Телеграмма Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии (большевиков) Центральному Исполнительному Комитету Гоминдана

13 марта 1925 г.

Центральный Комитет Российской Коммунистической партии скорбит вместе с вами о потере вождя Гоминдана и

организатора национально-освободительной борьбы рабочих и крестьян Китая за свободу н независимость китайского народа, за единство и самостоятельность китайского государства.

Центральный Комитет Российской Коммунистической партии не сомневается, что великое дело Сунь Ят-сена не умрет вместе с Сунь Ят-сеном, что дело Сунь Ят-сена будет жить в сердцах китайских рабочих и крестьян на страх врагам китайского народа.

Центральный Комитет Российской Коммунистической партии верит, что Гоминдан будет высоко держать знамя Супь Ят-сена в великой борьбе за освобождение от империализма, что Гоминдану удастся с честью донести это знамя до полной победы над империализмом и его агентами в Китае.

Сунь Ят-сеи умер.

Да здравствует дело Сунь Ят-сена, да живут и крепнут заветы Сунь Ят-сена!

Лечат, по газ. «Известия» А* 60 (2393). 14 марта 1925 г.

Телеграмма ЦК РКП(б) явилась ответом на телеграмму ЦИК гоминдана от 12 марта 1925 г._т в которой говорилось:

«Сунь Ят-сен скончался сегодня утром, будучи в сознании до конца. Национально-революционное движение Китая потеряло в нем вождя, который в течение всей своей жизни работал для создания партии, которая освободила бы массы Китая от эксплуатации капитализма и империализма. В этой борьбе он нашел активного друга в революционном движении в лине эксплуатируемых рабочих всего мира.

Смерть Сунь Ят-сена оставляет его великую работу освобождения Китая неоконченной; последняя целиком будет возложена на партию. Затруднения предвидятся большие, ибо мы окружены контрреволюционными силами, которые в союзе с империалистами выжимают соки из угнетенных народов.

Вождь оставил в наследие принципы и революционные методы, и каждый пункт его наказа призывает нас к спасению угнетенного человечества и дает нам уверенность пройти через все препятствия к победе. Мы уверены, что в этой работе вы, как верные ученики Ленина, будете с нами, наследниками Сунь Ят-еена^ Умирая, Сунь Ят-сеп выразил пожелание быть забальзамированным и похороненным в Нанкине, где революция провоз* * гласила его президентом Китая»,

88, Сообщение Полномочного Представителя СССР во Франции о беседе с Председателем Совета Министров и Министром Иностранных дел Франции Эррио*

16 марта 1925 г.

Я условился с Эррно о приеме в середине недели и был принят им в четверг 12 марта.

Я начал разговор с вопроса о Бизертском флоте, изложив Эррио, каким громадным препятствием для каких-либо дальнейших соглашений является позиция, занятая им в этом вопросе**. Указал на достоверные наши сведения, что англичане абсолютно ие имеют ничего против возврата би-зертских судов нам ***. Указал иа ничтожно малую ценность этого флота в качестве лома и на неизбежную порчу судов при каждом лишнем месяце стоянки без достаточного ухода со стороны специальных команд моряков, которые были бы нами поставлены немедленно по передаче нам судов. Возврат флота в Черное море наше правительство рассматривало бы лишь как частичное восстановление того положения на Черном море, которое имело место до изменнического увода флота Врангелем при содействии французских властей и правительства. Поэтому увод флота в Черное море с нашей точки зрения ни в каком случае не может служить предлогом для каких-либо особых мероприятий со стороны, например, Румынии. Нам известно о возникшем проекте устройства с англо-французской помощью румынской морской базы в Констанце. Советское правительство вынуждено заявить, что такое мероприятие может иметь самые серьезные последствия и едва ли послужит к увеличению шансов мирного разрешения существующих спорных вопросов.

Эррио, выслушав все мои аргументы, начал, как и при последнем моем с ним свидании до отъезда в Москву, с заявлений о полной для него невозможности в настоящий момент, при создавшемся внутриполитическом положении, пойти на немедленную выдачу нам Бизертского флота. Такой акт мог бы быть фатальным для судьбы кабинета, и он на это не может пойти. Затем перешел к обычным жалобам на то, что выступления советских деятелей с вечным заявлением, что французам не будет уплачено ни одной копейки⁵⁶, всячески затрудняют ему и разрешение вопроса о Бизертском флоте, так как снова и снова бередят и тревожат французское общественное мнение, давая в здешней разноголосице перевес тем непримиримым элементам, которые говорят, что

■ll"l I

* Из доклада в Народный комиссариат иностранных дел СССР от Iß марта 1925 г.

** См. док. № 28. *** См. док. № 17.

от СССР все равно нечего ждать. Протесты Румынии и Польши также не приходится совсем оставлять без внимания именно ввиду этой общей атмосферы, не благоприятствующей каким-либо уступкам по адресу СССР, продолжающему занимать непримиримую позицию в вопросе о долгах. Впрочем, Франция отнюдь не связана в этом деле Румынией, и если бы по главному вопросу, интересующему сейчас французов, о русских бумагах было найдено что-либо похожее на соглашение, то, конечно, и вопрос о флоте мог бы быть разрешен удовлетворительно. Сейчас же Эррио не видит возможности немедленного возврата судов. Что же касается морской базы в Констанце, то, конечно, по мнению Эррио, Англия отнюдь уже не так мало заинтересована в Черном море, чтобы можно было ручаться за отсутствие содействия румынским планам. Но Франция ни в каких планах по окружению СССР сейчас не принимает участия, и то же самое Эррио утверждает и касательно базы в Констанце.

У меня осталось, однако, впечатление, что дыму без огня не бывает и что кое-какие обещания в этом смысле, может быть, и были даны румынам. Мне кажется, однако, что руководящая роль принадлежит здесь Англии и что реальная опасность в этом пункте грозит именно с этой стороны. Англия имеет чрезвычайно веские экономические и политические^ причины создать себе морскую базу на Черном море, Фран-ция же почти никаких. Так же дело обстоит и в отношении финансовых возможностей.

Итак, в вопросе о Бизертском флоте, пока Эррио у власти, ни на какой сдвиг в благоприятную сторону рассчитывать, по-видимому, не приходится.

В таком же положении дело с признанием меньшевистского правительства Грузии, В ближайшем будущем едва ли можно надеяться на формальный отказ Франции в признании этого «правительства». Эррио здесь связан своею зависимостью от социалистов, без поддержки которых он и двух дней не устоит в палате. Социалисты же связаны с Ноем Жордания и будут поддерживать его, насколько смогут. Признание меньшевистского грузинского правительства уживается у Эррио как будто и с молчаливым признанием правительства Советской Грузии, ибо паспорта, даже дипломатические, выданные уполномоченным НКИД в Грузии, здесь визируются без всяких препятствий и при выступлениях наших по делам грузинских граждан мы пока что не встречали каких-либо формальных отводов со стороны министерства иностранных дел. Это вполне соответствует сказанному выше: в угоду социалистам Эррио будет продолжать числить Чхенкели в списках дипкорпуса и приглашать его иа дипломатические обеды и в то же время не будет протесто-

вать против того, Что наше Посольство и генеральное консульство будут выступать фактически защитниками грузинских интересов и представлять здесь Грузию.

Следующим вопросом было предъявленное мною Эррио требование о подтверждении властям, что прежние российские консульства закрыты и никакими официальными правами более не пользуются*, и о понуждении бывших консулов передать нам дома, занятые ими помещения, архивы, деньги, мебель и пр., а также представить отчеты о всех находившихся в их распоряжении денежных средствах. Эррио

обещал всевозможное содействие, в частности, поскольку дело касается закрытия и прекращения всяких официальных функций, но был несколько не уверен в том, каким именно путем заставить бывших консулов выдать архивы, имущество и деньги. Я настаивал на прямом административном воздействии вплоть до выселения нли привлечения к суду по инициативе французских властей. Такая наша позиция обусловливается тем не подлежащим сомнению обстоятельством, что во французских судах сами мы ни по какому даже абсолютно ясному и несомненному вопросу не получим благоприятного для нас решения. Французские трибуналы, быть может, наиболее реакционные из всех французских учреждений, еще на этих днях лишний раз доказали свою непримиримую вражду к СССР оправданием одного грузинского проходимца, который стрелял н другого грузина — коммуниста несколько месяцев тому назад.

В таком же приблизительно положении дело о церковных имуществах. Мы настаиваем на передаче всех их нам, так как церкви принадлежали посольству и должны быть нам выданы на тех же условиях, на каких выдан посольский Дом. Эррио обещал обследовать и этот вопрос.

Разговор зашел далее о самом кардинальном вопросе™^ о долгах. В жалобных тонах Эррио опять высказал свое недоумение, почему тт. Рыков И Чичерин сочли необходимым еще раз заявить в Тифлисе, что Франция не получит ни одной копейки, и почему агентство Гавас и РОСТА, хорошо цензурируемЫе, считают своим долгом эту радостную весть R первую очередь телеграфировать во Францию. По Правде сказать, на этот вопрос я не мог дать вполне исчерпывающего ответа, ограничившись обычным нашим указанием на невозможность для нас признания долгов, что не исключает делового соглашения, которое должно основываться на значительном сокращении суммы, минимальном проценте, гарантии предоставления нам долгосрочных займов или

ИТТА".-------------------------.......— ii»^ _1—, _|В------„il

* См. док. № 59,

кредитов и возврате удержанных Францией и принадлежащих СССР активов.

Я указал на большой вред для достижения соглашения такой постановки вопроса о долгах, какая была ему даиа в зале Трокадеро 28 февраля, где держатели русских бумаг пришли к такой астрономической цифре, как 32 млрд. фр. Эррио усмехнулся и пожал плечами, добавив, что, конечно, на получение полной суммы никто серьезно ие рассчитывает. Когда же я спросил, но с кем же именно можно было бы говорить о каком-либо деловом компромиссе, возможном, разумеется, лишь ценою значительных жертв, и кто уполномочен на эти жертвы пойти, то Эррно сказал, что как раз в утро того дня, когда держатели собирались в Трокадеро, он провел кабинетскнй декрет, по которому этим делом будет ведать теперь Office des biens privés * (председатель Аль-фан). Тут Эррио в буквальном смысле слова играет в прятки с самим собою, ибо в этом декрете сказано, что на Office des biens privés возлагается обязанность быть экспертом при тех делегатах французского правительства, которые могут быть назначены для официальных переговоров на международных конференциях. Иначе говоря, воз и поныне там, и никакого органа, полномочного говорить и принимать решения от имени вкладчиков, мы до сих пор не имеем. Я указал на это Эррио, и в ответ он только пожал плечамн. В этом вопросе Франция находится поистине в безвыходном положении. По-. скольку они думают, что компромисс может состоять в лучшем случае по 5 коп. за рубль, разумеется, никто не желает взять на себя ответственность за урегулирование вопроса на такой базе. С другой стороны, все понимают, что те полтора, а по другим сведениям, даже два и даже четыре mhi-лиона «держателей» никогда не выдвинут какого бы то ни было делового представительного органа, с которым можно было бы договориться о том или ином компромиссе. Существующие общества защиты интересов отдельных держателей враждуют друг с другом, не имеют никакой общей линии и, что самое главное, юридически тоже отнюдь ие являются достаточно полномочными, чтобы принимать какие-либо связывающие самих держателей решения. Получается такая картина, что держатели-кредиторы кричат на всех перекрестках и размахивают руками, но толком формулировать своих желаний и предела уступок не могут. Не может этого, по-видимому, и правительство.

Полпред СССР во Франции

Красин

Печат. по арх.

бюро по делам частных имуществ (фр.).