Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР, из Женевы. Из сообщений, сделанных мне Лавалем и Л еже о Стрезе **, заслуживает внимание нижеследующее

Немедленно

15 апреля 1935 г,

Из сообщений, сделанных мне Лавалем и Л еже о Стрезе **, заслуживает внимание нижеследующее.

Саймон подробно информировал конференцию о переговорах с Гитлером, но не о переговорах Идена в Москве и Варшаве. Когда Саймон упомянул о согласии Гитлера участвовать в региональном пакте ненападения с предоставлением другим участникам связываться обязательствами взаимной помощи, Лазаль выразил в этом сомнение, вследствие чего Саймоном поручается сзоему представителю в Берлине еще раз проверить у Нейрата, и на следующий день Саймон ознакомил конференцию с известным вам заявлением Нейрата ^:D4. Хотя Саймон раздал делегатам письменное изложение новых предложений Нейрата, французы и даже итальянцы отказались дать делу ход, причем Лаваль заявил, что он связан обещанием подписать двусторонний пакт с СССР. Саймон лишь осведомился, будет ли этот пакт заключен на базе Устава Лиги наций и, получив утвердительный ответ, успокоился. Больше Восточный пакт не обсуждался. Муссолини никаких затруднений в этом вопросе не делал, и получилось так, что конференция как бы приняла к- сведению сообщение Лаваля о предстоящем подписании двустороннего пакта. Указание в официальном коммюнике на продолжение переговоров по Восточному пакту является совершенной фикцией, не соответствующей решению конференции, и Леже подробно сообщил происхождение этой фикции. Лаваль заявил, что французы не придают значения предложению Нейрата, но из тактических соображений советует не отклонять его и заняться им лишь

⁸ См, док. № 181. ** См. ггз. ^Известия», 12. 14—16 апреля 1935 г.

2S6

после того, как будут подписаны двусторонние пакты, что соответствует и высказанным мною пожеланиям. Лаваль по собственной инициативе зондировал отношение итальянцев к идее итало-советского пакта взаимной помощи. Руководящий состав МИД отнесся к этой мысли резко отрицательно. Сам Муссолини сперва высказал сомнение в полезности для Запада такого соглашения, сославшись на нашу географическую отдаленность и неподготовленность Красной Армии для внешней операции. Лаваль, однако, настаивал на важности увеличения барьера против агрессии Германии, имеющего значение как для Востока, так н для Запада, причем ссылался на эффективность нашей авиации. Муссолини обещал серьезно изучить вопрос и сообщить Л авалю ответ до его поездки в Москву. По этому поводу я выразил удивление, что французы ставили этот вопрос без нашего согласия; я отметил, что вопрос никогда не обсуждался нашим правительством и что я вовсе не уверен в пользе для нас пакта с Италией, тем более что приходится учитывать наши особые отношения с Турцией. Леже ответил, что он подчеркивал в Стрезе, что не имеет никаких полномочий говорить от нашего имени и что они зондируют по собственной инициативе, ничем нас не ангажируя. Я вручил Леже проект пакта, воплощающий наши поправки к первоначальным французским предложениям *. Завтра буду согласовывать этот проект**. Лаваль сказал, что не сможет парафировать пакт в Женеве, так как хочет предварительно представить совету министров, после чего он парафирует его в Париже с Потемкиным, а затем подпишет в Москве. Od высказывал некоторое сомнение в возможности поездки в Москву до муниципальных выборов, в чем я не мог не усмотреть намека на известные вам обстоятельства. Думаю, однако, завтра его убедить быть в Москве 25-го, как предполагал раньше. Поскольку Бек приехал в Женеву воздействовать на Лаваля, вопрос о времени остановки Лаваля в Варшаве теряет свое прежнее значение.

В отношении воздушной конвенции ничего конкретного не было решено в Стрезе, кроме допущения возможности двусторонних пактов. Вопрос довооружения Венгрии, Болгарки и Австрии был постаатен в Стрезе Муссолини, и за вынесенное решение Лаваль подвергся со стороны Титулеску жесточайшим нападкам.

Литвинов

Печаг..чо арх.

* См. «Международная жизнь» № 10. 1963 стр. 153—154. ** См. док. Л«187.

184. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР, из Женевы

Немедленно 16 апреля 1935 г.

Сегодня был у меня довольно долго Бек. Ничего нового он не сказал, но дезавуировал Лукасевнча *, подтвердив свое согласие на участие в коллективном региональном пакте о консультации, если даже другие участники будут связаны взаимопомощью. Вообще же он по своему обыкновению был уклончив. Против нашего пакта с Францией он будто бы не возражает, лишь бы он не противоречил союзному договору Польши с Францией. Говорил он о желании видеть Лаваля в Варшаве до Москвы, ибо как-никак Франция — союзница Польши. Я указал на наш приоритет, сообщив, что мы, однако, с самого начала заявили Лавалю, что не возражаем против его заезда в Варшаву раньше Москвы. Затруднения в том, что Л аваль не хочет приезжать в Москву после 25-го, а поэтому он должен быть в Варшаве на третий день пасхн, что Бек считает неудобным**.

Литвинов

Печат. по срх.

185. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Румынии М. С. Островскому

16 апреля 1935 г.

Ввиду проявляемого в Румынии значительного интереса к развитию торговых связен с СССР вопрос о договорном оформлении этих возможных связей приобретает известную актуальность, тем более что осуществление даже предположенного скромного плана товарооборота с Румынией наталкивается на серьезные трудности в внде ограничительного валютного законодательства Румынии.

Очевидно, нам придется все наши продажи осуществлять в Румынии в леях, с тем чтобы на выручаемые суммы мы закупали в Румынии интересующие нас товары.

Таким образом, для того, чтобы создать возможность осуществлять деловые отношения с Румынией, необходимо какое-то соглашение о валютных расчетах. Оно могло бы быть построено примерно на следующих принципах: мы реализуем наши товары в Румынии на леи. на вырученную в леях сумму мы закупаем в Румынии интересующие нас товары. Выручаемые от внеторговых доходов в Румынии («Интурист», «Торг-

* См. док. № 170.

** См. док.,Y° 218 и сб. «Документы н материалы по истории советско-польских отношений», т. VI, М., 1969, стр. 267—268.

сии», «Креднтбюро») леи могут обращаться нами на расходы в Румынии по нашему усмотрению, в том числе и на закупку товаров для вывоза.

Поскольку заключение такого соглашения создало бы необходимые условия для организации торговых взаимоотношений с Румынией, можно было бы одновременно с ним подписать формальный торговый договор, построенный на обычных началах нашей торгово-договорной практики.

Учитывая изложенное, рекомендую Вам произвести осторожный зондаж, не пойдет ли Румыния на заключение с нами соглашения о расчетах по внешней торговле, построенного на изложенных выше принципах, и на подписание торгового договора. Само собою разумеется, что этот зондаж необходимо произвести настолько осторожно, чтобы он не мог быть понят как навязывание нами ведения торговых переговоров*.

Заместитель Народного Комиссара

Крестинский

Печат. по срх.

186. Речь Председателя советской делегации M. M. Литвинова на чрезвычайной сессии Совета Лиги наций**

Женева, 17 апреля 1935 г.

Вопрос, поставленный перед нами в результате обращения французского правительства в Совет Лиги наций, не представляет одинакового формального интереса для всех членов Лиги наций, но по существу, несомненно, заслуживает внимания как Совета Лиги наций, так и в целом всей Лиги.

Мы вчера выслушали представителей государств, подписавших Версальский договор и ныне непосредственно задетых нарушением обязательств, принятых в отношении их. Я говорю, однако, от имени страны, которая не только не ответственна за Версальский договор, но и никогда не скрывала своего отрицательного отношения к этому договору в целом и к разоружению Германии в частности *^¥*.

Наше формальное отношение к данному вопросу состоит в том, что мы, как члены Лиги наций и Совета Лиги, имеем дело с фактом нарушения международного договора государством, формально числящимся еще членом Лиги. Это является согласно § 2, ст. 1 Устава Лиги нарушением этого Устава, а следовательно, нарушением обязательств в отношении ос-

* См. док. № 235. ** Произнесена прп о-*1сужденш! протеста Фракщ'.в в сзязи с нарушением Германией Версальского договора. **⁸ См. док. ЛЬ 180.

тальных членов Лиги, создавшим угрозу миру. Необходимость соблюдения всеми государствами своих международных обязательств занимает первое место в Уставе Лиги, и это указывает на то огромное значение, которое придается этому обязательству. Иначе и не может быть, ибо одной из основ мира является соблюдение международных обязательств, имеющих непосредственное отношение к безопасности народов.

Меня, однако, более интересует существо этого вопроса, нежели его формальная сторона, на которой с достаточной обстоятельностью останавливались другие члены Совета. Мы стоим на точке зрения равноправия народов и их бесспорного права на безопасность и на все средства, обеспечивающие эту безопасность. Все миролюбивые государства имеют право на вооружение для защиты своей безопасности.

Однако, признавая равноправие в вооружениях, мы должны исходить из предположения, что это вооружение будет использовано исключительно в оборонительных целях, для защиты существующих границ и собственной безопасности.

Но как быть, если в том или ином конкретном случае это предположение представляется сомнительным когда, наоборот, есть опасения, что вооружение имеет целью не защиту, а нарушение границ, осуществление насильственными методами идеи реванша, нарушение безопасности соседних или отдаленных государств, нарушение всеобщего мира со всеми его трагическими последствиями?

Как быть, если государство, требующее или берущее себе право на вооружение, находится под исключительным руководством люден, которые объявили во всеуслышание программу своей внешней политики, состоящую в политике не только реванша, но и безграничного завоевания чужих территорий и уничтожения независимости целых государств,— под руководством людей, которые открыто провозгласили эту программу и не только не отрекаются от нее, но непрестанно распространяют эту программу, воспитывая на ней свой народ? Как быть в тех случаях, когда государство, имея такую программу своих вождей, отказывается давать какие бы то ни было гарантии неосуществления этой программы, гарантии безопасности своих соседей, дальних или близких,— гарантии, которые готовы дать другие государства, даже свободные от всяких подозрений в агрессивности? Можно ли закрывать глаза на подобные факты? Ясно, что такие случаи заслуживают особого отношения к себе.

Я позволю себе для пояснения своей мысли прибегнуть к следующей иллюстрации. Если в каком-либо городе допускается ношение оружия частными гражданами, то, абстрактно говоря, это право должно быть обеспечено за всеми жителями данного города. Но допустим, что какой-либо гражданин

открыто угрожает напасть на жителей соседних или дальних улиц и будет уничтожать их дома. Муниципалитет вряд ли поспешил бы выдать этому гражданину разрешение на ношение оружия или спокойно отнесся бы к тому, что незаконным путем он раздобыл себе это оружие. Вряд ли могли бы быть приняты во внимание какие-либо обещания воинственного гражданина щадить некоторые кварталы города и оставлять за собой и за своим оружием свободу действий только в остальных кварталах. Муниципалитет обязан охранять спокойствие всех кварталов. К тому же гражданин, способный в нарушение законов нападать на своих сограждан, может позволить себе нарушить свои обещания в отношении точки применения своих угроз. Город поэтому по меньшей мере потребовал бы от него прежде всего действенных гарантий хорошего поведения, в особенности могли бы на этом настаивать жители тех кварталов, в отношении которых воинственный гражданин требует себе свободы действий, и от них во всяком случае меньше всего можно было бы ожидать, что они выступят в оправдание незаконного приобретения им оружия во имя абстрактного принципа равноправия.

Сказанное мною относительно одного города применимо, конечно, и к международной жизни. Лига наций, призванная охранять спокойствие международной жизни во всех частях света, не может пройти мимо явлений, создавших угрозу этому спокойствию.

Мы были бы рады, если бы могли обсуждать стоящий перед нами вопрос в присутствии и с участием представителя заинтересованного государства. Мы были бы рады услышать от него официальное заявление об отказе от программы насильственного реванша и завоеваний, о его готовности принять вместе с нами участие в коллективном обеспечении безопасности всех государств, включая и его самого, общих действительных гарантий ненарушения всеобщего мира. К сожалению, это пока лишь неосуществленное пожелание, и мы из этого должны сделать свои выводы, и эти выводы, а не только формальные мотивы, определяют мое отношение к внесенной резолюции*. Это отношение ни в коей мере не является оправданием нарушенного Версальского договора и отдельных его постановлений. Нет! Оно является выражением стремления моего правительства содействовать созданию такого международного порядка, при котором максимально затруднилось бы нарушение мира, ведущее к подобным договорам.

Печат. по газ. тИзвгстия* M 93(5646), IS апреля 1935 г.

* См. «Сборник документов по международной политике,..», выл. X, М-, 1936, стр. 276—277.

187. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР, из Женевы

Вне очереди

18 апреля 1935 г.

Вчера закончил согласование с Лавалем текста пакта*. Он был туг на уступки, ссылаясь па то, что предложение, сделанное им раньше Потемкину**, является пределом, дальше которого советом министров ему не разрешается идти. Всем своим поведением и разговором он подчеркивал свое полное равнодушие к пакту, которое стало у него еще заметнее после Стрезы, укрепившей солидарность Франции как с Англией, так и с Италией***. Он говорил друзьям, что считает себя в отношении нашего пакта в положении подгоняемой собаки. Сделав некоторые уступки, он отказался парафировать до утверждения их правительством. Существенная уступка состоит в том, что помощь становится обязательной и в случае отсутствия единогласия при решении Совета Лиги. Менее существенные уступки — в других формулировках, хотя и из-за них приходилось драться и ставить требования ультимативно. Приняты поправки Титулеску****. Отвергнута немедленная помощь до решения Советом и определение агрессии, как противоречащее Локарнскому соглашению, которым Франция дорожит больше, чем всеми своими союзами. Французы боятся, как бы Германия не усмотрела в новом пакте противоречии с Локарнским договором и не денонсировала его_: и это опасение господствовало в переговорах. Не согласен Лаваль ни на какие гарантии в отношении Прибалтики. Взаимная помощь ограничивается только в случаях нападения Германии на СССР и Францию, так Как н при гарантийном пакте не имелось в виду никаких других случаев, и это верно.

Придется это ограничение зафиксировать п согласиться с текстом ноты. При каждом случае Лаваль напоминал, что обязательства обеих сторон не одинаковы ввиду отсутствия у нас границ с Германией.

Мои выводы: хотя действительная помощь по намеченному пакту проблематична с французской стороны — вследствие подчинения ее Локарно и решениям Совета Лиги, а с нашей — вследствие отсутствия границ, пакт будет иметь большое политическое значение в качестве фактора, уменьшающего соблазн нападения со стороны Германии, Польши и Японии и мешающего установлению тесной связи между Францией и Германией. Надо учитывать также отрицательный эффект отказа от пакта после всех этих многомесячных перего-

* См. «Международная жизнь» Л^:; 10. 1963, etp, 154—155. ** См. док. Ли 152. *** См. док. Л«183. **** См. «Международная жизнь» № 10. 1963. стр. 153

воров. Лавалю очень не хочется сейчас ехать в Москву, и он предпочел бы обеспечить пока парафирование и отложить поездку в Москву и подписание до середины мая, после муниципальных выборов. Я это отклонил со ссылкой на джентльменское соглашение*. Он зовет меня в Париж на случай, если будут новые затруднения после заседания совета министров. Я сказал, что в Париж я поехал бы только для подписания пакта. Л аваль за это ухватился и обещал завтра сказать окончательно**.

Вам надо теперь решить принципиально вопрос о подписании согласованного пакта и протоколов и сообщить об этом завтра же по телефону как мне в Женеву, так н Потемкину в Париж. В случае положительного решения, я завтра вечером выезжаю в Париж и в субботу подписываю пакт либо настаиваю на том. чтобы Лаваль в воскресенье выехал в Москву. В случае отрицательного решения, еду завтра в Москву, а Лавалю предлагаю отложить свою поездку. Он неоднократно подчеркивал, что в Москву поедет лишь после окончательного предварительного согласования и парафирования всего текста, чтобы никаких переговоров о пакте в Москве больше не вести. В случае подписания пакта мной Лаваль, конечно, свою поездку в Москву с этим официальным визитом отложит. Отдельно передаю согласованный текст.

Литвинов

Лечат, по ар.v.