Современные западные теории преступности

9. Теория уголовно-статистического регулирования уровня преступности исходит из такого предположения: рост преступности в ряде высокоразвитых стран происходит за счет большей социальной активности населения, повышения его чувствительности к преступлениям, желания сообщать о преступлении в полицию. В результате сокращается «темная цифра» преступности, уменьшается число скрытых преступлений и соответственно возрастает число зарегистрированных полицией преступлений.

 

10. «Политическая экономия преступности» (А. Тейлор) - в Великобритании исследование экономических детерминантов преступного поведения осуществляется в рамках нового направления, получившего название «политическая экономия преступности» (the political economy of crime). В своих работах автор  «подход с позиции экономического детерминизма» (the economic determinist approach). Суть его состоит в признании того факта, что экономические условия играют решающую роль в жизни общества и определяют развитие всех иных социальных и культурных факторов. При этом основным предметом анализа является поиск причинно-следственных взаимосвязей между различными отклонениями от нормальных экономических условий и ростом преступности. К числу таких отклонений британские криминологи относят экономический кризис, социально-экономическое неравенство, издержки свободного рыночного предпринимательства и другие экономические факторы, находящиеся в причинно-следственной связи с преступностью. В современной трактовке британских сторонников данного подхода бурный рост преступности, а также рост числа заключенных, наблюдавшийся практически во всех развитых странах мира в 80-90-е гг. рассматривается как закономерное проявление постиндустриальной экономики, следствие массовой безработицы, характерной для современной стадии развития капиталистического общества, переживающего период «постмодернизма».

 

11. Теория возможностей - впервые была сформулирована на конгрессе ООН по борьбе с преступностью и правонарушениями в 1988 г. Согласно этой теории высокий уровень жизни в ряде стран Западной Европы и США сопряжен с ростом возможностей для совершения отдельных видов преступлений. Например, резкий рост преступности в сфере экономики в отдельных странах был связан с упрощением контактов, с материальными ресурсами и сложностями электронных систем контроля. Так, в середине 80-х годов во многих высокоразвитых странах основным средством расчета стали не наличные деньги, а кредитные карточки. Этот упрощенный путь расчетов породил многочисленные мошеннические операции с ними. Лишь установление дополнительных технических средств защиты кредитных карточек, установление более совершенных электронных средств контроля позволили сократить число подобного рода преступлений.

 

12. Демографическая теория связана с теорией молодежной субкультуры. В период интенсивного социально-экономического развития подростки и молодежь, находясь в психологической и социальной зависимости от взрослых, в то же время воспринимаются окружающими вследствие своих чисто физических данных как взрослые. На самом же деле молодые люди, не являясь таковыми, исповедуют свои идеалы в спорте, музыке, в других сферах жизни, нередко противопоставляя себя окружающим. Взрослые утрачивают контроль над подростками, что в определенной мере способствует преступности среди этой группы населения.

13. Теория лишений – авторы этой теории считали, что в настоящее время в мире происходят коренные изменения ценностных ориентации граждан. При резком улучшении уровня жизни одних слоев населения происходит обнищание других. Возможность осуществления жизненных планов за счет честного труда, повышения профессионального уровня не оправдывается. Престижными становятся должности и места работы, приносящие нетрудовые доходы. Несбыточные желания законным путем разрешить свои проблемы толкают определенную часть граждан на совершение противоправных действий.

14. Теория аномии-синномии объясняет рост преступности в период социальных и экономических изменений как результат столкновения между собой различных групп с различным статусом развития. В идеале такие конфликты должны разрешаться бесконфликтно. Такие процессы современного общества, как индустриализация, урбанизация, информатизация и т.п., существенно изменяют образ жизни людей, особенности их поведения. Эти процессы могут в ряде неблагоприятных ситуаций привести к аномии, т.е. дезинтеграции ценностей, социальной дезорганизации и возникновению молодежных субкультур. Противоречия между традиционными и прогрессивными нормами и образцами поведения в изменяющемся обществе могут спровоцировать конфликты, которые не должны ни подавляться, ни разрешаться насильственным путем. Конфликтующие ценности должны быть социально интегрированы и скоординированы. Такой мирный процесс, ведущий к социальной сплоченности, консенсусу ценностей и к общим нормам, это и есть синномия, но она требует серьезных усилий для ее достижения.

 

2. Уголовная политика

Хотя понятие «уголовная политика» часто употребляется в специальной литературе по юриспруденции, в средствах массовой информации, разговорной речи, нормативных правовых актах, однако ни в одном официальном документе содержание этого понятия не раскрывается.

В уголовно-правовой теории считается приемлемым понятие, которое объединяет все виды деятельности, содержанием которых является противодействие преступности — законотворческую (совершенствование уголовного законодательства); уголовно-судебную (признание виновными и наказание лиц, совершивших преступления); уголовно-исполнительную (исполнение обвинительных приговоров судов); деятельность по ресоциализации лиц, отбывших уголовное наказание; меры профилактики преступлений, именовать «уголовная политика» в широком смысле.

Все названные виды деятельности сведены воедино под именем «уголовная политика» по признаку общей для них всех цели — противодействие преступности.

Каждое из этих направлений деятельности специфично.

1. Они различны по содержанию.

2. Осуществляются разными субъектами: одни из этих видов деятельности могут реализовать только государственные органы, другие — и государственные органы, и общественные организации, третьи — даже отдельные граждане.

3. Некоторые из названных субъектов, хотя и являются государственными органами, относятся к разным ветвям власти: уголовно-правовое нормотворчество осуществляется Государственной Думой РФ; применение норм УК РФ — судами общей юрисдикции; исполнение обвинительных приговоров судов — уголовно-исполнительной системой Министерства юстиции и МВД РФ. Между тем меры по ресоциализации лиц, отбывших уголовное наказание, как и меры по профилактике преступлений, осуществляются не только государственными органами, но также общественными организациями и объединениями, трудовыми коллективами и отдельными гражданами.

4. Разные субъекты такой деятельности выполняют ее специфическими методами: уголовно-правовое нормотворчество осуществляется методами криминализации (запрета) наиболее общественно опасных деяний, декриминализации деяний, переставших быть общественно опасными, и пенализации; дознание и предварительное расследование — методом принуждения; правосудие по уголовным делам — методом устрашения; уголовно-исполнительная деятельность — методами убеждения, внушения; комплексными методами — принуждения, устрашения и убеждения (внушения) осуществляются меры по ресоциализации лиц, отбывших уголовное наказание, и профилактике преступлений.

5. При оценке состояния и тенденций преступности в стране или отдельном регионе объединение всех мер, направленных на противодействие преступности, единым понятием «уголовная политика» затруднительно определить «слабое» звено во всей цепи субъектов, задействованных в этой деятельности. В случае отсутствия успехов традиционно делается никого и ни к чему не обязывающий вывод о непродуктивности уголовной политики, о необходимости ее совершенствования, улучшения и т.п. И наоборот, при позитивных результатах на их авторство претендуют все участники процесса.

Кроме того, подобные общие оценки не позволяют осуществлять продуктивное стратегическое планирование и оперативное решение проблем материально-технического, интеллектуального обеспечения, подготовки кадров, другие организационные вопросы применительно к каждому специфическому роду деятельности по противодействию преступности.

Более продуктивной, хотя и недостаточно последовательной, представляется позиция А.И. Коробеева, А.В. Усса, Ю.В. Голика, которые, не возражая против того, чтобы направление деятельности государства по противодействию преступности именовать уголовной политикой, вместе с тем предлагают различать в ее структуре в качестве составных частей уголовно-правовую, уголовнопроцессуальную, уголовно-исполнительную и криминологическую политику. Сходную позицию занимал Г.М. Миньковский, по мнению которого можно говорить о политике борьбы с преступностью (об уголовной политике в широком смысле слова) на трех уровнях: концептуальном, законодательном, правоприменительном4. Как видно, названные авторы склонны к компромиссу — не отказывая в праве на существование ставшему широко распространенным понятию уголовной политики, они считают принципиально важным в ее рамках выделять «уровни», другими словами — разновидности политики, в т.ч. уголовной в узком значении, в отличие от уголовной в широком значении. Недостаток такой позиции видится не только в том, что ее авторы допускают не вызываемое необходимостью удвоение понятий (политика является уголовной и в широком, и в узком значении, и зачастую исследования сводятся к бесконечным и непродуктивным спорам о том, что уже, а что шире), но и в том, что считают вопрос об определении самого понятия деятельности по противодействию преступности второстепенным, с чем нельзя согласиться.

3. Соотношения материального и процессуального права

Одним из центральных вопросов дискуссии вокруг проблемы соотношения материального и процессуального права является понимание самого процессуального права, юридического процесса.

 Данное соотношение в праве базируется на двух достаточно противоположных методологических подходах в юриспруденции, которые условно определяются как «широкая» и «узкая» трактовка природы юридического процесса.

· Широкий подход в понимании процессуального права основывается на исходной методологической установке об его соотношении с материальным правом посредством философских категорий «содержание» и «форма».

· Узкое понимание процессуальной составляющей в системе права апеллирует к собственной специфике юридической материи, традициям в правовой науке и практике, ссылаясь на недопустимость объединения в рамках одного понятия совершенно различных по своей природе явлений: с одной стороны, процессуальной деятельности в рамках судопроизводства, с другой стороны, юридических процедур, имеющих место в иных видах правоприменительной деятельности.

Основное отличие между юридическим процессом и юридической процедурой можно свести к трем важнейшим моментам — степени сложности, комплексности как самого их содержания, так и форм юридического выражения (закрепления во вне), субъекту осуществления и собственно их цели.

Представители «узкого», традиционного понимания юридического процесса, признавая факт существенного влияния материального права на процессуальное, приспособления процессуальных предписаний к материальным нормам права, указывают на неточность упрощенного понимания процессуального права как некой производной формы реализации материального права. При этом исследователи справедливо указывают на неточность использования философской парной конструкции «содержание — форма» применительно к оценке соотношения и взаимосвязи материального и процессуального права.

Сторонники широкого понимания включают в состав процессуального права наряду с собственно процессуальными отраслями также и ряд процедурных норм, в т.ч. предписания, регулирующие деятельность нотариата, органов регистрации актов гражданского состояния, социального обеспечения и др. Действительно, при сопоставлении процессуально регламентированной деятельности суда и правоприменительной деятельности иных органов государственной власти можно провести определенные параллели и зафиксировать некоторые общие черты. Однако возникает закономерный вопрос: насколько эти черты позволяют вести речь о тождественности природы рассматриваемых явлений и не нивелируются ли тем самым более важные признаки различия между познаваемыми объектами?

При ответе на данный вопрос позиция представителей «узкой» трактовки процессуального права заметно выигрывает как в содержательно-теоретическом, так и в сугубо прикладном, научно-практическом плане.

А.Т. Боннер весьма убедительно отмечал недопустимость упрощенного понимания сходства процедурных и процессуальных норм в виде их единства на практике и теоретического обобщения в рамках одной понятийной конструкции «процессуальное право», а также неточность и неполноту трактовки понимаемого в таком виде процессуального права, как формы, производной от материально-правового содержания.

Важно теоретически и практически отграничивать процесс от процедуры в системе права и в системе юридической деятельности.

Раскрывая общетеоретическое видение соотношения материального и процессуального в праве, целесообразно учитывать следующий немаловажный момент. Как справедливо отмечал Р.Е. Гукасян, необходимо видеть разницу между соотношением материального и процессуального на уровне отраслей права и правовых норм. В целом взаимодействие материальных и процессуальных отраслей права имеет сложный, системный и действительно диалектически неразрывный характер. В отношении же взаимосвязи отдельных норм материального и процессуального права подобного не наблюдается.

 

4. Соотношение норм уголовного и административного законодательства

Нормы уголовного и административного законодательства, являясь по своей юридической природе охранительными, зачастую обладают существенным сходством, как по своей форме, так и по содержанию. Последнее обстоятельство часто приводит к проблемам в их разграничении и применении.

Теория и история административного правонарушения в своем становлении знали два основных направления в понимании административного правонарушения. Первый аспект рассматривал административное правонарушение как правонарушение администрации (государственной службы, государства), выраженное в споре между администрацией и гражданами; второй – как неисполнение гражданами административных распоряжений или такие деяния, за совершение которых предусматривался административный порядок наложения наказаний.

В российском законодательстве был закреплен порядок привлечения к ответственности граждан за нарушения ими административных распоряжений, который включал в себя как судебное, так и административное производство.

Выделение из уголовных деяний административных правонарушений начинается с принятием УК РСФСР 1960 года и последующим формированием административного законодательства. С этого времени в России обозначились два самостоятельных вида ответственности: уголовная и административная.

В настоящее время, как общая теория права, так и науки уголовного и административного права, признают существование уголовной и административной ответственности в качестве самостоятельных видов юридической ответственности.

Анализ соотношения правовых норм, закрепляющих понятия преступления и административного правонарушения показывает, что законодатель подходит к их определению дифференцированно. Ст. 2.1. Коап РФ содержит легальное определение административного правонарушения: «Административным правонарушением признается противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое настоящим Кодексом или законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях установлена административная ответственность». Следовательно, по смыслу закона, деяние может быть признано административным проступком, если за него установлена административная ответственность, независимо от того, представляет ли проступок опасность для общества. То есть законодатель, формулируя понятие административного правонарушения не указал признака общественной опасности в качестве обязательного, сущностного признака административного проступка.

Характеризуя состав административного правоотношения, указывают на следующие его элементы:

· субъекты (участники)

· объект (то, по поводу чего возникли отношения)

· содержание, в котором различаются материальная сторона (поведение субъектов) и юридическая (субъективные юридические права и обязанности).

Аналогичную структуру можно выделить в уголовно-правовых отношениях.

Подтверждением отсутствия принципиальных отличий между административным деликтом и уголовным посягательством могут служить совпадения задач административного (ст. 1.2. Коап РФ) и уголовного законодательства (ст. 2 УК РФ).

Одни исследователи считают, что преступление отличается от административного правонарушения наличием признака общественной опасности. Другие считают, что преступление отличается от административного правонарушения степенью общественной опасности.

Общественная опасность действительно является сущностным признаком административного правонарушения. Именно степень общественной опасности выступает критерием отграничения административного правонарушения от преступлений. Степень общественной опасности как основной критерий разграничения административного правонарушения и преступления является понятием собирательным, и оно определяется на основе учета различных по своей природе конкретных показателей: последствий совершенного деяния, повторном или систематическом совершении деяний, способа совершения деяния, характера действий, степени вины, степени низменности мотивов и т.д.

Также нельзя обойти вопрос приоритета той или иной отрасли законодательства в конкуренции уголовноправовых и административно-правовых норм права. Этот вопрос широко дискутируется в настоящее время.

Л.В. Иногамова-Хегай придерживается такого мнения: «Приоритет в решении вопроса о преступности и непреступности деяния принадлежал, принадлежит и должен принадлежать исключительно уголовному закону».

По мнению М.Н. Белова, в обоих Кодексах должен быть прописан принцип преобладания уголовного закона над Коап РФ в случае их коллизии.

Другие исследователи придерживаются противоположного мнения. Например, В.А. Навроцкий высказывается, что «при «дублировании» ответственности – когда одни и те же деяния предусмотрены и в УК РФ как преступления, и в Коап РФ как административные правонарушения, приоритет должен отдаваться закону, предусматривающему менее суровые меры».

Некоторые материалы судебной практики также отдают приоритет административному законодательству над уголовным.

На основании этого можно сделать вывод о том, что однозначного разрешения вопрос приоритета одной из охранительной отрасли законодательства над другой: уголовной или административной, не имеет.

Следует учитывать, что в соответствии со ст. 76 Конституции РФ ни один федеральный закон не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой. Каждый из них действует в соответствии с целями и задачами в рамках предмета регулирования. Поэтому дискуссии о приоритете отраслей законодательства представляются не перспективными.