Занятие 6 Сабиров В. Ш. (д.ф.н., проф.) г. Новосибирск. « Идея спасения в русской философии» //

Сабиров В. Ш. (д.ф.н., проф.) г. Новосибирск. « Идея спасения в русской философии» // Школа мысли. – 2005. - № 5.

(Статья подготовлена при финансовой поддержке МО РФ.

Грант ГО2-1.1-314.)

Русская философия в качестве оригинальной мыслительной традиции родилась в XIX столетии, и первый в России действительно великий философ Владимир Соловьев, который и положил ей начало. До Владимира Соловьева не было сколько-нибудь выдающихся мыслителей Европейского масштаба и по существу отсутствовала философия как область профессионального знания. Долгое время в русском обществе вообще не сознавалась потребность в философии, ибо жизненная мудрость обреталась людьми целиком и полностью в лоне православной духовности. Однако к последней трети XIX столетия, пройдя сравнительно короткий период ученичества у западной философии, формируется русская мысль, по словам Г.В. Флоровского, "рождается или пробуждается русское философское сознание, - некто новый начинает философствовать. Рождается или становится некий новый "субъект философии". Новоявленный субъект познания сравнительно легко вошел в контекст европейской философской культуры, в полноте освоил ее проблематику и ценности, в меньшей степени ее технику и систематику, очаровался ее достижениями и открытиями, но в то же время разочаровался склонностью западной мысли к систематическим построениям, искажающим зачастую правду и многогранность жизни, а также духовной сомнительностью или откровенной бездуховностью многих течений европейской философии. Собственно, своим рождением русская философия обязана и достоинствам, и недостаткам западной мысли. Она формировалась в ситуации глубокого кризиса западной философии, который был спровоцирован ограниченностью ее методологических и мировоззренческих оснований, ставшими очевидными как для некоторых европейских, так и русских мыслителей. Итак, с нашей точки зрения, возникновение русской религиозной философии конца XIX - начала XX века невозможно представить вне контекста развития европейской (западной) философии. По сути дела она была одной из попыток разрешения противоречий, в которых запуталась классическая европейская философия, и явилась одним из вариантов постклассической традиции в философии, в чем-то схожем с западными аналогами, но в то же время обладающая своими неповторимыми и уникальными чертами, обусловленными национально-культурной почвой и особенностями исторического и духовного пути России.

Преодоление рационализма и углубление русскими мыслителями духовных оснований философского знания имело под собой в качестве предпосылки не только коллизии европейской мысли, но и собственно русскую почву. "Наша философия должна развиться из нашей жизни, создаться из текущих вопросов, из господствующих интересов нашего народного и частного бытия". В этом высказывании И.В. Киреевского содержится некий намек на программу построения самобытной русской философии.

Возьмем на себя смелость сформулировать основные положения этой программы.

1. По сути дела, И.В. Киреевский исходит из установки, что нет и не может быть универсальной модели философии. Философия многовариантна по своей форме и содержанию. Философия существует в виде строгой научной теории и в ткани художественного повествования. Она может иметь форму систематизированного знания и предстать в мозаичной форме, в афоризмах житейской мудрости. Однако не только форма, но и содержание философии варьируется в зависимости от исторической эпохи и культурной среды, ее порождающей. Идея И.В. Киреевского проста: чтобы разумно устроить жизнь в условиях России, нельзя бездумно заимствовать зарубежные образцы, какими бы привлекательными они ни казались. Разве можно рассчитывать на то, что философия

2. Гегеля, конфуцианство или буддизм, созданные совершенно в иных культурно-исторических условиях, помогут нам понять основы нашего бытия? Трагедии, произошедшие с Россией в XX столетии, были как раз следствием некритического приложения чужой учености и мудрости к нашим условиям.

3. Жизнь в России - это другая жизнь, отличная от жизни в Европе или Азии. И человек наш - тоже другой. Жизнь ли в России делает его отличным от других народов, или, напротив, он сам делает жизнь в России иной, чем везде? Это открытый вопрос. Скорее всего, здесь имеет место взаимная детерминация. Следовательно, надо постигать эту жизнь и именно этого человека, учитывая их взаимное воздействие друг на друга. И.В. Киреевский в данном случае предвосхищает идею Н.Я. Данилевского и О. Шпенглера о культурно-исторических типах. За формальным сходством становления и развития различных культур надо видеть глубокие содержательные различия между ними, а, следовательно, - жизнью и интересами людей, принадлежащих разным культурам.

4. Изучение русской национальной жизни, русского характера, психологии и, добавим от себя, менталитета не есть прерогатива этнографии или какой-либо другой эмпирической прикладной науки, а составляет предмет именно философского исследования и мост к построению национально своеобразной философии.

5. Жизнь и познание не отделимы друг от друга. Философия есть живое знание, если познает не мыслящий разум, а цельный человек. "Только собрав в единое целое все свои духовные силы - чувственный опыт, рациональное мышление, эстетическую перцепцию, нравственный опыт и религиозное созерцание- человек начинает понимать истинное бытие мира и постигает сверхнациональные истины о Боге". Провозгласив живое знание идеалом философии, И.В. Киреевский по существу предлагает русской мысли развиваться по пути синтеза онтологии, антропологии и Христологии. Если идти от человека вовне, то никогда не дойдешь до смысла вещей в самом человеке.. И.В. Киреевский полагал в качестве наиболее адекватной национальной природе русской мысли вид философии, который отличали бы религиозная ориентированность познания, духовная сосредоточенность мыслителя, экзистенциальная глубина проблематики и нравственно преображающая энергия и сила слова.

В то время как И.В. Киреевский в спокойно-рассудительном тоне излагает положительную программу построения русской философии на основе сравнительного анализа западного и русского типов сознания, его современник и оппонент П.Я. Чаадаев в своем знаменитом "Первом философическом письме" с необычайной экспрессией и в осудительном тоне характеризует Россию и русских: "Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в человечество, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру. И, конечно, не пройдет без следа то наставление, которое суждено нам дать, но кто знает день, когда мы найдем себя среди человечества, и кто исчислит бедствия, которые мы испытаем до свершения наших судеб?". Удивительно, но факт: сам того не подозревая, П.Я. Чаадаев в своем письме делает то же дело, что и И.В. Киреевский в упоминавшихся работах: противопоставляя Россию Западу, русских европейцам, он интуитивно нащупывает предметную основу будущей русской философии. Крик ужаса и отчаяния от созерцания вопиющего диссонанса России с остальным миром, вырвавшийся из его уст, был одновременно криком новорожденного философского младенца, пришедшего в мир со своим уникальным лицом и заповеданным ему творческим заданием, призванным решать те проблемы, которые возникли в европейской мысли.

Ключ к разгадке истока и тайны русской философии подобран: читая "Россия", нужно подразумевать сложную психологию русского интеллигента или шире - образованного человека, оказавшегося в ситуации отчуждения от собственного народа, в состоянии изгоя в своей родной стране. Оторванность от основной социальной структуры пробуждало в душе русского образованного человека ощущение пустоты и духовной бездны. На этой основе формируются различные психологические комплексы: социальной вины перед народом, зависть или ненависть к Западу, мессианская жажда жертвы за счастье народа (не поддающиеся рациональному объяснению), а также страстные нравственные и духовные искания, запечатлевшиеся в великой русской литературе и публицистике XIX века. Таким образом, заранее извиняясь за каламбур, смеем предположить, что почва русской философии - это человек без почвы, т.е. оторвавшийся от своей религиозной основы (что было характерно и для западной интеллигенции) и социокультурной среды.

Почва - это то, из чего при определенных условиях растет нечто. Русская философия питается и растет великим страданием мыслящего человека, остро чувствующем свое одиночество в мире. Боль жизни в России гораздо сильнее интереса к жизни (В. Розанов). Русское философствование является поэтому по преимуществу экзистенциальным, поскольку идет из самых глубин человеческого существа, из сокрушенного сердца личности.

Русская интеллигенция явилась средоточием социального, культурного, нравственного и духовного разлома жизни в России, вследствие чего она оказалась очень чувствительной к глубоким онтологическим и метафизическим коллизиям бытия. Она остро ощущала потребность в абсолютных ценностях, придающих жизни качество прочности и укорененности, и самоотверженно отдавалась служению им. По словам В.В. Зеньковского, "русская мысль всегда (и навсегда) осталась связанной со своей религиозной стихией, со своей религиозной почвой: здесь был и остается главный корень своеобразия, но и разных осложнений в развитии русской философской мысли".

Религиозная природа русской философии обнаруживается не только в собственно религиозном направлении, но также в народничестве и марксизме.В отличие от западной рационалистической философии Нового времени, развивавшейся в условиях относительной социокультурной стабильности и правового порядка, следствием чего стали тяга в познании к разложению целого на части и господство аналитических методов исследования, в русской философии, социальным фоном которой были скрытые или явные тенденции разлада и хаоса, утвердилась мыслительная традиция, стремящаяся к достижению духовного синтеза распадающихся элементов жизни, т.е. к преодолению смерти, понимаемой в самом широком смысле. "Философия есть спрашивание о смерти, о "самом главном", - пишет Л.В. Карасев. - Но спрашивать можно по-разному. История западной философии - это история кружного пути мысли, создание завалов на пути к смерти. Русское же изумление перед смертью вылилось в прямой вопрос, в первый и одновременно последний... Нет проблемы России, есть проблема преодоления смерти. Это то общее, что прорывается сквозь все многообразные формы русского духовного движения".

Тема смерти, которая в западной философии рассматривалась по преимуществу как вопрос, касающийся сугубо индивидуальной судьбы человека, в русской философии приобретает многомерность и полноту. Здесь смерть видится как проблема и личностная, и социокультурная (судьба России), и глобально-космическая (огромные масштабы России делают такую экстраполяцию вполне естественной, что и нашло отражение в феномене русского космизма). Таким образом, очевиден духовный смысл русской религиозной философии. Ее центральная болевая точка - иррациональная тайна смерти. А преодоление смерти, т.е. спасение, становится лейтмотивом русской мысли.

Вопросы:

5. Почему, по мнению автора, в России до XIX в. (до Соловьева) не было философии в полном смысле этого слова?

6. В каком состоянии находилась западно-европейская философия XIX в. и как это повлияло на развитие русской философии?

7. Чем автор объясняет трагедии России, произошедшие в XX в.?

8. Выскажите свое мнение по поводу выделенного фрагмента.

9.Как вы понимаете фразу: «Если идти от человека вовне, то никогда не дойдешь до смысла вещей в самом человеке»?

10. Чем обусловлено возникновение темы страдания в русской философии?

11. В чем, по мнению Зеньковского, основа своеобразия русской философии?

12. Чем объясняет автор стремление западной философии Нового времени к разложению целого на части, а русской философии - к синтезу?

13. Каким образом тема смерти приводит к постановке проблемы спасения?