Г) Итоги аграрной реформы

 

В советской исторической науке (С. Дубровский, С. Сидельников, И. Ковальченко) итоги столыпинской аграрной реформы традиционно оценивали достаточно негативно. Во многом такая оценка базировалась на многочисленных ленинских работах («Столыпин и III Дума», «Последний клапан самодержавия»). Ленин двояко подходил к оценке к этой реформы.

1) В экономическом плане он позитивно оценивал эту реформу, поскольку считал, что «она идет по линии буржуазной эволюции», то есть существенно ускоряет процесс экспроприации многомиллионных масс российского патриархального крестьянства, распад поземельной крестьянской общины и становление мощного класса сельской буржуазии.

2) В политическом плане эта реформа была «реакционной» и «феодальной», поскольку проводилась за счет самих крестьян и их крошечных земельных наделов, а не путем ликвидации помещичьего, монастырского и удельного землевладения.

В настоящее время диапазон оценок столыпинской аграрной реформы необычайно разнообразен — от полного неприятия этой реформы до самых восторженных оценок в ее адрес и в адрес ее инициатора. Большинство современных авторов (В. Тюкавкин, М. Давыдов, В. Кабанов) положительно оценивает итоги этой реформы и выделяет как позитивные, так и негативные факторы ее реализации.

К положительным факторам этой реформы они относят следующие итоги:

1) Из общины вышло 26―28% домохозяев-крестьян, или около 2,5 млн крестьянских дворов, а из общинного оборота было выведено 22 % надельных земель и около половины из них пошли на продажу. Кроме того, 2,8 млн домохозяев с подворным землевладением впервые стали собственниками надельной земли. Таким образом, общая численность земельных собственников-крестьян составила более 5 млн человек.

В советской исторической науке (С. Дубровский, И. Ковальченко, В. Тюкавкин) эти статистические данные традиционно оценивались как крах столыпинской аграрной политики, которая была отвергнута самим российским крестьянством. В настоящее время эти же статистические данные уже оценивают как серьезный прогресс в аграрных отношениях Российской империи начала XX века. Хотя следует признать, что и сейчас целый ряд авторов (П. Зырянов, С. Кара-Мурза, А. Кузьмин) говорят о крахе столыпинской аграрной реформы, которая противоречила всем основам русской национальной ментальности и векового исторического бытия русского народа.

2) Более 1,2 млн крестьянских дворов вышли на хутора (400 тысяч) или отруба (800 тысяч), то есть началось массовое становление принципиально нового типа крестьянских хозяйств фермерского типа. Хотя надо признать правоту тех историков (П. Зырянов), которые утверждают, что затея с повсеместным насаждением хуторов и отрубов носила во многом доктринерский характер и не учитывала как региональных особенностей, так и общей ментальности значительной части российского крестьянства.

3) В восточные регионы страны, а именно на Урал, в Сибирь и Дальний Восток только по официальным данным переселилось около 3,3 млн безземельных и малоземельных крестьян из самых густонаселенных великорусских, новороссийских и малороссийских губерний страны. Однако часть из них (500 тысяч) так и не смогла создать крепких хуторских хозяйств, и либо вернулись на прежние места проживания, либо пополнили ряды сельского пролетариата в хозяйствах сибирских хуторян. Тем не менее, ряд ученых, в частности, профессор В.Г. Тюкавкин, считали землеустройство крестьян в этих регионах самым важным элементом столыпинской реформы.

4) Крестьянский поземельный банк на льготных условиях продал крестьянам более 8,5 млн десятин казенных, удельных и помещичьих земель. Значительная часть этих продаж пришлась на долю владельцев хуторов и отрубов.

5) В период проведения реформы мощное развитие получили различные формы кооперации крестьянских хозяйств: по данным современных историков (В. Тюкавкин, Э. Щагин, А. Лубков), в эти годы в стране было создано более 30 тысяч кооперативных хозяйств, в том числе 13 тысяч кредитных, 11 тысяч потребительских и 6 тысяч производственно-сбытовых кооперативов. Ряд авторов (В. Рязанов, С. Кара-Мурза) утверждает, что чрезвычайно быстрое развитие различных форм кооперации стало своеобразной защитной реакцией российской общинной деревни на бурные темпы развития буржуазных отношений в аграрном производстве страны.

6) Во время проведения реформы было освоено около 10 млн десятин земли, и только за счет простого увеличения посевных площадей дополнительно получено более 500 млн пудов хлеба. Хотя средняя урожайность зерновых в стране оставалась еще достаточно низкой и составляла всего около 8,5 центнеров зерна с гектара, но благодаря вовлечению в севооборот огромных территорий валовой сбор зерна значительно превышал показатели промышленно развитых стран. В частности, 1913 г. на душу населения в стране приходилось 550 кг зерна, в то время как в европейских странах это показатель составлял менее 430 кг зерна.

7) Российская империя продолжала оставаться основным поставщиком высококлассного товарного зерна и другой сельхозпродукции на мировой аграрный рынок, удельный вес которой составлял более 25%. Например, экспорт знаменитого вологодского масла ежегодно приносил в государственную казну значительно больший доход, чем вся сибирская золотопромышленность!

К числу негативных факторов аграрной реформы традиционно относят:

1) Повсеместное игнорирование региональных различий, и этим обстоятельством столыпинская реформа невыгодно отличалась от аграрной реформы 1861―1863 гг.

2) Идеализацию хуторов и отрубов, а также института частной собственности на землю, что не учитывало целый ряд важнейших факторов, в том числе менталитета самого крестьянства, разумного сочетания различных форм земельной собственности и землепользования, традиционной зависимости российского земледелия от сложных природно-климатических условий и наличия многочисленных зон рискованного земледелия.

3) Существенный недостаток финансирования реформы, и особенно важных переселенческих мероприятий в восточные регионы страны, что значительно осложняло обустройство крестьян на новых целинных землях.

4) Нерешенность целого ряда социальных противоречий между общинниками и хуторянами, кулаками и батраками, которые стали причиной многочисленных крестьянских выступлений, нередко сопровождавшихся кровопролитием, уничтожением посевов и погромом зажиточных крестьянских хозяйств. Если в советской исторической науке эти события традиционно называли «второй социальной войной в деревне» между сельским пролетариатом и сельской буржуазией, то в современной науке (В. Федоров, В. Данилов) основными мотивами этих столкновений считали бытовую корысть, зависть, месть и даже хулиганство.

5) П.А. Столыпину так и не удалось провести новую земскую реформу, которая должна была стать логическим и необходимым продолжением его аграрных преобразований. По замыслу авторов проекта этой реформы предполагалось отказаться от прежнего сословного принципа выборности уездных земств и замещения административных должностей в уездном управлении и перейти к имущественной куриальной системе. Основным (низовым) звеном местного самоуправления в сельской местности должно было стать выборное волостное земство. Проект новой «земско-волостной» реформы в 1907―1909 гг. неоднократно обсуждался и в Государственной думе, и на съездах земских и дворянских обществ. Из-за жесткой позиции императора, его ближайшего окружения и большинства членов Государственного совета проведение этой реформы было полностью заблокировано.

6) После гибели П.А. Столыпина реализация реформы из недр Министерства внутренних дел полностью перешла в руки Главного управления земледелия и землеустройства Министерства государственных имуществ, руководителем которого был ближайший соратник погибшего премьера Александр Васильевич Кривошеин. Однако, не обладая ни авторитетом П.А. Столыпина, ни его энергией, ни его набором прав и полномочий, А.В. Кривошеин так и не сумел придать второе дыхание реформе, и с конца 1911 г. она явно пошла на спад. В годы Первой мировой войны реализация аграрной реформы практически прекратилась, а формально столыпинские аграрные законы были отменены декретом Временного правительства в июне 1917 г.

Личность и деяния П.А. Столыпина до сих пор не нашли адекватного отражения в нашей историографии. Можно четко разграничить три основных точки зрения, в основе которых лежат чисто политические пристрастия историков

Авторы патриотического толка (А. Боханов, С. Рыбас) выступают в роли откровенных апологетов П.А. Столыпина и считают его выдающимся государственным деятелем.

Авторы либерального толка (Б. Ананьич, Р. Ганелин), напротив, резко негативно оценивают его роль в русской истории вплоть до навешивания откровенно оскорбительных ярлыков.

Наконец, третья группа авторов-модернистов (О. Гаман-Голутвина) не считают П.А. Столыпина фигурой исторического масштаба и утверждают, что он был лишь способный администратор, не лишенный ораторского дара, но не более того.

 

Тема: Политическое развитие России на рубеже XIX―XX вв.

 

 

План:

 

1. Государственный строй Российской империи.

а) Николай II и его ближайшее окружение.

б) Основные институты государственной власти Российской империи.

2. Становление партийно-политической системы в России.

а) Основные направления общественно-политической мысли.

б) Становление политических партий и движений.