В рамках социологии символического интернационализма имел место и драматический подход, опирающийся на «психодраматическую» модель социального мира Дж. Морено. По этому пути шел И. Гофман, отождествляя элементы сценического действия и социального взаимодействия: поведение рассматривалось с помощью терминов: актер, маска, сценарий, аудитория, представление и т. д. Разрабатываемый им драматический подход опирался на теорию взаимодействия как игру и находился под воздействием социально-психологических и структурно-функциональных теоретических ориентаций.
В драматургической версии человек предстает как фрагментарный, расчлененный и «множественный» индивид. Это обусловливает разделение человеческой жизнедеятельности на ряд мало связанных друг с другом фрагментов «ритуального»
характера. Последние определялись той социальной игрой, которую индивид вел вместе с другими в каждой данной ситуации. Здесь «я сам» (центральное понятие Гофмана) выступает как «представительный образ роли» - то, как наши действия и реакции «другого» на эти действия определяют восприятие себя самих. Представленный образ роли являет собой драматический эффект, возникающий в показываемой сцене, и все зависит от того, сочтут ли его достоверным или вызывающим недоверие.
|
|
Социальный мир как драма неизбежно имел «сценарий». Задача драматургической социологии состояла в том, чтобы найти пути, способы приспособления индивидов к «cцeнapным» требованиям социальной системы. Данный могущественный драматург находился за сценой и не позволял актерам отступать от сценария, предписывающего ту или иную маску в данной ситуации («Я и маска», 1959). Появление «я» в решающей степени определялось социальной игрой, которую человек вел вместе с другими людьми в каждой ситуации.
В процессе игры актеры выступают на сцене, где происходит социальное действие (взаимодействие) и устанавливаются определенные границы: «то,
что и кого» можно представить. Сцена имеет «фронтальную» и «тыловую» сторону, которая обеспечивает выбор маски, планирование, репетирование взаимодействия. Публика при этом играет центральную роль, определяя успех человеческого театра
одобряя или не одобряя представление, и тот образ роли, который создают актеры.
В процессах взаимодействия «я» приспосабливается к ситуации и с целью получения наибольшей выгоды от них «маскируется»: растворяется в масках (социальных ситуациях), т. е. «я» и есть маски. При этом индивид во время социальных встреч развивал ролевую дистанцию – способность отличать свои разные роли и себя самого, а так же без конфликта подвергать дискриминации одно из двух. Кто не владеет данной способностью, тот либо социально запутавшийся, либо психически больной. Для характеристики ролевой дистанции Гофман использовал понятия «честный» и «циничный» актер. Первое означало человека (марионетку), неосознающего, что он играет роль и идентифицирует себя с ролью. Второе, когда актер (обманщик) ясно понимает, что он играет роль и что он не идентичен роли. Однако честность или циничность при исполнении роли - это не моральная оценка, а лишь психотехническое содержание. Но в любом случае задача социолога - подозревать. Это ориентировало его усилия на обнаружение исходных, замаскированных символическим антуражем несимволических взаимодействий. Поэтому исследователю человеческого театра необходимо отвечать на вопросы: если мотивация действия внешне социально приемлема, следует ли искать другой, более глубоко лежащий мотив? Если индивид подтверждает свой мотив соответствующими эмоциональными выражениями, должны ли мы ему верить? Если индивид кажется действующим под влиянием аффекта, не скрывает ли он таким образом свои истинные намерения?
|
|
«Социология социологию» Э. Гоулднера
Гоулднер предложил методологический подход, назвав его «рефлексивной социологией», подчеркивая этим необходимость «рефлектировать» по поводу собственной обусловленности. Она, в отличие от традиционной социологии знания, призвана не только объяснять особенности теоретической деятельности социального ученого, но и прояснять их сознание. Тогда объектом рефлексии оказываются ценностные установки социологов как членов общества, отражающих в своем сознании структуры социальной жизни. Реорганизуя их теории и обнаруживая пути перспективного развития последних, создается возможность определять деятельность социолога-профессионала.
Гоулднер исходил из познавательной установки идеологической ангажированности «академической» (структурно-функциональной) социологии, которая сопровождалась искажениями и ограниченностью социологических теорий. Возрастание интереса к «идеологическому контексту» привлекало его внимание в «социологии социологии» к внетеоретическим, главным образом, социально-экономическим и идейно-политическим предпосылкам и импульсам социологических концепций. В частности, он объяснял неизбежность искажений социологических теорий двумя факторами - «фоновыми» и «предметными» допущениями, априори принимающимися социологами в качестве фундаментальных положений своих собственных теоретических систем.
Фоновые допущения - это безотчетно, подсознательно разделяемые другими людьми метафизические представления (общие) о мире.
Предметные допущения - это совокупность убеждений более узких (частных), свойственных той или иной группе людей, к которой принадлежал сам теоретик.
Совокупность данных допущений образует метафизический и идеологический базис социологических теорий. Возникает вопрос: способна ли социология преодолеть данную собственную ограниченность, и какие теоретические и практические орудия должен использовать социолог для коррекции неизбежно возникающих искажений?
Анализируя структурно-функциональные модели общества, Гоулднер пришел к выводу, что кризис академической социологии не может разрешиться за счет возвращения к традиционному понятию
«чистой» социологии. Последняя преуспеет не благодаря своей «отвлеченности» от социального мира, но благодаря «вовлеченности» в него (по принципу концепции символического интеракционизма).
Рефлексивная социология призвана перекрыть разрыв между теорией и эмпирией, потому что сама теория становится для неё эмпирическим объектом и доступной различного рода эмпирическим исследованиям. Программой «критически-рефлексивной» социологии предполагается:
|
|
1. Традиционная социологическая деятельность не является достаточным условием для достижения социологической научной зрелости. Для этого ещё требуется деятельность по преобразованию личности самого социолога.
2. Конечной целью рефлексивной социологии является изменение социологического самосознания (в частности, знания возможных для социолога ролей и родов деятельности).
3. Деятельность в области рефлексивной социологии отличается от традиционной социологической деятельности тем, что предполагает не изоляцию познающего субъекта от объекта познания, а его активную трансформацию во взаимодействии с объектом. В этом трансформационном процессе за исследователем сохраняется известная автономия (свобода).
Таким образом, «социология социологии» представляет собой программу социологической деятельности, автоматически корректирующей свою реализацию, оценивающей критически и исправляющей искажения, которые возникают как следствие неосознанно принимаемых метафизических и идеологических допущений. Она признает неразрывность социолога (теоретика) и живого социального мира, но дает ему возможность (автономию) действовать в этом мире в соответствии со своими научными интересами. Рефлексивная социология выступает, кроме того, в роли профессиональной этики, так как именно совесть теоретика, осознающего предпосылки своей деятельности, подсказывает, какую теоретическую стратегию избрать ему в той или иной социальной ситуации.