Четырнадцать ступеней

Благодаря трудностям человек познает себя.

Неизвестный

 

Говорят, у кошки девять жизней. Лично мне это не кажется невероятным, потому что я и сам, хоть и не являюсь котом, живу уже третью жизнь.

Моя первая жизнь началась в ясный холодный день в ноябре 1904 года, когда я появился на свет — шестым из восьмерых детей в крестьянской семье. Мой папа умер, когда мне было пятнадцать, так что нам, чтобы прокормиться, приходилось трудиться в поте лица. Мама оставалась дома и готовила картофель, бобы, кукурузные лепешки и отварные овощи, а мы, дети, работали как могли и, конечно, зарабатывали мало.

Подрастая, мои братья и сестры женились, выходили замуж и покидали дом. В итоге с мамой, которую под конец жизни разбил паралич, остались лишь я и одна из моих сестер. Мама умерла, когда ей было чуть больше шестидесяти. Вскоре после этого сестра вышла замуж. Затем женился и я.

С тех пор моя первая жизнь начала доставлять мне настоящее удовольствие. Я был здоров, атлетически сложен, у нас с женой родились две замечательные дочки. Хорошая работа в Сан- Хосе, прекрасный дом в Сан-Карлосе и любимая семья — что еще нужно человеку для счастья!

Жизнь казалась мне дивным сном.

Но сон превратился в один из тех ужасных кошмаров, от которых просыпаешься среди ночи в холодном поту. У меня началось медленно прогрессирующее заболевание нервов, поразившее вначале правую руку и ногу, а потом и левую сторону тела.

Так началась моя вторая жизнь.

Несмотря на болезнь, я по-прежнему ежедневно ездил на работу — на машине, специально приспособленной для инвалидов.

Кое-как поддерживать здоровье и оптимизм мне помогали 14 ступенек. Вы скажете, я сумасшедший? Вовсе нет.

У меня двухэтажный дом, и из гаража на кухню ведет лестница из четырнадцати ступенек. Эти ступеньки стали для меня жизненной программой-минимум. Они показывали, что я еще на что-то годен.

У меня было чувство, что в тот день, когда я не смогу поднять ногу на ступеньку, потом мучительно подтянуть другую ногу — и так 14 раз, пока не поднимусь на самый верх, совершенно измотанный, мне останется только лечь и умереть, признав свое поражение.

В общем, я продолжал ездить на работу и ежедневно карабкаться по ступенькам. Шли годы. Наши девочки поступили в университет и благополучно вышли замуж. Мы с женой остались одни в своем замечательном доме с четырнадцатью ступеньками.

Вы можете подумать, что я являл собой воплощение отваги и силы духа. Вовсе нет. Я был обычным горько разочаровавшимся в жизни калекой, который сумел сохранить рассудок, жену, дом и работу лишь благодаря каким-то несчастным 14 ступенькам, ведущим из гаража на кухню.

Таща одну ногу за другой по этим ступенькам — медленно, мучительно, с частыми остановками для отдыха, — я позволял своим мыслям отправиться в те годы, когда мне доводилось играть в футбол и гольф, упражняться в спортзале, гулять по округе, плавать, бегать и прыгать. А теперь у меня едва хватало сил подняться по лестничному пролету. Я нес свой тяжкий крест уже девять лет и должен был нести его до тех пор, пока мне достанет сил преодолевать свои 14 ступенек.

С годами я испытывал все большее разочарование жизнью и обиду. Знаете, ведь я и вправду считал, что в этом огромном мире лишь мне одному приходится страдать, и отмахивался от утешения из Нового Завета: «Вдруг, во мгновение ока... мы изменимся» (1 Кор. 15:52). Теперь мне ясно, как много неприятных минут я доставил моей жене и друзьям, излагая им свою поганую жизненную философию.

Вот так я прожил свои первые две жизни на Земле.

Моя третья жизнь началась темной августовской ночью в 1971 году. Выезжая утром из дому, я и подумать не мог о том, чему предстояло случиться. Единственное, что я знал, — спускаться по лестнице мне было труднее, чем обычно. И меня пугал предстоящий подъем обратно.

Когда я после работы отправился домой, начался ливень. Порывистый ветер бил плетьми дождя по машине, которую я медленно вел по пустынному шоссе. Вдруг руль рвануло в моих руках, и машину сильно дернуло вправо. Лопнуло колесо. Я с трудом затормозил на залитой дождем обочине. До меня понемногу доходил весь ужас ситуации. Я не мог сменить колесо! Никак!

Мысль, что, возможно, мне поможет кто-нибудь из изредка проезжающих мимо людей, я отбросил сразу же. С какой стати? Лично я в такой ситуации проехал бы мимо.

Затем мне пришло в голову, что неподалеку в сторону отходит проселочная дорога. Наверно, она ведет к какому-то дому. Я завел двигатель и осторожно поехал вперед. Вот она! Я съехал с шоссе и... Слава Богу! Впереди и вправду был дом. Его окна гостеприимно светились. Я подъехал к воротам и посигналил.

Дверь дома открылась. На пороге появилась девочка. Она пристально смотрела в мою сторону. Опустив стекло, я крикнул ей, что у меня лопнуло колесо и мне нужно, чтобы кто-то сменил его, потому что я передвигаюсь на костылях и не могу сделать это сам.

Девочка ушла в дом и через минуту вышла в плаще и шляпе в сопровождении мужчины. Он весело поприветствовал меня.

Я сидел в тепле и комфорте своего салона, и мне было немного жаль мужчину и девочку, которым пришлось работать в такую погоду. Ну что ж, я им заплачу. Дождь как будто утих, я опустил стекло и попытался увидеть, что они там делают. Черт, как долго они возятся с моим колесом — мною начало овладевать нетерпение. Позвякивал металл, потом до меня донесся голос девочки: «Вот рукоятка домкрата, дедушка». В ответ раздалось неразборчивое бормотание мужчины, и машина накренилась, приподнятая домкратом.

Спустя какое-то время опустилась обратно. Я ощутил толчок. Хлопнула крышка багажника и двое подошли к моему окну.

Мужчина оказался стариком — сутулым и хлипким на вид под своим дождевиком. Девочка лет восьми или десяти глядела на меня веселыми глазами и широко улыбалась. Старик произнес:

— Не самый удачный вечер для аварии, но теперь все в порядке.

— Спасибо, — сказал я. — Спасибо огромное. Сколько я должен?

— Нисколько, — покачал головой старик. — Синтия сказала мне, что вы калека — на костылях. Рад был помочь. Уверен, вы для меня сделали бы то же самое. Так что никакой платы, дружище.

Я протянул ему пятидолларовую банкноту.

— Не люблю оставаться в долгу.

Старик даже не шелохнулся. Девочка шагнула к машине и спокойно сказала:

— Дедушка ее не видит. Он незрячий.

Я застыл, объятый стыдом и ужасом. Никогда раньше мне не было так паршиво. Слепой старик и ребенок! Старик на ощупь отыскивал мокрыми озябшими пальцами гайки и инструменты — во тьме, которая не закончится для него до самой смерти.

Они сменили для меня колесо — сменили на ветру под дождем, а я тем временем отсиживался в уютном салоне машины, оправдывая себя своими костылями.

Не помню, как долго я просидел в машине после того, как мои спасители попрощались и ушли в дом, — во всяком случае, достаточно для того, чтобы хорошенько покопаться в себе и обнаружить такое, что мне совсем не понравилось.

Я осознал, что переполнен жалостью к себе, эгоизмом и безразличием к чужим нуждам.

Сидя в машине, я молился. Благословляя слепого старика и его внучку, я молил Бога помочь мне лучше понять мои недостатки и дать силы их преодолеть.

«Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мат. 7:12).

С тех пор эти слова Библии стали для меня чем-то большим, чем просто отрывком из святого текста. Они обозначили мой жизненный путь, которым я стараюсь следовать.

Теперь я не только ежедневно преодолеваю свои 14 ступенек, но и помогаю другим людям. Как могу! И возможно, однажды я поменяю колесо машины слепца — точно такого же слепца, каким раньше был я сам.

Холл Мэнуоринг