2015-04-12
570
Очень важным представляется мнение об этих поверьях известного и эрудированного бенедиктинского аббата Регинона Прюмского (906), который в обширном труде «De ecclesi-asticis disciplinas» пишет: «Не следует утаивать, что некоторые женщины, полностью отошедшие от веры и воспоследовавшие за Сатаной, соблазненные иллюзиями и фантастическими видениями, насылаемыми демонами, твердо верят и открыто утверждают, что глухой ночью они скачут на неких зверях вместе с языческой богиней Дианой и бесчисленными ордами других женщин и что в эти тихие часы они проделывают весьма большой путь и повинуются ей как своей повелительнице, и в некие иные ночи их вызывают, чтобы они поклонились ей и воздали должное» [305]. Иногда ведьмы ездят на венике или помеле, иногда на животных, и полету по воздуху, как правило, предшествует натирание магической мазью. Существуют различные рецепты этих мазей, интересно, что в них, как правило, включались смертельные яды – аконит, белладонна и болиголов [306]. Хотя в известных случаях использование подобных натираний и могло дать известный физиологический результат, лучше всего о причинах их употребления говорит Дельрио: «Дьявол в состоянии перенести их на шабаш без употребления мази, как часто он и делает. Но по ряду причин он предпочитает, чтобы они использовали эти натирания. Иногда, если ведьмы боятся, это помогает им преодолеть панику. Если они молоды и нежны, то так легче будет им претерпеть объятия Сатаны, принявшего облик человека, поскольку сей ужасной мазью он притупляет их чувства и убеждает несчастных созданий, что в липкой смазке скрыты особые достоинства. Иногда же он делает это в насмешку над Святыми Дарами и таким образом мистическими церемониями вводит нечто вроде ритуала и литургии в звериные оргии шабаша». [307] Хотя повсеместно принято было мнение, что ведьма может передвигаться по воздуху [308] на шабаш, оседлав метлу или какую-либо палку, интересно отметить, что лишь в редких случаях они действительно признавались в том, что использовали этот вид воздушного транспорта. Пол Гриллан в трактате «De Sacrilegiis» (Лион, 1533) рассказывает о ведьме из Рима, которая во время судебного разбирательства, бывшего за семь лет до выхода книги, призналась в том, что летала в воздухе, смазав тело неким магическим снадобьем. Очевидно, наиболее подробно на эту тему писал Боге, [309] тщательнейшим образом собравший обширный материал во время процессов в провинции Франш-Конте летом 1598 года. Он совершенно откровенно приводит такие примеры, как нижеследующий: «Francoise Secretain disoit, que pour aller au Sabbat, elle mettoit un baston blanc entre ses iambes et puis prononcait certaines paroles et des lors elle estoit portee par l’air iusques en l’assemblee des Sorciers» (Франсуаза Секретен признала, что для того, чтобы оказаться на шабаше, она помещала себе между ног белую палочку и затем произносила определенные слова, после чего переносилась по воздуху на собрание колдунов). В другом месте она признается: «qu’elle avoit este vne infinite de fois au Sabbat… et qu’elle y alloit sur vn baston blanc, qu’elle mettoit entre ses iambes» (что бывала на шабашах очень часто… и что туда она направлялась с помощью белой палки, которую помещала себе между ног). Надо заметить, что во втором утверждении она не говорит, что с помощью палки она перемещалась по воздуху. Опять «Francoise Secretain y estoit portee (au Sabbat) sur vn baston blanc. Satan y transporta Thieuenne Paget et Antide Colas estant en forme d’vn homme noir, sortans de leurs maison le plus souuent par le chemine». «Сlaudine Boban, ieune fille confessa qu’elle et sa mere mon-toient sur vne ramasse, et que sortans le contremont de la chemi-nee elles alloient par l’air en ceste facon au Sabbat» (Франсуаза Секретен была перенесена (на шабаш) на белой палке. Сатана, приняв форму высокого темного человека, доставил туда также Тиен Паже и Антиду Колас, которые, как правило, покидали свой дом с помощью дымохода… Клодин Бобан, молодая девушка, призналась, что она и ее мать разъезжали на помеле и что, выезжая из дома через печную трубу, они таким образом переносились по воздуху на шабаш). Записка на полях толкует слово «ramasse», как «autrement balai, et en Lyonnois coiue».
Глэнвилл пишет, что Джулиана Кокс, одна из ведьм сомер-сетского ковена (1665), сказала, что «однажды вечером она вышла из своего дома и прошла около мили, когда к ней приблизились, скача на метлах, три человека, находившиеся примерно в полутора ярдах над землей. Двух из них она знала, это были ведьма и колдун». Вполне возможно, что здесь мы имеем дело с неким преувеличением. Нам известно, что одна из фигур ведьмовского танца заключалась в том, что исполняющие его подпрыгивали в воздух так высоко, как только могли, и, вероятно, трое увиденные Джулианой практиковались как раз в этом упражнении. В этом смысле подходящей представляется цитата Реджинальда Скота из сочинения Бодена. Говоря о веселье шабаша, он сообщает, что «и пока они ели и плясали, у каждого в руке была метла, и они воздевали ее высоко в воздух». Также он сказал, что эти гуляющие, а лучше сказать, танцующие по ночам ведьмы перенесли из Италии во Францию танец, который называется La Volta [310]. Cэр Джон Дэвис в своей работе «Оркестр, или Поэма о танце» (1596) описывает лавольту как «высокое подпрыгивание и быстрое кружение». Де Ланкр замечает, что после обычного деревенского танца на шабаше ведьмы высоко подпрыгивали в воздух. «Apres la dance ils se mettent par fois a sauter». [311] Во время своих собраний некоторые из абердинских ведьм (1597) «танцевали дьявольский танец, скакали на деревьях немалые пространства». На старой иллюстрации, изображающей доктора Фиана и его компанию скачущей вокруг церкви Северного Бервика, ведьмы изображались бегущими и подпрыгивающими в воздухе, некоторые верхом на метлах; другие несли их в руках.
В шкафу дамы Алисы Кителер из Килкенни, арестованной в 1324 году по обвинению в ночных встречах с фамилиаром Артиссоном и многочисленным сопутствующим обвинениям колдовстве, была обнаружена трубочка с мазью, которой она смазывала посох, «с помощью коего она передвигалась везде и всегда таким образом, как она того хотела». [312] В ходе процесса Марты Керье, известной ведьмы и «буйной карги», проведенного судом Ойера и Терминера в Салеме, 2 августа 1692 года был вынесен обвинительный вердикт, восьмая глава которого гласила: «Фостер, признавшая, что занималась ведовством, за которое она подвергнута заключению, подтвердила, что она видела заключенную на некоторых ведьмовских собраниях и что это никто иная, как Керье, которая убедила ее стать ведьмой. Она призналась, что Дьявол переносил их на шесте на собрание ведьм. Но шест сломался, и она повисла у Керье на шее, и обе они упали на землю. Она пострадала при падении, так что долго не могла оправиться». [313]
Во многих случаях вполне очевидно, что речь не идет о реальном полете по воздуху. Имела место ритуальная езда верхом на метлах или палках.
Вместе с тем следует отметить, что существует и действительная левитация, феномен, безусловно, необычный, но тем не менее известный, многократно фиксировавшийся на современных сеансах спиритизма, где происходила как левитация отдельных личностей, что непосредственно относится к рассматриваемой нами теме, так и поднятие в воздух столов и стульев без участия человека или каких-либо вспомогательных механизмов и при условиях, которые делают невозможным объяснение этих явлений ловкостью рук, шарлатанством или иллюзией. Из массы неопровержимых свидетельств можно выбрать удивительные слова сэра Вильяма Крукса о левитации. «Это происходило, – пишет он, – четыре раза в моем присутствии в темноте, но… я говорю лишь о тех случаях, когда доводы разума подтверждались органами чувств… Однажды я видел стул, на котором сидела леди, который поднялся на несколько дюймов от земли. Другой раз леди стала на колени на стуле таким образом, что можно было видеть все его ножки. Потом он поднялся на три дюйма и оставался в таком положении около 10 секунд, затем медленно опустился вниз».
Самый удивительный случай левитации, свидетелем которого я был лично, произошел с мистером Хоумом. Трижды я видел, как он поднимался с пола комнаты вверх… Каждый раз я имел полную возможность наблюдать, как это происходит. Существует не менее сотни документальных записей, свидетельствующих о полетах мистера Хоума. [314]
В июле 1871 года лорд Линдсей рассказывал: «Я сидел с м-ром Хоумом и лордом Адэром. Присутствовал также один из его родственников. М-р Хоум вошел в транс и в этом состоянии перенесся через окно комнаты, смежной с нашей, и появился у нашего окна. Расстояние между окнами было около 6 футов 6 дюймов, и между ними не было никакой опоры. Выступ у каждого окна был не более чем в 12 дюймов и служил для того, чтобы ставить на него горшки с цветами. Мы слышали, как раскрылось окно в соседней комнате, и почти немедленно увидели Хоума, парящим в воздухе за нашим окном». [315]
Вильям Стентон Мозес пишет о своей левитации в августе 1872 года в присутствии надежных свидетелей: «Я был вознесен вверх… когда я обрел равновесие, то сделал отметку (карандашом) на стене, противоположной моей груди. Эта отметка находится где-то в шести футах от пола… Из ее расположения очевидно, что моя голова находилась очень близко к потолку… Я просто взлетел и затем опустился на то же место». [316]
Если мы обратимся к житиям святых, то увидим, что и здесь нередко наблюдались подобные явления. Мы упомянем лишь о нескольких подобных эпизодах из поистине бесконечного списка.
Св. Франциск Ассизский часто «поднимался над землей на высоту три, иногда четыре локтя»; тот же феномен многократно наблюдался различными свидетелями в течение столетий. Среди тех, кто во время молитвы поднимался над землей, удостоенная стигматов св. Екатерина Сиенская, св. Колетт, Рейньеро де Борго Сан-Сеполькро, св. Катерина де Риччи, св. Альфонс Родригес, св. Мария Магдалина де Пацци, Раймунд Рокко, бл. Карл де Сецце, св. Вероника Джулиани (ка-пуцинка), св. Герард Майелла (редемпционист-чудотворец), чудесный мистик Анна Катерина Эммерих, Доминика Барба-льи (умерла в 1858 году) из Монте-Санто-Савино (Флоренция), летавшая едва ли не каждый день. Св. Игнатий Лойола, погрузившись в глубокую молитву (по свидетельству Иоанна Паскаля), поднялся от пола более чем на фут. Св. Тереза и св. Хуан де ла Круц левитировали совместно, свидетелем чего стали Беатриса де Хесус и весь женский монастырь. [317] Cв. Альфонс Лигьери, проповедуя в церкви св. Иоанна Крестителя в Фодже, поднялся перед глазами всей конгрегации на несколько футов над землей. [318] Джемма Гальгани из Лукки, умершая 11 апреля 1903 года, в сентябре 1901 года во время молитвы перед почитаемым распятием поднялась в воздух, будучи в небесном трансе, и в течение нескольких минут оставалась над полом. [319] Св. Иосиф Купертинский (1603 – 1663), один из самых необычных мистиков XVII столетия, вся жизнь которого представляется серией высоких порывов и мистических экстазов, нередко поднимался в воздух и оставался там долгое время. Это чудо привлекало к себе такое внимание, что настоятели пересылали его из одного монастыря в другой, и в итоге он умер в маленьком высокогорном городке Осимо, где до сих пор почитаются его мощи. В течение многих лет он служил мессу у отдельного алтаря, и необычайно велики были дары, ниспосылаемые на него Св. Духом.
Думается, что мало столь благоухающих святостью святилищ, каковым является этот монастырь в Осимо. Во время моего визита к гробнице св. Иосифа я был глубоко тронут многочисленными напоминаниями о жизни святого, там сохранившимися, и добротой отцов его нынешнего братства.
Св. Филипп Нери и св. Франциск Ксавьер часто поднимались над землей во время службы и аскет св. Поль де ла Круа, как пишет бл. Страмби: «Le serviteur de Dieu s’eleva en l’air a la hauteur de deux palmes, et cela, a deux reprises, avant et apres la consecration» [320] (Слуга Господень во время святой мессы дважды возносился в воздух на высоту в два локтя от земли, до и после освящения).
Хорошо известно, что в одной лондонской церкви некий благочестивый священник во время службы нередко левитировал, причем я сам наблюдал это явление, хотя сам св. отец не знал об этом до дня своей смерти.
Но, как справедливо отмечает Герр [321], хотя и немало известно о святых, которые левитировали в религиозном экстазе, нельзя исключить того, что этот феномен может быть имитирован так или иначе силами зла, как это происходит явным образом в случае с медиумами-спиритами. Те м не менее, из агиографических источников нам неизвестно, чтобы святые в большом количестве поднимались совместно с земли или чтобы они переносились через воздушные пространства для того, чтобы встретиться в каком-либо определенном месте. Возможно ли, чтобы демоны смогли превзойти по силе величайших святых? Кроме того, надо помнить о том, что за исключением редчайших и исключительных случаев, вроде св. Иосифа Купертинского, левитировавшие поднимались на высоту не более фута или 18 дюймов, и даже это происходило очень редко, в моменты особой торжественности и концентрации всех психических сил.
Таким образом, мы подходим к вопросу, который долгое время волновал демонологов: посещали ли ведьмы шабаш в реальности или их путь туда так же, как и все, что они там делали, не более чем дьявольская иллюзия? Джованни Фран-ческо Понцинибио в труде «De Lamiis» [322] полностью склоняется к последнему взгляду, но здесь он становится жертвой рациональных предрассудков, в связи с чем знаменитый канонист Франсиско Пенья «наказал» его за опрометчивость суждений. В работе Пеньи «In Bernardi Comensis Dominicani Lucernam inquisitorum notae et eiusdem tractatum de stri-gibus» [323] содержится отличная подборка цитат, полностью дискредитирующая аргументы Понцинибио и подтверждающая справедливость судебных процессов над ведьмами словами авторитетов.
Шпренгер в «Молоте ведьм» (мы уже цитировали фрагмент о том, «как ведьмы телесно могут переноситься из одного места в другое») заключает: «можно считать доказанным, что колдуны могут переноситься в теле» [324]. Пол Гриллан задается вопросом: «Действительно ли колдуны и ведьмы или са-танисты могут быть перенесены в теле на шабаш и обратно дьяволом или следует считать, что эти явления относятся к области воображения?» Он вполне признает сложность и необычайную запутанность этого вопроса, почему и начинает свой ответ фразой: «Quaestio ista est multum ardua et famosa» [325](Это очень сложный и часто обсуждаемый вопрос). Но св. Августин, св. Фома, св. Бонавентура и многие другие соглашаются, что эти перемещения в пространстве имели место в реальности, и Гриллан, пробалансировав долгое время между этими двумя выводами, наконец, заключает: «что касается меня, то я придерживаюсь мнения, что они действительно пе-ремещались». [326]
В своем «Compendium Maleficarum» Франческо Гуаццо обсуждает вопрос (Кн. 1, 13) «Действительно ли ведьмы телесно могут переноситься с места на место, посещая свои шабаши?» следующим образом: «Мнение, которого придерживаются последователи Лютера и Меланхтона, заключается в том, что, по их мнению, ведьмы участвуют во всех этих собраниях лишь в своем воображении, их сознание замутнено некоей дьявольской уверткой. В защиту этого предположения отрицатели указывают, что ведьм часто видели лежащими в определенном месте без движения (в то время как впоследствии они утверждали обратное). Более того, из жития св. Германа, которое уместно будет здесь процитировать, известно, что некоторые женщины заявляли, будто они отправляются на „банкет“, в то время как, по заверениям надежных свидетелей, они ложились и засыпали. Что подобного рода женщины легко поддаются обману, не подлежит сомнению… Я же придерживаюсь противоположного мнения, что в ряде случаев некоторые ведьмы действительно телесно переносятся на полуночный шабаш дьяволом, принимающим форму того или иного нечистого и чудовищного животного, чаще же всего козла. Та к полагают ведущие теологи и специалисты в области юриспруденции из Италии и Испании; это мнение подтверждается и католическими авторитетами. Большинство авторов придерживается именно такого взгляда, например, Торквема-да в своих комментариях к Гриллану, Реми, св. Петр Дамиа-ни, Сильвестр Авильский, Томмазо де Виа Гаэтани, Альфон-со де Кастро, Систо Сиенский, Пер Криспе, Бартоломео Спинья в глоссах на Понцинибио, Лоренцо Ананья и множество других, о которых для краткости здесь умалчивается» [327]. Кажется, эти слова можно привести в качестве итога всему вышесказанному. В энциклопедическом трактате «De Strigibus» [328], написанном более ранним авторитетом Бернаром из Комо, есть такой значительный абзац: «Эти несчастные, действительно полностью контролируя свои чувства и не находясь в состоянии сна, посещают эти собрания, или скорее, оргии, и если место их проведения находится недалеко, то они идут туда пешком, по дороге весело беседуя. Если же им предстоит встреча в некоем отдаленном месте, то они переносятся туда дьяволом. Каким бы образом они ни попали в это место, нет сомнений, что путешествие это носит реальный, а не воображаемый характер. Нет также причин думать, что они действуют в помраченном сознании, когда отвергают католическую веру, поклоняются дьяволу, попирают ногами Крест Господень, оскверняют Святое Причастие, предаются грязному разврату и совокупляются посреди этого собрания, оскверняют себя связью с дьяволом, который является им в обличии человека и используется мужчинами как суккуб, обслуживая вместе с тем женщин, как инкуб» [329].
Этот вывод можно считать очевидным и доказанным. Ведьмы действительно телесно посещают шабаши, богохульные и святотатственные оргии. Добираются ли они туда пешком, верхом или еще каким-либо способом, это уже детали. К каждому случаю здесь следует подходить индивидуально.
Нельзя отрицать того, что в ряде эпизодов значительную роль играли галлюцинации и самообман, но примеров таких не так уж и много, и они также подвергались разбору внимательных священнослужителей и судей, которые выносили им соответствующую оценку. Так, в «Молоте ведьм» Шпренгер сообщает о женщине, которая добровольно пришла в суд с тем, чтобы ее наказали как ведьму, и призналась братьям-доминиканцам, что по ночам она посещает шабаши и никакие заслоны и решетки не могут ей помешать отправиться на адскую пирушку. Она была помещена под замок в помещение, откуда не было никакой возможности выбраться, и охранялась специально приставленными к ней людьми, которые постоянно наблюдали за ней в замочную скважину. Эти люди сообщили, что как только ее доставили в это помещение, она немедленно повалилась на кровать; при этом казалось, что ее члены абсолютно не гнутся. Избранные представители трибунала, серьезные и внимательные доктора вошли в комнату. Они стали будить женщину. Вначале это не получалось и пришлось основательно ее потрясти. Те м не менее она оставалась недвижимой. Тогда ее стали довольно грубо щипать. Наконец, принесли зажженую свечу и держали у ее ступни, пока на ней не появились следы ожога. Женщина никак не реагировала на происходящее. Через некоторое время к ней вернулись чувства. Она села и в подробностях рассказала, что случилось с нею на шабаше, где именно она была, сколько там было человек, какие проводились ритуалы, о чем говорилось. Потом она пожаловалась на боль в ноге. На следующий день отцы объяснили ей, как все происходило, что она и не покидала этого места и что боль происходит от свечки, эксперимент с которой был необходим для установления истины. Обращались они с ней строго, но по-отечески, и после того, как она исповедовалась в своей ошибке и обещала впредь противиться таким скверным фантазиям, ей предписали соответствующее случаю покаяние и отпустили.
Среди известных случаев, которые расследовал Анри Боге, есть следующий: в июне 1598 года молодой Жорж Гандильон признался, что приходил на шабаш, в заброшенное местечко под названием Фонтенель, у деревни Незар, и что иногда он также приезжал туда на коне. Более того, в обвинительном заключении есть следующие слова: «Жорж Гандильон в ночь на Страстную пятницу лежал в своей кровати, окоченевший подобно трупу, в течение трех часов, а затем неожиданно пришел в себя. Впоследствии он был сожжен живым вместе со своим отцом и сестрой». [330]
Поскольку Боге, один из главных для нас авторитетов, обсуждает все связанное с шабашами особенно подробно в своем сочинении «Discours des Sorciers», то будет уместным дать здесь подзаголовки и разделы его ученого и обширного труда. [331]
Глава XVI. Как и каким образом колдуны и ведьмы переносятся на шабаш.
1. Иногда они переносятся туда, оседлав палку или метлу, иногда на овце или козле, иногда – высоким черным человеком.
2. Иногда они натирают себя мазями, иногда этого не делают.
3. Некоторые люди, не являясь колдунами, будучи намазаны, переносятся, тем не менее, на шабаш. Почему так происходит?
4. Мази и натирания в действительности не нужны ведьмам и на самом деле не могут доставить их на шабаш.
5. Иногда ведьмы переносятся на шабаш порывом ветра или неожиданным ураганом.
Глава XVII. Ведьмы могут иногда приходить на шабаш пешком.
Глава XVIII. Является ли путешествие на шабаш воображаемым?
1 – 3. Причины, по которым можно такое предположить, и примеры этого. 2. Показания, подтверждающие эту точку зрения; пример того, как одна женщина совершила воображаемое путешествие на шабаш.
4. Причины, по которым можно предположить, что путешествие на шабаш является реальным, а не воображаемым.
5. Как следует понимать повествования об Эрихтое и Аполлонии, первый из которых вернул к жизни солдата, а второй молодую девушку.
6. Колдуны не могут возвращать мертвых к жизни. Примеры.
7. Та к же, как еретики не могут совершать чудеса. Примеры.
8. Личное мнение автора о предмете, обсуждаемом в этой главе.
9. Сатана весьма часто обольщает людей. Примеры.
Глава XIX.
1. Ведьмы отправляются на шабаш около полуночи.
2. Причины, по которым шабаши обычно проводятся по ночам.
3. Сатана радуется темноте и всему черному, поскольку они противоположны белизне и свету, радующим небеса.
4. На шабаше ведьмы танцуют спина к спине. Как правило, они одевают маски.
5 – 8. При крике петуха шабаш немедленно прекращается, и все покидают это место. Причины этого.
6. Голос петуха пугает Сатану тем же образом, как приводит он в ужас львов и змей.
7. Некоторые авторы отмечают, что демоны боятся обнаженного меча.
Глава XX. Дни, в которые проводятся шабаши.
1. Шабаш может быть проведен в любой день недели, но предпочтение отдается пятнице.
2. Шабаши также проводятся в основные праздники календаря.
Глава XXI. Места, в которых проходят шабаши.
1. По мнению многих авторов, место проведения шабаша обозначено несколькими деревьями или крестом. Мнение автора по этому поводу.
2. Интересное сообщение о месте, где проходил шабаш.
3. У места проведения шабаша должен быть источник воды. Причины этого.
4. Если в месте проведения шабаша нет воды, то ведьмы выкапывают яму и мочатся в нее. Причины этого.
Глава XXII. Проведение шабаша.
1. Ведьмы поклоняются дьяволу, являющемуся в форме высокого черного человека или козла. Они предлагают ему свечи и целуют его в зад.
2. Они танцуют. Описание танцев.
3. Они предаются всяким грязным извращениям. Дьявол превращается в инкуба и суккуба.
4. Ужасные оргии и мерзкие совокупления у евхитов и гностиков.
5. Пир ведьм на шабаше. Их еда и питье. Каким образом они благодарят за это до и после трапезы.
6. Однако эта еда не может утолить их аппетита, и они всегда встают от стола такими же голодными, как и до еды.
7. Когда они заканчивают свою трапезу, они полностью отчитываются перед дьяволом в своих действиях.
8. Они вновь отвергают Бога, их крещение и т. д. Как Сатана наставляет их делать зло.
9. Они поднимают темные бури.
10. Они проводят свои мессы. Об одеяниях их священников и святой воде.
11. Иногда в заключение шабаша Сатана как бы исчезает во вспышке пламени, и от него остаются лишь угольки. Все присутствующие берут малую их часть для того, чтобы потом использовать в магических целях.
12. Сатана всегда и во всем подобен обезьяне, подражающей Господу.
Собственно, процедура проведения шабашей сильно различалась в зависимости от эпохи, страны и района, где они проводились. Более того, даже стиль жизни и темперамент участников ассамблей были совершенно различными. Таким образом, можно отметить лишь основные и наиболее значимые церемонии, которые проходили на этих адских собраниях. Внимательное и подробное изучение шабашей потребовало бы отдельного тома, поскольку вполне возможным представляется реконструирование ритуалов ведьм в каждом отдельном случае, хотя порядок их проведения часто разнился.
Дом Кальме совершенно ошибался, когда сказал: «Пытаться описать шабаш – значит, пытаться описать нечто не существующее и никогда не существовавшее, разве что в возбужденном и неупорядоченном воображении колдунов и ведьм: картины шабашей, которые нам рисуют, – просто фантазия тех, кто видел сны о том, как перенесся по воздуху на шабаш» [332]. Счастливый скептик! К несчастью, шабаши как существовали раньше, так существуют и сейчас. Просто проводятся они не в покинутых пустошах, на холмах или в заброшенных местах, а в подвалах и погребах, в пустых домах с невинными табличками «Продается».
Председатель шабаша на местных небольших сходках был, как правило, главой районного отделения (сатанистской организации). При собраниях более многочисленных, куда собирались ведьмы из разных мест, председательствовал Великий Магистр, чье положение зависело от количества подчиненных ведьм и территории его «епархии». Как бы там ни было, этого Магистра обычно называли дьяволом, а его помощники и сопровождающие иногда именовались демонами или дьяволами. Эти наименования вызвали немалый беспорядок в отчетах о шабашах, судебных протоколах и признаниях подсудимых. Но во многих случаях вполне очевидно, и вера не позволяет нам сомневаться в этой возможности, что сам принцип зла, воплотившись, присутствовал на сборищах своих одурманенных поклонников. Та к понимали это отцы Церкви, таково заключение богословов, боровшихся с этими темными мерзостями. С метафизической точки зрения это возможно, с исторической – несомненно.
Когда человек, как правило, мужчина, был председателем на этих собраниях и направлял ритуальное действо, он нередко появлялся на них в чудовищном и гротескном одеянии и маске. Иногда он, впрочем, даже не пытался скрывать свою внешность. Эти маскарадные костюмы, как правило, подражали животным и уходили корнями еще в древние языческие обряды. Колдуны и ведьмы наследовали их через церемонии язычников. Уже в «Liber Penitentialis» св. Теодора, архиепископа Кентерберийского (668 – 690) содержится запрет на подобные переодевания. В 27-й главе осуждаются те, кто «in Kalendas Ianuarii in ceruulo et in uitula uadit» (Если кто-либо на январские календы переоденется оленем или быком, превратится в дикое животное, одевшись в кожи животных из стад, и оденет на себя голову зверя, то пусть за подобное превращение епитимья длится три года, ибо это – от дьявола).
Среди тех многочисленных животных, чье обличье принимал Магистр шабаша (дьявол, как мы его называем), особенно часто встречаются бык, кот и особенно козел. Так, на языке басков шабаш называется «Akhelarre» (козлиное пастбище). Иногда, как рассказывали, лидер сатанистов просто показывался в зверином обличии, в черной поросшей волосами коже, с рогами, копытами, клыками и хвостом. По сути, это то же самое одеяние, которое одевал актер, игравший на сцене демона. [333] В старой немецкой балладе «Druten Zeitung», отпечатанной в Шмалькальдене в 1627 году, «чтобы петь ее на мотив «Доротеи», сказано, что судьи, жаждавшие получить признание от ведьмы, заслали в донжон, где она томилась, палача, одетого в медвежью кожу с подшитыми рогами, копытами и хвостом. Несчастная узница, думая, что Люцифер действительно посетил ее, тотчас воззвала к нему за помощью:
Man shickt ein Henkersnecht Zu ihr in Gefаngniss n’unter Den man hat kleidet recht, Mit einer Bаrnhaute, Als wenns der Teufel wаr; Als ihm die Drut anschaute Meints ihr Buhl kam daher.
Здесь мы имеем единичный пример того, как подобный маскарад послужил обретению доказательств вины ведьмы с использованием трюка. Абердинская ведьма Джонет Лукас (1597) сказала, что дьявол присутствовал на шабаше «в обличии некоего зверя». Но Агнесса Вобстер из того же ковена сообщила, что «Сатана явился им в обличии тельца», так что, возможно, использовалось два костюма. Габриэль Пелле (1608) признался, что он посетил шабаш, на котором председательствовал дьявол, и «le Diable estoit en vache noire» [334]. Франсуа Секретен, допрошенный в августе 1598 года, видел дьявола «tantost en forme de chat». Роланд де Вернуа признал, что «Le Diable se presenta pour lors au Sabbat en forme d’vn groz chat noir» [335]. О козле говорится во множестве разных источников. В Нижних Пиренеях (1609) «Le Diable estoit en forme de bouc ayant vne queue et audessous vn visage d’homme noir» (Дьявол появился в обличии козла с хвостом, зад же его был подобен лицу черного человека). Жан д’Агирре рассказывал, что виденный им дьявол был «en forme de bouc» [336]. Мария д’Агирре говорила, что «посреди кольца был огромный кувшин, откуда исходил дьявол в обличии козла». Жентьен ле Клерк, которого судили в Орлеане в 1614 году, «сказал, что, как ему рассказывали, когда ему было три года, мать представила его козлу, которого они называли l’Aspic» [337]. «Sur la trone, – пишет Герр, – est assis un bouc, ou du moins la forme d’un bouc, car le demon ne peut cacher ce qu’il est» [338].
В 1630 году Елизабет Стивенсон, также именуемая Топпок, из Ниддри, сообщила судьям, что она в компании с Катериной Освальд, которая уже привлекалась к суду, так как была по поведению и по репутации ведьмой, и Александром Гамильтоном, «известным колдуном», отправилась в «убежище между Ниддри и Эдмистоном, где ей доверился дьявол и где он впервые открылся им, сначала в обличии жеребенка, а затем и человека, и назначил им новую встречу в Салкот Мюре». Когда один из знакомых Катерины Освальд по имени Александр Хантер, он же Гамильтон, он же Хаттарейк, «колдун Керль», «долгое время угрожавший окрестностям» [339] был схвачен в Дунбаре, он признался, что дьявол общался с ним в виде всадника на черном коне, или же приняв форму ворона, кота или собаки. Он был сожжен у Касл Хила, в Эдинбурге, в 1631 году.
Иногда присутствующие на шабаше надевают маски. Каноник Рибе пишет: «Les visiteurs du sabbat se cashent quelque-fois sous des formes bestiales, on se couvrent le visage d’un masque pour demeurer inconnus» [340] (Те, кто посещают шабаши, нередко переодеваются животными или прячут свои лица для того, чтобы не быть узнанными).
Когда знаменитый шабаш, на котором присутствовало 140 ведьм, проходил в Северном Бервике, на церковном дворе (дело было накануне дня поминовения умерших в 1590 году), и они танцевали «по всему двору церкви», «Джон Фиан вел за собой круг». Доктора из Саламанки упоминают о присутствии на шабашах людей, «aut aperta, aut linteo uelata facie» [341](иногда с открытыми лицами, иногда со скрытыми льняными личинами). И Дельрио добавляет к этому: «Facie interdum aperta, interdum uelata larua, linteo, uel alio uelamine aut persona» [342] (Иногда можно видеть их лица, иногда они их скрывают с помощью маски, личины, льняного полотна или вуали).
Во второй половине XVIII столетия на территории Лимбурга действовала тайная организация, терроризировавшая всю округу. Называлась она «Козлы». Эти подонки встречались по ночам в некоей часовне и после развратных оргий, в ходе которых Сатане воздавались почести и происходило все то, о чем мы уже писали, описывая шабаши, надевали маски, имитирующие козлиные головы, облачались в длинные мантии и ходили компаниями по округе, грабя и разрушая. С 1772 по 1774 год трибунал Фокмона отправил на виселицу около четырехсот «козлов». Но полностью уничтожить эту организацию не удавалось до 1780 года, когда против нее были предприняты самые жесткие репрессии.
Среди племен, населяющих Конго, существует тайная организация поклонников Эгбо. Эгбо, или Экпе, – злой дух, подобный Сатане. Его ритуалы именуются обийанизмом, так как объектом поклонения здесь служит Оби, или дьявол. Поклонение дьяволу получило развитие среди многих варварских народов, например, у корадов и тупайа, живущих в непроходимых лесах в междуречье Прадо и Доче в Бразилии, у абипонов в Парагвае, также и у бакапинов, одного из народов Каффры, у негров Золотого Берега и негров Вест-Индии. В так называемых домах ю-ю маги Эгбо содержат деревянные статуи, к которым они относятся с величайшим почтением, так как они позволяют им узнавать будущее. У них проводятся некоторые календарные праздники, и интересно отметить, что их участники одевают жуткого вида черные маски с огромными рогами. Тех непосвященных, которые увидят эти маски, ожидает смерть.
Первой по важности церемонией шабаша было поклонение и служение дьяволу. Видимо, иногда этому предшествовала перекличка его поклонников. Агнесса Сэмпсон призналась, что на встрече в Северном Бервике, когда все собрание вошло в церковь, «Дьявол взошел на кафедру в образе маленького черного человека и стал окликать всех, и каждый отвечал ему „здесь“. Когда окликнули м-ра Роберта Грирсона, все так и заскакали и очень рассердились, так как ранее они согласились, что его следует прозывать Робертом Контроллером, или Шумным Робом. И первое, что спросил Дьявол, было, хорошо ли они служили ему, и что они сотворили после предыдущего собрания».
Ведьмы воздавали почести Сатане, или Магистру шабаша, занимавшему его место, простираясь перед ним, преклоняя колена, воздевая руки и склоняясь в поклоне. Высмеивая церковные поклоны и жесты, которые принято там совершать, поклонники Сатаны постепенно приближались к нему, изображая гротескные ужимки и гримасы, иногда широко расставив ноги, иногда пятясь задом наперед, как рассказывает Гуаццо: «Cum accedunt ad daemones eos ueneraturi terga obuertunt et cessim eum cancrorum more supplicaturi manus inuersas retro applicant» [343]. Но основным моментом ритуального поклонения следует счесть поцелуй, знаменитый osculum infame. Этот нечестивый и мерзкий ритуал обсуждается в деталях всеми демонологами и, видимо, наличествовал во всех странах. Так, Дельрио пишет: «На шабаше председательствует дьявол, господин шабаша, являющийся в каком-либо чудовищном обличии, обычно козла или гончей ада, сидящий на высоком троне. Ведьмы, присутствующие на шабаше, подходят к трону, дабы почтить его, повернувшись по ходу спиной и поклоняются ему… и затем в знак почтения они целуют его в зад». Гуаццо отмечает: «В знак почтения ведьмы целуют дьявола в зад». Людвиг Элих говорит: «Есть особый знак их почтения (побережем наши уши), они целуют Дьяволу зад» [344]. «Y al tiempo que le besan debajo de la cola, da una ventosidad de muy horrible olor» (добавляет испанский Relacion), «зловонный, мерзкий и грязный».
Цитировать демонологов дальше мы не будем, они писали совершенно то же самое. Томас Купер расценивает этот обряд как часть приема в ковен, но подобное предположение в корне неверно, если расценивать «поцелуй», как имевший место лишь при инициации новых ведьм. Существует множество свидетельств того, что обряд исполнялся и практикующими много лет ведьмами. «Во-вторых, – отмечает он, – когда ведьма представлена в ковен, она должна в подтверждение своих слов поцеловать Сатану в зад в качестве его нового вассала» [345]. Но вернемся к ведьмам Северного Бервика, которые уже давно пользовались самой скверной репутацией из-за своих деяний. «Итак, вышеназванная Агнесса Сэмпсон призналась, что дьявол, бывший в кирхе Северного Бервика и присутствовавший на их встрече в обличии человеческом [346], видя, что они долго мешкают и толпятся на входе, присудил их всех к наказанию, которое заключалось в том, что они должны были поцеловать его в ягодицы в знак того, чем они ему обязаны. И, обнажившись, он возлег на кафедру, и все до одной сделали то, к чему он их побуждал» [347].
Одним из основных обвинений, постоянно повторяемым на длительном церковном и гражданском процессе против ордена тамплиеров (1307 – 1314), было то, что младшие служители ордена должны были давать принимающим их туда старшим рыцарям osculum infame. Даже такой предубежденный автор, как Ли, принимает истинность этого обвинения. В данном случае, однако, эти поцелуи не имеют никакого отношения к волшебству, лишь к гомосексуализму, столь распространенному в ордене.
Весьма интересные детали известны нам из буллы от 8 июня 1303 года благородного, но оклеветанного папы Бонифация VIII, пишущего о деле Уолтера Лэнгтона, епископа Линчфилда и Ковентри (1296 – 1322) и казначея Эдуарда I. Этот прелат был обвинен в магии и поклонении дьяволу. «Некоторое время назад дошло до нас, что наш почтенный брат Уолтер, епископ Ковентри и Линчфилда, был предан поношению и обвинен как в английском королевстве, так и в других землях в том, что дал присягу Сатане, поцеловав его в зад, и что он часто проводит беседы со злыми духами» [348]. Епископ смог опровергнуть эти обвинения. Боден рассказывает о Гильоме Эделине, казненном в 1453 году за колдовство. Это был доктор Сорбонны, приор Сен-Жермен-ан-Лэ. «И вышеупомянутый сэр Гильом признался… что он поклонялся Сатане, который представал перед ним в образе барана, целуя ему ягодицы в знак почтения и признания его сеньором» [349]. Очень редкий трактат XIV столетия, направленный против вальденсов, помимо других обвинений, выдвигает и такие: «Item, in aliquibus aliis partibus apparet eis daemon sub specie et figura cati, quem sub cauda sigillatim osculantur» (Дьявол являлся им в обличии кота, которого они целовали sub cauda). [350]
Бартолеми Минге из Бреси, молодой человек 25 лет, которого судили в 1616 году, сказал, что на шабаше «он часто видел (дьявола) в обличии человека, державшего коня за уздечку, и они выходили к нему, чтобы его чествовать, причем каждый держал в руках свечу из черного воска» [351]. Эти свечи, как рассказывает Гуаццо, имели символический смысл и были необходимы для проведения ритуалов шабаша, отнюдь не предназначаясь исключительно для рассеивания тьмы: «Они приносили ему в дар черные свечи и в знак покорности целовали ему зад» [352]. Свечи были, как правило, черными, и одну из них, побольше других, обычно нес сам дьявол. На встрече в Северном Бервике, когда все ведьмы собрались в церкви, «Джон Фиан затворил врата кирхи и зажег свечи, которые как бы мерцали черным и располагались вокруг кафедры» [353]. Боге сообщает, что допрошенные им ведьмы признались в том, что шабаш сочетался с поклонением Сатане, «который появлялся иногда как высокий черный человек, иногда в обличии козла, и они, чтобы выразить свое почтение и воздать ему должное, предлагали ему свечи, которые горели синим пламенем» [354]. Джон Фиан также, поклоняясь дьяволу, «думал, что видел свет свечи… который казался синего цвета». Это, конечно, объясняется тем, что свечи специально изготовлялись из материалов, содержащих серу. Де Ланкр особо подчеркивает, что свечи или факелы, используемые при шабашах, были сделаны из смолы.
Важной чертой больших шабашей был ритуальный танец. Надо заметить, что танцами с древнейших времен в разных странах и в различные эпохи было принято выражать преданность божеству. Танец – это следование самой природе движения, примитивное выражение эмоций и идеалов. В древнем мире вряд ли было что-либо прекрасней ритмического благодарения напевов и танца, которые были столь любимы афинянами, вспоминавшими много столетий тот день, когда молодой Софокл представил хор в ознаменование победы при Саламине [355]. На лугах Элизиума мисты танцевали кругами под серебряный перезвон кимвала, неистово перебирая белоснежными ногами. Во время торжественного перенесения ковчега из дома Аминадава царь Давид «играл и плясал пред Господом». Св. Василий побуждал своих учеников учиться танцевать, пока они на земле, так как они должны готовиться к ангельским занятиям, возможно, ждущим их на небесах. Еще в XVII веке церемониальные танцы были обычным явлением в церкви. В 1683 году в обязанности старшего каноника входило вести хор мальчиков в соборе Парижа. Христиане Абиссинии придерживались мнения, согласно которому танцы были необходимой частью богослужения. Год за годом в Духов день сотни пилигримов танцуют на улицах Эхтернаха (Люксембург), направляясь к гробнице св. Виллиброда в церкви св. Петра. Раньше верующие должны были трижды станцевать вокруг двора великого аббатства, перед тем как пройти к святыне. Но следует сказать, что и теперь танец занимает свое место в ритуалах Святой Церкви. Трижды в год в севильском соборе, на Чистый четверг, Праздник Тела Христова и Непорочного Зачатия проводятся танцы перед специально сооруженным алтарем, украшенным цветами и свечами и воздвигнутым у внутренних дверей большого западного входа в собор. Церемония эта, скорее всего, восходит к XIII столетию.
Одеяния мальчиков, танцующих перед импровизированным алтарем, водруженным на праздник Благословения Тела Христова, относятся к периоду правления Филиппа III и состоят из коротких брюк, жакетов, свисающих с одного плеча, и камзола из красного атласа, украшенного богатой вышивкой. Носились также шляпы с белыми перьями и туфли с большими искрящимися пряжками. В Чистый четверг использовался костюм, в котором сочетались красный и белый цвета, и костюм голубого и белого цвета – в День Девы.
Восемь мальчиков-хористов с восемью помощниками танцевали с кастаньетами в руках под тихую музыку органного облигато в центре собора у украшенного алтаря, двигаясь медленно и грациозно. Все это продолжалось около четверти часа; собор наполнялся музыкой гимна, мальчики аккомпанировали себе (так же исполнялись и наши кэролс в старые времена) кастаньетами. Они пели перед алтарем двучастный гимн, в то время как священники стояли вокруг в полупоклоне.
Но лучше всего будет, если я процитирую слова мистера Артура Симонса, так как он сам присутствовал несколько лет назад на исполнении этого танца в Севилье: «Да, я счел его полным достоинства, совершенно религиозным, никто не может заподозрить его в легкости или декоративности. Освящение танца, направление того, что могло способствовать пороку, на путь добра, привнесение народного искусства, каковым является в Севилье танец, в церковь, то, что он нашел там место, говорит об удивительной мирской мудрости католицизма, благодаря которой ему удалось столь многого достичь в завоевании мира».
Не является вполне фантастичным и предположение этого автора о том, что святая месса заключает в себе некий древний религиозный танец. Удивительной плавности медленные движения, безусловно, могут выражать самое искреннее и почтительное благоговение так же, как цвет одеяний священнослужителей и звуки мелодии.
И поскольку танец столь религиозен по своей сути, то, конечно, как можно было ожидать, он подвергся осмеянию и искажению обезьяной Господа. Танец ведьм нечист, мерзок, порочен и неуклюж. Как указывает Гуаццо, даже движения их танцев отвратительны: «Они танцуют в круге, всегда, однако, продвигаясь налево» [356]. «Колдуны, – говорит Боге, – танцуют деревенские танцы спина к спине» [357]. Этот обычай совершенно противоположен настоящему деревенскому танцу. «Иногда, хотя и редко, – добавляет он, – они танцуют парами, иногда же один партнер здесь, а другой там, и всегда все перепутано» [358]. Де Ланкр пишет о ведьмовском веселье: «Непристойности, которые они вытанцовывают, трех видов… Первый – это нечто вроде чешского танца… второй с быстрыми переходами, их танцуют в кругу» [359]. В третьем танце шабаша колдуны и ведьмы строились друг за другом в линию и танцевали таким образом.
Старая баскская легенда в пересказе Эстефанеллы Хиригарэй повествует о том, как ведьмы собрались встретиться у старой печи для обжига извести, чтобы потанцевать в круге. В тех краях считалось, что это неотъемлемая часть шабаша. Де Ланкр отмечает, что кружение «по-чешски» особо почиталось колдунами Лабура. Сильвестр Маззолини (1460 – 1523), Магистр священного дворца и верный католик, противостоявший ересиарху Лютеру, в своем труде «De Strigimagia» [360] сообщает, что в Комо и Брешии немалое количество детей в возрасте от 8 до 12 лет часто посещало шабаши, но впоследствии было обращено в истинную веру благодаря неустанному попечению инквизиторов. По просьбе церковного руководства бывшие участники шабашей показали эти танцы, причем продемонстрировали необычайные искусность и умение при выполнении самых сложных и фантастических фигур, так что явным стало, что наставлявший их учитель был отнюдь не из людей. Марко де Викериа, доминиканский приор монастыря в Брюсселе, расследовал это дело, и поскольку был он человеком известным за свою проницательность и исключительную честность, то его свидетельство убедило многих прелатов в Риме, которые сначала скорее склонялись к тому, что здесь имеет место некое плутовство. В Бельгии, кстати, этот танец на шабаше был известен как павана.
В ходе процесса Фиана Агнесса Сэмпсон призналась, что «они танцевали на церковном дворе, Гэлик Дункан играл на трубе, а Джон Фиан вел хоровод. Следом за ним последовали Агнесса и ее дочь. Дальше пошли Кейт Грей, Джордж Нолис со своей женой… и все остальные кумушки… всего более ста человек» [361]. Далее она добавила, что «эта Джеллис Дункан пошла затем перед ними, пританцовывая и играя при этом на маленькой трубе [362], именуемой еврейской, пока они не вступили в кирху Северного Бервика». [363] «Эти признания столь поразили короля Якова I (тогда он был еще Яковом VI Шотландским), что он позвал за названной Джеллис Дункан, которая сыграла сей танец перед Его Королевским Величеством».
Музыка, как правило, сопровождает танцы, и есть немало свидетельств тому, что на шабашах играли на разных музыкальных инструментах, скрипках, флейтах, тамбуринах, цитрах, гобоях, а в Шотландии – и на волынках. Играли все ведьмы, имеющие какие-либо умения, и частенько они услаждали компанию известными мелодиями, переиначенными на вульгарный лад. Однако концерты эти неизменно кончались полным диссонансом и жутким шумом. Попирались законы как пристойности, так и гармонии. В августе 1590 года некий Николай Лагернхард на пути в Ассенкурию шел по лесу и неожиданно увидел сквозь деревья танцующих мужчин и женщин. Движения их были фантастичными и непристойными. В удивлении он перекрестился и произнес имя Господа. Люди из этой компании увидели его и погнались за ним, но перед этим он успел узнать многих ведьм. Он посчитал своим долгом оповестить церковные трибуналы, и несколько человек во время первого же допроса совершенно признали свои деяния. Среди них был пастух по имени Михаил, пользовавшийся отличной репутацией благодаря своим музыкальным талантам и удивительному завораживающему голосу. Он сообщил, что был на этих собраниях главным волынщиком и его способности были постоянно востребованными. На шабашах поменьше (aquelarre) в Цугаррамурди, деревушке в Наварре, около 600 человек, собравшись в Бастанской долине, в 12 лигах от Памплоны, побуждали некоего Хуана де Гойбуру играть на флейте и Хуана де Сансина – на тамбурине. Двое этих несчастных, покаявшись в своих грехах, вернулись в лоно Матери-Церкви. Синклер в своей Реляции XXXV «О некоторых молитвах, заклинаниях и призывах, используемых в Северной Шотландии» говорит: «Поскольку дьявол создал заклинания, то он также и автор тех богомерзких песен, которые ими поются. Почтенный священник сообщил мне, что ему исповедовался волынщик дьявола, колдун, в том, что во время танцев злой дух научил его, как играть Песнь зла и как ее петь, и после той ночи все юноши и девушки города распевали ее на улицах. Повторять ее было бы ересью». Филипп Людвиг Элих, таким образом, суммирует известные факты: «Все предавшиеся злу компании и подлый сброд поют самые мерзкие приапические и запретные песни в честь дьявола. Одна ведьма выкликает: „Харр! Харр!“ Другая карга: „Дьявол! Дьявол!“ Прыжок туда, прыжок сюда, третья: „Скачи туда, скачи сюда“, еще одна: „Саваоф, Саваоф“. И так участники дикой оргии впадают в бешенство, и все, кто есть на этом бедламе, начинают визжать, шипеть, выть, завывать и выкрикивать непристойные здравицы» [364]. Но из всех ужасов шабаша едва ли не самым чудовищным было то, каким надругательствам подвергалось посреди этого хаоса Святое Причастие. И поскольку ни один христианин не примет Святое Причастие, не попостившись должным образом перед этим, то ведьмы в посмеяние заповедей Христовых пировали подобно волкам и удовлетворяли свои аппетиты самой разнообразной пищей, потребляли как мясо, так и вино, перед тем как перейти к адским ритуалам. Часто эти оргии продолжались посреди грязного обжорства и пьянства.
Гуаццо пишет: «Столы накрыты и соответственно украшены, в то время как они рассаживаются и начинают заглатывать пищу, которую дарует им дьявол или приносит с собой отдельно каждый из участников шабаша» [365]. Также и Де Ланкр пишет: «Многие писатели рассказывают, что колдуны на шабаше поедают пищу, которую дает им дьявол, но очень часто на столе бывает лишь то, что они принесли сами. Иногда отдельные столы украшены редкостными деликатесами, на других же – требуха и потроха». «На их банкетах подается различная еда в зависимости от того, где проходит шабаш и кто на нем присутствует» [366]. Вполне понятным кажется, что если местный глава ведьм, председательствующий на этих собраниях в absente diabolo, был человеком состоятельным, то и еда подавалась изысканная, и вина можно было выбрать разного; если же собрание ковена происходило в сельской местности, а ведьм возглавлял человек небогатый, то на стол подавалась лишь еда из крестьянских закромов. Когда ланкаширские ведьмы собрались в 1613 году в башне Малкинг, то на столе перед ними расположились «говядина, бекон и зажаренный баран», последний был убит за 24 часа до этого Джеймсом Девисом. В 1633 году Эдмунд Робинсон рассказал, что ведьмы Пендла предложили ему «мясо и хлеб на доске, питье в стакане», также «у них дымилось мясо, лежало комьями масло, было молоко» – настоящее деревенское пиршество. Элис Дьюк, сомерсетская ведьма, допрошенная в 1664 году, призналась, что дьявол «приказал им приветствовать его, когда он приходит, и принес им вина, пиво, пирогов и другой еды» [367]. Во время суда над Луи Гофриди в Эксе в 1610 году было дано следующее описание банкета на шабаше: «Затем они трапезничали, и столы различались по трем категориям. Те, кто распределяли хлеб, имели буханки, сделанные из пшеницы, похищенной в разных местах. Пили они мальвазию, чтобы почувствовать возбуждение. Те, кто разносили чаши, добывали вино из погребов, где оно хранилось. Иногда они ели нежную плоть маленьких детей, которые были убиты и приготовлены в некоей синагоге. Порой детей приносили туда еще живыми, ведьмы похищали их из домов, если представлялся удобный случай» [368]. Во многих местах ведьмы не могли достать мальвазии, так как Боге отмечает, что на некоторых шабашах «они нередко пили вино, но чаще у них была лишь вода» [369].
Существуют записи о несъедобной иди безвкусной пище, которую, тем не менее, потребляли на шабашах, известно также, что на столах могли находиться отбросы и падаль. Это происходило, по-видимому, в тех случаях, когда в оргиях участвовали сверхъестественные существа из бездны.
Доктора из Саламанки утверждают: «Пир их составляет еда, приготовленная ими самими или принесенная дьяволом. Иногда у них деликатесы и утонченные блюда, иногда пирог, приготовленный из убитых ими детей или расчлененных трупов. Нечто вроде молитвы произносится перед трапезой» [370]. Гуаццо описывает употребляемое ими вино следующим образом: «вино же, которое они обычно разливают, подобно черной свернувшейся крови, разлитой в зловещего вида грязные сосуды. Тем не менее, они не испытывают недостатка в чем-либо на этих пирах, хотя не подается ни хлеба, ни соли. Изабелла также сообщила, что они едят там человеческое мясо». [371]
Соль никогда не появлялась на столах ведьм. Боден передает, что причина этого в том, что соль – символ вечности [372], и Филипп Людвиг Элих особо отмечает отсутствие соли на этих инфернальных пирах [373]. «На этих пирах, – пишет Боге, – соль никогда не появлялась» [374]. Жентьен ле Клерк, допрошенный в Орлеане в 1615 году, признался, что «они садятся за стол, но там никогда нет соли» [375]. Мадлен де ла Палюд сообщила, что на дьявольских пирах она никогда не видела соли, оливок или растительного масла [376].
Насытившись, эти изверги рода человеческого переходят к торжественной пародии на литургию.
В начале XVIII столетия Марселлина Паупер из Конгрегации Сестер Милосердия в Невере была призвана стать искупительной жертвой за ущерб, нанесенный евхаристии, особенно колдунами в их черных мессах на шабаше. В марте 1702 года страшное святотатство было совершено в часовне конвента. Дарохранительница была вскрыта, чаша похищена, и частицы евхаристии, которые не были забраны сатанистами, разбросаны по полу и растоптаны. Марселлина в 9 часов вечера 26 апреля получила стигматы на руках, ногах и теле, а также терновый венец. После нескольких лет искупления она умерла в Тулле 25 июня 1708 года.
Эрудированный Пол Гриллан рассказывает нам, что литургия пародируется во всех деталях. «Ведьмы, торжественно посвятившие себя службе Сатане, поклоняются ему особым образом, принося с церемониями жертвы, которые они предлагают дьяволу, во всем имитируя службу Всемогущему Богу – в одеяниях, свечах и других деталях ритуала, и в самом ходе литургии. Та к они хотят поклоняться и восхвалять его, подобно тому, как мы славим истинного Бога» [377]. Об этом мерзком богохульстве снова и снова читаем мы в судебных протоколах, и хотя детали могут различаться в разных случаях, тем не менее, в своей сути святотатственные обряды не менялись в течение столетий и даже сейчас – увы – в скрытых углах и секретных убежищах это бесчестие все еще существует.
В этом контексте весьма удивляет сообщение Коттона Мэзера, что в Новой Англии ведьмы «встречаются на адских сборищах, о которых признавшиеся (в своей ведьмовской деятельности) говорят, что у них существуют там свои дьявольские таинства, в том числе пародирующие Крещение и Вечерю Господню». [378]
В ходе процесса над Бриджет Бишоп, она же Оливер, в суде Ойера и Терминера, проведенного в Салеме 2 июня 1692 года, Деливеренс Хоббс, обращенная ведьма, подтвердила, что «эта Бишоп была на главном собрании ведьм, в полях у деревни Салем, и там причастилась дьявольским причастием хлеба и вина». В деле Марты Карье, допрошенной 2 августа 1692 года перед тем же судом, два свидетеля подтвердили, что видели ее «на дьявольском причастии, когда всем раздавали хлеб и вино». Абигайль Вильямс призналась, что 31 марта 1692 года, когда весь Салем постился из-за распространившегося в округе ведовства, «ведьмы собрались на причастие в одном из деревенских домов, и был у них красный хлеб, и было красное вино». Этот красный хлеб представляет определенную загадку. Впрочем, трудно усомниться в том, что проводимые ведьмами церемонии носили богохульный характер. Известно, что салемских ведьм возглавлял Джордж Бэрроуз, местный священник, на которого впоследствии указывали многочисленные свидетели. «Восемь признавшихся ведьм обвинили его в том, что он руководил ими в некоторых из адских собраний и что ему было обещано, что он станет править в царстве Сатаны». Известно также, что именно он проводил черные мессы, так как среди прочих «Ричард Карье подтвердил суду, что он видел Джорджа Бэрроуза на собрании ведьм в деревне и то, как он проводил причащение», а Мэри Лэйси и ее дочь Мэри «подтвердили, что он был на собраниях ведьм и участвовал там в таинствах». [379]
Лжетаинство черной мессы осуществлялось неким изменившим христианской вере священником, посвятившим себя службе злу, занимавшим определенное положение и пользовавшимся авторитетом среди ведьм. Это видно уже по тому, что ведьмы определенно разбирались в достаточно сложных католических концепциях, связанных с явлением Христа в евхаристии. Подобно настоящим христианам, они понимали и значимость фигуры священника. Иначе трудно объяснить, зачем им понадобилась пустая форма лжемессы и тщательное соблюдение инвертированных обрядов.
Одно из серьезнейших обвинений, выдвинутых против тамплиеров в ходе процессов 1307 – 1314 годов, заключалось в том, что во время проведения своей богохульной литургии они не произносили освятительной формулы. Высказывалось предположение, что богослужение тамплиеров проводилось в соответствии с канонами восточного, а не западного евхаристического правила. В соответствии с католическим учением освящение производится в момент произнесения соответствующих слов и совершения должных жестов. Изменение субстанции хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы происходит при произнесении слов: Hoc est enim Corpus meum; Hic est enim Calix sanguinis mei…
Об этом свидетельствует, например, декрет Флорентийского собора (1439): «Quod illa verba diuina Saluatoris omnem virtutem transsubstantiationis habent» (Эти божественные слова Нашего Спасителя имеют полную силу производить пресуществление). Но Православная Церковь считает, что для освящения необходим эпиклезис, словам Господа придается «смысл повествовательный» [διηγηματικώς] [380], из чего следует, что слова Христа не являются обязательной частью Таинства. При проведении православных литургий слова освящения произносятся вместе с эпиклезисом. Существуют виды литургий, при которых полностью отсутствуют освятительные формулы. Они, например, используются в некоторых еретических сектах; не исключено, что нечто подобное было и у тамплиеров. Но гораздо более вероятно, что освятительные слова пропускались не случайно; гностические доктрины оказали на тамплиеров свое разлагающее действие. Они придерживались мандеистских и иоаннитских ересей, сторонники которых ненавидели Христа с той же страстной силой, как ведьмы и демонопоклонники, следуя за офитами, славящими Змея и просившими его уберечь их от Создателя. Тамплиеры славили и приносили жертвы идолу в виде головы, которая, по мнению профессора Прутца, олицетворяла некое низшее божество, почитавшееся гностиками, иными словами – Сатану. Когда в Тоскане судили рыцаря Бернарда Пармского, он признался, что, по мнению ордена, этот идол имел власть оберегать и обогащать, вполне в духе сатанизма. Возможно, тайная литургия тамплиеров явилась искажением службы восточного образца, но тем не менее ясно, что почитали они источник зла.
В 1336 году священник, бывший в заключении у графа де Фуа Гастона III Феба по обвинению в отправлении сатанистской службы, был отослан в Авиньон и лично допрошен Папой Бенедиктом XII. В следующем году тот же понтифик поручил своему доверенному Гильому Ломбарду председательствовать на суде над Пьером де Шаснэ, священником из Тарбской епархии, обвиняемом в осквернении гостии.
Жиль де Силь, священник из диоцеза Сен-Мало, и флорентиец Антонио Франческо Прелати, служивший ранее в диоцезе Ареццо, отправляли черные мессы в Тиффоже и Машекюле, замках Жиля де Реца, казненного в 1440 году.
Священник по имени Бенедикт в XVI столетии вызвал немалый скандал, когда открылось его участие в тайных и греховных ритуалах. Карл IX принудил монаха-отступника служить перед ним и его приближенными лжелитургию, и в правление его брата епископ Парижский сжег на Гревской площади монаха по имени Сешель, который был признан виновным в участии в таких же богохульных мистериях. В 1597 году парижский парламент присудил Жана Белона, кюре Сент-Пьер-де-Ламп в диоцезе Бурже, к смерти через повешение и последующему сожжению тела за осквернение причастия и многократное проведение сатанинских церемоний [381]. Парламент Бордо в 1598 году приговорил к сожжению Пьера Опти, кюре из Паже у Шало Лимузена. Он признался, что уже более 20 лет посещает шабаши, особенно те, которые проводятся в Матготе и Пюи-де-Доме, где он сам поклонялся дьяволу и служил в его честь черные мессы [382].
14 августа 1606 года монах по имени Денобилибий (Denobilibus) был приговорен к смерти в Гренобле по схожему обвинению. В 1609 году парламент Бордо направил Пьера де Ланкра и д’Эспанье в Лабур в округе Байонна для того, чтобы они уничтожили ведьм, наводнивших эти места. Не менее семи священников было арестовано за служение черных месс на шабашах. Двое из них, Мигалена, пожилой человек семидесяти лет, и Пьер Бокал, двадцати семи лет, были казнены, но епископ Байоннский, вмешавшись, потребовал, чтобы пятеро других были отданы на суд его трибуналу и в итоге позволил им сбежать из тюрьмы. Еще трое священников, содержавшихся под стражей, также были освобождены и немедленно покинули страну, что было с их стороны достаточно предусмотрительно. Двенадцать месяцев спустя на всю страну прогремели признания Мадлен де ла Палюд, которая «Dit aussi que ce malheureux Loys magicien… a controuve le premier de dire la messe au sabatt et consacrer Veritablement et presenter le sacrifice a Lucifer» [383]. Конечно, совершенно неверны ее слова о том, что «этот проклятый волшебник Луи первым стал служить мессу на шабашах», хотя вполне возможно, что об этом ей сказал сам Гофриди для того, чтобы произвести на нее впечатление своим якобы высоким местом в иерархии сил зла. Безусловно, ее описания шабаша можно счесть едва ли не самыми полными и детализированными.
Впрочем, достойную конкуренцию им составляют показания Мадлены Бован, сестры Третьего Францисканского ордена из конвента св. Людовика и Елизаветы в Лувьере. Признания, написанные по указанию ее духовника де Маре, ораторианца, содержат подробное описание самого чудовищного святотатства, в котором оказались замешаны трое капелланов – Давид, Матурин Пикар, кюре Меснил-Журдена, и Тома Буле, ассистент Пикара. Помимо прочих богохульств они возобновили адамитскую ересь. Последователи этой ранней гностической организации совершали службы совершенно обнаженными, не говоря о других творимых ими непристойностях. Как-то в Страстную пятницу Пикар и Буле заставили Мадлену осквернить распятие и уничижить освященную гостию, швырнув ее разломанные частицы на землю и потоптавшись на них. Давид и Пикар были мертвы, когда правосудие настигло Буле, и он был сожжен в Руане 21 августа 1647 года [384].
В правление Людовика XIV настоящая эпидемия сатанизма охватила Париж [385]. Черные мессы проводились во многих домах, особенно часто в принадлежащем Ла Вуазен (Катарине Десайе), жившей на улице Борегар. Руководил этой мерзкой компанией печально известный аббат Гиборж, если верить слухам, незаконнорожденный сын Генриха де Монморанси. Вместе с ним там бывали Бригалье, раздатчик милостыни Ее Высочества; Бушо, директор конвента Ла Суасси; Дюлон, каноник из Нотр-Дама; Дюлесен, викарий Сен-Ле; Дюбуске; Сейссон; Дюсси; Лемперье; Лепре; Даво, викарий из Нотр-Дам-де-Бон-Нувель; Марьет, викарий из Сен-Северин, искусный в проклятиях; Леменье, викарий из Сент-Юсташа, принесший в жертву Сатане огромное количество детей; Туме; Ле Франк; Коттон, викарий из Сен-Пол, крестивший младенца помазанием и затем зарезавший его на алтаре; Гиньяр и Себо из диоцеза Бурже, служившие черные мессы в погребах парижских домов и наводившие чары с использованием самых отвратительных приемов.
В XVIII веке черные мессы отправлялись столь же часто. В 1723 году полиция арестовала за подобное богохульство аббатов Леколле и Борнеме; в 1745 году под подозрение в совершении того же преступления поп
