Глубинная психология массового поведения

«Бесконечно многие культурные люди… не отказывают себе в удовлетворении своей алчности, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускают случая навредить другим ложью, обманом, клеветой, если могут при этом остаться безнаказанными, и это продолжается без изменения на протяжении многих культурных эпох».

Фрейд

1. Законы массовой психологии.

-- теории психологии масс (от Сократа до З.Фрейда и современных исследователей).

-- законы массовой психологии.

-- законы толпы.

2. Способы, средства массообразования.

-- типы масс (толпы).

-- феномен толпы (основные характеристики).

-- законы массообразования.

-- примеры использования методик манипулирования массами.

-- причины массообразования.

3. Принципы манипулирования в массах.

-- масса – как первобытная орда. Теория Фрейда.

-- лидер (вождь) массы.

-- законы массового манипулирования.

-- технология управления массами.

В отличие от психологии отдельного индивида, собрание людей в массу имеет свои особенности. Приемы воздействия на массы начали изучаться с давних пор. Мыслители древности стремились понять психологию масс, дать определение роли массы по отношению к обществу. Реформатор IV в. до н.э. Солон, писал, что каждый отдельно взятый афинянин - хитрая лиса, но когда они вместе собираются на собрание, то представляют собой стадо баранов[2]. Понятие массы рассматривали Геродот, Фукидид, Сократ. При этом Сократ считал, что большинство людей можно обучить. Платон же полагал, что большинство людей это стадо, с которым не стоит общаться[3]. Поэтому и искусство управления с массой Платон трактует как умение усмирять такое стадо. Политик подобен пастуху и его собаке: они не должны причинять овцам зла и грубо с ними обращаться, но просто презирают их как низшие существа. Платон считал, что народ нельзя допускать к государственному управлению. Подобные функции должны лежать только на аристократии. Такое разделение труда, по мнению Платона, являются основным принципом построения государства.

Аристотель в целом разделял взгляды Платона, и полагал что люди, занимающиеся трудом, являются, как и рабы, придатком государства. При этом Платон, как и Аристотель, под демократией понимал власть толпы, и различал три хорошие и три плохие формы правления. К первым он относил монархию, аристократию и смешение олигархии и демократии, а к плохим – тиранию, чистую олигархию и крайнюю демократию.

Цицерон и Тацит считали массу отбросами общества, чернью, невежественными и глупыми. В эпоху Возрождения масса по-прежнему оценивается как невежественная, хотя и слегка смещаются акценты, ибо под массой начинают понимать не только плебс (чернь), но и людей богатого сословия, но грубых и невежественных. У Петрарки и Бруни толпа включает в себя и монахов и университетских схоластов и надменных богачей. Боккаччо противопоставляет плебсу и ученых. У него плебс состоит из трех категорий: первая - это «некоторые безумцы, которые возымели наглость и развязанность крикливо высказываться против всего... Эти люди усматривают высшее благо в кутежах и вожделениях, в ленном досуге... они силятся хулить бдения ученых мужей...». Вторые - это те, кто прежде чем увидеть двери школы и услышать имена философов, уже считают самого себя философом. Они слывут «учеными среди черни», рассуждают на собраниях, нахватавшись кое-чего и цитируя авторов, которых они не читали. Третьи - некоторые люди, облаченные в тоги, заметные по золотым пряжкам и почти королевским украшениям... они говорят, что поэты малоблагоразумны, ибо, занимаясь поэзией, тратят время, которое могли бы употребить бы на дела, приносящие богатства»[4].

Макиавелли отличает народ, который в его понятии это массы, упорядоченные законом, от толпы (толпа в понимании Макиавелли – разнузданная чернь). При этом Макиавелли предостерегает правителей, чтобы они жили в согласии своим народом, потому что если народ станет ненавидеть правителей, то он их свергнет. «Перед правителем всегда стоит дилемма,--пишет М.А.Хевеши[5].-- Если он хочет создать великую державу, иметь многочисленный народ, то он вынужден его хорошо вооружить, наделить такими качествами, что потом он не сможет управлять им. Если же от этого отказаться и иметь возможность делать с народом что угодно, то такой народ станет трусливым и станет жертвой того, кто на него нападет. В первом случае дается простор для смут и общественного несогласия, во втором - необходимо всеми возможными средствами запретить завоевания, ибо это приводит к крушению». Макиавелли дает совет правителю государства выяснить, к чему стремится народ, потому как народ всегда стремится отомстить угнетателям и вновь приобрести утраченную свободу. При этом становится понятно, что только небольшая часть народа желает быть свободной, дабы властвовать. Подавляющее большинство стремятся к свободе ради собственной безопасности. Поэтому нужны такие законы, при которых власть государя предполагает безопасность для народа. Как только народ убедится во власти законов, гарантирующих ему безопасность, он будет спокоен и доволен.

При Новом времени считалось, что темный и невежественный народ необходимо просвещать и воспитывать. Это соответствовало духу Просвещения. При этом саму идею Просвещения различные мыслители трактовали по-разному. Например, Вольтер считал, что разумный правитель сможет создать общество, в котором все будут равны перед законом. Вольтер боролся против официальной религии, и заявлял, что если бы Бога не было, его бы следовало выдумать. Он полагал, что народ необходимо просвещать, чтобы избавить массы от предрассудков и невежества. Гельвеций также считал, что различного рода заблуждения являются источником страданий народа. По мнению Гельвеция большую или меньшую тупость и порочность народа следует объяснять большей или меньшей нелепостью законов.

Придавал важность просвещению народа и Гольбах, предостерегая против заблуждений, которые способны подорвать доверие народа к правителю, и ратуя за разумность политика, занимающегося просвещением народа для счастья последнего. И Гольбах и Гельвеций считали, что страсти человека необходимо направить на полезные деяния, признавая что сами страсти заключены в природу человека. Гольбах обращает внимание, что неправедное правительство доводит людей до отчаяния, пробуждает в народе ненависть и ожесточение, и это в итоге может привести к революции. Руссо считал, что преобразовывать устоявшиеся правила сложно. Народ, по мнению Руссо, только в эпоху варварства был по-настоящему свободен. Равенство по Руссо является естественным состоянием. Он ратовал за свержение власти, которая не учитывала интересы народа, и считал политическим идеалом демократию, когда именно народ правит государством, а законы принимаются собранием всех граждан.

Идеи Просвещения легли в основу Французской революции, деятели которой провозгласили культ Разума. И в этот период культа разума, массы оказываются обуреваемы низменными инстинктами, паникой, страхом, всевозможными эмоциями, порождавшими акты насилия. Французская революция сопровождается непрекращающимися вспышками насилия.

Во времена после Французской революции происходит процесс осмысления и самой революции, и роли народных масс в ней. А.Токвиль отмечает, что для начала Нового времени было характерно коллективистское сознание человека, предпочитавшего своему индивидуальному "Я" -- коллективное "мы". Подобное сознание стало размываться во второй половине XVIII в. А.Токвиль пишет, что под воздействием идей просвещения люди уже не сомневались в могуществе человека, в возможности усовершенствования человеческой природы. Они были уверены, что призваны изменить общество и возродить род человеческий. "Эти чувства и страсти стали для них своего рода новой религией, некоторые последствия которой характерны и для обычных религий, в силу чего она смогла вырвать людей из сети эгоизма, придала им героизм и стремление к самопожертвованию, а зачастую сделала их нечувствительными к мелочам, которыми мы столь дорожим... ни в одной революции такая масса людей не проникалась столь искренним патриотизмом, бескорыстием и подлинным величием души..."[6]. При этом Токвиль отмечает, что "безбожие обернулось для общества великим злом... религиозные законы были уничтожены одновременно с низвержением законов гражданских, поэтому человеческий разум утратил свою прочную основу... Вследствие этого появился новый род революционеров, чья отвага доходила до безумия; революционеров, которых ничто не поражало, у которых ничто не вызывало угрызений совести, без всяких колебаний они исполняли намеченные задачи... С тех пор они образовали целую расу, распространяющуюся во всех цивилизованных уголках земли и повсюду сохранившую тот же образ, характер, пристрастия". Давая характеристики народу, Токвильобращает внимание на строптивость народа и принятие им произвола. Народ по Токвилю то выступает ярым противником любого повиновения, то повинуется как раб, и оказывается более склонным к героизму, чем к добродетели и здравому смыслу.

В вопросе отношения к массе, к толпе Шопенгауэра и Ницше М.А. Хевеши (2001) отмечает, что Шопенгауэр первоосновой бытия провозглашает волю. Мир в изложении Шопенгауэра предстает как арена, на которой запуганные существа постоянно истребляют друг друга. Преобладающей формой жизни у Шопенгауэра выступает страдание, которое коренится в самой воле к жизни. Он отрицательно относится к среднему человеку, а масса у него трактуется как исполненная чувствами ненависти и зависти. Шопенгауэр пренебрежительно относится к большинству общества, которое рассматривается им как порочное. Идеалом для него является отшельник, который по самой своей сути противостоит массе. Правление толпы для Шопенгауэра ненавистно. Ницше обращает внимание на то, что масса начинает в обществе приобретать главенствующее значение. Он выступает с резкой критикой "омассовления" общества, выражающегося в том, что верх начинает брать посредственность, толпа, которые принуждают человека отказываться от своего "Я". Ницше не приемлет современное ему общество, предстающее у него в виде хаоса. Ницше воспевает истоки человечества, где наибольшей ценностью для него выступает миф и воля к власти. Человечество, по Ницше, делится на высшее и низшее сословие. Высшее сословие, по мнению Ницше, должно провозгласить войну массам, противостоять объединению посредственностей, стремящихся сделать себя господствующим. Ницше считал, что в нем процветают стадные, животные инстинкты, определяющие стандарты общества. Сверхчеловек, по мнению Ницше, это новая цель, которая объединит человечество.

Провозгласив, что Бог умер, Ницше возвел на его пьедестал "сверхчеловека", способного излечить общество и культуру от болезни разложения. Сверхчеловек свободен от этой болезни. Это "полузверь, получеловек, с крыльями ангела на голове". Переоценка ценностей сопровождается у него не только неприятием торгашества, всего общепринятого, в том числе и христианской морали. Вся эта "чернь" с ее устоявшимися нравами и традициями угрожает мировой культуре, ее лучшим достижениям. Он высказывает крайнее неприятие "плебейского духа". Выдвижение средних и низших слоев приводит к гибели культуры. Сама сущность культуры предполагает наличие рабов. Поэтому он считал угрозой и процессы демократизации, наблюдавшиеся в политической и культурной жизни. (М.А.Хевеши, 2001)

Ницше выступает противником толпы и массы. Для него неприемлема ненависть масс, ее свободное отношение к жизни. По мнению Ницше, старые ценности требуют переоценки: свобода, равенство, справедливость, истина – это всего лишь лозунги, не имеющие отношения к реальной жизни. Существует лишь слой господ и слой рабов, и у каждого свое предначертание в жизни, и своя мораль. Во главу Ницше ставит сверхчеловека -- как высшую ценность и как подлинную волю к власти. Люди для "сверхчеловека" не могут быть предметом сочувствия и любви, они лишь бесформенный материал, из которого он творит то, что считает нужным. Это обезличенные, растворенные в толпе, люди, не обладающие индивидуальными свойствами.

В России XIX в., в центре внимания славянофильства и западничества оказалась озабоченность судьбами народа, его бедственным положением. Народ в этот период представал как относительно целое. Чаще всего под этим понятием понималось крестьянство. Поэтому такие термины, как народ, народные массы, толпа, чернь, обычно употреблялись как синонимы. Власть самодержавия привела к тому, что неофициальная социально-политическая мысль оказалась сосредоточена в области литературы и публицистики. "Поэт в России больше, чем поэт",--писал Фет. Этим в какой-то мере объясняется особая роль интеллигенции в русском обществе. При этом бытовала точка зрения, что сознание народа необходимо ориентировать только на нравственные понятия, не предполагалась задача просвещать его. То, "что абсолютный характер собственности всегда отрицался русским народом,- подчеркивал Бердяев,- вселяло надежды на особое предназначение русского народа решить социальный вопрос лучше и скорее, чем на Западе". (М.А.Хевеши, 2001)

Одновременно с этим в русской интеллигенции было развито чувство вины перед народом, чувство покаяния. Появляется сначала особый тип кающегося дворянина, а после и разночинца. Все это порождало определенное народопоклонничество, когда народ, по словам С.Н.Булгакова, рассматривался как "объект спасательного воздействия", что неизбежно вызывало барское отношение к народу как к "несовершеннолетнему, нуждающемуся в няньке для воспитания "сознательности", непросвещенному в интеллигентском смысле слова". Как подтверждение – декабристы, которые по мнению В.И.Ленина была страшно далеки от народа. Декабристы не были подержаны народом. При этом в теоретическом плане ряд декабристов стремились выразить чаяния народа. Пестель подчеркивал, что народ не должен быть принадлежностью кого бы то ни было. В своем обращении к народу Бестужев-Рюмин писал, что все бедствия народа проистекают от самовластия и рабства, что от этого надо освободиться и установить правление народа. Декабристы говорили о необходимости просвещения народа. Ощущение себя над бездной стало характерным, по словам Бердяева, для многих представителей русской литературы XIX-XX веков. Пушкин чувствовал бунтарскую стихию русского народа и предвидел возможность "бунта бессмысленного и беспощадного". Лермонтов и Гоголь задумывались о народе.

Рассматривая взгляды славянофилов, необходимо обратить внимание, что славянофилы только на первый взгляд придерживались официальной формулы народности. В действительности же они исходили из необходимости отмены крепостного права. Понятие народности славянофилы стремились освободить от искажений государственного абсолютизма. Власть государства для них выступала как зло. Согласно славянофилам русский народ хочет быть свободным от государственности. Можно только согласиться с Бердяевым, замечает М.А.Хевеши (2001), писавшим: "Славянофилы верили в народ, в народную правду и народ был для них, прежде всего, мужики, сохранившие православную веру и национальный уклад жизни... Они были решительными противниками римского права о собственности... Несмотря на консервативный элемент своего мировоззрения, они признавали принцип верховенства народа".

Славянофилы трактовали народ как покорный и приверженный к старинному укладу своей жизни. К.Аксаков считал, отношение между народом и государством в России основывалось на взаимном доверии, ибо народ не интересовала власть. Это его мнение поддерживал Данилевский. Славянофилы идеализировали народ с его патриархальной покорностью и религиозностью. Народ выступал в их трактовке как смиренная масса. Чаадаев (не относящийся к славянофилам) писал, что русский народ ничего великого в истории не сотворил. При этом революционно настроенные мыслители ставят вопрос об активности крестьянских масс, об их способности к самостоятельным действиям. На первый план выступает просветительство, которое было свойственно и славянофилам, и западникам. Западники понимали неразвитость народного сознания, глубоко сочувствовали народу, считали своей задачей просветить его. Белинский поначалу тоже связывал освобождение народа с его просвещением. Но затем, видя нарастающее возмущение крестьянства, он начинал понимать, что одним просветительством обойтись нельзя. Если крепостное право не будет отменено, то для дворянства могут возникнуть в сто раз больше неприятностей. Белинский сомневался, что новое переустройство общества может совершиться само собой, без насильственного переворота. Он четко осознавал, что нарастающее крестьянское движение принудит правительство отменить крепостное право.

Герцен считал, что народ нельзя назвать ни дурным, ни хорошим, что в народе всегда выражается истина. После отмены крепостного права Герцен стал рассматривать народ как силу, которая сама в состоянии добиться более справедливой жизни. Его теория "русского социализма" была связана с представлениями о сельской общине как основе коллективистской жизни народа. Герцен считал, что уравнительное разделение земли обеспечит равенство людей. Взгляды Герцена разделял Чернышевский, считавший что народ «невежествен, исполнен грубых предрассудков и слепой ненависти ко всем отказавшимся от его диких привычек... Он не пощадит ни нашей науки, ни нашей поэзии, ни наших искусств; он станет уничтожать всю нашу цивилизацию». Чернышевский употребляет слова "народ", "трудящиеся", "масса» -- как синонимы. Чаще всего он говорит о народе и массе.

Озабоченность судьбами народа просматривались в работах Добролюбова, полагавшего, что история общества есть история жизни народа и его борьбы за освобождение. Народ по Добролюбову всегда хорошо понимает свои интересы.

Наиболее ярко идея просвещения народа была представлена во взглядах Писарева, признававшего за народом большую роль в развитии общества, но только при условии его духовного развития. Писарев выдвигает дилемму: или самодеятельность народных масс, или преобразующая сила знаний.

Можно сказать, что и славянофилы и революционные демократы понимали отсталость и неразвитость народа. Поэтому свои надежды они связывали не только с революционным преобразованием общества, но и с развитием сознания народа.

Народничество предлагало свою программу защиты народных масс от капитализма. М.А.Бакунин полагал, что народ играет главную роль в освободительном движении, а интеллигенция должна принять очистительный подвиг сближения с народом, примирения с ним. "Вопрос о нашем сближении с народом, не для народа, а для нас, для всей нашей деятельности, есть вопрос жизни и смерти... Мы должны видеть в нем не средство, а цель",--писал он[7]. Бакунин верил, что несмотря на грубость и безграмотность народа его нельзя считать неразвитым. Народ, по мнению Бакунина, всегда готов к революции. Кропоткин также подчеркивал роль народных масс в истории. Кропоткин определяет массу как толпу без имени. Все ценное в историческом прогрессе создано в гуще народной жизни, в том числе свобода, справедливость, счастье, а гражданские законы, суд присяжных могут только выразить то, что создано безымянным гением народной толпы.

Плеханов отмечал родство идей Ленина и Бакунина. Бердяев охарактеризует Бакунина как "фантастическое порождение русского барства - это огромное дитя, всегда воспламененное самыми крайними и революционными идеями, русский фантазер, неспособный к методическому мышлению и дисциплине, что-то вроде Стеньки Разина русского барства...".

Л.Н.Толстой считал не нужным воспитывать народ. Достижения культуры и цивилизации, по мнению Толстого, чужды и непонятны народу. Выдвигая на первый план патриархальные отношения и земледельческий труд, Толстой представлял народ как носителя чистой веры и абсолютной нравственности. Основная идея Толстого – порвать с цивилизованным обществом, проникнутым до основания ложью и лицемерием. Эта идея при всем его неприятии насилия, была по сути своей революционна, и на это совершенно верно указывал Бердяев. (М.А.Хевеши, 2001)

Активное изучение особенностей массового поведения началось во второй половине XIX века в странах Западной Европы. Сложились две научные школы: немецкая (М.Лацарус, Г.Штейнталь, В.Вундт) и франко-итальянская (Г.Лебон, Г.Тард, В. Парето, Ш.Сигеле). Во Франции в это время нарастало революционное движение. По выражению С. Московичи, "революции и контрреволюции следовали одна за другой, и террору и разрушениям, казалось, не будет конца". Поэтому интерес ученых концентрировался на свойствах толпы, механизмах коллективной агрессии и т. д. Задачи состояли в том, чтобы, во-первых, доказать антисоциальную, антигуманную и деструктивную сущность человеческой массы как таковой, а во-вторых, разработать модель массовых манипуляций. В России конца XIX - начала XX веков исследования массового поведения проводили М.Г.Михайловский (субъективная социология), В.М.Бехтерев (коллективная рефлексология), А.Л.Чижевский (гелиопсихология). В 20-е годы были получены данные, касающиеся массового восприятия газетных сообщений (П.П.Блонский) и циркуляции слухов (Я.М.Шариф). В начале 30-х годов А.Р.Лурия выявил национально-культурные особенности восприятия и мышления. Как отмечает А.П.Назаретян, с конца 20-х по начало 70-х годов в СССР было опубликовано лишь несколько работ по массовой психологии, и в основном на грузинском языке (школа Д. Н. Узнадзе, который ввел понятие «установки»). Тогда как в Западной Европе и в США в это же время ученые активно работали над разрешением подобных вопросов. При этом в СССР на самом деле подобные работы продолжались, но были строго засекречены, и проводились в учреждениях КГБ, ГРУ, МВД, Министерства обороны, ЦК КПСС. Как замечает доктор философских наук А.П.Назаретян (1999), при Международном отделе ЦК КПСС существовал законспирированный Институт общественных наук для теоретической и практической подготовки зарубежных революционных кадров. В рамках этого института профессору Ю.А.Шерковину, психологу с большим стажем в области спецпропаганды, удалось организовать исследовательскую и преподавательскую группу, которая в 1971 году преобразовалась в первую на территории СССР кафедру общественной психологии (Г.П.Предвечный, Г.Я.Туровер, В.Л.Артемьев, В.Б.Ольшанский, В.И.Фирсов и другие). После этого в нашей стране стали активно открываться НИИ и кафедры соответствующего профиля.

Достаточно интересно использование термина массовое сознание, в характеристике поведения масс. Как отмечает доктор политологических наук Д.В.Ольшанский (2002), словосочетание «массовое сознание» стало встречаться в научной литературе начиная с середины XIX века. До этого преобладало понятие «психология масс» (труды Г.Тарда, Г.Лебона, Ш.Сигеле и В.МакДугала и др.). Начиная с 20-30-х гг. XX столетия в западной науке появилось как минимум пять различных интерпретаций понятия масс. В одних случаях под массой понималось «недифференцированное множество», типа совершенно гетерогенной аудитории средств массовой информации в противовес иным, более гомогенным сегментам общества (Г.Блумер). В других-случаях— «суждение некомпетентных», низкое качество современной цивилизации, являющееся результатом ослабления руководящих позиций просвещенной элиты (Х.Ортега-и-Гасет). В третьих — «механизированное общество», в котором человек является придатком машины, дегуманизированным элементом «суммы социальных технологий» (Ф.Г.Юнгер). В четвертых, «бюрократическое общество», отличающееся широко расчлененной организацией, в которой принятие решений допускается исключительно на высших этажах иерархии (Г.Зиммель, М.Вебер, К.Маннгейм). В пятых, — «толпа», общество, характеризующееся отсутствием различий, однообразием, бесцельностью отчуждением, недостатком интеграции (Э.Ледерер, X.Арендт).

Рассматривая определения масс в советских источниках Д.В.Ольшанский (2002) приводил определения Я.Щепаньского, полагавшего что толпа представляет собой «временное скопление большого числа людей на территории, допускающей непосредственный контакт, спонтанно реагирующих на одни и те же стимулы сходным или идентичным образом» (Щепаньский, 1969), Ю.А.Шерковина, понимавшего что толпа — это прежде всего «контактная внешне не организованная общность, отличающаяся высокой степенью конформизма составляющих ее индивидов, действующих крайне эмоционально и единодушно» («Социальная психология», 1975), или высказывание Б.Ф.Поршнева: «Толпа — это иногда совершенно случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних связей, и они становятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой негативной, разрушительной эмоцией по отношению к каким-либо лицам, установлениям, событиям. Словом, толпу подчас делает общностью только то, что она "против", что она против "них"» (Поршнев, 1966). Сам же Д.В.Ольшанский (2002) давал такое определение: «массовое сознание — это сознание определенного носителя («массы»), возникающее вследствие отражения действующих в значительных масштабах и уравнивающих в чем-то людей обстоятельств», понимая что обычно отмечается устойчивая и жесткая психологическая связь объединяющая входящих в толпу людей.

«Образовавшаяся из сходных или идентичных эмоций и импульсов,--писал Д.В.Ольшанский[8],-- вызванных одним и тем же стимулом, толпа не обладает установленными организационными нормами и каким-либо комплексом моральных норм. Влияние толпы на своих членов вытекает из природы возникшей между ними эмоционально-импульсивной связи. В толпе проявляется примитивные, но сильные импульсы и эмоции, не сдерживаемые никакими этическими или организационными нормами. …Толпа создает… ощущение правильности предпринимаемых действий. Обусловленные эмоциями способы действия не оцениваются критически. Господствующая в толпе эмоциональная напряженность увеличивает ощущение собственной силы и уменьшает чувство ответственности за совершаемые поступки»[9]. При этом Д.В.Ольшанский обращал внимание, что массовое сознание является одним из видов общественного сознания, является особым видом общественного сознания, свойственным большим неструктурированным множествам людей («массам»). «Массовое сознание определяется как совпадение (совмещение или пересечение) основных, наиболее значимых компонентов сознания большого числа «классических» групп (больших и малых), однако несводимый к ним,--отмечал Д.В.Ольшанский[10].—Это новое качество, возникающее из совпадения отдельных фрагментов психологии деструктурированных по каким-то причинам «классических» групп. В силу недостаточной специфичности источников своего появления и неопределенности самого своего носителя, массовое сознание в основном носит обыденный характер».

Говоря об управлении массами, мы должны обратить внимание на особенность, замеченную многими учеными, и более детально структурированную профессором А.П.Назаретяном (1999): после того как человек попал в толпу, он, как образно заметил в свое время проф. Г.Лебон, опускается вниз на несколько ступенек по лестнице цивилизации. А значит – становится доступен и различным манипулятивным воздействиям. Поведение толпы кажутся процессом хаотичным только для тех, кто раньше имел дела только с организованными группами, где уместны рациональные доводы, согласование мнений или хотя бы формальный приказ. В стихийном массовом поведении реализуются более примитивные механизмы управления. События и цели таких групп часто несут в себе деструктивную основу. Но при этом знание таких механизмов оказывается необходимо в современной жизни. Чем лучше мы будем знать приемы манипулирования, тем труднее будет манипулировать нами.

Массы действительно иной раз оказываются весьма противоречивыми, и при этом мы должны говорить о существующих законах массообразования, помогающих нам понять механизмы поведения масс, или другими словами, механизмы массового поведения. В той или иной степени подобные законы базируются на знании психики, ее законах функционирования. В той или иной мере психофизиологию и подобные законы мы рассматриваем в соответствующих главах нашего исследования, поэтому в этой главе лишь схематично обозначим роль и место подсознания в психике.

Как известно, ведущая роль в отображении контактов человека с реальностью, в восприятии этой реальности, играет сознание. Однако помимо сознания существует также и подсознание. То есть мы должны говорить о том, что психика индивида состоит из двух слоев – сознания и бессознательного. При этом именно от подсознания зависит выполнения индивидом скрытых, сублиминальных воздействий. Воздействием со стороны манипуляторов посредством введения соответствующих установок в подсознание, бессознательное. Бессознательное, в свою очередь, тоже представлено двумя слоями. Это личное бессознательное, и коллективное бессознательное (или т.н. филогенетическая память). Своим поведением представители массы (бессознательно подчиняющиеся законам массового поведения) обязаны архетипическим составляющим психики, которые частично были сформированы еще до его рождения, и представлены т.н. опытом предков, а частично формировались уже в результате личного опыта каждого индивида, и поэтому в большинстве случаев исключительно индивидуальны для каждого конкретного индивида (поэтому люди друг от друга о отличаются в деталях восприятия окружающего мира, соединяясь в общем взгляде на мир, потому что общее как минимум едино в восприятии одной расы, одного народа). Т.е. личное бессознательное формируется при жизни индивида посредством активации его репрезентативных систем (аудиальной, визуальной и кинестической), а также сигнальных систем организма (чувство, запахи, и т.п.), а формирование коллективного бессознательного напрямую зависит от опыта человечества, опыта предшествующих поколений.

На информацию, поступающую при жизни, частично оказывает влияние не только сам индивид, но и среда обитания, которая формирует направленность мыслей в спектре знаний индивида. При этом, если индивид обладает соответствующей волей и характером помноженным на некую генетическую предопределенность, то можно допустить, что он в какой-то мере сам способен участвовать в формировании бессознательного собственной психики, а также в какой-то мере и предопределять судьбу (в условных пределах, разумеется).

Бессознательное это багаж знаний, накопленный в процессе жизни человека. Причем следует обратить внимание на необходимость постоянной «пополняемости материала», постоянно забрасывая все новые и новые порции информации в топку (мозг). Информация таким образом будет переработана, и явится следствием возникновения у индивида определенных мыслей и соответствующих поступков. И первое и второе – в русле новой информации, поступившей в подсознание, и вступившей во взаимодействие с уже имеющейся там информацией раннее; информацией, отложенной, закрепленной, в психики в виде архетипов, т.е. устойчивых механизмов. Как замечает К.Г.Юнг, архетипами являются также паттерны поведения, исходящие из коллективного бессознательного и являющиеся основным содержанием сказок, мифологий, легенд, и проч.

Приводя пример действия бессознательного, Юнг пишет: «Возьмем… случай, когда мы теряем мысль, забываем, что хотели сказать, хотя секунду назад слово "вертелось" на языке. …Вы говорите: "забыл"; на самом же деле мысль стала подсознательной или по меньшей мере моментально отделившейся от сознания. … Когда идея выскальзывает из нашего сознания, она не перестает существовать — так же, как машина, скрывшаяся за углом, вовсе не растворяется в воздухе. Просто она оказалась вне поля зрения. Позже мы опять можем встретить эту машину, как можем и натолкнуться на ранее утерянные мысли. …Забытые идеи… не прекращают своего существования. Хотя их нельзя воспроизвести по собственному желанию, они пребывают под порогом сознания, как раз ниже порога памяти, — откуда могут всплыть в любой момент, иногда после многих лет, казалось бы, полного забвения. В данном случае я говорю о ситуации,--уточняет Юнг,-- когда мы видим и слышим что-то вполне осознанно, а впоследствии забываем. Наряду с этим мы видим, слышим, чувствуем запах и вкус множества вещей, не замечая этого либо потому, что наше внимание отвлечено, либо потому, что раздражитель, воздействующий на наши органы чувств, слишком слаб для осознанного восприятия. Тем не менее, эту информацию впитывает подсознание, и подобное подпороговое восприятие играет значительную роль в нашей повседневной жизни. Хотя мы не осознаем этого, оно влияет на наше восприятие событий и людей»[11].

Таким образом, если говорить об архетипах бессознательного в факторе влияние на подсознание с использованием манипулятивных методик, мы должны говорить о том, что это становится не только возможным, но и оказывается результативным посредством определенной провокации архетипических составляющих психики. Манипулятор в этом случае наполняет таким смысловым значением информацию, передаваемую на психику индивида или массы, чтобы путем задействования того или иного архетипа – вызвать в психике индивида соответствующие реакции, а значит и сподвигнуть последнего к выполнению установок, заложенных и закладываемых в его подсознание, а значит и выполнить подобным запрограммированным индивидов тайных требований манипулятора.

Другими словами, все в нашей психике представлено бессознательным. Бессознательным, составляющим один из важнейших пластов психики. Ведь именно в бессознательном психики сосредоточены желания, инициативная составляющая поступков, да и вообще все, что позже переходит в сознание и становится заметным большинству. И уже одним из пластов бессознательного составляет так называемое коллективное бессознательное, или те филогенетические схемы, которые практически в незыблемом виде дошли до нас из архаичных времен. И уже они, так или иначе, оказывают свое управляющее влияние на психику индивида. Причем эффект наличия в бессознательном психики различных архетипов столь силен, что независимо от воли своего сознания тот или иной индивид бессознательно подчиняется некой бессознательной воле предков, практически бесповоротно готовясь выполнить любую волю вождя.

Рассматривая вопрос массового поведения, остановимся на законах массообразования. И прежде всего попытаемся определить что такое масса?

Доктор философских наук А.А.Зиновьев давал такое определение массы: «Массу образует скопление людей в определенное время и в определенном пространстве вне их постоянной деятельности, причем - в тот период, когда они в какой-то мере предоставлены самим себе. Масса в этом смысле образуется из обычных граждан общества как просто свободных в данное время людей, способных проводить это время по своему усмотрению, имеющих возможность думать о своем положении, способных совершать какие-то поступки без принуждения извне, свободно. Они способны на это главным образом во внерабочее время, когда вообще теряют работу или по каким-то причинам вырываются из привычного образа жизни…»[12].

Другими словами, массу определяет собрание индивидов в одном месте. Люди могут собраться в массу стихийно, без посторонних вмешательств. Но практика последних десятилетий показывает, что такие скопления людей могут создаваться искусственно из разрозненных людей, пригодных для этого, и поддерживаться какое-то время посторонними силами в интересах этих сил. При этом, для того чтобы манипулировать массой, желательно любую массу предварительно превратить в толпу. В этом случае воздействие на массы может оказаться еще более результативным, если общаться с такой массой (толпой) в вертикальной иерархии, т.е. строго и в приказном порядке. Также рекомендуется действовать методом «кнута и пряника», сначала инсценируя в массе страхи, а после поощряя отдельных ее представителей, которые обычно после этого становятся активными сторонниками и популяризаторами идей руководителя. Кроме того, для более результативного управления массой рекомендуется добиться слепого подчинения (искренней, фанатичной веры) вождю – руководителю массы. Такого вождя масса может выбрать самостоятельно, или он может сам, посредством определенных манипуляций сознанием масс, добиться подобного рода «выборной должности» (проведя предварительную подготовку обработкой сознания масс, и постоянно подкрепляя власть собственными действиями). При этом использует бессознательное желание самих индивидов объединяться в массу (в массе исчезают страхи, тревоги, сомнения, беспокойства).

В массе образовывается безличностный род коллективной души, и подобную особенность массообразования необходимо активно и правильно использовать. Каждый индивид сам по себе может быть личностью, но, оказываясь в массе, у таких индивидов обычно исчезают признаки, свойственные, как считал Фрейд (2003), признаками цивилизованного, культурного, индивида. В толпе вверх берет бессознательное психики индивида, то есть исчезает т.н. наносной пласт цивилизации, предоставляя главенство психики архаичного, первобытного человека, или варвара. Причем трудно не заметить тех психологических метаморфоз, которые происходят с индивидом при попадании в массу. И при этом мы даже можем сейчас не рассматривать конкретно какое-либо собрание (пусть и хаотичное) индивидов, или например толпу. Нет. Возьмите просто факт самого попадания какого-либо индивида в массу. И в нем тотчас начнут проявляться ранее ему не свойственные черты. При этом, если масса окажется подчинена общей идее под руководством фанатика (вспомним Лебона – массой лучше всего может управлять фанатик), то отдельному индивиду уже ничего не остается, как выполнять вместе со всеми установки, проецируемые на толпу таким вождем-фанатиком. Установки, проецируемые от лидера на любого члена толпы, и от последнего уже (путем индицирования или заражения) подхваченные остальными индивидами, составляющими толпу.

Впрочем, говоря об изменении сознания отдельного индивида при нахождении его в толпе, фактор оказываемого на него влияния можно как бы разделить на два участка. В первом, мы будем наблюдать выполнение всех тех законов массовой психологии, которые в свое время были описаны Г.Лебоном, З.Фрейдом, Московичи, Канетти, А.А.Зиновьевым, С.Г.Кара-Мурзой, В.А.Медведевым, Д.В.Ольшанским, А.П.Назаретяном, и другими классиками работ по психологии масс, включая ученых советского времени (Г.М. Андреева (1980), А.И. Горячева и М.Г.Макаров (1979), Г. Г. Дилигенский (1971, 1975, 1994); О.И.Зотова, В.В.Новиков и Е.В.Шорохова (1983); Е.С.Кузьмин (1967); И.Т.Лсвыкин (1974); А.Р.Лурия (1974); Б.Д.Парыгин (1966, 1967, 1971); Б Ф. Поршнев (1974, 1979); В В.Шаронов (1975) и др.). По второму же участку мы должны отметить, что уже так выходит, что масса (масса — как сосредоточение индивидов в одном месте), современная масса, масса любого мегаполиса — необычайно глупа в своей основной массе представленных индивидов. Причем уже становится понятно, что для того, чтобы так произошло, сыграл целый ряд факторов. И помимо общего негативного аспекта сосредоточения индивидов в массы (в таких массах, как известно, проявляется вся тупость и невежество одних — помноженное на общее количество других), важное значение занимает тот факт, что власть заинтересована общим оглуплением масс (или оглуплением отдельных индивидов, объединенных в массы), потому так известно, что наиболее подверженную манипуляциям массу создает объединение малограмотных людей. Масса, состоящая из интеллектуалов, по всей видимости, не будет иметь той степени управления, в сравнении с массой необразованных индивидов (вспомним как пример, октябрьский переворот 1917 года. Деятели революции, как известно, опирались в первую очередь на малограмотных рабочих-разнорабочих и безграмотное крестьянство). Доктор философских наук А.А.Зиновьев отмечал, что «массы образуются в основном из представителей низших и части средних слоев населения, близких к низшим. Представители высших и близких к ним средних слоев предпочитают быть вне масс».

И при этом нам хотелось бы еще раз отметить характер современной толпы, того общества, свидетелями которого мы являемся, как крайне негативный, с исключительно ограниченным кругозором представленных индивидов (в своей основной массе). Особенно подобное следует говорить о молодежи и подрастающем поколении. Так сложилась, что существовавшая при СССР система ценностей оказалась разрушена в результате Перестроечных и постперестроечных режимов. Те, кто успел сформироваться (хотя бы относительно) в советские времена, оказались менее подвержены тому исключительно капиталистическому влиянию, которое стало выступать в качестве новой пропаганды нашей страны. И тогда уже весь удар пришелся на неокрепшие головы молодежи, родившейся или вступавших в период более-менее осознанного восприятия действительности в период после года распада былой державы. И тем более через десятилетия позже, когда империалистическая идеология западных «учителей» России стала одно время основной в нашей стране. После 1999 года, впрочем, ситуация несколько изменилась.

Рассматривая вопрос масс, почти наверняка мы должны обратить внимание на необходимость оглупления масс в целях дальнейшего управления ими. Потому как собранием высокоинтеллектуальных индивидов значительно труднее управлять, нежели чем сборищем людей, в сознании которых значительно превалируют установки психики прежде всего первобытного человека, варвара. Причем тут как будто и нет чего-то странного да загадочного. Как известно, психика индивида состоит из двух основных слоев — сознания и бессознательного. При этом обратим внимание, что значительно более важную роль (в т.ч. и по объему) в противовес сознанию занимает бессознательное, или подсознание. В подсознании берут начало (сформировываются) все мысли, желания, и последующие поступки индивида. Бессознательное тоже представлено двумя слоями. Это личное бессознательное, и коллективное бессознательное, или т.н. генетическая память. Причем наполняемость как раз коллективного бессознательного в своей основе представляет собой весь тот опыт, который прошло человечество. Ну и конечно же, важное значение (помимо генетической предрасположенности индивидов к интеллектуальному совершенствованию) имеет фактор того сознательного оглупления масс, который использует любая власть для еще большего подчинения масс, а следовательно — и лучшему управлению такими массами. Схема здесь довольно простая и строится она на методиках управления массами, основанными на массовой психологии, соответствующих законах управления массами (полученными в т.ч. и эмпирическим путем, например в процессе существования нацистских режимов в Германии, после прихода к власти в 1933 году Гитлера, или, например, в результате прихода к власти в России в 1917 году большевиков). Если в двух словах — то управлять значительно легче малообразованными индивидами, объединенными в массу, в толпу. Нацисты, выстраивая свое схемы управления массами, сначала превращали отдельных представителей единого собрания в обезличенную толпу. А позже уже управляли данной массой с помощью механизмов и принципов, известных в психоанализе Фрейда (не ссылаясь на самого Фрейда, который к тому времени бежал от нацистского режима на Запад). То есть нацисты в лице лидера партии Адольфа Гитлера и прочих крупных деятелей нацистского режима — общались с толпой как властный мужчина с женщиной. Причем следует также отметить фанатизм выступления лидера нацисткой партии, который всегда заводил (подчинял) массу, заставляя ее не только выполнять любые приказа вождя, но слепо любить его.

Рассматривая вопрос массы, мы должны говорить о том, что поведение индивида в массе подчинено ряду особенностей, которые практически в незыблемом виде представлены в характере поведения, отмечаемого в практически любой толпе (массе). Рассмотрим характерные признаки, свойственные массовому поведению.

Что это за признаки? Во-первых, это эффект подчинения своего «Я» — «Я» коллективному. Вот как писал об этом Лебон: «…индивид испытывает чувство непреодолимой мощи, позволяющее ему предаться первичным позывам, которые он, будучи один, вынужден был бы обуздывать»[13]. Другими словами, когда человек находится в толпе, в массе, он может быть «самим собой». Он может дать волю своим древним природным инстинктам. Тем инстинктам, которые вынужден скрывать живя в современном обществе. В культурном обществе. Потому как культура накладывает незримый отпечаток на поведение индивида. Если в душе определенная часть индивидов желала бы руководствоваться принципами жизни древнего человека (с его архаическими инстинктами), то с развитием цивилизации подобные желания приходится усмирять. В итоге, как заметил Фрейд (2003), наблюдается развитие различной симптоматики заболеваний психики.

Вторым принципом массообразования, является так называемый эффект заразительности. Лебон (1996) отмечал, что заразительность следует причислить к феномену гипнотического рода. В толпе заразительно каждое действие, каждое чувство. И в такой сильной степени, что индивид легко жертвует личным интересом в пользу интересов общего.

Понимание данного факта также упирается в культуру. В развитие и существование цивилизации. Ведь с развитием цивилизации общества, культура накладывает на каждого индивида отпечаток в виде существования определенных норм и запретов. Общество вырабатывает свои законы (законы существования индивида в цивилизованном мире), и выйти за рамки этих законов — значит подвергнуться определенному наказанию. А в толпе каждый индивид обезличен, и может совершать различные противоправные действия, не думая о наказании. Думать – это уже прерогатива сознания. В толпе же вверх берут бессознательные инстинкты. Кроме того, находясь в толпе, любой индивид должен подчиняться внутренним законам толпы, т.е. делать то, что делают другие представители массы, толпы. В итоге масса подчиняет индивида, блокируя его волю и сознание. Или, если рассматривать с позиции психофизиологии, толпа актуализирует инстинкты правого полушария мозга (правое полушарие – мыслит образами, чувствами, а не разумом, в отличие от логики левого полушария мозга). Поэтому сознание индивида блокируется. Такой человек на какое-то время перестает мыслить логически и отдавать отчет в совершении собственных действий. И вверх берут бессознательные, низменные инстинкты, и человек начинает выполнять команды правого полушария мозга. Цензура психики, с ее критическим анализом к любой поступающей из внешнего мира информации, находится в левом полушарии. А левое полушарие частично заблокирована в результате чрезмерной активации правого полушария.

А.П. Назаретян (2003) под заразительностью предлагал понимать циркулярную реакцию и приводил простой пример для демонстрации подобной реакции, когда кто-то входит в помещение, где все смеются, такой индивид бессознательно поддается общему веселью. «…циркулярная реакция,--писал А. П. Назаретян[14],-- это взаимное заражение, т. е. передача эмоционального состояния на психофизиологическом уровне контакта между организмами». Таким образом мы должны говорить, что циркулярная реакция стирает различия между индивидами в личном опыте и ролевой идентификации, уничтожает здравый смысл. А значит в толпе зачастую актуализируются низшие, исторически примитивные пласты психики.

«Исчезновение сознательной личности и ориентирование чувств и мыслей в известном направлении - главные черты, характеризующие толпу,--писал проф. Г. Лебон[15].--…Стоит какой-нибудь случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их действия и поступки немедленно приобрели характер действий и поступков толпы. ….каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности».

При этом, заметим, практически любую толпу со временем охватывает коллективное возбуждение, в результате которого участники толпы становятся менее устойчивы к каким-либо воздействиям. И как следствие – рост безответственности, а значит и бессознательное желанию при совершении каких-либо поступков больше руководствоваться эмоциями и сиюминутными желаниями, нежели чем принципами здравого тестирования реальности. Кроме того, повышенное эмоциональное возбуждение отдельных индивидов по цепочке захватывает толпу в целом, неким чудодейственным образом вторгаясь в ее энергетику. В результате чего и нарастает общее коллективное возбуждение в массах. А у отдельных индивидов такое коллективное возбуждение подавляет индивидуальные поведенческие механизмы и служит образованию новых, быть может, и не свойственных им раннее форм поведения, и уже как следствие -- изменение привычек и требований, выдвигаемых к себе как к личности; что может свидетельствовать об общем снижении порога цензуры собственной психики, а также устранении критичности в отношении информации принимаемой извне, и в целом значительно повышает подверженность данного индивида (и массы в целом) к суггестивным воздействиям (к внушению).

Другими словами, нам следует говорить о том, что у каждого индивида в толпе фактически формируется эмоциональное возбуждение, вызывающее чувство безнаказанности, продиктованное в свою очередь принадлежностью к какой-либо общей идее. В результате, человек в толпе, словно загипнотизированный одинаковыми поступками других членов толпы, автоматически (бессознательно) совершает те же самые действия. Иной раз совершают их с маниакальным наслаждением и свойственной в таких случаях жестокостью, совершают так, потому нахождение в толпе позволяет раскрепостить сознание и сделать раннее запрещенное законом, который фактически и является единственным сдерживающим фактором на пути приоритета низменных желаний. Не сознательность сдерживает большинство людей от претворения в жизнь низменных желаний (убить, насиловать, мучить, пытать, и проч.), а страх перед последующим наказанием. Закон, большинство сдерживает только закон. И чем он будет строже, чем больше начнут за совершения убийства тоже убивать, а за совершение перед личностью отрубать соответствующие части тела, тем больше будут бояться преступники подобного рода наказания. Если бы легально продавали наркотики в нашей стране, многие не удержались бы чтобы их хоть раз попробовать, а убедившись, что ряд т.н. наркотиков на самом деле не приводят к сильной зависимости, продолжили бы их употребление. Но наркотики официально запрещены, поэтому и наркоманов меньше. Также, если бы разрешили насиловать и убивать кого хочешь, тот час бы начались массовые убийства и изнасилования. В толпе всегда значительно легче устраивать безобразия. Легче устраивать погромы, беспорядки, поджоги, массовые убийства. За это никто не осудит. Ведь виновника в данном случае как бы и нет. Виновны все. А значит и никто. И зачастую, то, что возможно совершить толпой -- невозможно в одиночку. Причем каждый индивид чувствует за собой мощь толпы. И это только многократно увеличивает его силы и возможности.

«Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства, — отмечал Г.Лебон[16]. —Цивилизация предполагает существование определенных правил, дисциплину, переход от инстинктивного к рациональному, предвидений будущего, более высокую степень культуры, а это все условия, которых толпа, предоставленная сама себе, никогда не могла осуществить. Благодаря своей исключительно разрушающей силе, толпа действует, как микробы, ускоряющие разложение ослабленного организма … Если здание какой-нибудь цивилизации подточено, то всегда толпа вызывает его падение».

А вот как описывает заразительность, распространяемую в толпе, З.Фрейд. «Масса производит на отдельного человека впечатление неограниченной мощи и непреодолимой опасности, — пишет З.Фрейд[17]. — На мгновение она заменяет все человеческое общество, являющееся носителем авторитета, наказаний которого страшились и во имя которого себя столь ограничивали. Совершенно очевидна опасность массе противоречить, и можно себя обезопасить, следуя окружающему тебя примеру, то есть, иной раз даже «по-волчьи воя». Слушаясь нового авторитета индивид может выключить свою прежнюю совесть, предавшись при этом соблазну услады, безусловно испытываемой при отбрасывании торможения. Поэтому не столь уж удивительно, если мы наблюдаем человека, в массе совершающего … действия, от которых он в своих привычных условиях отвернулся бы. Мы вправе надеяться, что благодаря этим наблюдениям рассеем тьму, обычно окутывающую загадочное слово «внушение»… Мы исходили из основного факта, что в отдельном индивиде, находящемся в массе, под ее влиянием часто происходят глубокие изменения его душевной деятельности. Его аффективность чрезвычайно повышается, а его интеллектуальные достижения заметно понижаются, и оба процесса происходят… в направлении уравнения себя с другими массовыми индивидами. Этот результат может быть достигнут лишь в том случае, если индивид перестанет тормозить свойственные ему первичные позывы и откажется от удовлетворения своих склонностей привычным для него образом».

«Нет сомнения,--продолжал З.Фрейд[18],-- что у нас имеется тенденция впасть в тот аффект, признаки которого мы замечаем в другом человеке… Так почему же мы … поддаемся этому заражению в массе? Приходится … сказать, что это внушающее влияние массы; оно принуждает нас повиноваться тенденции подражания, оно индуцирует в нас аффект».

В итоге следует заметить, что отдельные индивиды могут вести какую-то свою, отличную от других индивидов жизнь, могут различаться в принадлежности к социальному классу, находиться на совсем различных ступеньках иерархической лестницы как в условиях жизни, так и в рамках какой-либо даже одной структуры, предприятия. Да и вообще, отдельные индивиды могут значительно отличаться друг от друга. Но все это не будет играть никакой роли, если такие индивиды окажутся объединены в массу. В этом случае каждый из них уже не принадлежит себе. А перед нами в итоге предстанет некая обезличенная масса. Которая искренне готова будет выполнять любое желание и волю своего вождя. Того, кто возглавит эту массу. Массу, слившуюся в своем архетипическом единстве со своими предками из первобытного строя, когда все было намного проще, и в споре побеждал исключительно тот, кто сильнее. Лебон (1996) замечал, что тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут одновременно подпадать под влияние сильных эмоций и приобретать черты толпы. Стоит какой-либо случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их поступки немедленно приобрели характер поступков толпы.

Мы также должны выделить третье качество, — внушаемость. «Самые тщательные наблюдения показали, — отмечал Г.Лебон[19], — что индивид, находящийся в продолжение некоторого времени в лоне активной массы, впадает вскоре вследствие излучений, исходившей от нее… в особое состояние, весьма близкое к «зачарованности», овладевающей загипнотизированным под влиянием гипнотизера…».

«…В понятии внушения,-- писал В. М. Бехтерев[20],-- прежде всего содержится элемент непосредственности воздействия. Будет ли внушение производиться посторонним лицом при посредстве слова или воздействия, или оно будет производиться при посредстве какого-либо впечатления или действия, то есть имеем ли мы словесное или конкретное внушение, везде оно влияет не путем логического убеждения, а непосредственно воздействует на психическую сферу помимо личной ее сферы или по крайней мере без соответствующей ее переработки, благодаря чему происходит настоящее прививание идеи, чувства, эмоции или того или иного психофизического состояния».

Бехтерев (1994) отмечал, что внушение проходит сквозь сознание, и воздействует сразу на чувства. Внушение возбуждает у отдельных членов толпы одни и те же чувства, поддерживает одно и то же настроение, укрепляет объединяющую их мысль и поднимает активность отдельных членов до необычайной степени. Благодаря этому взаимовнушению те чувства, которые испытывают отдельные лица, нарастают до необычайной степени напряжения, делая толпу могучим существом. Сила внушения берет перевес над убеждением и волей и приводит к событиям, свершить которые воля и сознание долга были бы не в состоянии. Внушение это слепая сила, лишенная тех нравственных начал, которыми руководят воля и сознание долга.

Рассматривая вопрос проявлений агрессивности в толпе, Д.В.Ольшанский (2002) выделяет такие варианты агрессивного поведения толпы, как экспрессивная, импульсивная, аффективная, враждебная и инструментальная агрессия.

Экспрессивная агрессия -- это «устрашающе-агрессивное поведение, главной целью которого является выразить и обозначить свои потенциально агрессивные намерения, запугать оппонентов». Примеры подобных действий – ритуальные танцы, военные парады, или факельные шествия (вспомним фашистскую Германию).

Импульсивная агрессия — агрессивное поведение, спровоцированное каким-либо фактором, «мгновенно возникающее и достаточно быстро проходящее агрессивное поведение. Такая агрессия может носить прерывистый («импульсный») характер, возникая как бы «волнами», в виде своеобразных «приливов» и «отливов» агрессивного поведения».

Аффективная агрессия – агрессия толпы в данном случае носит временный характер. Это особое состояние, требующее немедленных, любой ценой, жертв и разрушений. Как правило, жертвы в таких случаях превосходят достигаемые результаты.

Враждебная агрессия – характеризуется целенаправленно-осознанным намерением нанесения вреда другому.

Инструментальная агрессия – одна из форм организованной агрессии, «где цель действия субъекта нейтральна, а агрессия используется как одно из средств ее достижения».

Говоря о преобразованиях, которые психика индивида приобретает в толпе, Д.В.Ольшанский (2002) выделяет такие характеристики:

1) повышение эмоциональности восприятия всего, что он видит и слышит;

2) снижение способности рациональной переработки воспринимаемой информации;

3) усиление внушаемости и уменьшение критичности по отношению к себе;

4) подавление массой чувства ответственности за поведение индивида;

5) появление чувства своей силы;

6) возникновение ощущения анонимности и безнаказанности своих действий.

Рассматривая вопросы объединения отдельных индивидов в массу, следует обратить внимание на такую особенность поведения в массах, как бессознательную подчиненность общим идеям, и, что самое главное, желание претворять в жизнь такие идеи, если они помимо прочего исходят от лидера, вождя. При этом следует говорить также о стремлении массы добиться расположения вождя, руководителя массы, его благодарности и одобрения поступкам. Даже можно сказать, что какие-либо поступки массы как раз совершаются и ради такого одобрения, и, в первую очередь, в результате соответствующего приказа вождя. Кстати, называя руководителя массы вождем, мы считаем, что это слово наиболее подходит тем взаимоотношениям между собранием индивидов (массой) и их лидером. В таких отношениях действительно в большей мере превалирует именно слепое подчинение, и огромнейшее желание исполнить волю вождя. При этом массовый героизм в этом случае помимо других факторов основывается еще и на том свойстве человеческой психики, что при объединении в массу у разрозненных прежде индивидов исчезает страх. В том числе и страх перед какими-либо последствиями. Кроме того сила каждого индивида значительно увеличивается. И бессознательно появляется ощущение, что не только все – как один, но и один – как все. Каждый индивид, находясь в подобной толпе (массе), ощущает в себе силу других. В том и сила массы, что любой индивид не воспринимает себя разрозненно, а исключительно в единении с остальными. А вместе, как говорится, ничего не страшно.

Д.В.Ольшанский (2002), основываясь на учении Лебона о массах, приводит четыре характеристики вождей массы, описанных Лебоном:

«Апостол». Первый тип — это убежденные проповедники, «мессии» и апостолы неких верований (независимо, религиозных, социальных или сугубо политических…). Это харизматические лидеры, обладающие именно теми качествами, которые востребованы массой. Такие лидеры — как бы «прообраз толпы», они «несут в себе все ее основные свойства». Они готовы на все жертвы для распространения толпы и кончают даже тем, что целью своей жизни ставят воцарение этой веры. Эти люди находятся как в полубреду, изучение их требует патологического исследования их умственного состояния, но, несмотря на это, они всегда играли в истории громадную роль. Такой «апостол всегда представляет собой религиозно настроенный ум, одержимый желанием распространить свое верование; но вместе с тем и прежде всего это ум простой, совершенно не поддающийся влиянию доводов разума. Его логика — элементарна. Законы и всякие разъяснения совершенно недоступны его пониманию». Его психика — это персонифицированная психология всей массы. Г.Лебон особо подчеркивал внешнюю «простодушную наивность» этих людей. Ничто их не затрудняет. Для них ничего нет легче, например, чем перестроить все общество. В структуре поведения такого лидера особенно выделяется жажда разрушения.

«Случайный фанатик». Второй тип лидеров массы — это фанатики одной идеи. У них существует своя «идея-фикс», но она проявляется не постоянно. Г.Лебон описывал их так: «Повседневно встречаются очень умные люди, даже выдающиеся, теряющие способность рассуждать, когда дело касается некоторых вопросов. Увлеченные тогда своей политическою или религиозною страстью, они обнаруживают изумительное непонимание и нетерпимость. Это случайные фанатики, фанатизм которых становится опасным лишь тогда, когда его раздражают». То есть в обычное время, в обычных условиях это могут быть вполне нормальные с виду люди. Однако при возникновении… экстремальных обстоятельств (возникновение массы, появление «апостола» и т. п.) в них просыпается дремлющая фанатичная сущность. И тогда они — самые верные и надежные «помощники апостолов»…

«Дегенерат-аутсайдер». Третий тип лидеров массы, согласно Г. Лебону, «принадлежит к обширной семье дегенератов. Занимая благодаря своим наследственным порокам, физическим или умственным, низкие положения, из которых нет выхода, они становятся естественными врагами общества, к которому они не могут приспособиться вследствие своей неизлечимой неспособности и наследственной болезненности. Они — естественные защитники доктрин, которые обещают им и лучшую будущность, и как бы возрождение». У данного типа мало фанатизма, нет увлечения одной идеей и даже особой стойкости веры. Тут все решает чувство обиды на жизнь и личная заинтересованность в ее изменении. По своей психологической сути это лица с сильным комплексом неполноценности, движимые стремлением к его гиперкомпенсации, полные обычно безотчетного желания преодолеть свои внутренние комплексы с помощью той самой толпы, которую хотят возглавить…

«Диктатор». Четвертый тип лидеров массы, обычно приходящий на смену предыдущим «вожакам» и овладевающий массой после того, как фанатики ее сформировали и основательно «разогрели», обычный тиран или диктатор. Это лидер, усмиряющий и организующий массу, подбирающий власть и пользующийся плодами того, что уже сделала для него возглавлявшаяся другими толпа. Основное его качество заключается в том, что он умеет заставить массу полюбить себя.

Говоря о вождях массы, нам также следует обратить внимание на точку зрения Г.Тарда, считавшего, что масса сама находит себе лидеров, выталкивая их из своей среды. Фрейд (2003), рассматривая психологию масс, отмечает, что, несмотря на то, что масса идет вождю навстречу, вождь должен соответствовать этой потребности своими личными качествами. Он должен быть сам захвачен глубокой верой (в идею), чтобы пробудить эту веру в массе; он должен обладать сильной волей, которую переймет от него безвольная масса.

Рассматривая роль вождей массы вслед за проф. Г.Лебоном, заметим, что таким вождем редко становится мыслитель, потому как мысли рождают сомнения, а сомневаться перед толпой – для подчинения толпы -- нельзя. Толпа понимает только силу и власть. Силу разума и убеждения. «Авторитетность и нетерпимость представляют собой такие определенные чувства, которые легко понимаются и усваиваются толпой и так же легко применяются ею на практике, как только они будут ей навязаны,--писал Лебон[21].—Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе…Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям».

Желательно также вождям дистанцироваться от массы, не показывать не только свои слабости, но и все то, что может быть расценено как слабости. При этом необходимо возвести вокруг себя некий ореол. Вещи, которые одевает вождь, или средства п