Первым воспитателем Павла стал близкий к Шуваловым дипломат Ф. Д. Бехтеев, одержимый духом уставов, чётких приказаний и военной дисциплиной, сравнимой с муштрой. Он печатал небольшую газету, в которой рассказывал обо всех, даже самых незначительных поступках мальчика.
В 1760 году Елизавета Петровна заменила главного наставника, предписав основные параметры обучения в своей инструкции[2]. Им стал по её выбору Никита Иванович Панин. Это был 42-летний человек, обладавший обширными познаниями и разделявший идеи Просвещения. Во время дипломатической службы в Швеции и Дании он вступил в тесные контакты с масонами и не исключал возможность введения в России конституционной монархии по шведскому образцу.
Никита Панин обозначил весьма обширный круг тем и предметов, в которых, по его мнению, должен был разбираться цесаревич[3]. Возможно, именно в соответствии с его рекомендациями был назначен ряд «учителей-предметников». Среди них были митрополит Платон (Закон Божий), С. А. Порошин (естественная история), Гранже (танцы), Дж. Миллико (музыка) и др. Начавшись ещё во времена Елизаветы Петровны, занятия не прекращались ни в краткое правление Петра III, ни при Екатерине II.
|
|
На атмосферу воспитания Павла Петровича существенное влияние оказывало его окружение. Среди гостей, посещавших царевича, был целый ряд образованных людей того времени, например, писатель и композитор Григорий Теплов. Напротив, общение со сверстниками было достаточно ограничено. До личных контактов с Павлом допускались лишь дети лучших фамилий (Куракины, Строгановы). Особенно близок к нему был князь Александр Куракин. Один из младших наставников Павла, Семён Андреевич Порошин[4], вёл дневник (1764—1765 гг.), ставший впоследствии ценным историческим источником по истории двора и для изучения личности цесаревича[5].
Екатерина приобрела для сына обширную библиотеку академика Корфа. Наследника учили истории, географии, арифметике, Закону Божию, астрономии, иностранным языкам (французскому, немецкому, латинскому, итальянскому), русскому языку, рисованию, фехтованию, танцам. В программе обучения не было ничего, имеющего отношения к военному делу, что не помешало Павлу им увлечься. Его знакомили с трудами просветителей: Вольтера, Дидро, Монтескье. К учёбе у Павла были неплохие способности, у него было развито воображение, в то же время он был неусидчив и нетерпелив, хотя и любил книги. Владел латынью, французским и немецким языками, любил математику, танцы, воинские упражнения. В целом образование цесаревича было лучшим, какое можно было получить в то время.
Уже в юные годы Павла стала занимать идея рыцарства. 23 февраля 1765 года Порошин записал: «Читал я Его Высочеству Вертотову историю об ордене мальтийских кавалеров. Изволил он, потом, забавляться и, привязав к кавалерии своей флаг адмиральский, представлять себя кавалером Мальтийским»[6].