Norman Kingsley Mailer

ЛИТЕРАТУРА США ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА

Послевоенный период в литературе США

Вторая мировая война стала ключевым событием для социальной и культурной истории США не в меньшей степени, чем для Европы. Число погибших американцев во много раз превысило потери Америки в Первой мировой. Война на два фронта, непосредственная близость Тихоокеанского театра военных действий от американских границ, шок Перл-Харбор (после японской атаки на эту военно-морскую базу США вступили в войну в декабре 1941 года) – все это свидетельствует о том, что Вторая мировая затронула нацию гораздо глубже всех прочих войн, не считая Гражданской (1861-1865). Вместе с тем, в отличие от Европы, участие в войне оказалось для Америки во многом благотворным: оно способствовало преодолению Великой депрессии и экономическому подъему - призыв освобождал рабочие места, военные заказы оживили экономику, принесли прибыли крупным компаниям, укрепили и расширили средний класс. Гуманистические цели войны (разгром нацизма и японского милитаризма) давали нравственный смысл жертвам и труду ради победы, способствовали консолидации нации, духовному подъему и ощущению единства с судьбой Европы. Итогами войны стали отказ от изоляционной политики, экономическое, политическое и военное усиление США, что обеспечило им новую роль сверхдержавы, лидера Западного мира.

Смена литературных поколений

Война четко обозначила смену поколений в американской литературе. Целый ряд выдающихся писателей первой половины века уходят из жизни: Томас Вулф (1900-1939), Фрэнсис Скотт Фицджеральд (1896 - 1940), Шервуд Андерсон (1876 - 1941), Теодор Драйзер (1871 - 1945), Гертруда Стайн (1874 - 1946). В первые послевоенные десятилетия продолжают творить Уильям Фолкнер (1897 - 1962), Эрнест Хемингуэй (1899 - 1961), Джон Стейнбек (1902 - 1968), Джон Дос Пассос (1896 - 1970), Юджин О ׳ Нил (1888 - 1953). Они находятся в расцвете славы (Фолкнер, Хемингуэй и Стейнбек в 1949, 1954 и 1969 гг. получают Нобелевские премии), и каждое новое их произведение становится крупным событием литературной жизни.

В то же время в творчестве этих писателей нарастает, особенно у Хемингуэя, элемент самоповтора, ностальгической обращенности вспять.

    Одновременно с окончание войны заявляет о себе новое литературное поколение – целая плеяда ярких молодых писателей: Джером Дэвид Сэлинджер, Норман Мейлер, Уильям Стайрон, Курт Воннегут и др.

 

Вторая мировая война в литературе США

    Почти все молодые писатели послевоенной американской литературы являются участниками Второй мировой. Война стала главной темой их творчества. Именно этой теме посвящен ряд ранних рассказов Дж.Д.Сэлинджера, который окончил военную академию в Пенсильвании (1936), воевал в Европе в 1944-1945 гг., а затем, вплоть до 1946 г., находился в Германии, наблюдая «денацификацию» страны. Впечатлении от операций по освобождению концлагерей определили тему и депрессивный колорит повести «Дорогой Эсме – с любовью и всякой мерзостью» (1950), где повествование ведется от лица сержанта Х, травмированного на войне и страдающего душевным расстройством.

С военного романа начинает путь в литературе один из крупнейших послевоенных писателей Америки, будущий лауреат Пулитцеровской (1969, 1980), а также Национальной книжной  (2005) премий Норман Мейлер.

НОРМАН МЕЙЛЕР

Norman Kingsley Mailer

(1921 - 2007)

    Норман Мейлер вырос в Бруклине в еврейской семье, окончил Гарвард в 1943-м и в том же году отправился на войну.

Действие его первого романа «Нагие и мертвые» («The Naked and the Dead» 1948) связано с операцией по захвату американской морской пехотой островка в Тихом океане. Уроки Дос Пассоса и в целом натуралистического письма начинающим автором усвоены блестяще: мелочи солдатских будней, яростная динамика рукопашной схватки, самоощущение человека, смертельно рискующего, на грани физического и психологического срыва, воспроизводятся с проницательной точностью. Неотступно сопровождает повествование пейзажный фон – душные, чавкающие грязью джунгли, ежеминутно грозящие людям гибелью, владеющие их судьбой. Но главным – и непобедимым – врагом героев Мейлера оказывается собственная армия: модель тоталитарной общественной организации, жестокой иерархии господства и подчинения. Сам Мейлер считал свой роман не военным или политическим (именно в этом качестве он был оценен массовой аудиторией), а «символическим»: не случайно автор определил смысл романа как конфликт между «зверем и провидцем». «Звериное», «животное начало» - это два варианта пути, которые открываются перед размышляющим героем, лейтенантом Хирном: подчинение и пассивность солдатской массы / властность, жестокость «хищников», «наполеонов» (генерал Каммингз и сержант Крофт). Попытки Хирна утвердить себя в качестве «провидца» - духовно независимого индивида оказываются безуспешны. Мейлер не находит третьего, альтернативного пути в условиях бестиального (животного, скотского) дарвинизма войны. Поскольку Мейлер, вслед за «потерянным поколением», расширяет метафору войны, понимая ее как «удел человеческий», неудивительно, что в дальнейшем экзистенциалистский герой Мейлера выйдет из Крофта и Каммингза.

    К военной теме также обращаются такие писатели как Сол Беллоу (1915-2005), Уильям Стайрон (1925-2006) и др.

Большую известность У.Стайрону принес его роман «Выбор Софи» (Sophie׳s Choice? 1979). Главная героиня произведения, полька Софи Завистовская, оказывается в послевоенной Америке после пребывания в Освенциме. Благодаря лжи, приспособленчеству, слепому эгоизму Софи удалось выжить там, где не может, не имеет шанса выжить ни одно человеческое существо. После войны это становится для жертвы Освенцима источником непрестанных терзаний и неизбывного, разрушительного чувства вины. Освенцим-Аушвиц предстает в романе как царство чудовищного, нечеловеческого порядка; это безупречно работающая фабрика, где все пропитано запахом горящей плоти. Опыт страшной европейской истории – нацизма, индустрии смерти и полного обесчеловечения сближается Стайроном с историей рабовладельческого Юга, где люди эксплуатировались так, словно они – «природный ресурс», где человек превращался в приспособление для производства табака и хлопка.

    Дальнейший путь писателей-ветеранов напоминает о «потерянном поколении» 1920-х, творчество которых во многом предвосхищает литературный экзистенциализм. «Новые потерянные» движутся в том же направлении: военный опыт оказывается для большинства писателей этого литературного поколения ступенькой к прозе экзистенциализма, который утверждается в Америке в 1950-е гг. Что касается военной темы, то она постоянно присутствует в современной американской литературе, наполняясь все новыми смыслами в зависимости от меняющегося политического и культурного контекста. Ее постоянное присутствие поддерживается новыми вспышками войн – холодной и «горячих» - в Корее, Вьетнаме, Сербии, Персидском заливе, Афганистане и тд. В целом метаморфозы военной темы в американской литературе последующих десятилетий отличаются постепенным ослаблением патетики, трагизма и усилением иронии и черного комизма. Это происходит по мере того, как реальная война, все больше уходя в прошлое, начинает восприниматься сквозь призму ядерной угрозы, холодной (идеологической) войны и постепенно превращается в метафору абсурдности бытия и дегуманизации человека.

    Переходным произведением в этом отношении стал роман Курта Воннегута «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей».

КУРТ ВОННЕГУТ

Kurt Vonnegut

(1922 - 2007)

«Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» (Slaughterhouse-Five, or The Childreh׳s Crusade: A Duty-Dance with Death) - 1969.

 

Курт Воннегут является ветераном Второй мировой войны. Он воевал в Европе и был свидетелем бомбардировки Дрездена, которая стала центральным событием в судьбе героев романа – автобиографического персонажа по имени Курт Воннегут и его сослуживца «нелепого солдата» Билли Пилигрима. Оба героя оказались в немецком плену в Дрездене, оба попали под бомбардировку, которая была «страшнее, чем Хиросима», оба тяжело травмированы ужасом и абсурдом войны, но занимают по отношению к пережитому разную позицию. Билли Пилигрим стремится вытеснить воспоминания о Дрездене из сознания, и в этом ему помогают пришельцы с Тральфамадора – неземной цивилизации с их «космическим взглядом», с философией «ни-во-что-не-вмешательства и ко-всему-равнодушия». Расплатой становится шизофрения и дегуманизация – утрата Билли Пилигримом человеческой сущности. Напротив, Курт Воннегут не пытается вытеснить травму прошлого, а решает запечатлеть его, написав антивоенный роман, который раз и навсегда лишал бы войну ореола героизма и не «подстрекал» новые поколения мальчишек к очередным «крестовым походам детей». В романе Воннегута сочетаются трагика и фарс, серьезность и сарказм, патетика и ирония. На фоне разрушения Дрездена предстает как абсурдный «акт правосудия» расстрел немцами среди дымящихся развалин «мародера» с чайником (Эдгар Дарби). Через повествование же о военных ужасах, и о полетах на Тральфамадор проходит отстраненно-иронический рефрен (повтор) «такие дела…» (so it goes)

«Молчаливые пятидесятые»

    Десятилетие, получившее название «тучных» или «молчаливых» пятидесятых, - это время экономического процветания, быстрого роста среднего класса (так называемых белых воротничков), увеличения рождаемости («бейби-бум»). Рост материального благосостояния постепенно формировал «общество потребления», или «массового общества», которое в конце XX века стали также называть «постиндустриальным» и «информационным». Примета общества потребления – новая стратегия развития мегаполисов, которые обрастают пригородами, т.е. городами-спутниками, где обитает средний класс, сети крупных торговых центров, индустрии отдыха (развлечения, путешествия), отелей, ресторанов. Пятидесятые – это и эра телевидения, которое активно формирует общественное мнение, оказывает сильное влияние на культуру в целом.

    Однако окончание Великой депрессии, процветание, рост благосостояния, уверенность в завтрашнем дне были лишь одной стороной медали. 1950-е стали также десятилетием «холодной» войны (к концу Второй мировой войны наметилось противоречие между союзниками по антигитлеровской коалиции – США и Великобритании с одной стороны, и СССР – с другой. О полном разрыве между прежними союзниками и фактическом начале «холодной» войны впервые открыто объявил бывший министр Великобритании У.Черчилль. в своей речи в г. Фултоне (США) 5 марта 1946 г. Он призвал создать англо-американский военный союз для борьбы с СССР), «полицейской» войны, или «маккартизма» (назван так по имени сенатора Джозефа Маккарти, возглавившего в 1953 г. комиссию Конгресса США по расследованию «антиамериканской деятельности» - распространения левой, и в особенности марксистской, коммунистической идеологии). Страх перед атомной бомбой, мировым коммунизмом, ускорение гонки вооружений – все это создавало атмосферу тревоги и, в определенной степени¸ заражало общество духом конформизма. Парадоксальность пятидесятых как раз и состояла в контрасте между внешним благополучием эры процветания и своего рода неврозом, поразившим общество изнутри. В пятидесятые социология и социальная психология активно исследует возникшее «общество потребления» (которое в конце ХХ века стали также называть «постиндустриальным» и «информационным») и такие сопутствующие явления, как конформизм, отчуждение, дефицит высоких нравственных ценностей на фоне материального изобилия. Появляется целый ряд социологических бестселлеров, взявшихся за рассмотрение этой проблематики («Одиночество в толпе»/ «Одинокая толпа» Д.Ризмена (1950), «Белые воротнички: американский средний класс» Ч.Р.Миллза (1951), «Властные элиты» У.Уайта (1956), «Общество изобилия» Дж.К.Гэлбрейта (1958)).

Экзистенциализм

    В 1950-е гг. в США были переизданы основные труды классиков европейского экзистенциализма, прежде всего Жан-Поля Сартра (посетившего Америку в 1946 году) и Альбера Камю. В Америке до сих пор идет спор о том, «оригинальным» или «заимствованным» является для США феномен экзистенциализма. Некоторые исследователи считают, что данное философское направление не получило оригинального воплощения в США, но оказало значительное воздействие на многих американских писателей второй половины ХХ века. Другие же исследователи приводят аргументы в пользу оригинальности экзистенциализма для Америки – традиция индивидуализма, установка Ральфа Эмерсона на «доверия к себе» (self-reliance), то есть мобилизация внутренних сил человека для достижения морального совершенствования; подвижность общества и отсутствие жестких сословных перегородок; «свобода» и «заброшенность» вместо привязанности к «корням» - роду, местности, классу; широкие возможности для «выбора» своего пути как «проектирование себя». Однако самым весомым свидетельством своеобразия американского экзистенциализма, по мнению этих исследователей, является то, что он больше апеллирует к Фрейду и фрейдизму, обращается к теме инстинктивного. Особое место здесь получают такие взаимосвязанные категории, как «насилие» (violence) и «сексуальность» (sexuality). Внимание к насилию, парадокс «созидание через разрушение» всегда являлись отличительной особенностью американской культуры. Существенную роль сыграла также и «сексуальная революция», наметившаяся к середине века.

    Обладая рядом общих признаков, американский экзистенциализм как литературное течение объединяет авторов с весьма различными творческими манерами (Н.Мейлер, С.Беллоу, Р.Эллисон, Дж.Болдуин и др.). Немаловажен здесь и расовый фактор. Негритянский вариант экзистенциализма вырастает из традиций «романа протеста» 1930-х гг.: не случайно предэкзистенциалистические мотивы и темы возникают в творчестве Ричарда Райта (1908-1960) – в первую очередь это касается его романа «Сын Америки». На прозу Райта («Человек, который жил под землей» - 1942, «Посторонний» - 1953) заметно повлияли философия К.Ясперса, творчество Ж.-П. Сартра и А.Камю. Однако, по мнению самого автора, главные темы его книг – «разрыв коммуникаций», отчуждение, вина, насилие как парадоксальный акт созидания обусловлены реалиями бытия и комплексами черных американцев (изгоев, маргиналов, жертв насилия, носителей различных синдромов неполноценности).

    В отличие от Райта, автора мощного и весьма пессимистичного, Эллисон и Болдуин нацелены на возможности преодоления многообразных форм отчуждения.

Ральф Эллисон (1914 - 1994) является автором романа «Неведимки» («Invisible Man») -1952, который стал одним из ключевых художественных текстов второй половины ХХ века. Основу сюжета составляет одиссея безымянного чернокожего героя: вначале школьник из провинциального южного городка, потом студент негритянского колледжа, он наконец перебирается в Нью-Йорк, где вначале становится рабочим на фабрике красок, а затем, вступив в ряды «Братства» (организация, в которой легко усмотреть сходство с компартией США), ораторствует на митингах и собраниях в качестве политического агитатора. Движение с Юга на Север, от рабства к свободе типично для негритянской литературы. Также типична и «американская мечта» Невидимки в ее негритянском варианте – получить образование, упорным трудом добиться успеха, известности и стать лидером своего народа. Наивный герой стремится к полноте самореализации, принимая и усердно исполняя роли, которые предлагает или навязывает ему общество, - и каждый раз терпит фиаско, чтобы в итоге прийти к осознанию своей «невидимости». «Невидимость» - это положение негра в мире белых, где он обречен, не имея собственного лица, служить проекцией чужих желаний, страхов, комплексов. В конечном же итоге «невидимость», по Эллисону, - удел всякого человека в современном обществе. Сфера истории, социального бытия понимается в экзистенциалистском духе как бытие неистинное, где «забота» и «обреченность вещами» (М.Хайдеггер) не оставляют места для подлинного, экзистенциального начала. Итогом одиссеи героя становится его «выпадение» из общества. Он скрывается в заброшенном подвале, где слушает музыку и готовится вновь «подняться на поверхность», но уже в новом качестве - качестве художника, который может обрести свое подлинное «Я» через опыт творчества.

В прозе Джеймса Болдуина (1924 - 1987) музыка, искусство и, главное, любовь, также становятся главным средством снятия отчуждения, способом экзистенциального контакта.

Для Эллисона и Болдуина ситуация черного в обществе и культуре Америки подвергается обобщению, становясь метафорой удела человеческого вообще.

Тема отчуждения поднимается и в творчестве Нормана Мейлера. В его эссе «Белый негр» (The White Negro, 1957) в качестве  современного героя выведен «хипстер», «философ-психопат», сделавший ставку на раскрепощенный инстинкт, безоглядное следование импульсам бессознательного.

    Само слово хипстер было придумано в период расцвета джазовой культуры для описания поклонников этого направления.  Относительно происхождения этого слова до сих пор идут споры – некоторые исследователи говорят, что оно образовано от слова «hip» (точнее «hep»), означающего «быть в теме», другие, что оно производное от «хоп» - сленговое название опия, третья группа ученых считает, что исходит от западноафриканского «hipi», означающего «открыть глаза».

    Исторически хипстеры появились в 40-х гг. в США. Это была белая молодежь среднего класса, которая стремилась подражать образу жизни черных джазменов. Но окрепла эта субкультура только после Второй мировой войны.

Слово «хипстер» пришло из жаргона джазовых музыкантов. В 1944 году вместе с альбомом «Boogie Woogie In Blue» пианиста Гарри Гибсона, выступавшего под псевдонимом Гарри Хипстер, вышел словарик «Для тех типов, которые не въезжают в джазовый сленг». В нем объяснялось: хипстеры – это те, кто любит hot jazz, а скауэр (square) («квадратный», «добропорядочный», «правильный») – тот, кто «обжирается» попкорном.

Норман Мейлер был первым, кто попытался дать определение этому движению. В эссе «Белый негр» писатель и публицист изобразил хипстеров как американских экзистенциалистов, живущих полной жизнью в окружении смерти. Хипстер – асоциальный гедонист, легко переступающий любые запреты. Это человек эпохи концлагерей и атомной бомбы, утративший всякое доверие к цивилизации и ее законам. В современной культуре (культуре белых) он живет как негр – с постоянным ощущением опасности, в состоянии войны, на пределе. Хипстеры презирают условности; живут полной жизнью, смакуя каждое мгновение; думают о том, как жить, а не зачем. «Экзистенциалистский хипстер – это человек, сознательно отчуждающий себя от общества, в которое он не верит».

Классический хипстер 50-60-х гг. – это некое богемное существо, разглагольствующее о бессмысленности существования и дороге из ниоткуда в никуда, слушает джаз и боп, носит узкие брюки, шарфы и платки, береты и шляпы, предпочитает черный цвет.

Художественным воплощением этого типа стал Стивен Роджек, главный герой романа «Американская мечта» (An American Dream) – 1965. Роджек – ветеран Второй мировой войны, бывший конгрессмен, ведущий популярной телепередачи, профессор экзистенциальной психологии, женатый к тому же на дочери миллионера. Добившись всего, что обычно подразумевается под «американской мечтой» - успеха, славы, богатства, герой в итоге оказался в шаге от самоубийства. Роджек разочаровался в политике, брак его оказался неудачным. Он все чаще вспоминает пережитое им на фронте запретное наслаждение, которое он испытал, убив ночью при лунном свете нескольких немецких солдат. Решившись продолжить свой роман с «царицей мертвых», он начинает путь вниз – с вершин социального признания и респектабельности в темные бездны бессознательного. Его путешествие на «новую территорию» - это цепь шокирующих эпизодов, полных «экстаза и насилия» - убийство жены, сексуальные подвиги, жестокие драки, «прогулка» по парапету балкона на 30-м этаже небоскреба на Пятой авеню. Все события происходят ночью, при призрачном, холодном свете Луны, которая сводит героя с ума и завлекает его в свою «кладбищенскую обитель».

Творческий путь Мейлера не завершился романом «Американская мечта». Один из самых разнообразных американских прозаиков конца ХХ века, Мейлер постоянно искал новых, и порой весьма неожиданных, форм самовыражения. Впереди его ждал опыт в духе нового журнализма – роман «Песнь палача» (1979), биография «История Освальда» (1996), историко-философский роман о Древнем Египте «Древние вечера» (1983), роман о Гитлере «Лесной замок» (2007), повествование в котором ведется от лица беса.

Битники

    Провозвестниками революционных потрясений 1960-х стали битники или «бит-поколение», не принимавшие общество потребления с его материализмом, бездуховностью. «одиночеством в толпе». Центрами бит-поколения стали Нью-Йорк и Сан-Франциско. Зарождается субкультура в середине 1940-х, когда в Нью-Йорке состоялось знакомство Джека Керуака, Аллена Гинзберга, Люсьена Карра, Уильяма Берроуза (ядро будущего движения). Вскоре к битникам присоединились поэты Лоренс Ферлингетти, Грегори Корсо, Питер Орловски и др. Сам термин «бит» (beat) ввел в обиход Керуак в 1948 году. Впервые слово «бит» Джек услышал в 1944 году от одного знакомого хипстера, Герберта Ханке, который сказал: «Man I ׳ m beat», что можно перевести как «Приятель, я разбит», или «Приятель, я подавлен», или «Приятель, я опустошен». Керуак насытил это жаргонное слово со значением «усталый», «опустошенный» новыми смыслами и коннотациями (от англ. beat – ритм; битники – те, кто слышат ритм Вселенной; beat – бить, разбить; битники – «разбитое поколение»; «beat» - созвучно с англ. beatific – «блаженный», битники – «блаженные». «не от мира сего» и тд.).

    Скандальную славу битники приобрели в середине 1950-х. Они эпатировали средний класс своим внешним видом (длинные волосы, вытянутые черные свитера, бороды) и жизненной позицией. Битники отказывались сотрудничать с «истэблишментом», идти на «приличную работу», заводить семью, приобретать имущество. Они экспериментировали с наркотиками, исповедовали нетрадиционные религии, в частности, дзэн-буддизм, и практиковали добровольную бедность, «свободную любовь» и философию наслаждений (гедонизм). По отношению к обществу битники занимали эскапистскую позицию – не имея намерения менять общество, они создавали свой, альтернативный мир.

    Субкультура битников состояла из двух уровней – внешнего (практика субкультуры – мода, образ жизни, арго и тд.) и глубинного. Глубинный уровень – это миф субкультуры, эклектичное образование, включавшее философские и религиозные идеи, «культовые тексты» и «пантеон героев» этой культуры. Ингредиенты, из которых творится миф субкультуры – элементы экзистенциализма, дзэн-буддизма (в популярном изложении Д.Т.Судзуки), христианства, а также романтизма, сюрреализма. Среди фигур, значимых для битников, были Блейк, Шелли, Торо, Эмерсон, Мелвилл, Уитмен, Паунд, Бодлер, Рембо, Аполлинер, Достоевский, Чехов и др.

    Творчество битников отличает свобода формы, исповедальность, стремление запечатлеть спонтанный опыт и непосредственные эмоции. Битники в первую очередь заявили о себе в поэзии, которая была предназначена не для чтения, а устной декламации. Они часто выступали вместе с джазовыми музыкантами, делая чтение стихов частью «джем-сейшн» (от англ. jam session — совместная последовательная индивидуальная и общая импровизация на заданную тему. Музыкальное действие, когда музыканты собираются и играют без особых приготовлений и определенного соглашения, либо когда взять инструмент и выступить может каждый из присутствующих.). Нередко такие музыкально-поэтические действа проходили в книжном магазине Лоренса Ферлингетти «Огни большого города». Первое публичное выступление поэтов-битников состоялось осенью 1955 года в Сан-Франциско. Фурор произвел Аллен Гинзберг (1926 - 1997), прочитавший поэму   «Вопль» («Вой») (The Howl). Это произведение стало поэтическим манифестом бит-поколения. В поэме три части: первая, самая протяженная, представляет собой одну фразу и рисует портрет поколения – «ангелоглавых хипстеров, горящих жаждой древней божественной связи с искрящей звездами динамо-машины», но «павших жертвой безумия, нищих, оборванных». Центральный образ второй части – Молох, символ деструктивной, алчной, бесчеловечной цивилизации. Третья часть должна, по замыслу автора, звучать как гимн, освящающий все формы опыта.

    Через год тираж изданной в Париже книги Гинзберга с поэмой «Вопль» был задержан в Сан-Франциско таможенной службой. Автору было предъявлено обвинение в «непристойности», а книгу отдали под суд. Аллен Гинзберг выиграл судебный процесс, запрет с произведения был снят. Книгу после этого напечатали в штаб-квартире битников издательстве «Сити-Лайтс» (Сан-Франциско).

    «Королем битников» и живой легендой стал Джек Керуак (наст. имя Жан-Луи Керуак) (1922 - 1969). Керуак происходит из франкоговорящей католической канадской семьи, вырос в Массачусетсе. В поисках жизненного пути сменил несколько университетов, но так и не завершил образования. Его карьера звезды американского футбола также не состоялась, как не осуществились планы стать моряком. Знакомство с Берроузом, Гинзбергом, Нилом Кэсседи открыло перед ним новые перспективы. Первый роман Керуака «Городок и город» (1950), написанный под впечатлением прозы Томаса Вулфа, прошел практически незамеченным. Следующий роман «В дороге» (On the Road, 1951, опубл. 1957), шесть лет прождавший публикации, вышел на волне шумной известности бит-движения и принес своему автору славу. Здесь уже сложились все основные черты поэтики Керуака, которые будут воспроизводиться во всех его прочих романах. Книга автобиографична и исповедальна; легко угадываются прототипы персонажей: Сол Парадайз - Керуак, Дин Мориарти – Кэсседи, Старый Бык Ли – Берроуз.  Главные темы – быт, образ жизни, ценности бит-поколения. Манера письма – «спонтанная проза» в духе джазовой импровизации: непрерывный поток разговоров, воспоминаний, мыслей, моментальных зарисовок, набегающие друг на друга, часто незаконченные фразы. Сюжет строится вокруг четырех путешествий по просторам Америки «зеленого новичка» Сола и его наставника Дина, приобщающего неофита к жизни «на дороге». Дорога дарит свободу от повседневности, приключения, неожиданные встречи, удивительные открытия: «… вся страна лежала перед нами, как устричная раковина, которую нам предстояло открыть, и внутри наверняка была жемчужина». Однако постепенно оказывается, что манящий мираж свободы, счастья, спонтанности – лишь обманчивая иллюзия. Эйфория и восторг сменяются усталостью и депрессией, и Сол оказывается на грани утраты веры и в дорогу, и в своего наставника.

    Следующие романы Керуака – «Подземные» - 1958, «Бродяги дхармы» - 1958, «Биг Сур» - 1962, «Ангелы одиночества» - 1965 созданы по тому же образцу и читаются как главы единой саги об автобиографичном персоноже Джеке Дулуозе и бит-поколении, перебросившем мост из конформистских пятидесятых в революционные шестидесятые.

    Еще одним «мостом» между десятилетиями стало творчество Дж.Д.Сэлинджера. Увлечение  дзэн-буддизмом, образы детей и подростков, которых отталкивает, а порой и губит грязь и фальшь взрослого мира – во всем этом легко увидеть выход к молодежной контркультуре, хотя сам Сэлинджер подобное сближение отрицал.

 

 «Бурные шестидесятые».

    «Бурные», «грозовые», «фантастические» шестидесятые стали ключевым десятилетием в послевоенной истории США. Карибский кризис, движение негров за гражданские права, феминизм, студенческие волнения, «сексуальная революция», бунты в гетто, полеты на Луну и «битва за космос» США и СССР, война во Вьетнаме и антивоенные марши, громкие политические убийства (президента Дж.Кеннеди, Мартина Лютера Кинга), молодежная контркультура – таков краткий перечень событий этой эпохи, решительно изменивших Америку. Шестидесятые были временем писательской активности, экспериментов в области художественной формы.

 Молодежная революция, подвергнувшая кардинальному пересмотру ценности «взрослого общества», заметно повлияла на политику, общественную жизнь, театр, кинематограф, музыку, литературу. Дань этой теме отдали такие писатели, как Дж.Апдайк, Дж.Чивер, Дж.Болдуин, Н.Мейлер, Том Вулф и др. Сами же «контркультурные авторы» внесли в литературу весьма скромный вклад. В русло контркультуры естественным образом вливаются некоторые писатели-битники, в первую очередь поэт Аллен Гинзберг, а также Уильям Берроуз, автор роман «Голый завтрак» (1959), ставшего образцом контркультурного письма. Берроуз использовал метод «врезки» (cut-in), т.е. своеобразного монтажа – разрезал написанные страницы и склеивал их в произвольном порядке.

Одним из самых ярких авторов эпохи молодежной революции 1960-х стал Кен Кизи (Ken Kesey, 1935 - 2001), прославившийся как своими громкими контркультурными акциями, так и двумя романами - «Над кукушкиным гнездом» («The Flew Over the Cuckoo׳s Nest» - 1962) и «Порою нестерпимо хочется…» («Sometimes a Great Notion» - 1964). Выросший на ферме, с детства приученный к настоящему мужскому труду, охоте, рыбалке, отличный спортсмен, блестящий студент Стэнфордского университета, прошедший там знаменитый семинар по писательскому мастерству и отмеченный президентской стипендией, Кизи в конце 50-х познакомился с поэзией Гинзберга, книгами Берроуза и Керуака и стал, по его собственному выражению, связующим звеном между двумя поколениями – «слишком молодым для битников, слишком старым для хиппи». Замысел романа о психиатрической клинике возник у Кизи, когда он в качестве волонтера участвовал в программе тестирования новых психотропных средств и работал санитаром в отделении для душевнобольных. Проблематика романа «Над кукушкиным гнездом» тесно связана с самыми злободневными вопросами эпохи. «Комбинат» - клиника и в особенности отделение, где царит старшая сестра мисс Гнуссен – модель механистичной, бездушной, репрессивной цивилизации, подавляющей индивидуальность, лишающей человека свободы путем запугивания, манипулирования или прямого насилия. В романе ставятся проблемы конформизма – и бунта, свободы – и безопасности в обмен на послушание и контроль. Творческой находкой Кизи стала фигура повествователя – пациента отделения метиса Бромдена по прозвищу «Вождь Швабра». «Ненадежность» рассказчика (который считается душевнобольным и принимает психотропные препараты), сомнения в «достоверности» его свидетельства как очевидца оставляют читателю свободу интерпретации и оценки. Читатель может признать изложенное Бромденом либо совершенно достоверным, либо, напротив, следствием расстройства рассудка или фантазии. Финал романа символичен и в то же время авбивалентен: осуществляя сверхчеловеческим усилием мечту всех пациентов об освобождении, Вождь разбивает решетку на окне клиники и бежит на волю. Куда лежит его путь? В лес, на реку, к своему племени? Его землю отнял «Комбинат», племя согнано со своих мест и скорее всего вымерло или рассеялось. Можно ли это считать спасением?

 

 

ДЖОН АПДАЙК

John Updike

1932 – 2009

Джон Апдайк – классик американской литературы, удостоенный множества премий. Закончив Гарвард и проработав в «Нью-Йоркере», Апдайк решил оставить мегаполис и переселился с семьей в небольшой провинциальный городок, где, общаясь с обычными «средними» американцами, черпал в повседневности темы для своих произведений. Герои его знаменитого романа «Кентавр» («The Centaur» - 1963) – жители городка Олинджер (Пенсильвания): учитель средней школы Колдуэлл, его семья, ученики, коллеги и знакомые. Действие разворачивается в двух планах. События в Олинджере дублируются на мифическом Олимпе, у каждого персонажа есть свой «божественный» двойник:

    Колдуэлл – кентавр Хирон,

    Питер (сын Колдуэлла) – Прометей,

    Зиммерман (директор школы) – Зевс,

    Гаммел (школьный механик) – Гефест,

    Вера (учительница физкультуры) – Венера,

    Мисс Герзаг (властная дама из попечительского совета) – Гера,

    Геллер (школьный уборщик) – Аид и тд.

Мифологический план придает глубину и содержательность происходящему в повседневной реальности, наделяет «высшим» смыслом жизненные решения героев. Учитель Колдуэлл, неординарный, одаренный человек, отказывается от самореализации, жертвуя собой ради сына. Но драма состоит в том, что сын не годится на роль Прометея. В житейском, обыденном плане отцовская жертва выглядит бессмысленной, но, благодаря присутствию олимпийского измерения, выбор Колдуэлла-Хирона оказывается в согласии с извечной правдой бытия, о которой сообщает миф. Учитель должен жертвовать всем ради учеников, родитель – ради детей.

Апдайк прославился тетралогией о Гарри Энгстроме по прозвищу «Кролик». Романы о Кролике писатель выпускал раз в десять лет, как бы подводя итог очередной декаде своего творчества. Ими стали «Кролик, беги» (Rabbit, Run, 1960), «Кролик возвращается» (Rabbit Redux, 1972), «Кролик разбогател» (Rabbit is Rich, 1982), «Кролик на отдыхе» (Rabbit at Rest, 1990).

Кролик Энгстром – типичный средний американец, провинциал-обыватель, в характере которого действительно немало «кроличьего» (добродушие, суетливость, бездумность реакций, трусоватость, жадность до удовольствий). Но протяжении всего романа «Кролик, беги», герой ведет себя «по-кроличьи» - то сбегает из дома, то возвращается обратно, то едет куда глаза глядят, то спешит обратно в родной город, бросает то жену, то любовницу, отказывается признавать вину за гибель собственного ребенка - словом, всячески стремится ускользнуть от выбора, тяжелых и неприятных решений. Однако у его безответственности, в изображении Апдайка, есть и другая сторона – устремленность за пределы обыденного, смутное стремление к чему-то недосягаемому. Человек, по мнению писателя, остается человеком, только пока он пребывает на распутье, в ситуации выбора, неопределенности, а осуществленный выбор, всякая односторонность и однозначность превращает «Адама в обезьяну».

 

Кровавые преступления коммуны Чарлза Мэнсона, «революционный террор» уэзерменов и других леворадикальных групп вызывают «ответную волну». На рубеже десятилетий кристаллизуется жесткая консервативная оппозиция, постепенно сводящая на нет протестный импульс «бурных шестидесятых». Следующие два десятилетия стали для США эрой неоконсерватизма. Однако перемены, как выяснилось, оказались слишком глубокими, и происходит не столько отказ от всего «революционного», сколько процесс его усвоения и порой парадоксального «сращения» с традиционными нормами. Так, с одной стороны, реабилитируется идея семейных ценностей, с другой, 1970-е становятся эрой разводов. Подобным «мутациям» подверглись и система образования, и политика, и даже религия. Спад политической активности и перенос внимания на частную, личную жизнь – характерная черта эпохи, которую Том Вулф назвал «я-десятилетием» (Me-decade). В то же время кажущееся затишье маскирует вызревание новых идеологем (политкорректность, мультикультурализм), а также освоение американскими авторами новых тем и принципов письма.