2020-09-24
91
Уникальность Царского лицея
Статья: https://rg.ru/articles/2017-07-rodina-licej/
По сей день в мире нет системы образования лучше, чем в Царскосельском Лицее.
Обычный и по нынешним меркам школьный класс — 30 мальчишек. Они придумывали друг для друга обидные порой клички, соревновались в озорстве, делали набеги на царский яблоневый сад, но один из этих шалунов по кличке Егоза, закончивший обучение двадцать шестым номером в порядке успеваемости, станет Пушкиным. А его одноклассников будут именовать "людьми 19 октября".
Иное неведомое племя, провозвестники нового времени.Удивительное дело: в единый момент в России возникло учебное заведение, равного которому нет по сей день. "Зарубежные специалисты в свое время провели исследования систем образования у разных народов в разные времена. Оказалось, что системы лучше, чем та, которая была в Царскосельском лицее, человечество не придумало", — констатирует историк академик Л. Логунов. И можно только предполагать, как потеснились бы Оксфорд и Сорбонна, не уничтожь большевики царскосельское наследие империи. Как удалось создать это чудо?
Во-первых, в Царское Село привлекли лучших в стране на тот момент преподавателей и профессоров во главе с директорами Василием Федоровичем Малиновским и Егором Антоновичем Энгельгардтом. Они считали, что ученик не только сосуд, который надо наполнить знаниями, но и факел, который надо зажечь. Главным для педагогов было воспитание человека, для которого добро и справедливость — выше карьеры, стремления к славе и наживе. "Мы мало учились в классах, но много в чтении и в беседе, при беспрестанном трении умов", — напишет лицеист Модест Корф.
По мысли устроителей Лицею надлежало стать колыбелью российской интеллектуальной элиты. Воспитанники должны были получить понятие о науках, не углубляясь в их сложности. Ведь человеку, предназначенному для государственной службы, в первую очередь необходимы не специальные сведения, а широта мышления.
Александр Петрович Куницын, преподававший "нравственные и политические науки" (юридическое образование получил в Геттингенском университете, участвовал в подготовке Полного собрания законов империи под руководством М. Сперанского), на открытии Лицея произнес поистине историческую речь: "Здесь сообщены вам будут сведения, нужные для гражданина, необходимые для государственного человека, полезные для воина... Любовь к славе и Отечеству должны быть вашими руководителями... Исполните лестную надежду, на вас возлагаемую, и время вашего воспитания не будет потеряно...".
Среди тех, кому эти слова легли на сердце, был мальчишка по прозвищу Егоза. Через годы он, уже великий поэт Александр Пушкин, напишет:
Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень.
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...
После выпускных экзаменов лицеисты по традиции разбивали колокол, который шесть лет собирал их на занятия. И каждый брал себе на память осколок. Для самого первого, пушкинского выпуска директор Егор Антонович Энгельгардт распорядился изготовить из чугунных осколков памятные кольца в виде переплетенных в дружеском рукопожатии рук. И лично надел их юношам со словами:
"Идите вперёд, друзья, на новом вашем поприще!.. Храните правду, жертвуйте всем за нее; не смерть страшна, а страшно бесчестие; не богатство, не чины, не ленты честят человека, а доброе имя, храните его, храните чистую совесть, вот честь ваша. Идите, друзья, поминайте нас...".
О подготовке Пушкина в то время его лицейский друг И. И. Пущин говорил: «Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он не думал выказываться и важничать, как это очень часто бывает в те годы (каждому из нас было 12 лет)».
Учеба в лицее продолжалась до возраста 18 лет, после чего будущий великий поэт вступил в пору светской петербургской жизни молодым и свободным, но уже с солидным поэтическим багажом и некоторой жизненной обеспеченностью — коллежский секретарь, да еще в Коллегии иностранных дел.
Аудио: http://www.bard.ru.com/php/search_song.php?name=3537
«Ступеньки»
Музыка- Вадим Мищук, стихи- Марина Улыбышева
| Am Е Ах, осторожно, здесь ступенька, A7 Dm А вам не надо смотреть под ноги, Е F Самоубийцы - мальчики-поэты - Dm Е Романтики с большой дороги. A7 Dm Какие ветры вокруг свистали, C7 F Срывая флаги, взвивая мусор, H7 Вы не ходили, вы летали, Dm Е Витали где-то в созвездье музы. Ах, эта музыка, ах эта музыка, Она вас просто с ума сводила, Она вас за нос порой водила, Она не ведала, что творила. Ах, осторожно, время, время, Переворачивает страницы, Урок терпенья, урок прозренья, Урок романтики не повторится. Но если нужно, то до свиданья, До вдохновенья, до исполненья. Иссякло время объединенья - Настало время уединенья. Уже ровесники меняют золото На кольца медные, цветные бусы, А нам не надо, мы будем молоды, Мы с вами встретимся в созвездье музы. Ах, осторожно здесь ступенька, А вам не надо смотреть под ноги. Самоубийцы мальчики-поэты - Романтики с большой дороги. |
Жизнь привела юного Пушкина в лицей в Царское село в 1811 году. Торжественное открытие лицея состоялось 19 октября этого же года. Лицеисты воспитывались с высокой верой в свою гражданскую миссию. Свой патриотизм, чувство гражданского долга и товарищества, человеческое достоинство и понимание чести и долга перед дружбой Саша Пушкин вынес отсюда.
О первых днях жизни в лицеи поэт писал в своих воспоминаниях: «Мы скоро сжились, свыклись. Образовалась товарищеская семья; в этой семье свои кружки, в этих кружках начали обозначаться, личности каждого; близко узнали мы друг друга; никогда не разлучаясь, тут образовывались дружеские связи на всю жизнь».
В Лицее Пушкин обрёл самых близких по духу друзей: вспыльчивого, умнейшего, но несобранного и несуразного, мечтающего стать поэтом, близорукого, смешного, ставшего впоследствии декабристом и засланного в Сибирь Вильгельма Кюхельбекера, Кюхлю. Добродушного, верного друга, вдохновляющего на творчество товарищей, первого критика Саши Пушкина, что предрек ему большое литературное будущее, талантливого поэта, напечатавшего первым среди лицеистов свои стихи, Антона Дельвига, чья ранняя смерть остро и на всю жизнь потрясла Пушкина. Решительного и стойкого, интересующегося историей и экономикой, военным делом, Ивана Пущина, милого Жано, которого воспитывали сестры из-за психиатрического диагноза мамы, скрывавшего под маской ленивого и нерадивого ученика острый пытливый ум, глубочайшую степень порядочности и верности товарищам- до конца, до ссылки вместе с Кюхлей в Сибирь и невыносимой для блестящих умов и офицеров жизни в заброшенной глуши.
Друзья любили Пушкина, носившего забавные незлобные лицейские клички Сверчок, Француз, Егоза, Обезьяна, а потом и «Смесь обезьяны с тигром» – за живость нрава, ироничность, худощавость и быстроту, за ум, за поэтический дар, доброту, остроумие, отзывчивость и весёлость. Можно себе представить, как от души хохотали друзья над смуглым худеньким мальчишкой с бедовыми неунывающими глазами, бегло болтавшим по-французски лучше, чем по-русски. Над Сашей- безрассудным, горячим, живущим не холодной головой, а мятежным сердцем, в чьем озорном взгляде исподлобья любой профессор не увидел бы в ответ на свою укоряющую реплику ни капли раскаянья, только едва сдерживаемый смех!
Смуглый отрок с присущей поэту самоиронией описывает себя в лицейском стихотворении 1814 года «Мой портрет».
Vous me demandez шоп portrait,
Mais peint d’apres nature;
Mon clier, il sera bientot fait,
Quoique en miniature,
Je suis un jeune polisson,
Encore dans les classes;
Point sot, je le dis sans fagon
Et sans fades grimaces.
One il ne fut de babillard,
Ni docteur en Sorbonne —
Plus ennuyeux et plus braillard,
Que moi-meme en personne.
Ma taille a celles des plus longs
Ne peut etre egalee;
J’ai le teint frais, les chcveiix blond
Et la tete bouclee.
J’aime et lo monde et son fracas,
Je hais la solitude;
J’abhorre et noises, et debats,
Et tant soit peu l’etude.
Spectacles, bals me plaisent fort,
Et d’apres ma pensee,
Je dirais ce que j’aime encor…
Si n’etais au Lycee.
Apres cela, mon cher ami,
L’on peut me reconnaitre;
Oui! tel que le bon Dieu me fit,
Je veux toujours paraitre.
Vrai demon pour l’espieglerie,
Vrai singe par sa mine,
Beaucoup et trop d’etourderie,
Ma foi, voila Pouchkine.
Перевод
Вы просите у меня мой портрет,
Но написанный с натуры;
Мой милый, он быстро будет готов,
Хотя и в миниатюре.
Я молодой повеса,
Еще на школьной скамье;
Не глуп, говорю не стесняясь,
И без жеманного кривлянья.
Никогда не было болтуна,
Ни доктора Сорбонны —
Надоедливее и крикливее,
Чем собственная моя особа.
Мой рост с ростом самых долговязых
Не может равняться;
У меня свежий цвет лица, русые волосы
И кудрявая голова.
Я люблю свет и его шум,
Уединение я ненавижу;
Мне претят ссоры и препирательства,
А отчасти и учение.
Спектакли, балы мне очень нравятся,
И если быть откровенным,
Я сказал бы, что я еще люблю…
Если бы не был в Лицее.
По всему этому, мой милый друг,
Меня можно узнать.
Да, таким, как бог меня создав
Я и хочу всегда казаться.
Сущий бес в проказах,
Сущая обезьяна лицом,
Много, слишком много ветрености!
Да, таков Пушкин.
Им никогда не было скучно вместе, они, по сути, были семьей, духовными братьями. В стенах Царского села друзья дали клятву, которая прочно объединила союз молодых лицеистов на всю жизнь.Каждый год они отмечали день открытия Лицея, его годовщину- 19 октября 1811 года. Любовь и тёплые чувства к однокурсникам поэт пронёс через всю свою жизнь.
Пролетели счастливые царскосельский годы. Между лицеистами случались ссоры, даже дуэли, но ни одного упрёка нет в стихах Пушкина в адрес товарищей. Это была даже не дружба, а какое-то высшее, необычное явление единения человеческих душ, их прекрасное родство, что сбереглось на всю жизнь!
