Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Дании с Министром Иностранных Дел Дании Мунком

7 декабря 1936 г.

Ратификация соглашения об обмене почтовыми посылками*. После говорил с Мунком: 1. Об архивах бывшей российской легации**. Я спросил Мунка об ответе на мою ноту от 15 июня²³¹; Мунк объяснил задержку ответа тем, что датское правительство не может ответить ничего иного, кроме уже ранее им заявленного, т. е. что без суда решить это дело нельзя. Мунк спросил меня, знаю ли я что-либо о реальном содержании этих архивов. Я ответил, что не знаю, но что для нас — это вопрос принципа. 2. О настоящем политическом положении. Мунк, по обыкновению, смотрит на вещи пессимистически и, в частности, заявил, что нз обращения испанского правительства в Лигу наций едва ли что-либо выйдет ввиду невозможности добиться согласия между великими державами. Я ответил, что в этом вопросе державы, желающие защищать демократию, легко могли бы при желании добиться своей цели, так как в Испании дело идет только о защите демократии и республики и ни о'чем, идущем дальше этого. Мунк у меня спросил, имею ли я сведения о количестве добровольцев на обеих сторонах в Испании. Я ответил, что добровольцев вообще невозможно подсчитать, так как это дело вольное и индивидуальное, но что имеются опубликованные в газетах точные цифры «добровольцев» нз Германии и Италии. Затем Мунк спросил, не было ли советских судов с оружием для испанского правительства. Я ответил, что не было, приведя в пример случай задержания мятежниками советского

* См. «Собрание законов...», отд. И, № 14, 27 апреля 1937 г., стр. 209—223.

** См. док. № 57.

парохода с нефтью, шедшего в адрес германской фирмы. Далее мы с Мунком вдвоем возмущались зверством и варварством Франко, бомбардирующего Мадрид, причем я подчеркнул, что Франко в этом практически применяет нацистские теории насилия и возвращения к первобытному варварству. В заключение Мунк спросил, верю ли я в то, что войны не будет. Я ответил, что верить или не верить в этом вопросе я не могу, но что я убежден, что войны при желании, твердости и организованности держав-сторонниц мира можно избежать, так как в выступлениях стран-агрессоров очень много блефа, моментов простого запугивания.

Полпред СССР в Данин Н. Тихменев

Печат. по арх.

401. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Великобритании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Немедленно 8 декабря 1936 г.

Сегодня Корбен посетил меня и долго доказывал всю важность и полезность посредничества пяти великих держав (по его словам, Португалия как будто хочет остаться в стороне от демарша) в целях прекращения гражданской войны в Испании. Я выяснил путем ряда наводящих вопросов, что Корбен (а вероятно, и французское правительство) не очень верит в успех своих начинаний, но считает, что эту инициативу нужно было проявить по соображениям двоякого порядка: 1) чтобы сдержать растущее во Франции движение против невмешательства; 2) чтобы внести разложение в испанский Народный фронт. По последнему пункту Корбен аргументировал примерно следующим образом.

В лагере Кабальеро н в лагере Франко имеются весьма пестрые элементы; сейчас все они логикой войны сбиты в два объединенных фронта, и все мысли н чувства их обращены к одной цели —войне. Ни о чем другом они не могут думать.и не думают. Но попробуйте поманить все эти элементы мыслью о мире, попробуйте хотя бы в самых общих и грубых чертах нарисовать перед ними картину возможности выхода из войны и возвращения к нормальным условиям жизни,— немедленно же обруч, стягивающий в настоящее время пестрые элементы, из которых состоят оба фронта, начнет трещать. Фронты станут рассыпаться, и создадутся условия для воссоздания мирной демократии.

Из вежливости Корбен говорил об обоих фронтах, но по существу его больше всего интересовал распад Народного

фронта, причем особенную надежду в этом отношении Он возлагает на противоречия между баскамн-католикамн и левыми элементами.

Я пытался выяснить, как французское правительство представляет себе разрешение стоящих на пути трудностей (организация волеизъявления народа, неиспользование Франко перемирия для своего усиления, дальнейшая судьба армии Франко н т. п.), но не мог добиться никакого членораздельного ответа. Было совершенно очевидно, что все эти вопросы К,ор-бена не интересуют и что единственно, чем он действительно болеет, это как бы сорвать путем предложения мира (хотя бы и ненадежного) крепнущее настроение Народного фронта в Испании.

Между прочим, Корбен мне сообщил, что англо-фраицуз-ский демарш * в Берлине был встречен холодно и скептически, в Риме же чуточку лучше. В Риме ответили, что в принципе итальянское правительство, пожалуй, не возражало бы против идеи посредничества, но хочет иметь немножко времени для размышления и взвешивания всех за и против.

Информируйте, какова реакция Кабальеро **.

Майский

Печат. по арх.

402. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Япоини в СССР Снгемицу

8—9 декабря 1936 г.

Сигемицу. Сегодня я обращаюсь к Вам не по специальному делу. Я пришел для того, чтобы высказать свое мнение по общим вопросам наших отношений. Вчера на приеме*** я уже имел честь говорить, что мнение японского правительства заключается в том, чтобы сделать отношения между Японией и СССР еще более дружественными, чем они были раньше. Такое мнение существовало у японского правительства до моего отъезда, и такие инструкции я имею и теперь. Я ехал в Москву с надеждой немедленно приложить усилия к установлению дружественных отношений между обеими странами. Но, к сожалению, я попал в очень плохую атмосферу, и в этой атмосфере я должен начать свою работу.

Относительно японо-германского соглашения **** против компартии японский министр иностранных дел уже дал подробные объяснения *****. Но из тона советской печати видно,

* См. газ. «Известия», И декабря 1936 г, ** См. док. № 403. *** Сигемицу вручил верительные Грамоты 7 декабря 1936 г. **** См. т. XVIII, прим. 262. ***** См. док. № 370.

что относительно этого соглашения в СССР имеется заблуждение. Я не могу ничего добавить к официальным объяснениям японского правительства, но мне хорошо известно, что это соглашение не преследует других целей, кроме указанных в разъяснении японского правительства. Другого я ничего не знаю н не могу верить другим сообщениям.

Соглашение направлено только против компартии, нарушающей порядок внутри Японнн, и совершенно не касается СССР. Какие принципы исповедует СССР, какая конституция принята в СССР и т. п.,—эти вопросы Японии не касаются.

В намерения японского правительства, как я уже сказал, входит развитие дружественных отношений между Японией н СССР. Я прошу принять во внимание указанное намерение японского правительства и обращаюсь с просьбой оказывать содействие в моей работе в указанном направлении. Буду очень благодарен, если я узнаю на этот счет Ваше мнение.

Литвинов. Я очень рад иметь подробный разговор с послом о японо-советских отношениях и охотно выскажу свои взгляды. Позволю предупредить, что я всегда говорю прямо и откровенно. Коллеги посла в Москве ему это подтвердят. Я не прячу мыслей за туманными фразами и считаю это наилучшей дипломатией.

Я не сомневаюсь в намерениях г. посла добиваться улучшения отношений между СССР и Японией. Об этом много говорили и его предшественники на этом посту. Я должен отдать справедливость г. Ота, что он делал все от него зависящее для улучшения этих отношений. Я не сомневаюсь, что если бы это зависело от г. Ота, то обе стороны могли бы быть довольны состоянием отношений. Не все, конечно, зависит от послов. Им приходится делать политику своего правительства.

С тех пор как мы поддерживаем отношения с Японией, мы беспрерывно говорим н здесь, и в Токио об улучшении отношений. Если бы эти отношения все время действительно улучшались, то мы давно достигли бы предела н улучшать больше было бы нечего. А между тем теперь больше, чем когда-либо, эти отношения нуждаются в улучшении, ибо они находятся •Сейчас в очень плохом состоянии.

.. Я рассматриваю сегодняшний разговор как вступление к дальнейшим разговорам. Поэтому я говорю не для того, чтобы начать дискуссию, а для того, чтобы высказать свои взгляды, для того, чтобы посол мог понять и учесть эти взгляды.

У нас с Японией есть разногласия в методах улучшения отношений. Мы считаем, что раньше всего необходимо установить и закрепить мирные отношения, устранить всякое недоверие н.всякие угрозы с тем, чтобы на почве созданных общих отношений разрешать все частные, менее важные вопросы. В зависимости от того, просит лн у нас чего-либо страна,

которая ничем не угрожает, которая доказала свое миролюбие н дружбу, или же страна, которая вызывает у нас сомнения н подозрения насчет миролюбия н дружбы, мы решаем и частные вопросы.

Япония же, наоборот, считает, что надо начать с разрешения всех спорных вопросов, с урегулирования всех возникающих каждый день новых вопросов, с удовлетворения всех взаимных требований и тогда только решать вопрос о мнре и о мирных отношениях, о дружбе. Но так как жизнь не стоит на одном месте и выдвигает все новые и новые вопросы, аппетиты государств редко полностью удовлетворяются, удовлетворение одного требования вызывает новые требования, и так как удовлетворение этих требований затруднено неизвестностью относительно общих намерений правительства, неуверенностью в миролюбии, то действительное улучшение отношений на прочном базисе, на базисе мира и дружбы все больше и больше отдаляется.

Я считаю японский метод неправильным. Он, может быть, правилен был бы в отношениях с малым или слабым государством, которое можно запугать и заставить исполнить любые требования и тогда установить мирные отношения на почве подчинения одного государства другому. Но этот метод совершенно неправильный и не достигающий цели, когда речь идет о таких двух крупных государствах, как СССР и Япония, которые запугиванию не могут поддаться, а угрозы вызывают результаты, обратные желательным.

Если японо-советские отношения временно улучшались, то следует сказать, что заслуга в этом принадлежит главным образом советской стороне, потому что требования предъявлялись почти исключительно Японией, и эти требования в большей или меньшей степени удовлетворялись. Шла лн речь о продаже КВЖД, о предоставлении японцам в наших водах прав рыбной ловли, о концессии на Сахалине —все это были вопросы, интересовавшие Японию, по которым мы шли навстречу. Этим мы улучшали отношения. Я, однако, не помню, чтобы то же самое делалось со стороны Японии, и, по правде сказать, мы никаких требований Японии не предъявляли. Нам от Японии ничего не нужно, кроме мира н развития торговли на условиях, выгодных для обеих сторон. И, кроме того, мы требуем от Японии, чтобы наши интересы и права уважались, по крайней мере, в такой же мере, как права и интересы других государств. Но даже.это, к сожалению, не удовлетворяется Японией.

Только для иллюстрации я укажу, что с тех пор как Япония заняла своими войсками Маньчжурию н стала нашим фактическим соседом, не прекращаются набеги на наши территории. Мы имеем, из всех государств самую длинную сухо-

путную границу. Нн на одион границе нет такого беспокойства как на советско-маньчжурской. Из более мелких вопросов нужно отметить, что обращение японских властей с паши-ми пароходами противоречит всем международным нормам н всем понятиям о дружественных отношениях между государствами. Стоит нашему пароходу в случае шторма или порчи машины искать убежища в японском порту, как пароход и его команда подвергаются всевозможным притеснениям, команду— издевательствам, а мы как государство —крупным материальным убыткам. Достаточно вспомнить историю только что отпущенного парохода «Терек»*, который вследствие вынужденного захода в японский порт был задержан на четыре месяца. Таких случаев у нас не бывает ни с одним другим государством.

Остановлюсь еще на отношении к нашему посольству в Токио, которое подвергается оскорблениям со стороны фашистских организаций, а полпред и сотрудники подвергаются притеснениям со стороны полиции **. То же самое можно сказать о положении представителя агентства ТАСС. Я отнюдь не хочу перечислить все случаи подобного отношения к нам со стороны японских властей. Однако я не могу обойти молчанием поведение маньчжурских властей в отношении советских граждан, которые фактически поставлены вне закона. Их без всяких оснований арестовывают, пытают н убивают, а протесты наших консулов остаются без всяких последствий ***. Вдобавок советские граждане подвергаются издевательствам со стороны специально нанятых для этого русских белогвардейцев— наших злейших врагов. Поведение маньчжурских властей не отвечает элементарным требованиям, которые могут предъявляться мало-мальски цивилизованному государству. Их поведение является сплошной провокацией. Я уже не говорю о возмутительном поведении маньчжурской прессы. Мы не можем освободить японское правительство от ответственности за то, что происходит в Маньчжурии.

Все Это не свидетельствует о действительных стремлениях японского правительства установить мирные и дружественные ртношения. Особо надо выделить набеги на нашу территорию и упорный отказ Японии от заключения пакта о ненападении****^—- от пакта, который мы заключили со всеми нашими остальными соседями. Если к Этому добавить агитацию и пропаганду в японской прессе, журналах и книгах в пользу экспансии Японии за счет территории СССР, то не приходится

* См. док. № 257, а также газ. «Известия», 6 декабря 1936 г. ** См. док. № 237. *** См. док. № 23. **** См. т. XIV, док. № 401; т. XV, док. № 483; т. XVI, док. № 2.

удивляться, что мы вынуждены были против волн, с большими материальными затратами, сосредоточить большие военные силы на Дальнем Востоке в целях самозащиты.

Несмотря на все это, мы со своей стороны продолжаем усилия в направлении улучшения отношений, учитывая в известной мере заявление японского правительства*, что после урегулирования некоторых вопросов можно будет перейти к более крупному вопросу о подведении прочной мирной базы под наши отношения. Мы пошли на всякие уступки в вопросе о пограничных конфликтных комиссиях, о комиссии по редемаркации границы**, мы сделали значительную концессию Японии в рыболовном вопросе*** — концессии, к которым нас не принуждали никакие международные обязательства. То же самое можно сказать в отношении разведок на Сахалине****. Нам казалось недавно, что действительно отношения обещают и начинают улучшаться. Но все этн надежды похоронены заключением японо-германского соглашения.

Г-н Арнта дал объяснения нашему послу об этом соглашении, и наш посол по моему поручению заявил, что это объяснение неудовлетворительно н что мы его отвергаем *****.

Г-н посол, вероятно, читает иностранную прессу и знает, что нет таких наивных людей, которые поверили бы, что Япония нуждается в помощи Германии для подавления коммунизма внутри своей страны нлн что Германия нуждается в такой помощи Японии. Сегодня в газетах есть сообщение из Австрии — сообщение газеты, являющейся органом австрийского правительства, которая решительно отвергает международное соглашение для подавления коммунизма, нбо Австрия сама может справиться с этим движением у себя. Это говорит маленькая слабая Австрия, где недавно была сильная коммунистическая партия, где имела место гражданская война. Кто же может поверить, что в Японии и Германии компартия выросла в такое могущественное движение, с которым каждая из этих стран в отдельности не может справиться. Мы еще меньше наивны, чем другие. Мы поэтому считаем, что слово «компартия» или «Коминтерн» в японо-германском соглашении есть не что иное, как код, под которым надо понимать СССР, н что это соглашение заключено с целью борьбы против СССР н вовлечения в эту борьбу других стран. Мале того, г. посол, вероятно, знает о моем заявлении, сделанном на съезде ******, о том, что наряду с опубликованным согла-

* См. т. XVIII, док. Ns 66. ** См. док. № 364. *** См. т. XVIII, док. № 300. **** См. док. № 234. ***** См. док. № 376. ****** См. прил. 2.

шением имеется соглашение секретное, где открыто говорится не о Коминтерне, а о государстве, против которого это соглашение направлено. Мы знаем текст этого соглашения со всеми его приложениями. Мы считаем совершенно тщетными всякие попытки заверить, что заключенное соглашение направлено против Коминтерна, а не против СССР. На эту тему в интересах экономии времени лучше не дискутировать. Я извиняюсь, что я так долго излагал свое мнение. Я не делаю никаких предложений. Я только хотел составить инвентарь отношений, которые посол застает здесь прн своем приезде. Я очень ценю заявление посла о его стремлении работать для улучшения отношений, в чем он может рассчитывать па мое содействие*.

Сигемицу. Вчера Вы объяснили свою позицию. Принимая к сведению Ваши объяснения, я со своей стороны должен объяснить нашу позицию, наши взгляды. Я буду просить г. Си-мада изложить это на русском языке.

Снмада зачитывает заранее заготовленный текст объяснений Снгемнцу:

Я был очень рад выслушать Ваше откровенное мнение. Вместе с тем я рад был узнать, что Вы находите возможным сотрудничать в деле развития дружественных отношений между обоими государствами. Это именно является той задачей, которая возложена на меня.

Ваши интересные и откровенные объяснения для меня были весьма полезны. Я принимаю к сведению все, что Вы сказали. Я не собираюсь вступать в дискуссию, но считаю необходимым дать свое мнение относительно тех вопросов,.в которых японская сторона занимает позицию, противоположную вашей позиции. Я буду очень рад, если мои объяснения в какой-либо мере окажутся полезными для наших отношений.

Из Ваших объяснений я вынес впечатление, что советская сторона не имеет правильного понимания действительных намерений японского правительства. Заслуживает сожаления и то, что советская сторона считает позицию Японии в отношении СССР враждебной. В связи с этим к Японии в СССР относятся с недоверием.

В действительности Япония очень серьезно думает об урегулировании отношений между обеими странами н хочет урегулирования их с точки зрения практических интересов. Япония прежде всего стремится к действительному улучшению государственных отношений и к углублению взаимоотношений и считает это более важным, чем заключение каких-либо соглашений общего характера, носящих характер пропаганды и бедных содержанием.

* Продолжение беседы состоялось 9 декабря.

Такова позиция японского правительства в отношении всех стран, независимо от того, являются ли онн большими или малыми государствами. По этому пути Япония шла все время и до снх пор.

Политика ненападения, разумеется, не встречает возражений в Японии. Но Япония считает целесообразным предварительно урегулировать все конфликты и неурегулированные вопросы с тем, чтобы подготовить обстановку, которая позволила бы прннтн к заключению пакта о ненападении. Этот путь Япония считает наиболее правильным.

СССР всегда заявляет о своей государственной мощн н о том, что он проводит достаточные военные приготовления, благодаря чему ему не страшна угроза извне. В частности, СССР заявляет о том, что в пограничных районах на Дальнем Востоке сосредоточены большие военные силы. При этом на маньчжурской границе наши пограничники, иногда даже нестроевые, как, например, военные врачи, подвергаются беспричинным нападениям. По слухам, трупы некоторых убитых до снх пор не возвращены. Число наших военных, ставших жертвой пограничных конфликтов, достигает внушительной цифры. При этих условиях страной, подвергающейся угрозе, является наша страна, а не СССР.

Я убежден, что можно проводить н развивать мирную работу в целях смягчения создавшейся обстановки. Но я боюсь, что, если существующая угроза останется, эта работа не даст практической пользы, хотя бы мы и говорили о пакте ненападения. Мы стремимся к полному устранению пограничных конфликтов, считая, что устранение этих конфликтов смягчит то положение, которое создалось в последнее время. Но для того, чтобы пограничные конфликты могли быть полностью устранены, нужно уточнить пограничную линию. Правительство предполагает приступить к этой работе в районе восточной границы. Этот вопрос требует скорейшего разрешения. Я от души желаю, чтобы переговоры, которые ведутся по этому вопросу в Токио, завершились успехом. Одновременно мы желаем, чтобы н советская сторона содействовала успеху этого дела. К сожалению, я не совсем согласен с Вашим заявлением о том, что для улучшения японо-советских отношений главным образом прилагала усилия советская сторона. Я не собираюсь приуменьшать значение усилий, проявленных советской стороной для урегулирования различных вопросов, но думаю, что, например, в вопросе о продаже КВЖД Япония также приложила значительные усилия. С другой стороны, я думаю, что после образования Маньчжоу-Го продажа КВЖД соответствовала интересам СССР. Что касается рыболовного вопроса и вопроса о концессии, то я должен указать, что этн права являются договорными правами, вытекающими из Пекинской

конвенции*, причем мы считаем, что осуществление постановлений Пекинской конвенции до сих пор является недостаточным. В связи с этим я вынужден просить вас о полном осуществлении прав, которые обеспечены японцам Пекинской конвенцией. Что касается Японии, то в этих вопросах она всегда проявляла сговорчивость и уступчивость. Это факт.

Вчера Вы говорили также о желательности развития торговых отношений. Я это приветствую. Однако я вынужден констатировать, что наши торговые связи очень слабы. Япония каждый год ввозит из СССР значительное количество товаров, но, несмотря на это, ввоз СССР нз Японии все уменьшается. Правда, в последнее время ввоз японских товаров в СССР вырос, ио этот рост объясняется товарными поставками в счет уплаты за КВЖД, а не развитием нормальных торговых сделок. Я думаю, что СССР имел возможность убедиться, что японские товары дешевы и хорошего качества. Я искренне желаю, чтобы японо-советскне торговые отношения развивались и тем самым улучшались бы отношения между обоими государствами.

Далее Вы изложили свои претензии по поводу задержания «Терека», по поводу отношения к советскому посольству в Токио н т. п. Но в отношении этого рода вопросов японская сторона также имеет претензии. Однако наше правительство держится того мнения, что в этих случаях нужно оказывать возможное содействие в соответствии с международными нормами. Этого принципа, равно как и принципа взаимности, Япония будет придерживаться и в дальнейшем. Если бы это было необходимо, я мог бы подробно остановиться на этих вопросах, но я ограничусь тем, что я сказал выше.

В связи с этим я мог бы указать и такие факты, что полгода тому назад в районе, граничащем с Кореей, советскими властями были задержаны около десяти рыбачьих лодок, причем, несмотря на наши неоднократные обращения к местным советским властям, судьба команды этих лодок неизвестна. Пользуясь случаем, я просил бы освободить задержанных рыбаков при первой возможности. Далее, во Владивостоке был арестован японец Нака, который получил смертный приговор. Позже наказание ему было смягчено, и он получил десять лет тюремного заключения. Поведение Нака как будто было неосторожно, ио едва ли за это он должен нести столь тяжелое наказание. Я очень просил бы Вас, г. народный комиссар, поинтересоваться этим вопросом и сделать так, чтобы Нака выслали за границу. Из-за этого дела нежелательно портить наши отношения, которые н без того находятся в трудном положении.

* См. т. VIII, док. №30, 31.

Дальше Вы говорили о нашей прессе. Относительно этого я должен сказать, что с прессой в Японнн дело обстоит иначе, чем в СССР. Наши газеты и журналы Могут свободно высказывать свои мнения. Наша пресса выступает с нападками даже на руководителей правительства. Статьи японских газет и журналов не всегда отражают линию правительства и общественности. Я думаю, что не следует обращать внимания на сообщения и статьи, которые появляются в нашей прессе. В противоположность этому вы имеете полный контроль над прессой. Поэтому любая статья в вашей печати отражает мнение правительства, и правительство может отвечать за печать. Мы же находимся в другом положении.

При этом я должен подчеркнуть, что те статьи и заметки, которые публикуются в советской печати и передаются советским телеграфным агентством, вызывают серьезные отклики в японских официальных н частных кругах.

Перехожу к япопо-терманскому соглашению, которое является новым вопросом. Это соглашение целиком касается Коминтерна и ни в какой мере не касается СССР. Ваша страна с этим не согласна. В вашей стране существует представление, будто Япония питает враждебные чувства к СССР. Это представление неправильное и для нас крайне досадное. Как Вам известно, Япония была всегда против той разрушительной деятельности, которую компартия проводит внутри страны. И до сих пор мы считали, что Коминтерн н Советское правительство пе имеют между собой никакой связи. Такое объяснение все время давало и Советское правительство, Несмотря на это, когда японо-германское соглашение было опубликовано, советская сторона стала говорить, что Коминтерн н Советский Союз-— одно н то же, Такое заявление для нас является неожиданным. Кроме того, я чрезвычайно сожалею, что Вы не считаете возможным принять то официальное разъяснение, которое было дано японским министром иностранных дел о том, что секретного соглашения не существует.

Если бы Япония питала враждебные чувства к СССР, то она не пошла бы на переговоры по нефтяному и рыболовному вопросам. За то, что японская концессия просила продлить срок разведки на три года, она понесет расходы в размере свыше 10 млн. иен. Что касается рыболовных переговоров, то японская сторона не была удовлетворена стабилизацией рыболовных участков сроком на пять лет и в продолжение полутора лет вела переговоры о том, чтобы стабилизация рыболовных участков была обеспечена на возможно долгий срок исключительно на основе принципа взаимного процветания обеих стран.

Вышеизложенное является мнением японской стороны. Я не буду вступать в дискуссию по этим вопросам, но, поскольку

Ваше сообщение я принял к сведению, я просил бы Вас принять к сведению и мое сообщение. В заключение я обращаюсь к Вам с просьбой не отказать мне в сотрудничестве в той работе, которая необходима для развития дружественных отношений между обоими государствами. Мне кажется, что мирная работа должна заключаться в скорейшем создании пограничных комиссий, в развитии торговых отношений и в скорейшем подписании рыболовной конвенции. Я надеюсь, что рыболовная конвенция скоро будет подписана, так как вопрос упирается только в завершение необходимых формальностей. Заканчивая на этом свои объяснения, приношу благодарность за те разъяснения, которые Вы далн мне. Вы проявили большое терпение, выслушав мое длинное сообщение.

Литвинов. Я с интересом слушал г. посла. Если я проявил терпение, то вчера г. посол показал мне пример, выслушав мое длинное сообщение. Я ие буду делать сейчас возражений против положений, выставленных г. послом, ибо мои возражения заключаются в том, что я говорил вчера. Если бы г. посол говорил раньше меня, я в ответ не сказал бы больше того, что я говорил вчера.

Я ие буду также останавливаться на отдельных вопросах, затронутых г. послом, как, например, на вопросе о задержании японских рыбачьих лодок, об осуждении японского гражданина Нака, о невыданных трупах и т. п. Я посоветую г. послу поговорить по этим вопросам с моим заместителем Стомоня-ковым.

Я хочу только еще раз отметить основное расхождение между нами, а именно о методах урегулирования взаимоотношений между обоими государствами во всем их объеме. Мие кажется, что сам г. посол сегодня дал мне аргумент в пользу метода, который мне представляется наиболее целесообразным.

Г-и посол говорил об угрозе, якобы созданной нашей армией на Дальнем Востоке. Это новый вопрос, который ие существовал несколько лет тому назад н возник именно потому, что Япония отклонила наше предложение о пакте ненападения и не дала нам необходимой гарантии своего миролюбия, и это сопровождалось недружелюбными действиями. Ввиду этого мы вынуждены были принять меры самообороны, которые ни.в какой мере не являются угрозой для Японии. Если бы мы собирались нападать на Японию, то мы не стали бы предлагать пакта о ленападенни. Во всяком случае, Япония считает нашу армию угрозой. Из такого понимания вытекают, очевидно, соответствующие действия. А эти действия опять-таки вынуждают нас на ответные действия. И мы, таким образом, попадаем в порочный круг.

Я не отрицаю, что у Японии могут быть встречные претензии, как, например, в вопросе о задержании рыбачьих лодок и т. п. Но этн претензии возможны именно вследствие наших ответных действий на действия японских властей. Мы, конечно, будем обращаться с японскими судами в наших водах так же, как Япония обращается с нашими судами *. Мы во всем будем соблюдать взаимность. На антнсоветскне статьи японской прессы соответственно будет откликаться и наша пресса. Но все это будет иметь своим источником японскую инициативу.

С другой стороны, если бы японское правительство каким-нибудь крупным актом показало своему собственному народу, что оно преисполнено решимости жить с Советским Союзом в мире н дружбе и все вопросы разрешать мирным путем, то это было бы учтено всеми японскими властями, японской общественностью н японской прессой. В этом случае власти иначе бы относились к нашим судам и к нашему полпредству, и пресса вела бы себя иначе. Мы же, со своей стороны, менее подозрительно относились бы к японским гражданам, было бы меньше процессов и менее суровые приговоры. И вообще все вопросы, рыболовный и др., разрешались бы совсем иначе.

Я не согласен с г. послом, что японская пресса имеет абсолютную свободу. Я знаю о существовании весьма строгой цензуры и о том, что пресса замалчивает все те вопросы, о которых цензурой запрещено писать. Равным образом г. посол ошибается, когда он полагает, что всякие статьи в нашей прессе отражают мнение правительства. Я не отрицаю нашего влияния на прессу, но это не значит, что если мы не препятствуем появлению той нлн иной статьи, то мы с ней согласны. Со стороны Японии мы имеем факты, когда официальные лица и учреждения, как, например, военное министерство и представители Квантунскон армии, выступают с антисоветскими заявлениями, как, например, брошюры военного министерства. В этих случаях японское правительство не может отклонить свою ответственность, нбо этн лнца и учреждения ему подчинены.

О японо-германском соглашении я высказал мнение мое н моего правительства не только вчера в беседе с г. послом, но н на съезде перед всеми народами Союза и перед всем мнром. И мы прн этом мнении остаемся.

Если бы речь шла действительно о борьбе против коммунизма н Коминтерна, то мы спокойно прошли бы мимо этого, разве бы немножко посмеялись над этим. Нас нисколько не беспокоят любые меры, которые Япония н Германия отдельно нлн вместе принимают в борьбе с коммунизмом илн другими идеями. Но мы считаем, что не об этом идет речь, иначе согла-

* См. док. № 425.

шеиие было бы совершенно бессмысленным, и мы не такого мнения о правительствах Японии и Германии, чтобы считать их способными на такие бессмыслицы. Я принимаю к сведению заявление японского посла о том, что японское правительство различает между Советским правительством и Коминтерном, и я рад, что японское правительство заявляет это, хотя н впервые ибо это действительно так. Нас интересует соглашение только потому, что опубликованная часть является лишь прикрытием для секретного соглашения, направленного против наших интересов, парализующего надлежащее развитие японо-советских отношений н ограничивающего свободу Японии в ее отношениях с нами. Я бы очень советовал г. Арнта не настаивать на отсутствии секретного соглашения, ибо мы можем в конце концов решиться на опубликование документов, которые выставят в странном свете заверения г. Арнта нам н другим правительствам.

Переходя к просьбам г. посла, я хочу сказать следующее. Рыболовное соглашение было готово к подписанию. Когда мы узиалн о германо-японском соглашении, правительство пожелало еще раз обсудить рыболовный вопрос в свете этого нового факта. Таким образом, формальность заключается в том, что правительство желает еще раз вынестн решение по этому вопросу. Оно еще этого не сделало, но, как только решение будет вынесено, мы не замедлим известить г. посла. Попутно считаю необходимым указать ради точности, что Пекинская конвенция, на которую ссылался г. посол, отнюдь не предусматривает всех тех уступок, которые г. Козловский сделал в переговорах с г. Сако. По Пекинской конвенции у нас нет обязательств отказываться от торгов нлн закреплять участки на восемь лет и т. п. Я это говорю, между прочим, потому, что г. посол счел нужным остановиться на Пекинской конвенции, которая будто бы полностью определяет новое рыболовное соглашение.

Что касается вопроса о пограничных комиссиях, то переговоры об этом ведутся уже давно. Мы сделали максимальные уступки, идя навстречу пожеланиям японской стороны. Но есть два вопроса, в которых мы больше уступать не можем. Мы настаиваем иа том, чтобы и теперь, до окончания работ комиссии, обеими сторонами уважалась существующая граница. Если на отдельных участках исчезли нлн стерлись пограничные знаки, то отсюда не следует, что не существует границы • или что ее надо вновь установить. Второе — это то, что в этом деле могут быть только две стороны: с одной стороны —советские представители и с другой стороны — маньчжуры нлн японцы нлн маньчжуры и японцы вместе, но не может быть третьей стороны, которая решала бы между нами и маньчжурами или между нами и Японией. Мы не возражаем против

участия японцев в комиссиях, но они должны образовать вместе с маньчжурами вторую сторону, а не третью. Об этом было заявлено Юрепевым * г. Арнта, и мы ждем ответа от последнего. Мы искрение хотели бы, чтобы комиссии возможно скорее были образованы н начали функционировать. Но теперь это зависит от Японии.

Вот все, что я могу сказать в продолжение мыслей, высказанных мною вчера. Если г. посол пожелает более подробно обсудить многочисленные вопросы, поверхностно затронутые в нашей беседе, то я очень прошу его обратиться к г. Стомо-някову, который лучше меня знает все эти дела. Я со своей стороны всегда готов оказывать г. послу всякое содействие в нсполненнн намеченной нм цели улучшения отношений. Но все же я должен отметить, что у меня создалось впечатление, что японо-германское соглашение ставит предел улучшению этих отношений с японской стороны. Буду рад, если японское правительство найдет средства достаточно убедительные, чтобы это впечатление рассеять.

Снгемицу. Будет очень нежелательно, если подписание рыболовной конвенции будет отложено. Я получил сообщение от Арнта. Он хочет, чтобы конвенция была подписана, так как неподписанне конвенции создаст большие затруднения для многих лиц. Я бы очень хотел, чтобы Вы предприняли шаги к подписанию соглашения.

Литвинов. Теперь Вы будете продолжать беседу с г. Сто-моняковым. Организация нашего комнссарната несколько иная, чем вашего министерства. Конкретные вопросы я доверяю своим заместителям. Наша беседа, как я уже говорил, не для публикации, но если о ней появятся неправильные сообщения в японской прессе, то оставляю за собой право дать свою версию.

Сигемнцу. По общим вопросам я буду говорить с Вами. Вы не имеете в виду, что все вопросы должны обсуждаться с Вашим заместителем?

Литвинов. Я имею в виду практические вопросы. Когда будет необходимо, я буду говорить с Вами. Это моя обязанность.

Снгемицу. Я хочу, чтобы те переговоры, которые ведутся в Токио между Юреневым и Арнта, велись только между ними. Я буду только помогать.

Литвинов. Да, разумеется, параллельные переговоры не нужны.

Литвинов

Печат. по арх.

* См. ДОК. № 364.

403. Нота Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Послу Великобритании в СССР Чилстоиу *

9 декабря 1936 г.

Господни Посол,

Имею честь подтвердить получение Вашей йоты от 5-го сего месяца, в которой Вы, по поручению своего Правительства, известили меня об обмене мнениями, имевшем место между Великобританским и Французским Правительствами, и о заключениях, к которым они пришли касательно испанских событий.

Советское Правительство со своей стороны также чрезвычайно озабочено этими событиями и теми последствиями, которые нх исход может иметь для культуры, цивилизации н дела мира, и считает поэтому весьма желательным согласованные действия заинтересованных держав с целью предотвращения оласиостен, вытекающих из вмешательства отдельных государств во внутренние дела Испании.

Советское Правительство считало и считает, что таким вмешательством не может рассматриваться выполнение другими государствами заказов законного, ими признаваемого Правительства, в том числе н заказов на военные материалы, И что, наоборот, грубым вмешательством, противоречащим международным нормам, должно почитаться снабжение оружием восставших против законного правительства и произвольное признание их руководителя в качестве правительства. Учитывая, однако, позицию других заинтересованных держав, не совпадающую с его собственными взглядами, Советское Правительство сочло возможным присоединиться к предложенному ему в свое время Французским Правительством Соглашению о невмешательстве**. Оно исходило прн этом из естественного предположения, что возлагаемые Соглашением обязательства будут выполняться всеми государствами, присоединившимися к нему. К сожалению, этого не случилось, н в то время, как Советское Правительство лояльно выполняло свои обязательства, некоторые другие государства беспрерывно их нарушали, а Лондонский комитет не смог обеспечить своевременную фактическую проверку и прекращение этих нарушений.

• Советбкое Правительство готово вместе с другими государствами вновь заявить о воздержании от прямых нлн косвенных действий, которые моглн бы привести к иностранной интервенции в Испании, ожидая, однако, что будет обеспечен или гарантирован полный контроль такого же воздержания

* Идентичная нота 9 декабря 1936 г. направлена послу Франции в ^и* См. док. № 242.

со стороны других государств. Считаю уместным напомнить, что представитель Советского Союза в Лондонском комитете настаивал на установлении эффективного контроля над ввозом военных материалов, предназначенных для Испании, а на днях предложил распространить контроль на посылку так называемых добровольцев*. Это обстоятельство уже само по себе дает ответ на предложения в §§ 4 и 5 Вашей ноты.

Далее, Советское Правительство готово в принципе присоединиться к попытке положить конец вооруженному конфликту в Испании путем предложения посредничества и вступить для этой цели в совещание с правительствами других стран для обсуждения формы такого посредничества.

Примите, господин Посол, уверения в моем высоком уважении.

M. М. Литвинов

Печат. по арх. Опубл. в газ. «Известия» M 288 (6145), II декабря 1936 г.

Эта нота явилась ответом на ноту Чилстона от 5 декабря 1936 г. следующего содержания:

«1. По поручению Министра Иностранных Дел я имею честь информировать Ваше Превосходительство о том, что Правительства Соединенного Королевства и Франции обменялись мнениями о положении, создаваемом продолжением гражданской войны в Испании, и пришли к следующим заключениям:

2. В интересах мира, сохранения европейской цивилизации и гуманности страны, к которым это относится главным образом, обязаны действовать совместно, чтобы спасти Европу от опасности быть втянутой тем или иным путем во внутреннюю борьбу в Испании. Чтобы избежать этого, они должны совместно найти дополнительные меры, способствующие более действенному разрешению настоящего кризиса.

3. Оба Правительства уверены, что Правительства СССР, Германии, Италии и Португалии так же, как и они, путем присоединения к принципам невмешательства и участием в работах Лондонского комитета подтвердили свое намерение подчинить все другие политические соображения основным интересам сохранения мира.

4. Под впечатлением чрезвычайной необходимости сохранения и подтверждения этой позиции перед миром Соединенное Королевство и Франция считают крайне необходимым, чтобы другие заинтересованные правительства, имея в виду предохранение мира, присоединились к ним немедленно, подтвердив свою твердую готовность воздержаться от всяких прямых или косвенных действии, которые каким-либо образом могли бы привести к иностранному вмешательству в конфликт в Испании.

5. Эти шесть государств могли, бы также выступить со своими определенными соображениями в Лондонском комитете с требованием, чтобы немедленно были приняты меры для установления вполне действенного контроля над всякого рода военными материалами, отправляемыми в Испанию.

6. Имея в виду соображения, изложенные в § 2, оба Правительства, кроме того, считают, что должны быть приложены новые усилия к тому, чтобы облегчить то тяжелое положение, которое превалирует в Испании.

7. С этой целью они считали необходимым обратиться к другим заинтересованным правительствам с приглашением присоединиться к ним, чтобы

См. док. № 396.

попытаться положить конец вооруженному конфликту в Испании, предложив посредничество, имеющее целью обеспечить этой стране единое выражение ее национальной воли.

8. Если бы это предложение оказалось принципиально приемлемым, шесть Правительств могли бы рассмотреть путем дальнейшего обмена мнениями в какой форме их посредничество могло бы выразиться.

Э.'Обрашаясь к Вашему Превосходительству, я имею поручение подчеркнуть важность достижения соглашения на означенной основе и просить Советское Правительство как можно скорее высказать свои соображения по отношению к совместным британско-французским предложениям. Кроме того я должен заявить, что в целях обеспечить этим предложениям наибольшие шансы благоприятного приема оба Правительства не имеют намерения сделать какие-либо публичные заявления по этому поводу до тех пор, пока из полученных ответов они не убедятся, что их предложения получили всестороннее рассмотрение»*..

404. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Китая в СССР Цзяи Тии-,фу

9 декабря 1936 г.

1. По поручению МИД Цзян Тнн-фу просил сообщить, какие у нас имеются сведения о японо-германском секретном договоре**.

Я ответил, что в этом договоре, переговоры о котором велись почти полтора года в Берлине между японскими военными и Риббентропом и для которого антикоммунистическое соглашение было с самого начала задумано как прикрытие и камуфляж, обе стороны приняли на себя следующие обязательства. Если одна из сторон, Германия или Япония, подверглась нападению со стороны третьего государства или если, как сказано в договоре, имеется опасность такого нападения, то другая сторона не должна предпринимать никаких шагов, которые могли бы повредить первой стороне, т. е. той, которая подверглась нападению. Обе стороны обязались согласовывать свои мероприятия по всем вопросам, затрагивающим их общие интересы. Обе стороны приняли обязательство не заключать без согласования друг с другом никаких двусторонних или многосторонних договоров, которые затрагивали бы нх общна интересы. Стороны обязались далее в договоре поручить своим генеральным штабам в кратчайший срок заключить детальное соглашение о применении договора на практике. Конвенция о техническом сотрудничестве уже заключена. В ней Германия обязалась поставлять всякие военные секреты и уже доставляет ряд секретных вооружений. Вот основ-

* Аналогичная нота 5 декабря 1936 г. направлена M. M. Литвинову послом Франции в СССР Кулондром.

** См, т, XVIII, прим. 262, а также док.,Nb 370, 402 настоящего tomSi

ные положения договора. Кроме того, при подписании был разрешен ряд вопросов. Например, была установлена общйя политика в отношении Лиги наций: ни одна нз сторон не войдет в Лигу без согласования с другой. Было установлено общее толкование пакта Келлога*: он считается неприменимым в том случае, когда с третьей стороны одной из договаривающихся сторон угрожает опасность нападения. Договор очень широкий, ибо, как посол сам понимает, ничто не может помешать двум таким агрессивным государствам, как Германия и Япония, договориться, что им угрожает опасность нападения со стороны третьего государства, чтобы поставить отношения с этим третьим государством под действие договора. Это относится, конечно, к СССР, но может также относиться и к Китаю. Фактически стоит Японии заявить, что со стороны Китая, Японии или Маньчжоу-Го угрожают враждебные действия, чтобы это подпало под действие договора и Германия была бы обязана оказать помощь. Особое значение договор имеет для Китая в связи с антикоммунистическим соглашением, в котором, как известно, имеется специальный пункт о том, что Япония н Германия могут принимать меры также н за границей. Нам известно, что между Германией и Японией при подписании соглашения по настоянию Японии специально говорилось о применении к Китаю этого пункта соглашения. Борьба с коммунистической опасностью, как это известно послу, в японской трактовке означает также посылку войск. Таким образом, в практике применения к Китаю имеется полная возможность слияния воедино обоих соглашений — публичного и секретного. Конечно, для Германии в настоящее время вопросы Китая не являются первоочередными, и ее в большей степени интересуют вопросы СССР, однако иа основании договора Германия обязана будет оказывать Японии помощь в ее агрессин против Китая. Вообще же договор является только первым, хотя и основным, актом сколачивания блока агрессивных держав. Последовавшее соглашение между Японией и Италией** подтверждает это. Таким образом, можно в дальнейшем ожидать совместных действий этих государств с целью добиться завоевания новых территорий, сфер влияния и т. д. В этом основное значение этого договора для международной политики.

На соответствующие дальнейшие вопросы посла я ответил, что специального документа о Лиге наций нет, но из формулировки постановления о многосторонних договорах ясно видно, что имеется в виду. Кроме того, нам известно, что об этом велись переговоры. Трудно подразделять договор на

* См. т. XI, док. № 298. ** См. газ. «Известия», 3 декабря 1936 г.

военный н дипломатический разделы, как предполагает посол. Это единый договор. Договор действительно, как правильно заметил посол, заключен формально на случай агрессии или угрозы агрессин. Но посол, как опытный политик, понимает, что в иовейшее время не имеется договоров, где прямо говорилось бы о нападении. Учитывая возможность опубликования, чтобы не вызывать слишком большого негодования мировой, общественности, договоры стараются завуалировать. Ничто, однако, как я уже сказал, не может воспрепятствовать таким государствам, как Германия н Япония, которые достаточно показали свое презрение к международному праву, условиться, что им угрожает опасность нападения, н начать принимать меры. История последних лет дает для этого более чем достаточно примеров. Нападение Италии на Абиссинию было мотивировано тем, будто Абиссиния напала на Италию. Когда японцы нападают на наши нлн монгольские границы, они каждый раз заявляют, будто на них нападаем мы или монголы. Когда Япония приступила к завоеванию Маньчжурии, она заявила, что это китайцы напали на нее под Мукденом. Теперь японцы говорят, что китайцы нападают на ннх и Маньчжоу-Го в Суйюанн. Другими словами, государства такого типа, как Германия и Япония, имеют полную возможность свои отношения с любым третьим государством подвести под действие этого договора, заявляя, что им угрожает нападение со стороны этого государства.

На дальнейшие уточняющие вопросы посла я ответил, что, насколько я припоминаю, договор состоит из двух или трех пунктов и нескольких приложений. В ответ на специальный, «в упор» поставленный вопрос я сказал, что текст договора у нас имеется, но дать его мы не можем.

2. На вопрос посла, верны лн сообщения газет о том, что в связи с японо-гермаискнм договором СССР готовится к усилению своей военной мощи на Дальнем Востоке, я ответил, что, как известно всему мнру, мы все время принимали и принимаем необходимые меры на Дальнем Востоке н подготовлены ко всякой эвентуальностн. В этом отношении договор мало что изменил. Мы н раньше считались с возможностью нападения и принимали все необходимые меры. Договор только оформил н подтвердил то, с чем мы считались уже раньше.

На вопрос посла, ратифицирована лн уже рыболовная конвенция, я ответил, что японское правительство ратифицировало конвенцию, официально сообщило нам об этом и добивается подписания. Наше правительство, однако, еще не рассматривало вопроса *.

* См. док. № 412.

3, Затем посол спросил, достоверны лн полученные нм сведения о том, что нз Синьцзяна в СССР прибыла обследовательская миссия с целью заключения займа в 2 млн. зол. руб.

Я ответил, что первой'раз слышу об этом и что этого не только нет, но н нет никаких фактов, которые моглн бы дать повод говорить об этом даже косвенно. Это чья-то нелепая выдумка.

Посол заявил, что, как мне известно, по международному праву все переговоры ведет государство как единое целое и по китайским законам также какие-либо договоры, заключаемые местными правительствами, не имеют силы, если нет согласия со стороны центрального правительства.

Я ответил, что мне это известно, но я не понимаю, почему посол говорит мне это, особенно в связи с предыдущим вопросом, на который я дал столь исчерпывающий ответ.

Посол сказал, что знает, что я уже ответил, и что он очень удовлетворен моим ответом, но затронул этот вопрос еще в связи с дальнейшим. Он знает, что Советское правительство в отношении Синьцзяна надеется на развитие торговли и желает, чтобы там не возникали большие волнения. Эти надежды _н надежды китайского правительства не находятся в противоречии, поэтому посол надеется, что наши государства достигнут понимания не только в отношении законов, но н в отношении взаимных интересов. Посол имеет в виду будущее улучшение отношений между нашими государствами.

Я ответил, что очень рад слышать это от посла и что ои действительно правильно сформулировал, что Советский Союз заинтересован в торговле н в том, чтобы не было волнений. Можно прибавить еще, что Советский Союз заинтересован в укреплении китайской власти в Снньцзяне, чтобы туда не проникало влияние империалистических государств, в частности Японии. Этим исчерпываются интересы Советского Союза в отношении Синьцзяна. Из этого видно, как это мы и говорили неоднократно китайскому правительству здесь и в Нанкине, что имеется полная возможность сотрудничества *. Снньцзян должен быть не яблоком раздора между нами, а фактором, укрепляющим наши дружественные отношения. Нанкннское правительство должно быть всегда уверено в том, что Советское правительство не имеет никаких скрытых намерений в отношении Синьцзяна и ничего так не желает, как укрепления китайской власти в Снньцзяие, Я был бы рад, если бы посол хорошо меня понял н действовал в соответствии с этим. Тогда у нас никаких недоразумений в связи с Снньцзяном не будет.

Посол сказал, что он согласен со мною на сто процентов. Он уже сказал, что его правительство не против нашей торгов-

* См, док. № 349.

ли в Снньцзяне, также не против спокойствия в Снньцзяне, равно как и не против и третьего момента. Таким образом, нет возможностей для недоразумений н налицо возможность сотрудничества. Посол убежден поэтому, что не только есть полная возможность для сотрудничества в Снньцзяне, но и что это сотрудничество может быть основой для сотрудничества в остальных районах Китая, Однако за последние три — четыре года имеется вмешательство третьей стороны, которая говорит, что СССР питает тайные замыслы. Поэтому возникает недоверие в некоторых правительственных кругах. Это происходит потому, что в прошлом Советское правительство вело переговоры с синьцзянскнм правительством. Если бы эти переговоры велись с Нанкином, то онн не составили бы труда и ие было бы, следовательно, возможности, чтобы третья сторона подрывала наши отношения.

Я ответил, что мне известны слухи, которые периодически пускаются в оборот главным образом нз японских, но также и из германских источников. Я могу только порекомендовать послу и нанкннскому правительству относиться к ннм с тем недовернем н презрением, которых они заслуживают. Периодически сообщается, что Советское правительство якобы собирается включить Снньцзян в качестве союзной республики в Советский Союз, что в Москву приехала илн приезжает для переговоров по этому нлн по аналогичным вопросам особая синьцзяиская миссия нлн глава правительства Снньцзяна и т. д. Никогда в этих сообщениях не было и не могло быть правды. Я могу повторить в самой категорической и торжественной форме, что Советское правительство никогда не имело и не имеет никаких скрытых намерений в отношении Снньцзяна. Нам не нужны чужне территории, и наши интересы в Снньцзяне исчерпываются теми моментами, о которых я сказал. Что касается переговоров с синьцзянскнм правительством, то это не соответствует действительности. Никогда никаких политических переговоров с этим правительством мы не вели. Конечно, наши консулы, как и консулы других государств, по вопросам местного значения, главным образом торговым, ведут переговоры с местными властями в Снньцзяне. Это общепринято, от этого мы отказываться не можем, и против этого, разумеется, не может возражать н нанкннское правительство. Я прошу посла передать этн мои заявления нанкннскому правительству н употребить все свое влияние, чтобы ликвидировать без остатка то недоверие, которое имеется в некоторых нанкннскнх кругах в отношении намерений СССР в Снньцзяне. Из заявления посла я с большим удовлетворением принимаю к сведению, что он целиком со мною согласен, и я надеюсь, что нам удастся общими усилиями не только устранить недоразумения на почве Снньцзяна, но и использовать

наше согласие в отношении Синьцзяна для улучшения общих отношений между нашими государствами.

Посол^- сказал, что еще два года назад Ван Цзин-вэй говорил с иим о Сииьцзяне, основываясь также на газетных сообщениях. Тогда посол ответил, что нельзя доверять подобным сообщениям и что он не верит в наличие агрессивных намерений у СССР. Поэтому посол и раньше не подозревал СССР и сегодня поднял этот вопрос только потому, что, во-первых, получил соответствующую телеграмму от МИД и, во-вторых, китайское посольство два дня тому назад получило две телеграммы из Синьцзяна с просьбой передать их обследовательской, миссии.

Я ответил, что ничего не понимаю и что ни в Москве, ип где бы то ни было в Союзе такой миссии нет, и что если бы оиа была, то я бы об этом знал.

Посол сказал, что, возможно, это имеет отношение к Нар-комвиешторгу.

Я сказал, что и в этом случае я также был бы в курсе. Я поручил переводившему нашу беседу т. Палею*, согласно просьбе посла, навести справки в НКВТ, но тут же сказал, что я считаю этот факт исключенным и думаю, что имеет место недоразумение. Я отметил, кроме того, что самый факт посылки телеграммы в адрес китайского посольства подтверждает, что Синьцзян не имеет представительства в Москве.

На мой вопрос, от кого исходят телеграммы, посол ответил, что не знает, ибо они смогли перевести только начало.

Б. Стомоняков

Печиг. по арх.