Эйленбург

23 октября 1907 г. в берлинском суде начали слушать дело Мольтке против Гардена. Это было первое из получивших широчайшую огласку процессов, известных как дело Эйленбурга. Этим делом обнаруживалась обширная гомосексуальная сеть в непосредственном окружении кайзера.

В Германии, как и везде, мужская содомия была вне закона. Параграф 175 уголовного кодекса определял наказание за «противоестественный порок» между мужчинами заключением на 1-5 лет. Генерал Куно фон Мольтке подал в суд на редактора Die Zukunft ("Будущее") Максимилиана Гардена за публикацию материалов, в которых высмеивались двое высокопоставленных придворных, фигурировавших под именами Дорогуша и Арфист. Мольтке заявил, что были оклеветаны он и его друг Филипп, князь фон Эйленбург. Омерзительные детали оглашались в открытом судебном заседании, в особенности бывшей женой Эйленбурга и неким солдатом по фамилии Болльгардт. Но главное свидетельство представил доктор Магнус Гиршфельд, профессиональный сексолог. Он объяснил, что латентная гомосексуальность не является противозаконной, хотя практика содомии — является. Суд согласился с аргументами защиты Гардена, что гомосексуальность истца имела место, но постановил, что из этого не вытекает никакого нарушения параграфа 175.

Политические последствия были печальными. Мольтке был военным комендантом Берлина. Эйленбург, некогда посол в Вене, был очень близок к кай-

зеру и открыто претендовал на должность канцлера. Гарден и Гиршфельд придерживались либеральных взглядов и не были согласны с внешней политикой кайзера. Они оба выступали за отмену параграфа 175 и оба были евреями. Влиятельные круги империи посчитали, что на них нападают предательские элементы.

На очередных стадиях скандала канцлер фон Бюлов подал в суд на другого либерального редактора — Адольфа Брандта; глава военного секретариата кайзера граф фон Гюльзен-Гезелер упал замертво в присутствии кайзера, одетый в балетную пачку; рассмотрение дела Мольтке — Гарден дважды откладывалось. Гарнизон Потсдама был потрясен целой серией приговоров военного трибунала за содомию и последовавшими затем самоубийствами. (Обтягивающие белые лосины и высокие до бедра сапоги кирасиров на суде были названы особенно вызывающими.) Судебные издержки Гардена тайно оплачивались императорской канцелярией. Эйленбург был погублен. Несмотря на распутный образ жизни, он заявлял о своей невиновности. Но он был осужден по обвинению в даче ложных показаний под присягой и избежал ареста только потому, что без конца притворялся больным и пользовался всякими легальными отсрочками вплоть до 1918 года.

Германия не была одинокой в этих непристойных скандалах с политическим душком. В это же самое время Британию сотрясает процесс над Оскаром Уайльдом и трагедия сэра Роджера Кейсмента, которого каз-

нили за предательство. Однако в 1920-е годы, когда Германия переживала национальное унижение после поражения, раны от прежних сексуальных скандалов опять стали кровоточить. В сознании народа формировалась связь: гомосексуальность — предательство

— евреи; эти ассоциации еще больше окрепли в народном сознании после убийства в 1922 г. министра финансов Вальтера Ратенау*, гомосексуалиста и еврея. В своих воспоминаниях сам кайзер связывает катастрофу Великой войны с заговором международного еврейства, который впервые обнаружил себя в обвинениях Гардена. Историки связывают события 1907- 1909 гг. с тем, что кайзер все больше полагался на своих генералов, и с их политикой упреждающего удара.

Нацисты, которые черпали в таких делах материал для своей пропаганды, были особенно настроены против гомосексуализма. Институт сексологии доктора Гиршфельда был уничтожен нацистской толпой еще в мае 1933 г. Гестапо истребило значительную часть

многочисленной общины гомосексуалистов Берлина непосредственно перед Олимпийскими играми в 1936 г. Участь розовых треугольников (такие нашивки носили гомосексуалисты) в концлагерях — одно из преступлений нацистов. Параграф 175 был отменен в 1969 году.

* Неточность: к моменту убийства Ратенау был министром восстановления экономики и министром иностранных дел. - прим. перев.

DYNAMO

жество и самоотверженность, преданность долгу, стремление пожертвовать собой, рискнуть самой своей жизнью»87.

Похожие чувства высказывались во Франции и Англии. Жореса вскоре убьют (31 июля

1914 г.) именно на том основание, что пацифизм — это предательство.

В то же время генералы начинали понимать, что разрушительность будущей войны превзойдет все до того известное, и что великие державы, втянувшись в войну, много потеряют. В своем последнем обращении к рейхстагу в мае 1890 г., стареющий Мольтке высказал мрачное предупреждение: «Если этой войне суждено когда-нибудь разразиться, никто не сможет предсказать, когда она кончится и как... Господа, это может быть Семилетняя война, это может быть Тридцатилетняя война, и горе тому человеку, который... первым бросит спичку в пороховую бочку»88.

В результате военные штабы Европы разрывались между преобладавшим там духом милитаризма и нараставшими соображениями благоразумия. Вскоре они выбрали самый опасный из всех путей. Они начали ускоренно готовиться к войне, собирая громадные арсеналы, мобилизуя и обучая множество призывников, но в то же время десятилетиями старательно избегали малейшего конфликта. И в этом бурлящем котле соперничества, страхов и ненависти постепенно повышалось давление.

Крышка с котла была внезапно сорвана другим политическим убийством (за месяц до убийства Жореса). 28 июня 1914 г. наследник престола Австро-Венгрии эрцгерцог Франц Фердинанд Австрийский, находился с официальным визитом в столице Боснии Сараево. Его сопровождали его морганатическая жена чешка Софи, герцогиня Гогенберг, причем он совершенно пренебрег серьезными предупреждениями и намеренно приурочил свой визит ко времени сербского национального праздника Vidovdan (день Св. Вита), когда празднуется годовщина битвы на Косовом поле (см. главу VI). Для сербов это было намеренным оскорблением. Так что, когда вдоль улиц Сараево собрались толпы народа, среди них спрятались молодые убийцы, посланные одной из тайных сербских организаций, боровшихся с правлением Габсбургов, «Черной рукой».

Утром автомобиль эрцгерцога марки «Грэф унд Штифт» (1910 г.) в 28 лошадиных сил поехал

неожиданным маршрутом; высокие гости благополучно прибыли на завтрак в городскую ратушу, где София приняла делегацию мусульманок. По дороге в машину бросили бомбу, но взрыв не причинил ущерба, а сам террорист был схвачен. После завтрака, однако, шофер эрц-герцога сделал неверный поворот. В попытках вернуться на правильное направление он подвез открытый автомобиль с пассажирами прямо к тому месту, где находился еще один заговорщик, болезненного вида девятнадцатилетний студент Таврило Принцип. Он стрелял в упор, и пули из ero револьвера смертельно ранили королевскую чету. Франц Фердинанд шептал, умирая: «Софи, Софи, не умирай! Живи ради наших детей!». Но Софи была уже мертва. Через час умер и ее муж. Глухой иол-ночью их похоронят в часовне их дома в Арштеттен на Дунае. Машина же и пропитанная кровью одежда хранятся в Военном музее в Вене89. [КОнопиште]

В течение четырех недель после выстрелов в Сараево рухнула вся дипломатическая и военная сдержанность в Европе. Ультиматумы, мобилизационные предписания и объявления войны рикошетом летали по канцеляриям посольств. Вена стремилась к решительным действиям против Сербии, и Берлин предоставил ей карт-бланш. 23 июля в Белград был доставлен ультиматум с требованием участия Австрии в преследовании террористов. Сербское правительство отвечало уклончиво и объявило частичную мобилизацию. 25-го императорский совет в России решил поддержать Сербию, не сумев проконсультироваться с Англией или Францией. 28-го Австро-Венгрия официально объявила Сербии войну. Тогда Россия начинает мобилизацию, подталкивая Германию объявить ультиматум сначала России, а затем Франции. По военному плану генерала Шлиффена, германский генеральный штаб должен был предотвратить возможность того, что Германия подвергнется нападению одновременно на двух фронтах. Жребий был брошен.

Когда не было получено ответа на два ультиматума, кайзер последовал совету своих генералов, утверждавших что безопасность Рейха не терпит дальнейшего промедления. 1 августа Германия объявила войну России, а 3-го — Франции. Несколько позднее — поскольку немецкие отряды, передвигаясь в направлении Франции,