимал. Мы вели опасную игру. – Ведь если они меня схватят, меня не будет с вами, чтобы помочь отыскать следы.
– Я не стану искать их, – ответил я. – Я стану искать тебя. Я могу найти в лесу любого из вас.
Я обвел взглядом сидящих вокруг костра, ожидая каких‑нибудь возражений со стороны Дедана, но, похоже, в моих арканических способностях никто не усомнился. Я мимоходом задумался о том, на что же они считают меня способным.
По правде говоря, за последние несколько дней я тайком добыл по волоску каждого из них. Так что я в минуту мог без труда изготовить импровизированный поисковый маятник для любого из членов группы. Но, учитывая винтийские суеверия, я сомневался, что им будет приятно знать эти подробности.
– Ну а мы им что скажем? – Геспе ткнула Дедана в грудь тыльной стороной кисти, ее костяшки гулко стукнули по твердому кожаному нагруднику.
– Как вы думаете, сумеете ли вы их убедить, что вы – охранники каравана, которые недовольны своей работой и решили пойти в разбойники?
Дедан фыркнул.
– Черт, да я и в самом деле пару раз об этом подумывал!
Увидев лицо Геспе, он фыркнул еще раз:
– Вот только не говори, будто сама никогда не думала о том же! Оборотами идти под дождем, жрать одни бобы, спать на земле – и все это за пенни в день? – он пожал плечами. – Зубы господни! Да я вообще удивляюсь, как половина из нас до сих пор не ушла в леса.
Я улыбнулся.
– У тебя неплохо получается.
– А с ним что? – Геспе указала на Темпи. – Никто не поверит, что он решил податься на вольные хлеба! Адемам платят в десять раз больше, чем нам.
– В двадцать! – буркнул Дедан.
Я как раз думал о том же.
– Темпи, что ты станешь делать, если тебя поймают разбойники?
Темпи задергался, но ничего не ответил. На миг взглянул на меня, потом отвел глаза вниз и в сторону. Я не мог понять, то ли он размышляет, то ли попросту смутился.
– Если бы не его красная одежда адема, ничего особенного в нем бы не было, – сказал Мартен. – Даже меч его в глаза не бросается.
– Да уж, он не выглядит в двадцать раз лучше меня, это точно!
Дедан сказал это вполголоса, но достаточно громко, чтобы услышали все.
Меня тоже заботил внешний вид Темпи. Я несколько раз пытался втянуть адема в разговор, в надежде обсудить с ним эту проблему, но это было все равно что пытаться поболтать с кошкой.
Однако тот факт, что Темпи не знал слова «километр», навел меня на мысль о том, о чем мне следовало подумать прежде. Атуранский язык для него не родной. После того как я сам еще недавно пытался освоить сиару в Университете, я прекрасно понимал того, кто предпочитает помалкивать, а не говорить, выставляя себя на посмешище.
– Ну, он может попробовать им подыграть, так же как и мы, – неуверенно предложила Геспе.
– Трудно убедительно врать на языке, который ты плохо знаешь, – сказал я.
Светлые глаза Темпи устремлялись по очереди на каждого из говорящих, но сам он ничего не сказал.
– Люди склонны недооценивать тех, кто плохо говорит, – сказала Геспе. – Может, ему попробовать просто… ну… притвориться дурачком? Сделать вид, будто он потерялся?
– Притворяться‑то ему особо не придется, – негромко пробубнил Дедан. – Достаточно просто быть дурачком.
Темпи взглянул на Дедана, по‑прежнему ничего не выражая, но более пристально, чем прежде. Он неторопливо вздохнул и заговорил.
– Молчать не глупо, – сказал он ровным тоном. – А ты? Всегда говоришь. Ля‑ля‑ля‑ля‑ля‑ля‑ля.
Он одной рукой изобразил открывающийся и закрывающийся рот.
– Всегда. Как собака всю ночь лаять на дерево. Хочет быть большой. Нет. Просто шум. Просто собака.
Мне, конечно, не стоило смеяться, но он застал меня врасплох. Отчасти потому, что я привык думать о Темпи как о человеке тихом и пассивном, а отчасти потому, что он был абсолютно прав. Если бы Дедан был собакой, то именно такой, которая непрерывно гавкает не по делу. Гавкает просто затем, чтобы слышать собственный лай.
И все равно, не стоило мне смеяться. Но я рассмеялся. И Геспе тоже рассмеялась. Она попыталась это скрыть, вышло еще хуже.
Лицо у Дедана потемнело от гнева, он вскочил на ноги.
– Подойди‑ка сюда и повтори свои слова!
Темпи, все с тем же равнодушным лицом, встал, обошел костер и остановился напротив Дедана. Впрочем… если сказать, что он остановился напротив, вы получите неправильное впечатление. Обычно люди во время разговора стоят на расстоянии вытянутой руки. А Темпи подошел к Дедану буквально вплотную. Чтобы подойти еще ближе, ему пришлось бы обнять Дедана или взобраться на него.
Я мог бы соврать, будто все произошло слишком быстро и я не успел вмешаться, но это было бы неправдой. Проще всего сказать, что я не сумел придумать простой способ развести ситуацию, и это будет правдой. Но на самом деле к этому времени я и сам был сыт Деданом по горло.
А главное, за все время это была самая длинная речь, которую я слышал от Темпи. Впервые с тех пор, как я с ним познакомился, он вел себя как человек, а не как немая ходячая кукла.
И мне было интересно посмотреть, как он дерется. Я был наслышан о ловкости легендарных адемов и надеялся, что он выбьет из тупой Дедановой башки часть его ворчливости и строптивости.
Темпи подошел к Дедану вплотную, так близко, что мог бы его обнять. Дедан был на целую голову выше, шире в плечах и плотнее в груди. Темпи смотрел на него снизу вверх, без намека на какие‑либо эмоции. Никакой бравады. Никакой насмешливой улыбочки. Ничего.
– Просто собака, – негромко повторил Темпи, спокойно и без особого выражения. – Большой шумный собака.
Он поднял руку и снова изобразил рот.
– Ля‑ля‑ля.
Дедан поднял руку и сильно толкнул Темпи в грудь. Я такое видел бесчисленное количество раз в кабаках возле Университета. Это был толчок, от которого человек должен отлететь назад, потерять равновесие, возможно, споткнуться и упасть.
Вот только Темпи не упал. Он просто… отступил в сторону. Потом небрежно протянул руку и дал Дедану затрещину, какую отец мог бы отвесить расшалившемуся ребенку на рынке. Она даже не была достаточно сильной, чтобы голова Дедана дернулась, но все мы услышали негромкий хлопок, и волосы Дедана взметнулись вверх, как семена молочая, на которые кто‑то дунул.
Дедан немного постоял, словно не понимая, что произошло. Потом нахмурился и вскинул обе руки, чтобы толкнуть Темпи сильнее. Темпи снова отступил в сторону и отвесил Дедану вторую оплеуху, с другой стороны.
Дедан насупился, крякнул и стиснул кулаки. Он был крупным мужчиной, и его кожаный доспех наемника заскрипел и растянулся на плечах, когда он поднял руки. Дедан выждал секунду, очевидно надеясь, что Темпи ударит первым, а потом шагнул вперед, занес руку и нанес удар, резко и тяжело, точно крестьянин, замахивающийся топором.
Темпи отреагировал на удар и в третий раз шагнул в сторону. Однако на середине этого неуклюжего замаха Дедан внезапно преобразился. Он приподнялся на цыпочки, и крепкий крестьянский тумак почему‑то не достиг цели. Дедан больше уже не походил на атакующего быка, вместо этого он устремился вперед и нанес три резких, коротких удара, стремительных, как взмах крыла.
Темпи уклонился от первого, отвел в сторону второй, но третий угодил ему в плечо. Его слегка развернуло и отбросило назад. Он в два стремительных прыжка отскочил назад, на недосягаемое для Дедана расстояние, восстановил равновесие и слегка встряхнулся. И рассмеялся, звонко и радостно.
Когда Дедан услышал этот смех, лицо его смягчилось, и он ухмыльнулся в ответ, однако рук не опустил и на всю стопу вставать не спешил. Несмотря на это, Темпи подступил к нему, увернулся от еще одного тычка и ударил Дедана по лицу ладонью. Не по щеке, как ссорящиеся любовники на сцене. Темпи нанес удар сверху вниз, и его рука прошлась по всему лицу, от лба до подбородка.
– А, черт! – вскричал Дедан. – Ад и проклятье!
Он отшатнулся, схватившись за нос.
– Это что еще такое? Ты мне пощечину, что ли, дал?
Он смотрел на Темпи из‑за ладони.
– Да ты дерешься как баба!
На миг показалось, словно Темпи хотел возразить. А потом вместо этого он улыбнулся впервые за все время, что я был с ним знаком, слегка кивнул и пожал плечами.
– Да. Я дерусь как баба.
Дедан остановился в нерешительности, потом расхохотался и крепко хлопнул Темпи по плечу. Я думал было, что Темпи увернется, но нет – адем хлопнул его в ответ и даже стиснул плечо Дедана и шутливо встряхнул его.
Все это показалось мне странным после того, как Темпи в течение нескольких дней вел себя так сдержанно и замкнуто, но я решил, что дареному коню в зубы не смотрят. Все, что угодно, лучше, чем это дерганое молчание адема.
Более того, я теперь имел представление о боевых качествах Темпи. Признал это Дедан или нет, а Темпи явно взял над ним верх. Я подумал, что репутация адемов, пожалуй, все же не совсем дутая.
Мартен проводил взглядом Темпи, вернувшегося на свое место.
– Все‑таки эта одежда опасна, – сказал следопыт, как будто ничего не произошло, глядя на кроваво‑красную рубаху и штаны Темпи. – Расхаживать в этом по лесу – все равно что ходить со знаменем.
– Я с ним поговорю об этом, – сказал я остальным. Если Темпи стесняется своего атуранского, пожалуй, разговор пойдет легче без свидетелей. – И заодно выясню, что он собирается делать, если наткнется на них. Ну а вы трое устраивайтесь на ночлег и готовьте обед.
Они тут же разбежались подыскивать себе наиболее удобное место для спальника. Темпи проводил их взглядом и снова обернулся ко мне. Он опустил глаза и сделал маленький шаркающий шажок в сторону.
– Темпи!
Он склонил голову набок и взглянул в мою сторону.
– Нам надо поговорить о твоей одежде.
Ну вот, опять то же самое, стоило мне только заговорить. Его внимание мало‑помалу ускользало, взгляд уходил в сторону. Как будто он не хотел меня слушать. Словно капризный ребенок.
Думаю, вам не нужно объяснять, как неприятно разговаривать с человеком, который упорно не смотрит в глаза. Однако я не мог позволить себе роскоши взять и обидеться или отложить этот разговор на потом. Я и так слишком долго это оттягивал.
– Темпи!
Я с трудом сдержал желание щелкнуть пальцами у него перед носом, чтобы вернуть его внимание.
– На тебе красная одежда, – сказал я, пытаясь сформулировать проблему как можно проще. – Ее хорошо видно. Опасно.
Он долго ничего не отвечал. Потом его светлые глаза метнулись в мою сторону, и он кивнул: просто поднял и опустил голову.
У меня возникло ужасное подозрение: а вдруг он вообще не понимает, что мы делаем тут, в Эльде?
– Темпи, ты понимаешь, что мы делаем здесь, в лесу?
Темпи посмотрел на мой грубый чертеж на земле, потом на меня. Пожал плечами и сделал неопределенный жест обеими руками.
– Что такое много, но не все?
Сначала я подумал было, что это какой‑то странный философский вопрос, но потом сообразил, что он просто не знает нужного слова. Я поднял руку и взял два из своих пальцев.
– Несколько?
Потом взял три:
– Большая часть?
Темпи пристально вгляделся в мои руки и кивнул.
– Большая часть, – сказал он и опять задергался. – Я понимаю большая часть. Говорят быстро.
– Мы ищем людей.
Как только я заговорил, его взгляд опять уплыл в сторону, и я с трудом сдержал раздраженный вздох.
– Мы пытаемся найти людей.
Кивок.
– Да. Охотимся на людей.
Он сделал ударение на слове «охотимся».
– Охотимся на висанта.
По крайней мере, он понимает, зачем мы здесь.
– Красное? – я протянул руку и коснулся красного кожаного ремня, который прижимал ткань рубахи к телу. Ремень оказался на удивление мягким на ощупь. – Для охоты? У тебя есть другая одежда? Не красная?
Темпи опустил глаза, посмотрел на свою одежду, подергался. Потом кивнул, отошел к своим вещам и достал из мешка простую серую домотканую рубаху. Он показал ее мне.
– Для охоты. Не для боя.
Я не был уверен, что означает это различие, однако решил пока не вдаваться в подробности.
– Что ты будешь делать, если висанта найдут тебя в лесу? – спросил я. – Говорить или драться?
Он как будто поразмыслил немного.
– Я плохо говорить, – признался он. – Висанта? Драться.
Я кивнул.
– Один разбойник – драться. Два – говорить.
Он пожал плечами.
– Я могу драться два.
– Драться и победить?
Он снова небрежно пожал плечами и указал в сторону Дедана, который деловито выдергивал прутики из земли.
– Как он? Три или четыре.
Он протянул мне руку ладонью вверх, словно предлагал что‑то.
– Если три разбойник, я драться. Если четыре – я лучше говорить. Я ждать третий ночь. Тогда… – он сделал странный, замысловатый жест обеими руками. – Огонь в палатки.
Я расслабился: значит, он все же слушал наш разговор!
– Да. Хорошо. Спасибо.
Мы впятером спокойно поужинали похлебкой, хлебом и довольно безвкусным липким сыром, который купили в Кроссоне. Дедан с Геспе по‑дружески подкалывали друг друга, а мы с Мартеном рассуждали о том, какая погода нас ждет в ближайшие несколько дней.
Об остальном мы почти не разговаривали. Двое из нас уже успели подраться. От Северена нас отделяло полторы согни километров, и все мы понимали, какая нелегкая работа нас ждет.
– Погоди‑ка! – сказал Мартен. – А что, если они схватят тебя?
Он посмотрел на меня.
– У нас у всех есть план на случай, если нас поймают разбойники. Мы отправимся с ними в их лагерь, а на третий день ты нас выследишь.
Я кивнул.
– И не забывайте про отвлекающий маневр!
Мартен выглядел встревоженным.
– Но что, если поймают тебя? Я лично магией не владею. И не могу гарантировать, что сумею выследить их к третьей ночи. Может, конечно, и сумею. Но ремесло следопыта – дело ненадежное…
– А я просто безобидный музыкант, – успокоил его я. – У меня неприятности из‑за племянницы баронета Бэнбрайда, и я решил, что мне лучше будет ненадолго удрать в лес.
Я ухмыльнулся.
– Конечно, они могут меня ограбить, но, поскольку взять с меня особо нечего, скорее всего, меня просто отпустят. Язык у меня хорошо подвешен, я сумею отболтаться, а особо опасным я не выгляжу.
Дедан пробормотал что‑то себе под нос – по счастью, я не расслышал, что именно.
– Но все‑таки что, если нет? – не отступала Геспе. – Мартен прав. Что, если они уведут тебя к себе?
Этого я пока не придумал, но мне не хотелось заканчивать вечер на такой минорной ноте, и потому я улыбнулся своей самой уверенной улыбкой.
– Ну, если они уведут меня в лагерь, я сумею их перебить в одиночку без особых хлопот!
Я пожал плечами с наигранной беспечностью.
– Так что встретимся в лагере после того, как дело будет сделано!
Я хлопнул ладонью по земле и улыбнулся.
Я, собственно, думал пошутить, рассчитывая, что как минимум Мартен посмеется над моим легкомысленным бахвальством. Однако я недоучел глубины винтийских суеверий. Ответом мне было лишь тревожное молчание.
После этого разговор сошел на нет. Мы вытянули жребий, кто за кем дежурит, потушили костер и один за другим уснули.
ГЛАВА 79
СЛЕДЫ
После завтрака Мартен принялся учить нас с Темпи искать следы разбойников.
Лоскут порванной рубахи, свисающий с ветки, или отпечаток ноги в грязи может углядеть всякий, но в жизни такого никогда не бывает. Такое встречается в пьесах для развития сюжета, но скажите, часто ли вам доводится так сильно порвать одежду, чтобы ее клок остался висеть на суку?
Да никогда. Люди, за которыми мы охотились, были умны и опытны, и нам не приходилось рассчитывать, что они станут совершать настолько очевидные ошибки. Это означало, что Мартен был единственным из нас, кто имел представление, что именно мы ищем.
– Любые обломанные прутики, – говорил он. – Ищите прежде всего там, где густой подлесок со спутанными ветвями, на уровне пояса или колена.
Он жестами продемонстрировал, как человек продирается через кусты, отпихивая ветки ногами и раздвигая их руками.
– Саму сломанную ветку разглядеть непросто. Смотрите на листья.
Он указал на ближайший куст.
– Что вы видите?
Темпи указал на нижнюю ветку. Сегодня на нем была простая домотканая рубаха, и без своей красной одежды наемника он выглядел еще менее внушительно.
Я посмотрел туда, куда указывал Темпи, и увидел, что ветка надломлена, но не сломана до конца.
– Так здесь кто‑то проходил? – спросил я.
Мартен вскинул свой лук повыше на плечо.
– Это я. Я сломал ее вчера вечером.
Он посмотрел на нас.
– Видите, как даже те листья, что не висят под неправильным углом, начинают увядать?
Я кивнул.
– Это значит, что тут кто‑то проходил не далее чем вчера. Если прошло два или три дня, листья побуреют и засохнут. А если ты видишь и то и другое поблизости друг от друга…
Он взглянул на меня.
– Это значит, что тут кто‑то проходил несколько раз, с промежутком в несколько дней.
Он кивнул.
– Поскольку я отправляюсь на разведку и буду высматривать разбойников, именно вам придется рыть носом землю. Когда найдете что‑то похожее, позовите меня.
– Позовите?
Темпи сложил руки рупором, поднес их ко рту и повертел головой в разных направлениях. Потом развел руками, указывая на деревья, и приложил руку к уху, делая вид, будто прислушивается.
Мартен нахмурился.
– Да, ты прав… Нельзя же просто кричать!
Он растерянно почесал в затылке.
– Черт, этого мы не продумали!
Я улыбнулся в ответ.
– Я все продумал! – сказал я и достал грубую деревянную свистульку, которую вырезал вчера вечером. Она играла всего две ноты, но нам больше и не требовалось. Я приложил ее к губам и сыграл: «Тю‑тю‑ди‑и! Тю‑тю‑ди‑и!»
Мартен ухмыльнулся.
– Козодой, да? Просто как живой.
Я кивнул.
– Я старался.
Он кашлянул.
– Видишь ли, к несчастью, козодоя зовут еще «полуночником».
Он скроил извиняющуюся гримасу.
– Полуночником, понимаешь? Любой опытный охотник или следопыт сразу насторожится, если ты будешь свистеть в нее каждый раз, как захочешь меня позвать.
Я посмотрел на свистульку.
– Обожженные руки! – выругался я. – Об этом‑то я и не подумал!
– Да нет, идея‑то хорошая, – сказал он. – Просто нужен голос дневной птицы. Может быть, золотушки.
Он насвистел две ноты.
– Это будет несложно.
– Ладно, вечером вырежу новую, – сказал я и поднял с земли прутик. Переломил его пополам и протянул половинку Мартену: – А сегодня будем подавать сигнал вот этим.
Он недоверчиво посмотрел на веточку.
– А чем она нам поможет?
– Когда нам понадобится узнать твое мнение насчет того, что мы нашли, я сделаю вот так.
Я сосредоточился, пробормотал связывание и повернул свою половинку веточки.
Мартен подпрыгнул на полметра в высоту и на полтора в сторону и выронил веточку. Надо отдать ему должное: он не завопил.
– Десять кругов ада! Это что еще такое? – прошипел он, разминая руку.
Его реакция напугала меня, у меня у самого сердце отчаянно колотилось.
– Извини, Мартен. Это просто симпатия.
Он насупил брови, и я сменил тактику.
– Просто чуть‑чуть магии. Я как бы протягиваю волшебную ниточку, которая связывает эти два предмета.
Элкса Дал проглотил бы язык от такого объяснения, но я продолжал:
– Я могу связать эти две веточки, так что когда я потяну за свою…
Я подошел к его половинке прутика, лежащей на земле. Я поднял свою половинку, и второй прутик тоже поднялся в воздух.
Демонстрация произвела желаемый эффект. Две половинки прутика, движущиеся вместе, выглядели как самая примитивная марионетка на свете. Ничего страшного.
– Это совсем как невидимая веревочка, только она ни за что не зацепится и не запутается.
– А сильно ли она будет меня тянуть? – опасливо спросил Мартен. – Мне не хочется, чтобы она сдернула меня с дерева, когда я буду в разведке!
– Но на другом‑то конце – всего лишь я, – ответил я. – И я не стану сильно тянуть, только чуть‑чуть подергаю. Как поплавок на леске.
