Про святого Митрофана в дремучем лесу

 

Чудеса средь людей постоянней скорбей и болезней…

Святитель с небес неприметно на землю сошёл,

Огляделся в раздумье, вживаясь в пейзаж неизвестный,

И святое пристанище в северных дебрях обрёл.

 

Здесь у нас не Воронеж, конечно, и даже не Новгород с Псковом,

Здесь не всякой синице дочирикать дано до весны,

И на ризы шубейку накинет морозец суровый,

Ну а на ноги валенки. У побелевшей сосны

 

Святитель стоит. Тишина говорит с тишиною.

На севере диком её даже больше воды.

Если хочешь молиться, то ныряешь в волну за волною

Этой радости горней, молчащей на все лады.

 

Прозревает слепец, и хромой укрепляется твёрдо

На раскатанном льду — нам погода вздремнуть не даёт.

Это сила молитвы святых, к жизни вечной вернувшая мёртвых…

А святой Митрофан всё по северным дебрям идёт.

 

СКИТАНИЯ ДО СКИТА

(Митрофаньевский скит Важеозерского монастыря, 20.08.2019)

 

— Про Митрофана Воронежского мы уже знаем всё, причём наизусть. Сколько он натерпелся! И от монастырской братии, и от дальних, и от ближних, — вздохнул на проповеди после Литургии в Митрофаньевском скиту наместник Важеозерского монастыря архимандрит Иларион (Кильганов). Служил он там по случаю дня обретения мощей святителя.

Все говорят про отца Илариона в выспренных интонациях — святой жизни человек, могучий духом, великий молитвенник, образец монаха и всякое такое. Причем говорят заслуженно. Лет двадцать уже на постоянные подтверждения этого панегирика гляжу. Однако, удивляюсь, почему никто никогда не отметил неподражаемое чувство юмора отца наместника? Вот закончил он говорить, а когда все ко кресту стали подходить, он с безмятежным выражением лица добавил:

— На смиренных бесы не нападают. Да. Изволите смиряться?

И безмятежно улыбнулся. Всё ж понятно, как дважды два, на лицах наших фосфорицирующей краской написано. Что сейчас вот из храма выйдем и начнём… Смирять. И смех, и грех, как говорят в народе.

 

х х х

В скит меня занесло… А не знаю чего. Ровно пятнадцать лет назад шла этой же лесной дорогой из Важеозерского в Митрофаньевский за оригиналом редкой иконы святителя Митрофана Воронежского, которую привезли из Санкт-Петербурга. Тогда народу было, правда, значительно больше и воодушевления по поводу праздника тоже. Весь монастырь двигался в скит плавной рекою, зарифмованной с озерным берегом, вдоль которого она текла. Сегодня шли кинематографично: опирающийся на посох отец архимандрит в окружении трёх десятков поющих тётенек и десятка дяденек. Ну и иеродиакон с кадилом благовонным. Впереди с крестом двигался отец Михаил Васильев, про которого рядом идущие сестры сделали замечательный вывод:

— Да уж… Ты только погляди, Маша, даже в монастыре единства нет! Идём тут не пойми как. Из всех карельских отцов только один впереди мелькает… Видно, беглец какой-то!

Угу. Сбежал из тесного круга. Теперь в лесу прячется. Природном заказнике «Важозеро». Вообще, забавно иногда послушать, как народ воспринимает то или иное явление религиозной жизни. Нетривиально. Весьма. Такого не выдумать.

 

х х х

Здравствуй, милый берег Важе!

Снова вижу синь твою.

Я несу с собой поклажу —

Душу бедную мою.

Группа «Дар» после литургии и крестного хода в скиту давала концерты с программой «Святитель Митрофан Воронежский: смирение, победившее мир». Сначала выступали перед паломниками, потом перед батюшками с матушками. Кто-то утирал слезу, кто-то устало молчал. Всё, как в повседневной заоконной жизни, где крик «ура!» часто путают с криком «караул!» и наоборот. Мне-то, стрелянному воробью, понравилось.

Когда на сцену выходит Виталий Шлыков, можно считать, что недовольных не будет однозначно. Мне иногда кажется, что у него шаманы в роду были. Просто он так воодушевленно читает, что люди становятся похожими на бандерлогов перед Каа. То бишь крыть нечем. На счёт раз — сидеть, на счёт два — внимать. Магнетическое какое-то воздействие…

Остальные куда попроще в плане работы со зрителем. Т. е. когда мастера авторской песни, зубры словесно-музыкального зодчества и творцы православных хитов Кириллов с Илимбаевым поют, то кто-то впивается глазами, а кто-то компот хлебает, и ему, в общем-то, и так неплохо было. Что нормально со всех сторон. На вкус и цвет, как говорится… А Руфина Ставицкая рождена для православной сцены. Рот откроет — и полилось мудрое, доброе, вечное. И главное, абсолютно чистое, светлое и искреннее. И хочется, чтоб не кончалось.

Для меня всегда сильный показатель, когда ты участвуешь в выступлении и слушаешь собратьев по цеху так, что уже забываешь, что надо самому что-то там говорить. Превращаешься в зрителя, хотя репертуар известен до гайки.

 

х х х

В паломничествах всегда так: ждёшь одного, а Бог даст то, что даст. Понятно, что ехали и шли на праздник: святителю Митрофану помолиться, скит посмотреть. Там есть на что посмотреть: красиво, уютно, ёлки умиротворяюще шелестят, цветы цветут, как в райском саду, солнце светит. На солнце сияет отец Ферапонт (Грязнов) — батюшка, который матушек тамошних окормляет. Раньше думала, что «человек сияет» — это метафора. Сегодня, рассматривая отца Ферапонта, поняла, что это реальность. Из него свет снопами шёл, а радость через край лилась на всех, рядом оказавшихся. Чудо номер раз.

Чудо номер два-с. В храме святителя Митрофана углядела икону Божией Матери «Скоропослушница». Взглянула и заплакала. Странно. Ладно б там увидала, изучила вдоль-поперёк-наискосок. А то взглянула мельком с расстояния 5 метров и… Ну Богородицу не всякий день увидишь:))) Причём я ж из кислого теста, поэтому решила перепроверить иконный «эффект». Результат железный. Ещё больше меня убедил тот факт, что это не поддаётся описанию. Взгляд, например. Когда не ты на икону смотришь, а она в тебя. Что-то в этом такое… Простите, мы что — «Скоропослушниц» не видали? Да с десяток! Всяких-разных-чудотворных-почитаемых. Ну и как-то не било до сего дня — ни по глазам, ни по сердцу…

Жаль, помолиться не удалось. Народу много, шумно, суетно, да и дел по горло: аж два концерта с «Даром»! Это даром не даётся:))) Но… Из таких вот «мелочей» жизнь складывается. Настоящая жизнь. Иначе не выжить.

 

х х х

«До свиданья, берег Важе…» Может, хит Оли Гусевой переписать?:))) Типа «Митрофаньевский скит-2» сделать? Шучу, конечно.

Пока домой возвращались, думы разные одолевали. Пограничные. Это, наверное, всегда так: благодать со смурью соседствует. По грехам моим. Не могу «отдаться чувству», в том числе, и чувству прекрасного. Но скажу только о нём.

Сёстры в скиту хлебосольные, благодарные, внимательные, вежливые. Матушка Марфа — образцовая хозяйка: обращается к каждому доброжелательно, зорко следит за порядком. Когда варишься внутри действа, и оно отлажено, как часы, думаешь, что всё это «само собой». А это «само собой», ой, как непросто достаётся. Поэтому уважение к матушке возникает и крепнет, как гранит, по пересечении границы скита сразу же…

Всё. Похоже, заболталась я со своими «записками лягушки-путешественницы». Отрефлексировала до самого последнего вздоха. Финиш. Остаётся только поблагодарить Бога за прожитый день и чудеса Его, щедро нам, скитальцам, подающиеся. Ни за что. По Любви…

Какие после этого могут быть ещё слова?

 

ДО ТОЧКИ

(перед «Скоропослушницей», Митрофаньевский скит,

20.08.2019 г. по Р. Х.)

 

С истеричных и суетных улиц, из клуб`ов дыма, копоти, пыли,

Толчеи, суматохи безумной мы в тихий скит приходили

В каких-то кричащих одёжках, чая одежд чисто-белых…

Я давно никуда не хочу. Ты в курсе, что я не хотела

И на сей раз мотать себе нервы и десятками — километры,

Проверяя на жёсткость шею и на крепость с живучестью веру,

Но… вот плыву по теченью, держа пять слов за щекою,—

Они мне и компас земной и гарант неземного покоя.

Ладно. Чем меньше слов, тем меньше лжи да рисовки.

Вот они — мой рюкзачишко да видавшие виды кроссовки,

Таблетки, согласно всем фактам нереально смешной биографии

(Здесь напросилась рифма — в моём духе, про эпитафию:)

Так что явилась-таки, чуть запылившись в дороге…

Преамбула кончилась. Точка. Теперь, как всегда, о Боге.

В лоб, как в скиту поняла, не получится — вылетит по лбу,

Поэтому издалека — типа долгой рекою Волгой…

 

Я стояла на краешке сердца, чтобы не слышать гула

Моря людского на службе. Из всех точек храма дуло.

Постоянно толкались, бродили неприкаянно-нервно люди, —

Нормальная атмосфера, чтоб изгладить все мысли о чуде.

И вот, оторвав взгляд от пола на десятую долю мгновенья,

Я наткнулась на то, что потом породило стихотворенье:)

 

Итак, на краю я стояла — не важно, какого свойства,

Стояла в потоке бурном постоянного беспокойства,

Что ходило, бродило и булькало, будто бы тесто в чане

(Как они не приходят, Боже, от жизни такой в отчаянье?).

Но десятая доля мгновенья застыла в безвременье тихом,

Когда я скользнула взглядом по неотмирному Лику…

И дальше мы говорили с Тобой в тишине кромешной

На каком-то ином языке, языке родном, но нездешнем.

Точнее, Ты говорила, а у меня слова комом

Слиплись, и слёзы текли с ощущеньем — чего уж? — знакомым —

Так я в детстве встречала мать, у окна маясь радостной болью,

Когда она возвращалась с очередных гастролей.

 

Я стояла под сводами храма и слушала… Что? Бог знает.

Что-то такое, чему только сердце одно внимает,

Но не переводит калькой на скованный русский устный…

Хотя, может, есть те, кто владеют, в совершенстве таким искусством.

Мне слышалось: «Чадушко, здравствуй! Намыкалась, да, родная?

Сколько бессчетных раз ловили тебя у края?

Сколько последних раз поднимали тебя с постели,

Где ты лежала камнем, на ладан дыша еле-еле?

У тебя с колыбели пули постоянно сменяют вилы,

И широкая тропка с рожденья утрамбована до могилы,

Потому что, ты знаешь, проще таксой заставить жить волка,

Чем тебя сделать тихой и мирной хоть ненадолго…»

 

Я это, Матушка, знаю, и зачем здесь стою и слышу

То, что походит на скрип понемногу съезжающей крыши,

И какою ценою оплачены этот ладан и эти постели,

И Чья Длань охраняет все эти мои «еле-еле»…

Потому по скитам скитаюсь, скитаюсь внутри и снаружи,

Скитаюсь денно и нощно в поисках тропки поуже,

Потише да попустынней, скитаюсь, как блудная дочка…

Без Тебя меня нет…

Что ещё?

Похоже, дошли до точки.

 

 

 

ЕРОЙЛА: ЛИЦОМ К БОГУ