Роды, виды и жанры художественной словесности

ЭПОС Народный Поэма (эпос):

Героическая

Строговоинская

ЭПОС Авторский ЭпопеяРоман:

Авантюрный

Психологич.

Социальный...

Малые жанры:

Повесть

 

ДРАМА Авторская Трагедия

Комедия:

положений,

характеров,

масок...

Драма:

философская

социальная

соц.-филос.

Водевиль

Трагифарс...

ЛИРИКА Авторская Ода

Гимн

Элегия

Сонет

Послание

Мадригал

Романс

Рондо

Эпиграмма...

Современное литературоведение выделяет также четвертый, смежный род литературы, совмещающий в себе черты эпического и лирического родов: лиро-эпический, к которому относится поэма. И действительно, рассказывая читателю

Прочитать: Идея объединить в поэме Христа и красногвардейцев как попутчиков в гармонический мир не была случайной, она была Блоком выстрадана. Он верил в сродство революционных и христианских истин. Он полагал, что если бы в России было истинное духовенство, оно пришло бы к этой же мысли. Характерно, что на эту же тему были написаны и поэмы С. Есенина "Товарищ" и Андрея Белого "Христос воскрес".

Взволновавшееся до самых глубин бушующее народное море Блок рисует разными ритмами. Каждая из 12 главок написана своим размером: здесь и свободный стих, и ямб, и хорей.

Образ отряда соединяет разные по стилю части поэмы. С ним связана и основная сюжетная линия «Двенадцати»: убийство «дуры» и «холеры» Катьки красногвардейцем Петрухой. Сцена убийства — кульминация поэмы: «А Катька где? — Мертва, мертва! / Простреленная голова!» Сначала бойцы всего лишь хотели отомстить Ваньке за двойное предательство: за то, что он превратился в буржуя («- Ванюшка сам теперь богат… / — Был Ванька наш, а стал солдат!») и зато, что уводит Катьку у Петрухи («… Ты будешь знать, / Как с девочкой чужой гулять!»). Но, нечаянно убив Катьку, бойцы воспринимают это бессмысленное убийство как революционное возмездие. За что они мстят? За то, что Катька «с юнкерьем гулять ходила — / С солдатьем теперь пошла?».

Петрухе — убийце «бедному» — товарищи говорят, что не время жалеть о Катьке, ведь впереди «потяжелее будет бремя». За убийством Катьки последуют еще большие злодеяния. Революционный дозор из двенадцати бойцов закрывает глаза на настоящие преступления, совершающиеся в хаосе революции, пытаясь догнать невидимого врага:

Запирайте етажи,

Нынче будут грабежи!

Отмыкайте погреба –

Гуляет нынче голытьба!

Двенадцать бойцов проповедуют «свободу без креста». Они готовы «пальнуть пулей» в Святую Русь, «в кондовую, / В избяную, / В толстозадую!». Можно понять, почему бойцы хотят раздуть «мировой пожар» «на горе всем буржуям»: сами они замерзают в «рваных пальтишках», им совсем невесело «в красной гвардии служить — / Буйну голову сложить!».

Настроение «голытьбы» передается в восьмой части поэмы частушечным стихом («Ужь я ножичком / Полосну, полосну!»). Этот стих мог бы стать образцом воровского, хулиганского фольклора, но он заканчивается молитвенной строкой: «Упокой, господи, душу рабы твоея…». В этой строке звучит уже не голос разгулявшейся «голытьбы» или дозорных (красноармейцы, напротив, запрещают Петрухе вспоминать про «золотой иконостас»), а слышится речь самого автора. Блок писал в дневнике: «В народе говорят, что все происходящее — от падения религии». По мнению автора, вместе с преобразованием общества должно происходить и религиозное обновление, в итоге люди должны снова повернуться к религии. С такой позицией автора связан финальный образ поэмы — «Исус Христос», идущий перед отрядом двенадцати. Этот символ получил множество, порой противоположных друг другу, трактовок. Иисус противопоставляется дозорным, ведь они грешники и убийцы, идут «без имени святого». Но он незримо связан с ними, тайно ведет их к прощению. Тем не менее нельзя однозначно определить значение символа, поэтому финал поэмы остается открытым.

Всем строем своей поэмы Блок показывал отсутствие итога у революции. Революционная пора принесла с собой хаос и смятение, раскол и растерянность — это автор отразил, введя дисгармонию в композицию поэмы, противопоставив образы, используя стилевой контраст. Таким образом, композиция «Двенадцати» служит одним из самых ярких средств выражения основной идеи поэмы и связанного с ней авторского замысла.

Черный вечер,

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек...

Так через всю поэму проходят, переплетаясь, два внутренних мотива. Черный вечер — кровь, грязь, преступление; белый снег — та новая правда, которая через тех же людей идет в мир. И если бы поэт ограничился только одной темой, нарисовал бы одну только «черную» оболочку революции или только ее «белую» сущность — он был бы восторженно принят в одном или другом из тех станов, на которые теперь раскололась Россия. Но поэт, подлинный поэт, одинаково далек и от светлого славословия, и от темной хулы; он дает двойственную, переплетающуюся истину в одной картине. Контрастность двух цветов подчеркивает бескомпромиссность противостояния враждующих сил.

Черное не прощается, черное не оправдывается — оно покрывается той высшей правдой, которая есть в сознании двенадцати. Они чуют силу и размах того мирового вихря, песчинками которого они являются. Они

чуют и понимают то, что злобно отрицает и «писатель, вития», и обывательница в каракуле, и «товарищ поп», и вся духовно павшая «интеллигенция». И за правду «пошли наши ребята в красной гвардии служить, буйну голову сложить!» За эту правду они убивают и умирают.

Сложность и противоречивость собственного отношения к Христу Блок вносит в поэму "Двенадцать". Для официальной критики герои поэмы — бесспорно «апостолы новой веры» и «люди будущего»; для Блока же слишком много старого и знакомого было в этих людях, чем отчасти и объясняется появление «прежнего» Христа впереди двенадцати.

Поэма сочинялась единым духом, в послереволюционном, застывшем от холода Петрограде, в состоянии какого-то полубессознательного лихорадочного подъёма, всего за несколько дней, и на её окончательную доработку понадобился лишь один месяц. Закончив текст поэмы вчерне, непосредственно после легендарной финальной фразы «…в белом венчике из роз, впереди Иисус Христос…», Блок оставляет несколько сумбурную, но очень показательную реплику в своей записной книжке 1918 года, полностью посвящённой периоду поэмы «Двенадцать»:

Нарастающая разруха, смута и нападения со всех сторон приводят Блока к углубляющемуся творческому кризису, депрессии и прогрессирующей болезни. После «Двенадцати» и «Скифов» (обе вещи были написаны в январе 1918 года) Блок как поэт — замолчал. В конце июня 1920 года он сам сказал о себе: «Писать стихи забывший Блок...», а на все вопросы о своём молчании всякий раз отвечал коротко: