Знаменитый афоризм Ф. Бэкона: «Знание - сила» сегодня актуален как никогда. Тем более, если в обозримом будущем человечество будет жить в условиях так называемого информационного общества, где главным фактором общественного развития станет производство и использование знания, научно-технической н другой информации. Возрастание роли знания (а в еще большей мере — методов его получения) в жизни общества неизбежно должно сопровождаться усилением знания наук, специально анализирующих знание, познание и методы исследования. Такими науками н являются теория познания (гносеология, эпистемология), методология, социология науки, психология научного творчества и др. При анализе науки следует избегать таких крайностей, как узкий когнитивизм и социологизм. Характеристики научного знания и познания не могут быть почерпнуты только из естественнонаучной их модели, что присуще физикализму и натурализму.
Будучи детерминирована в конечном счете общественной практикой и ее потребностями, наука вместе с тем развивается по свогич собственным закономерностям. Среди них — преемственность (сохранение положительного содержания старых знаний и новых), чередование относительно спокойных периодов развития н периодов «крутой ломки» фундаментальных законов н принципов (научные революции), сложное сочетание процессов дифференциации (выделение всех новых научных дисциплин) и интеграции (синтез, знания, объединение «усилий» ряда наук н их методов), углубление н расширение процессов математизации н компьютеризации, теоретизации и диалектпзации современной науки, усиление ее роли во всех сферах жизнедеятельности людей и социального значения и т. д.
|
|
Бурное развитие науки в XX в., укрепление ее взаимосвязей с техникой, со всеми другими сферами общественной жизни н т. п. породили различные, порой полярные, оценки самой науки н ее возможностей со стороны философов, социологов, ученых специалистов. Так, например, М. Вебер считал, что позитивный вклад науки в практическую и личную жизнь людей состоит в том, что она разрабатывает, во-первых «технику овладения жизнью» — как внешними вещами, так н поступками людей, во-вторых, методы мышления, ее «рабочие инструменты» и вырабатывает навыки обращения с ними. Но, согласно Верберу, науку не следует рассматривать как путь к счастью, а тем более — путь к Богу, потому что она не дает ответа на вопросы: что нам делать?, как нам жить?, есть ли в этом мире смысл и есть ли смысл существовать в этом мире? и т. п.
Г. Башляр был убежден в том, что возлагать на науку ответственность за жестокость современного человека - значит переносить тяжесть преступления с убийцы на орудие преступления. Все это не имеет отношения к науке. Мы только уйдем в сторону от существа проблемы, если будем перекладывать на науку ответственность за извращение человеческих ценностей.
|
|
Разделяя всецело позиции рационализма и научности, К. Поппер считал очень опасным для человеческой цивилизации «восстание против разума» со стороны «иррационалистических оракулов». Причины столь модного и в наши дня «интеллектуального расстройства» он усматривал в иррационализме и мистицизме и отмечал, что если эту «интеллектуальную болезнь» не лечить, она может представить некоторую опасность своим воздействием на сферу социальной жизни. Кроме того, что, по словам Поппера, интеллектуал, на, вкус которого «рационализм чересчур банален» и который расточает восторги перед мистицизмом, — не выполняет своего морального долга по отношению к своим близким. Это и есть следствие «романтической враждебности» к науке. Между тем современная наука, по Попперу, усиливает наш интеллект, подчиняя его дисциплине практического контроля. Научные теории контролируются практическими выводами изних, в противоположность безответственности мистицизма, который избегает практики, заменяя ее созданием мифов, а науку считает чем-то вроде преступления.
К. Поппер разделяет идею о том, что наука — не только (и не столько) «собрание фактов», а «одно из наиболее важных духовных движений» наших дней. Поэтому тот, кто не пытается понять такое движение, выталкивает себя из этого наиболее замечательного явления цивилизации.
Широкий диапазон оценок возможностей науки и ее социальной роли был характерен для представителей русской религиозной философии. Ее основоположник В. Соловьев отмечал, что самостоятельная наука, снабженная сложными орудиями наблюдения и обогащенная громадным эмпирическим и историческим материалом, имеет великое значение. Наука, по его мнению, есть важнейший элемент цельного звания, где она составляет органический синтез с теологией и философией и только такой синтез может заключать в себе «цельную истину знания». В. Соловьев резко критикует позитивизм, в частности, за то, что он приписывает исключительное значение положительной науке, которая «изъявляет притязание на безусловное господство в области знания» и хочет быть всем.
Н. А. Бердяев, считая, что в В. Соловьева «отрыжка гегельянства и склонность к гностическому рационализму», оценивал науку (и рационализм вообще) иначе, чем его предшественник. В частности, он полагал, что, хотя, конечно, «силы и знания рационализма отрицать нельзя», но недопустимо это значение абсолютизировать. Невозможно отвергать роль дискурсивного мышления, но не оно является основой знания, а интуиция, которая «упирается в веру».
По Бердяеву, научность не есть ни единственный, ни последний критерий истины, хотя никто не сомневается в ценности науки. Наука - лишь один из питающих источников философии, но от последней нельзя требовать научности. Философия и не должна быть «приживалкой» у науки, ее «служанкой». Бердяев отмечал, что недопустимо методы математики и естествознания механически переносить в социальные науки, в другие области духовной жизни, чуждые науке, также как нельзя навязывать научность другим отношениям человека к миру. Считая, что кроме рационального, научного познания есть и другие «безмерные н безграничные области познания», н что «рациональное не покрывает иррациональное», он призывал к освобождению философии от всяких связей с наукой.
Л. Шестов исходил из того, что опыт гораздо шире, чем научный опыт, и что наряду с научными всегда существовали п ненаучные способы отыскания истины, которые не следует «опорочивать современными, методологиями». Все суждения, по мнению русского философа, имеют право на существование, а поэтому следует положить конец «дикому обычаю пролагать посредством доказательства путь к истине». Но как же тогда быть, тем более, если вы «сохранили живые глаза н чуткий слух?» А вот как: «Бросьте инструменты и приборы, забудьте методологию, и научное донкихотство и попытайтесь довериться себе».
|
|
Идеи Бердяева и Шестова о роли науки в обществе в определенной мере развил современный американский философ и методолог П. Фейерабенд (хотя он н не упоминает имен русских мыслителей). Фейерабенд считал,что значение и роль разума (рациональности) не следует слишком преувеличивать. Более того, науку (как главного носителя разума) необходимо лишить центрального места в обществе и уравнять ее с религией, мифом, магией и другими духовными формообразованиями.
Вот наиболее характерные тезисы Фейерабенда по данному вопросу: «если наука существует, разум не может быть универсальным и неразумность исключить невозможно; «наука не священна», «господство науки —угроза демократии»; «невозможно обосновать превосходство науки ссылками на ее результаты»; «наука всегда обогащалась за счет вненаучных методов и результатов»; «наука есть одна из форм идеологии н она должна быть отделена от государства».
Указывая на слабость законов разума, Фейерабенд считал, что наука является более расплывчатой и иррациональной, чем ее методологические изображения. А это значит, что попытка сделать науку более рациональной и более точной, уничтожает ее. Вот почему даже в науке разум не может и не должен быть всевластным и должен подчас оттесняться или устраняться в пользу других соображений. Тем самым необходим плодотворный обмен между наукой и иными ненаучными мировоззрениями в интересах всей культуры в целом.
Свой вклад в критику разума внесло такое современное общественно-философское течение, как постмодернизм. Его представители ставят под сомнение науку в ее двойной функции: и как особого «привилегированного» способа познания, и как ядра всей культуры. Выступая против господства «самодовлеющего разума», они обвиняют науку в таких грехах, как объективизм, редукционизм, отрыв субъекта познания от объекта, упрощенное представление о последнем, логоцентризм (что ведет к игнорированию таких средств познания как воображение и интуиция) и др. Перспектива научного знания видится постмодернистам в широком диапазоне: от перехода к новой парадигме, к новым видам научного знания (соединяющим современную науку с ее постмодернистскими альтернативами) до исторического исчерпания (смерти) науки.
|
|
Обобщая очерченные выше позиции по отношению к науке, ее месту и роли в общественной жизни, резюмируем следующее.
Возрастание роли науки и научного познания в современном мире, сложности и противоречия этого процесса породили две противоположные позиции в его оценке - сциентизм и антисциентизм, сложившиеся уже к середине XX в. Сторонники сциентизма (от латинского scientia — наука) утверждают, что «наука превыше всего» и ее нужно всемерно внедрять в качестве эталона и абсолютной социальной ценности во все формы и виды человеческой деятельности. Отождествляя науку с естественно-математическим и техническим знанием, сциентизм считает, что только с помощью, так понимаемой науки (и ее одной) можно решить все общественные проблемы. При этом принижаются или вовсе отрицаются социальные науки как якобы не имеющие познавательного значения и отвергается гуманистическая сущность науки как таковой.
В пику сциентнзму возник антищиентизм — философско-мировоззренческая позиция, сторонники которой подвергают резкой критике науку и технику, которые, по их мнению, не в состоянии обеспечить социальный прогресс, улучшение жизни людей. Исходя из действительно имеющих место негативных последствий НТР, антисциентизм с своих крайних формах вообще отвергает науку и технику, считая их силами враждебными и чуждыми подлинной сущности человека, разрушающими культуру. Методологическая основа антисциентистскнх воззрений — абсолютизация отрицательных результатов развития науки и техники (обострение экологической ситуация, военная опасность и др.);
Несомненно, что обе позиции в отношении к науке содержат ряд рациональных моментов, синтез которых позволит более точно определить ее место и роль и в современном мире. При этом одинаково ошибочно как непомерно абсолютизировать науку, так и недооценивать, а тем более полностью отвергать ее. Необходимо объективно, всесторонне относиться к науке, к научному познанию, видеть их остро противоречивый процесс развития.