Глава IV. Между тем, Карл был извещен, что его сестра Хильдегарда арестовала некоего Адельгара, одного из его приближенных [126] и держит его под стражей в городе Лаон

Между тем, Карл был извещен, что его сестра Хильдегарда арестовала некоего Адельгара, одного из его приближенных [126] и держит его под стражей в городе Лаон. Карл тотчас отобрал подходящих для этого дела людей и, хотя день клонился к закату, немедля пустился в путь, торопясь в тот город, который находился на расстоянии приблизительно тридцати галльских миль. Несмотря на сильные заморозки, он продолжал свой путь всю ночь, так что в три часа следующего дня сестре и горожанам внезапно было сообщено, что прибыл Карл с большим войском и весь город окружен. Устрашенные этим известием и не надеясь на то, что им удастся бежать или выдержать штурм, они просили о мире на одну эту ночь, немедленно возвратили Адельгара и в смиренной покорности обещали на следующий день сдать город без сопротивления. Пока все это происходило, воины, недовольные задержкой этого дела и сильно раздраженные напряжением прошедшей ночи, стекались отовсюду, стремясь разрушить город. Без сомнения, город тотчас был бы предан огню и разграблению, если бы Карл, побужденный состраданием к церквям божьим, сестре и всему христианскому народу, не потрудился угрозами и дружескими увещеваниями невероятным усилием успокоить людские души. Усмирив их, он уступил просьбам сестры и удалился из города в Самусси; на следующий же день Хильдегарда, верная своему обещанию, пришла присягнуть ему на верность и сдала ему город в целости и без сопротивления. Карл радушно встретил свою сестру и простил ей все, в чем она до сих пор перед ним провинилась; и во многих ласковых словах он обещал ей всю любовь, которую брат обязан [дать] сестре, если бы она пожелала впредь быть ему преданной, и позволил ей идти, куда она пожелает. Город он подчинил своей власти и затем возвратился к своим сподвижникам, которых оставил под Парижем. Лотарь же в Сансе, где он объединился с Пипином, пребывал в нерешительности [относительно того], что ему теперь следует делать, поскольку Карл переправил часть своего войска через Сену и направился в лес, который всюду зовется Пертика. Лотарь, опасаясь, что они могут помешать в пути ему или его сподвижникам, решил напасть первым. Он надеялся, что сможет легко их уничтожить и одновременно, воспользовавшись страхом [своих врагов], подчинить себе остальных; но прежде всего [он намеревался] сделать своим данником бретонского герцога Номиноэ ⁴. Однако все его планы были напрасны, поскольку ни один из них он выполнить не сумел. Дело в том, что Карл увел от него своих приверженцев, а [127] Номиноэ дерзко уклонился от всех его приказов. При таком положении дел, Лотарь внезапно получил известие о том, по Людовик и Карл желают помочь друг другу сильными войсками. И увидев себя со всех сторон окруженным трудностями, сделав бесполезный большой обходной путь, он начал возвращение из Тура и в конце концов с утомленным Войском изнуренный пришел во Франкию. Пипин, раскаявшись в том, что стал союзником Лотаря, возвратился в Аквитанию. Между тем Карл услышал, что епископ Майнца Отгар ⁵ с другими препятствует переправе через Рейн его брату Людовику и поэтому поспешно двинулся через Туль в Эльзас до Цаберна; Отгар, услышав об этом, вместе с остальными покинул берег Рейна и каждый [из них] поскорее удалился туда, куда пожелал.

Глава V

Таким образом Людовик и Карл сошлись 14 февраля ⁶ в городе, который некогда назывался Аргентария, ныне же обычно именуется Страсбургом, и дали друг другу приведенную ниже клятву, Людовик на романском языке, Карл на тевтонском. Но прежде, чем поклясться, они произнесли речи перед собравшимся народом, один на тевтонском, другой на романском языке; Людовик, как старший, начал [первым] и говорил так: «Вы знаете, сколь часто, после смерти нашего отца, Лотарь преследовал меня и этого моего брата и как он старался окончательно погубить нас. Поскольку ни братская любовь, ни христианский нрав, ни какое-либо разумное основание не помогли тому, чтобы между нами царил справедливый мир, мы решились, наконец, предать наше дело божьему суду и удовольствоваться тем его решением, которое каждый заслуживает. Из этой борьбы, как вам известно, по божьей милости мы вышли победителями; он же был побежден и его сторонники бежали, куда могли. Но побуждаемые братской любовью и из сострадания к христианскому народу мы не желали ни преследовать его, ни уничтожать, но, как прежде, так и теперь мы убеждали его, по крайней мере, предоставить каждому его права. Он же не захотел, однако, подчиниться божьему приговору и продолжал враждовать против меня и моего брата и губить наши народы огнем, грабежом и убийством. Поэтому мы, доведенные, наконец, до крайности, сошлись вместе и решили принести клятву у вас на глазах, поскольку полагаем, что вы сомневаетесь в нашей верности и неизменной [128] братской любви. И мы делаем это, руководимые не беззаконными страстями, но желанием, если Бог дарует нам мир и спокойствие, позаботиться об общем благе. Если же я, не дай Бог, попытаюсь нарушить клятву, данную моему брату, то каждый из вас освобождается от повиновения и присяги, которую вы мне дали». И когда Карл повторил те же самые слова на романском языке, Людовик, как старший, первый принес клятву в следующих выражениях: «Pro Deo amur et pro Christian poblo et nostro commun salvament, d'ist di in avant, in quant Deus savir et podir me dunat, si salvara eo cist meon fradre Karlo et in aiudha et in cadhuna cosa, si cum om per dreit son fradra salvar d'ist, in о quid il mi altresi fazet; et ab Ludher nul plaid numquam prindrai, qui meon vol cist meon fradre Karle in damno sit» («Из любви к Богу и христианскому народу и ради нашего общего благополучия отныне и впредь, насколько Бог даст мне мудрости и силы, я намерен поддерживать сего моего брата Карла, помогая ему и [действуя] всякими другими способами, как по праву должно поддерживать брата, при условии, что и он сделает для меня то же самое; и с Лотарем никогда не буду вступать ни в какие сделки, которые в моем представлении могут повредить этому моему брату Карлу»). И когда Людовик закончил, Карл произнес такую же клятву на тевтонском язьIкe^: «In Goddes minna ind in thes Christianes fol-ches ind unser bedhero gealtnissi, fon thesemo dage frammor-des, so fram so mir Got geuuizci indi mahd furgibit, so haldih tesan minan bruodher, soso man mit rehtu sinan bruodher seal, in thiu thaz er mig sosoma duo; indi mit Ludheren in nohheiniu thing ne gegango, zhe minan uuillon imo ce scadhen uuerhen» ⁷.

Присяга же, которую принесли оба войска, каждое на своем языке, звучала так: «Si Lodhuuigs sagrament, quae son fradre Karlo iurat, conservat, et Karlus meos sendra de suo part non lostanit, si io returnar non 1'int pois, ne io ne neuls, cui eo returnar int pois, in nulla aiudha contra Lodhuuig nun li iuer»; «Oba Karl then eid, then er sinemo bruodher Lud-huuuige gesuor, geleistit, indi Ludhuuuig min herro then er imo gesuor, forbrihchit, ob ih inan es iruuenden ne mag, noh ih noh thero nohhein, then ih es iruuenden mag, uuidhar Karle imo ce follusti ne uuirdhit» (Если Людовик (Карл) сдержит клятву, которую он дал своему брату Карлу (Людовику), а Карл (Людовик), мой господин, со своей стороны не сдержит ее, а я не сумею удержать его от этого, то ни я, ни кто-либо [129], кого я смогу от этого отговорить, не окажем ему никакой помощи против Людовика (Карла)).

После того, как все это было совершено, Людовик спустился вниз по Рейну до Шпейера, Карл же перешел Вогезы и через Вайссенбург прибыл в Вормс.

Лето, в которое произошла вышеописанная битва, было очень холодным и все плоды поспели поздно; но осень и зима прошли, как обычно. И в тот день, когда братья и знатнейшие из народа заключили вышеупомянутый договор, пошел сильный снег и наступил великий холод. В декабре, январе и феврале вплоть до времени того собрания была видна комета: она поднималась вверх через [созвездие] Рыбы и исчезла после того дня между созвездиями темного Арктура и тем, которое одними называется Лира, другими Андромеда.

Когда братья прибыли в Вормс, они выбрали послов и отправили их тотчас к Лотарю и к саксам; и решили ожидать их возвращения, как и прибытия Карломана, между Вормсом и Майнцем.