Субъектная организация произведения

Непосредственным предметом изображения в литературе является речь. «Слово в романе не только служит средством для изображения и выражения внесловесной деятельности, но и само становится предметом изображения» (М. Бахтин). Художественная речь обладает изобразительностью внесловесной и словесной (важно учитывать не только то, что изображено, но и то, как об этом рассказано). Читатель должен улавливать интонацию художественной речи (совокупность выразительно-значимых изменений темпа, тембра, высоты, силы звучания речи), то есть звуковое выражение эмоции.

1. Важно различать в тексте субъект речи (того, кто говорит) и субъект сознания (того, чье сознание выражается). Они могут совпадать и могут не совпадать (например, в несобственно-прямой речи). В зависимости от вида и типа субъекта речи находятся: а) степень широты, масштабности художественного мира; б) глубина постижения мира; в) характер его эстетической оценки.

Повествование может быть личным (когда есть персонифицированный повествователь) и безличным (когда повествователь находится вне, за пределами художественного мира). Каждый из типов субъектной организации текста имеет свои художественные возможности.

2. Личное повествование может быть двух типов:

а)повествование от лица лирического героя (форма исповеди);

б) повествование от лица героя-рассказчика.

Повествование от лица лирического героя может создать атмосферу доверительности, душевности; позволит максимально погрузиться во внутренний мир личности путем самораскрытия героя; передать сложный ход ассоциативного мышления; однако при этом сталкивается с необходимостью избежать отождествления искренности исповеди героя с истинностью его знания о мире. (Примеры: В. Гете «Страдания юного Вертера», журнал Печорина в «Герое нашего времени» М. Лермонтова).

При повествовании от лица героя-рассказчика сохраняется атмосфера доверительности, но усиливается объективированность передачи событий благодаря «взгляду со стороны»; однако при этом процесс душевной жизни главного героя (объекта повествования) остается для героя-рассказчика тайной, которую он зачастую старается постигнуть. (Пример: отношения между Максимом Максимычем и Печориным в повести М. Лермонтова «Бэла»).

Личное повествование создает впечатление полного отождествления автора с героем-повествователем. Но это лишь художественная иллюзия, несущая указанные выше эстетические функции. Студент должен уметь «разводить» в личном повествовании позиции автора и героя-рассказчика. При этом необходимо исходить из того, что личное повествование часто лишь внешне выглядит как монолог, представляя собой, по сути, явный или скрытый диалог: ориентация на слушателя — предвосхищение «чужого слова» (см. анализ М. М. Бахтиным письма Макара Девушкина в «Бедных людях» Достоевского), спор с кем-либо — введение «чужого слова» (см. монолог лирического героя, обращенный к вельможе в «Размышлениях у парадного подъезда» Некрасова); стилистическая разнородность речи как выражение внутренней «диалогичности», противоречивости сознания героя (см., например, речь героев в рассказах Зощенко). «За рассказом рассказчика мы читаем второй рассказ — рассказ автора о том же, о чем рассказывает рассказчик и, кроме того, о самом рассказчике» (М. Бахтин).

3. Безличное повествование формируется как способ достижения максимальной объективированности изображения. Культура безличного повествования складывалась постепенно: от «сверхличного» собирательного повествователя в древнем эпосе до так называемого безличного повествователя, впервые выступившего в эпическом романе XIX века.

«Романное повествование» — одна из самых сложных форм субъектной организации. Отсутствие прямого слова повествователя, бессубъектность синтаксических конструкций создает такое впечатление, словно жизнь «сама себя рассказывает», а читатель свободно созерцает саморазвивающуюся художественную реальность и самостоятельно вырабатывает свое к ней отношение. На самом же деле это умело созданная автором-творцом иллюзия. Направляющая энергия авторской мысли выражается в «романном повествовании» косвенно, скрытно от сознания читателя.

Прежде всего, отбор и компоновка деталей и подробностей художественной реальности, ракурсы его изображения осуществляются автором, который руководствуется законами художественной вероятности и необходимости. Фигурально говоря, он «управляет телекамерой», в которую смотрит читатель.

Далее, как ни «безлично» по внешней форме повествовательное слово, оно не может не нести в себе экспрессии — только эта экспрессия присваивается читателем как его собственная реакция на созерцаемую художественную реальность.

И наконец, при формальной монологичности «романное повествование» фактически диалогично: в нем происходит скрытый диалог между голосом безличного повествователя (субъекта речи) и голосами персонажей (субъектов сознания). Этот диалог оформляется через включение в речевую «зону» повествователя речевых «зон» персонажей — то ли в виде форм косвенной или несобственно-прямой речи, то ли в виде рассеянного разноречия (фрагментов фраз, характерных словечек, свойственных персонажу).

При анализе безличного повествования нужно выделять зоны героев и соотносить их с зоной повествователя, выясняя тем самым авторское отношение к изображеннымим героям.

Литература

Аверинцев С. С., Роднянская И. Б. Автор // КЛЭ. Т. 9. С. 28-34.

Бахтин М. М. Слово в романе // Бахтин М. М.. Вопросы литературы и эстетики. – М., 1975. С. 126-134.

Бахтин М. М. Типы прозаического слова. Слово у Достоевского // Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. – М., 1979. С. 210-231.

Корман Б. О. Изучение текста литературного произведения. – М., 1971. С. 20-50.

Образцы изучения текста художественного произведения в трудах отечественных литературоведов / Сост. Б. О. Корман. Вып. I. Эпическое произведение. Изд. 2-е, доп. – Ижевск, 1995. Раздел III. Формы выражения авторского сознания. С. 64-88.