ТЕКСТ № 21

Разговор бабушки (Е.С.) с внучкой (В.).

Е.С. Анечка… Танечка… Леночка! [обращаясь к внучке, путается в именах. Первые два имени – имена дочерей] Фу ты! [со смехом] Слеза идёт и идёт [слезятся глаза]. Слеза едучая. Идёт слеза едучая. Это я сама придумала… Года… Дурости всё больше прибавляется. Память совсем исчезает.

В. Что это у тебя? [о лекарстве]

Е.С. Раствор. А вот тенту'ра солю'ция ио'ди – это десятипроцентная… Каждый день передают, хлорка. Прохлорировала – и всё. Это уж точно убьёт… [обрабатывает раствором ножницы].

В. Как там, у Ани?

Е.С. [молчит, вспомнила не самое приятное. Выражение недовольства на лице. Охотно готова рассказать обо всем]. Там все любят спать. Костя… да господи… может и до четырёх дня проспать… Ой, не хочу, не хочу… [знает, что разговор длинный и расстраивающий, поэтому вовремя останавливается. Перебирает вещи:] Кофту купила Володе я, с голубой полоской, у него глаза голубые, ли'чит она его.

В. Ли'чит? Это как?

Е.С. Это старинное, то есть к лицу. Пробочка куда укатилась, скотинка… А я, Лена, в церковном… Ну как это скажи…

В. Календаре?

Е.С. Календарь можно назвать… [о специальном церковном издании, но не календаре]. Читала… Ой, Лена, как и е там рассказы!… [интонация восхищения]. Одна девица проповедовала заповеди Христа, а ей запрещали. Ей сказали: "Мы тебя расстреляем". Тут был паренёк, как они пишут, красавец. Просто влюбился в неё, взял её одежду одел: "Пускай меня расстреляют". А эти обнаружили, что это не она. Обоих или обеих?

В. Ладно, просто их, или обоих.

Е.С. Взяли их, отсе'кли руки и обезглавили. И не просто тяпнули топором, а пилили… А она думала: всё из-за меня – ему. И её тоже стали мучить. За то, что они терпели, и он, и она, никто не отрёкся… Что ж с ими сделали? Надо прочитать. А-а. Сбросили их в яму, а люди нашли их и преда'ли христианской смерти. И кто за них подержался – тот исцелился. Например, один подержался, а болел – а стало лучше, сказал всем – и пошло, и они стали исцелять. И их причислили к лику святых. <…>

А этот Ельчик – пескарь! Ведь он же – наместник царя, за него Богу надо молиться. А я, знаешь, грешница, не могу. За царя-батюшку нужно богу молиться – а я не могу. Слышала, он два раз выступал? Я слушала внимательно, Леночка, и запомнила. Он говорит, мы старые, хоть с нами трудно работать, но с нас надо молодым брать пример. Ты ведь знаешь, сколько он для России сто'ит в смысле валюты – это миллиард уже… Куда бы он ни полетел, куда бы он ни поехал – всюду его сопровождает охрана…

В. Бабушка, смотри, ты в йод наступила!

Е.С. Ну, это ничего, это дезинфекция [шутит].

[Убирает мусор, вытирает разлитый йод. После паузы:]

Я тебе, Лена, скажу достоверно. Дедушка, тебе прадедушка Семён, сидел в лагерях со старшей дочерью Николая второго, Александрой. Лена, как они над ней там издевались… До слёз её было жаль. "Царица, иди параши выгружай из камеры!" И охранники-то тоже подсмеиваются. А уж если эти подсмеиваются – так заключённые тем более.

По "Академии" я рассказ слышала, сейчас этот дед – профессор, а тогда ему тринадцать лет было. Так мальчик этот рассказал: "Трое царя охраняли. В левой руке – повод, в правой – заряжённую винтовку. Сзади тоже лошади. И всё. Дак мы, грит, рады были, что увидели царя…" Нет, так раньше не было. А он потом учился, этот дед, профессор. Работает в Томском университете, обучает совремённую молодёжь… А Ельчик-то наш, пескарь-то! [интонация сожаления, разочарования.] Дивизии! Дивизии стоят! За что было стрелять в царя! [Тут же – о палочке с йодом:] Да чтоб ты сдохла, а! [говорит без злости] Она мне уж и тут напачкала!

Тут на Пропи'тке церковь открыли, так мне Нина сказывала: Григорий Иваныч – он строитель церкви. Всё вокруг убрали, чистенько всё. Он из алтаря говорил… Так что ты узнай, промы'шли [сказала необычное слово с улыбкой], кто это у вас такой в университете.

(Информант – Евгения Семёновна Роскошных, 1918 г. рождения, образование 7 классов и медучилище, по специальности фельдшер. Родилась в Алтайском крае, большую часть жизни прожила в г. Колпашево Томской обл. Запись Е. Басанец, 1997 г.).