Взаимодействие среды и наследственности

Определение источников индивидуальных вариаций пси­хического — центральная проблема дифференциальной пси­хологии. Известно, что индивидуальные различия порож­даются многочисленными и сложными взаимодействиями между наследственностью и средой. Наследственность обес­печивает устойчивость существования биологического вида, среда — его изменчивость и возможность приспосабливать­ся к изменяющимся условиям жизни. Наследственность содержится в генах, передаваемых родителями эмбриону при оплодотворении. Если имеется химическая разбалансировка или неполнота генов, развивающийся организм мо­жет иметь физические аномалии или психические патоло­гии. Однако даже в обычном случае наследственность до­пускает очень широкий спектр вариаций поведения, являющихся результатом суммирования норм реакций раз­ного уровня — биохимических, физиологических, психо­логических. А внутри границ наследственности конечный результат зависит от среды. Таким образом, в каждом про­явлении активности человека можно найти что-то от на­следственности, а что-то — от среды, главное — определить меру и содержание этих влияний (1, 2, 4, 17, 19).

Кроме того, у человека присутствует социальное насле­дование, которого лишены животные (следование культур­ным образцам, передача акцентуации, например шизоид­ной, от матери к ребенку посредством холодного материнского воспитания, формирование семейных сценариев). Однако в этих случаях отмечают скорее устойчивое проявле­ние особенностей на протяжении нескольких поколений, но без генетической фиксации. «Так называемое социальное наследие в действительности не может устоять под влияни­ем окружающей среды»,— пишет А. Анастази (1, с. 75).Относительно понятий «изменчивость», «наследствен­ность» и «среда» существует несколько предрассудков. Хотя наследственность отвечает за устойчивость вида, большин­ство наследственных признаков поддается изменению, и даже наследственные болезни не являются неизбежными.Точно так же верно и то, что следы средовых влияний могут быть весьма устойчивыми в психологическом облике (Индивида, хотя передаваться последующим поколениям генетически они не будут (например, нарушения развития ребенка в результате родовой травмы) (1).

Разные теории и подходы по-разному оценивают вклад двух факторов в формирование индивидуальности (1, 2, 3, 17, 19, 21). Исторически выделились следующие группы теорий с точки зрения предпочтения ими биологической или средовой, социально-культурной детерминации.

1. В био­генетических теориях формирование индивидуальности понимается как предопределенное врожденными и генетическими задатками. Развитие есть постепенное развертывание этих свойств во времени, а вклад средовых влияний I очень ограничен. Биогенетические подходы нередко служат теоретической основой расистских учений об изначальном различии наций. Сторонником этого подхода был Ф. Гальтон, а также автор теории рекапитуляции Ст. Холл.

2. Социогенетические теории (сенсуалистический подход, утверждающий примат опыта) утверждают, что изначально человек — чистая доска (tabula rasa), а все его достижения и особенности обусловлены внешними условиями (средой). Подобная позиция разделялась Дж. Локком. Эти теории более прогрессивны, но их недостаток— понимание ребенка как изначально пассивного существа, объекта влияния (1, 4, 11, 17).

3. Двухфакторные теории (конвергенции двух факторов) понимали развитие как результат взаимодействия врожденных структур и внешних влияний. К. Бюлер, В. Штерн, А. Бине считали, что среда накладывается на факторы наследственности. Основоположник двухфакторной теории В. Штерн отмечал, что ни об одной функции нельзя спрашивать, извне она или изнутри. Надо интересо­ваться — что в ней извне и что изнутри. Но и в рамках двухфакторных теорий ребенок по-прежнему остается пассивным участником происходящих в нем изменений.

4. Учение о высших психических функциях (культурно-исторический подход) Л.С. Выготского утверждает, что раз­витие индивидуальности возможно благодаря наличию куль­туры — обобщенного опыта человечества. Врожденные свойства человека являются условиями развития, среда — источник его развития (потому что в ней содержится то, чем должен овладеть человек). Высшие психические функ­ции, которые свойственны только человеку, опосредствова­ны знаком и предметной деятельностью, представляющи­ми собой содержание культуры. А для того чтобы ребенок мог его присвоить, необходимо, чтобы он вступил в особые отношения с окружающим миром: не приспосабливался, а активно присваивал себе опыт предшествующих поколений в процессе совместной деятельности и общения со взрослы­ми, являющимися носителями культуры (3, 5, 8).

Вклад наследственности и среды пытается определить генетика количественных признаков, анализирующая раз­личные виды дисперсии значений признака. Однако не каж­дый признак является простым, фиксируемым одним аллелем (парой генов, среди которых есть доминантный и ре­цессивный). Кроме того, итоговый эффект не может быть рассмотрен как арифметическая сумма влияния каждого из генов, потому что они могут, проявляясь одновременно, также взаимодействовать между собой, приводя к систем­ным эффектам. Поэтому, изучая процесс генетического кон­троля психологического признака, психогенетика стремит­ся получить ответ на следующие вопросы: 1. В какой мере генотип определяет формирование индивидуальных различий (т.е. какова ожидаемая мера вариативности)? 2. Каков
('конкретный биологический механизм этого влияния (на каком участке хромосомы локализованы соответствующие гены)? 3. Какие процессы соединяют белковый продукт генов и конкретный фенотип? 4. Существуют ли средовые факторы, изменяющие исследуемый генетический меха­низм? (5, 17). ■

Наследуемость признака распознается по наличию корреляции между показателями биологических родителей и детей, а не по сходству абсолютного значения показателей. Предположим, что в результате исследований обнаружи­лось сходство между характеристиками темперамента био­логических родителей и их отданных на усыновление детей. Скорее всего, в приемных семьях дети будут испытывать влияние общих и различающихся средовых условий, в результате чего по абсолютным показателям они станут также похожими и на приемных родителей. Однако корре­ляции отмечаться не будет.

В настоящее время дискуссия между сторонниками фак­торов наследственности и среды утратила былую остроту. Многочисленные исследования, посвященные выявлению источников индивидуальных вариаций, как правило, не могут дать однозначной оценки вклада среды или наслед­ственности. Так, например, еще благодаря психогенетичес­ким исследованиям Ф. Гальтона, проведенным в 20-е годы с использованием близнецового метода, было обнаружено, что биологически детерминированные характеристики (раз­меры черепа, другие измерения) определены генетически, а психологические качества (коэффициент интеллектуаль­ности по разным тестам) дают большой разброс и обуслов­лены средой. На него влияют социальный и экономичес­кий статус семьи, порядок рождения и пр.

Современное положение дел в области изучения взаимо­действия среды и наследственности иллюстрируется двумя моделями средовых влияний на интеллектуальные способ­ности. В первой модели Зайонц и Маркус утверждали: чем больше времени родители и дети проводят вместе, тем вышекорреляция коэффициента интеллектуальности со старшим родственником (экспозиционная модель). То есть ребенок по своим интеллектуальным способностям похож на того, кто дольше его воспитывает, и если родители по каким-либо причинам уделяют ребенку мало времени, он будет похож на няню или бабушку. Во второй, модели, однако, констатировалось противоположное: Макаски и Кларк от­мечали, что наиболее высокая корреляция наблюдается меж­ду ребенком и родственником, являющимся предметом его идентификации (идентификационная модель). То есть са­мое главное — быть для ребенка интеллектуальным авто­ритетом, и тогда на него можно влиять даже дистантно, а регулярная совместная деятельность вовсе не обязательна (6, 19). Сосуществование двух по сути исключающих друг друга моделей еще раз показывает, что большинство диф­ференциально-психологических теорий носят узко ограни­ченный характер, а общих теорий пока практически не со­здано.