Воронцова Елизавета Ксаверьевна

В 1824 г. состоялся перевод Пушкина из Одессы в «домашнюю» ссылку, в с. Михайловское. Это было личной инициативой новороссийского генерал-губернатора М. Воронцова. В южной ссылке поэт служил в его канцелярии. Отношения между Пушкиным и Воронцовым сразу не заладились. Поэт тяготился рутинной работой и недобросовестно относился к своим обязанностям. При этом он написал несколько едких эпиграмм, направленных против губернатора. Обстановка еще больше накалилась, когда у Пушкина возник роман с женой генерал-губернатора – Е. Воронцовой. Влюбленные не скрывали своих отношений, что вызвало большой скандал в обществе. Воронцов настоял на переводе опального поэта. Любовники продолжали переписку, но женщина потребовала от Пушкина сжигать ее письма после прочтения. По этому поводу поэт написал стихотворение «Сожженное письмо» (1825 г.).

Любовное письмо могло служить доказательством неверности женщины. Пушкин прекрасно понимал это, но ему было очень горько уничтожать напоминания о любимой. В Одессе он, так или иначе, находился в образованном обществе, общался с людьми, которые могли понять и оценить его творчество. В Михайловском он остро ощутил свое одиночество. Единственным близким человеком для поэта стала Арина Родионовна. Письма Воронцовой были глотком свежего воздуха, напоминающим Пушкину о другой жизни. Поэтому к сожжению письма он приступает с большой неохотой («как долго медлил я»). Вероятно, поэт несколько раз перечитывал дорогие сердцу строки, пытаясь надолго запомнить их. Решившись, он зажигает листы и понимает, что вместе с бумагой сгорает нечто большее. Пушкин упоминает подарок Воронцовой – перстень, которому он посвятил стихотворение «Храни меня, мой талисман». Точно такой же остался у возлюбленной. Перстнями они запечатывали свою любовную переписку.

Письмо быстро сгорает, напоминая Пушкину его кратковременный роман. Он подчеркивает связь между этими событиями, восклицая «О провиденье! Свершилось!». Любовные отношения были прерваны вмешательством власти. Уничтожение переписки также противоречит желаниям Пушкина. Да и сама Воронцова настаивает на этом только из страха перед общественным осуждением.

Поэт с горечью смотрит на кучку пепла, который становится для него «отрадой бедной» в деревенской глуши. Вынужденное сожжение в очередной раз напоминает ему о своем зависимом от власти положении.

Из любовной переписки Пушкина с Воронцовой сохранилось только по одному письму от каждого. Поэтому стихотворение «Сожженное письмо» может считаться дополнением к биографии поэта.

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.

Как долго медлил я! как долго не хотела

Рука предать огню все радости мои!..

Но полно, час настал. Гори, письмо любви.

Готов я; ничему душа моя не внемлет.

Уж пламя жадное листы твои приемлет…

Минуту!.. вспыхнули! пылают — легкий дым

Виясь, теряется с молением моим.

Уж перстня верного утратя впечатленье,

Растопленный сургуч кипит… О провиденье!

Свершилось! Темные свернулися листы;

На легком пепле их заветные черты

Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,

Отрада бедная в судьбе моей унылой,

Останься век со мной на горестной груди…

Завадовская Елена Михайловна

Елена Завадовская считалась исключительной красавицей. «Нет возможности передать неуловимую прелесть ее лица, гибкость стана, грацию и симпатичность, которыми была проникнута вся ее особа», — писал ее современник. Персидский принц Хозрев-Мирза сказал про нее: «Каждая ресница этой красавицы ударяет в сердце, как стрела». Граф М. Ю. Виельгорский вторил ему: «Артистическая душа не может спокойно созерцать такую прекрасную женщину: я испытал это на себе».

Пушкин познакомился с Еленой Михайловной в конце 1820-х — начале 1830-х годов, встречался с ней и в светском обществе, и у общих знакомых. Ей он посвятил стихотворение «Красавице» (1832), записав его в альбом, который она сама прислала поэту с сопроводительной запиской: «Разрешив мне послать вам мой альбом, милостивый государь, вы осуществили мое горячее и давнишнее желание.

Я в полной мере ценю эту милую любезность и слишком высоко ставлю возможность обладать знаком памяти от вас, чтобы не быть вам весьма признательной за данное вами любезное обещание. Примите же уверение в моей благодарности и лучших к вам чувствах. Елена Завадовская».

В этом альбоме уже были стихи, посвященные ей И. И. Козловым и П. А. Вяземским. Пушкин откликнулся на ее просьбу и написал стихотворение «Все в ней гармония, все диво…».

По свидетельству П. А. Вяземского, Е. М. Завадовская послужила прототипом «Нины Воровской» в 8-й главе «Евгения Онегина».

Всё в ней гармония, всё диво,

Всё выше мира и страстей:

Она покоится стыдливо

В красе торжественной своей;

Она кругом себя взирает:

Ей нет соперниц, нет подруг;

Красавиц наш бледный круг

В её сиянье исчезает.

Куда бы ты ни поспешал,

Хоть на любовное свиданье,

Какое б в сердце ни питал