Я получаю много писем от родителей и учителей. Вот о чем рассказывает учительница:
«В I классе есть у нас маленький такой, как колобок, Мишко... Заведен у нас в школе порядок: дежурные ученики пускают в школу только того, кто хорошо вымыл обувь. Хороший порядок, но... Мишко не успел вымыть ботинки и опоздал на урок. Директор выставил его в коридор и приказал: стой здесь, не сходи с этого места. Я не знала, что это директор решил проучить ребенка, смотрю – стоит Мишко лицом к стенке. «Почему ты стоишь?» – спрашиваю. Молчит, а в глазенках – слезины, как горох. Взяла я Мишко за руку, отвела в класс. И что бы вы думали? И директора, и всех учителей возмутил мой поступок, стали все приклеивать мне ярлычок: добренькой хочет быть, потакает нарушителям дисциплины. Горько и обидно слушать это. Дикость какая-то...».
Одна учительница написала в дневнике второклассника (конечно, к сведению родителей): «Володя на уроке все время улыбался». Мать прочитала, но не поняла, хорошо это или плохо, что ее сын улыбался. Но вот в дневнике вторая, грозная запись: «Володя продолжает улыбаться, примите строгие меры». Мать избила ребенка. Володя больше не улыбался.
|
|
Что, кроме возмущения, может вызвать письмо пенсионерки Е. Петровской: «У нас сделали правилом: как только кто из учеников не слушает учителя или что-нибудь говорит с товарищем, его ставят у доски. Один ученик не встал у доски, а вышел из класса. Учительница пошла в канцелярию, звонит в милицию: такой-то ученик сорвал урок. Отправление в милицию «нарушителей» стало в городе обычным явлением. Учеников с плохим поведением не принимают в кружки. Девочек, которые учатся на тройки, запретили принимать в музыкальные школы, а в балетные кружки принимаются только отличницы. Завуч школы вызвала мать одного ученика, говорит ей: «Ваш сын бегает по школьному двору после занятий. До каких пор это будет?» Мать ответила: «А почему же ему не бегать? Что же здесь плохого?» Завуч ответила: «Ну, такой нахальной матери я еще не видела».
Это они и есть, удары духовного ремня, калечащие ребенка, огрубляющие его душу, ожесточающие, делающие его бессердечным, равнодушным ко всем и, что особенно страшно – к самому себе, к собственной чести и достоинству. Задумаемся, каким гражданином станет человек, который уже в детстве побывал в милиции, не раз был выставлен на публичную «проработку» перед своими товарищами или даже перед родителями? Какого уважения к законам и правилам социалистического общежития можно ждать от того, кого уже неоднократно «обнародовали», чья душа была принародно вывернута? Для такого человека не будет ничего святого.
|
|
Только ласка является той чудодейственной духовной силой, которая способна уберечь человеческое сердце от огрубения и озлобления, от жестокости и равнодушия, от бессердечно-тупого отношения тончайшим прикосновениям к сердцу, и прежде всего к доброму, ласковому, сердечному слову. Это основа моей педагогической веры. Может быть, у кого-нибудь из моих коллег эти слова вызовут ироническую улыбку: что же, будем ласковыми, а они нам на голову сядут. Тысячу раз убежден, что зло в детском сердце рождается только грубостью, бессердечностью, равнодушием взрослых, а не лаской, и на голову взрослому садится, становится нахальным, насмехается над добротой и лаской человеческой тот, кто не знает подлинной ласки и доброты, чье сердце огрубело, измозолилось. Ласка – это не сюсюканье и не детский лепет. Это – человечность. Это самая сущность, средоточие педагогики, для которой истина – человек человеку друг, товарищ и брат – не красивая фраза, плоть и кровь взаимоотношений между людьми. Я бы сказал: это идея человечности, умноженная на доброту сердца каждого учителя как живой личности, как неповторимой человеческой души.
Ласка – это не потакание капризам, не бездумное удовлетворение прихотей изнывающего от безделья ребенка. Потакание капризам и прихотям развращает человека, огрубляет, ожесточает сердце ребенка так же, как и зло, равнодушие, бессердечность, потому что капризный, «заласканный» маленький человек видит только себя и не видит людей, он – эгоист, а у эгоиста его собственный мир является центром вселенной. Речь идет о ласке и доброте, возвышающих человека, утверждающих в его душе самоуважение и уважение людям, чувство собственного достоинства. Ласковое слово имеет сотни оттенков, и овладеть ими можно лишь тогда, когда вы любите детей. Как музыка непостижима для тугоухого, так ласковое слово недоступно бессердечному.
Воспитание лаской – это формирование у ребенка взгляда на самого себя как на одаренное существо, достойное уважения и чести. С детства беречь чуткость, совесть, чистоту человеческого сердца, не озлоблять его, не отуплять и не ожесточать, не делать бездушным и черствым, одеревеневшим и окаменевшим – это один из самых главных принципов моей педагогической веры. Я считаю идеалом то, чтобы сердце 18-летнего юноши, воспитанного школой, было настолько чутким к слову старшего товарища, что еле заметный оттенок слова, в котором звучит упрек, заставил его переживать угрызения совести. Не верю в наказание, в котором есть хоть маленькая капелька, хоть отдаленное сходство с унижением человеческого достоинства.
А унижение начинается там, где о чем-то нехорошем, что есть в ребенке, «доводится до сведения» коллектива, где то, что ребенок считает глубоко личным, выставляется напоказ, где «выворачивается душа», открывается перед глазами товарищей что-то неприкосновенное. Все эти «сильнодействующие» средства уязвляют детское сердце, обжигают его, откладываются в памяти сердца обидой, оскорблением.
Воспитание детского сердца, оберегание его от зла, от незаметных с первого взгляда ударов духовной палки и в семье, и в школе – это одна из тончайших сфер общественного воспитания. Мало чести нам, учителям, если в жизнь будут идти люди с одеревеневшими и озлобленными сердцами, если уже в стенах школы они все узнали и все познали.
Страшно представить себе человека с одеревеневшим и озлобленным сердцем, воспитанного в духе морального ремня, в роли руководителя – хоть маленького, но руководителя, которому вверяется судьба людей – их сердец и чувств. Бездушность, бессердечность, удивительная тупость бюрократа, которые мы время от времени с изумлением встречаем в жизни, – это и есть следствие одеревенения чуткости сердца в годы детства и отрочества. А представим себе человека с одеревеневшим и озлобленным сердцем в роли отца семейства, мужа? Откуда берутся у нас домашние тираны? Все оттуда же – из среды, где царит грубость, где к сердцу прикасается не доброе и ласковое человеческое слово, а шершавая ладонь руки, привыкшей к единственному средству – подзатыльнику, пусть он имеет духовное одеяние, но он остается подзатыльником. А среда эта бывает и в школе, и в семье.
|
|
О плохом, что есть в ребенке, пусть знает как можно меньше людей – пусть даже совсем не знает коллектив, и это будет только лучше. Ведь мы имеем дело с детским сердцем, а это самая тонкая и самая чуткая душевная ткань, к ней надо прикасаться бережно и осторожно, лаской и добром. Чем больше тонкости и тактичности в этой сердечной сфере взаимоотношений – во взгляде педагога на хорошее и плохое в ребенке, тем более чутким становится ребенок к хорошему и плохому в самом себе, тем больше стремится быть хорошим.
Воспитательная роль коллектива заключается вовсе не в том, чтобы коллектив был пугалом и судилищем. Коллектив лишь тогда воспитывает настоящего человека, когда он утверждает самоуважение личности, чувство достоинства и чести каждого человека. Искусство и мастерство воспитания человека коллективом заключается в том, чтобы каждая личность чувствовала, что она приносит что-то хорошее, красивое в коллектив, делает добро и от этого коллектив и его жизнь становятся счастливее и прекраснее. Многолетняя работа в школе привела меня к твердому убеждению в том, что в воспитании существует вот какая закономерность: коллектив лишь тогда становится могучей воспитательной силой, когда он видит в каждом ребенке, подростке в десять, в сто раз больше достоинств, чем пороков и недостатков. А это означает, что воспитание коллектива – тонкая, филигранная работа воспитателя с каждой личностью, тонкое, ласковое, человечное прикосновение к каждому сердцу, тонкая и заботливая подготовка каждой личности к жизни в коллективе.
|
|
Читатель может спросить: а что же все-таки делать, если в коллективе есть хулиган, злостный нарушитель дисциплины? Я тысячу раз убежден, что зло в ребенке, в подростке творится только злом, но удаляется из детского сердца только добром.
Ласковость, если она утверждает в человеке самоуважение, имеет одно чудодейственное свойство: она развивает в детском сердце чувство стыда, угрызения совести. Умейте найти такое слово и так его сказать, чтобы не унизить ребенка и в то же время, чтобы ему стало стыдно, – это одна из важнейших заповедей воспитания сердца. Слово это не заучишь из учебника педагогики, не запишешь на лекции профессора. Оно рождается в сердце учителя и окрашивается его чувствами. Воспитанник слушает сердцем своего воспитателя только тогда, когда воспитатель говорит сердцем. Можно сказать ребенку или подростку самые обычные слова: «Как же это оно так получается?», «Что-то мы теперь с тобой будем делать?» – и эти слова прикоснутся к самым чувствительным уголкам сердца, заставят пережить свой поступок, пробудят благородные движения души. Чудодейственная сила слова рождается в любви педагога к ребенку, в его глубокой вере в человека. Любовь к человеку и вера в него – это, образно говоря, воздух, на котором держатся крылья ласки. Нет этого воздуха – птица камнем падает на землю, и самые, казалось бы, ласковые слова остаются мертвыми звуками.
Пусть звучит в школах чарующая мелодия музыки сердец. Прикасайтесь лаской и добром к самой нежной и самой чуткой в мире материи – детскому сердцу. Берегите человеческое достоинство, утверждайте в человеке уважение к самому себе, воспитывайте тонкость и чуткость реагирования детского сердца на добро и зло. Как зеленый листок тянется к солнцу, так душа вашего воспитанника пусть тянется к ласке и добру.
Умейте быть ласковым[67].