Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Великобритании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

Немедленно 17 августа 1938 г.

1. В ожидании вашего ответа иа мою телеграмму от 13 августа¹³⁰ выжидал с визитом к Галифаксу. Однако сегодня он сам пригласил меня, и я имел с иим беседу, продолжавшуюся три четверти часа. После неизбежных расспросов о том, как я проводил отпуск и пр., Галифакс перешёл к Дальнему Востоку. Ои проявил большой интерес к последним событиям на маньчжурской границе и долго интервьюировал меня по вопросу топографии местности, о средствах защиты СССР (в особенности его занимал вопрос, действительно ли наша ОКДВА «самодовлеющая в смысле снабжения), о японской армии и т. д. В меру возможности я удовлетворил его любопытство, причем видно было, что сам Галифакс довольно слабо разбирается в дальневосточных делах. Ряд сообщенных мной вещей, видимо, является для него новостью, например моя характеристика сети тайных военно-фашистских организаций в японской армии. Затем Галифакс задал вопрос: можно ли считать конфликт на маньчжурской границе ликвидированным? Я ответил, что все зависит от поведения японцев. Мы ие хотим войны, мы стремимся к мирному разрешению пограничных инцидентов, но мы пи в коем случае недопустим нарушения нашей границы. И если японцы опять попытались бы устроить какую-либо провокацию, мы с не меньшей решимостью, чем в этот раз, стали бы защищать нашу территорию, невзирая на возможные последствия. Впрочем, мы думаем, что, очевидно, для японцев наша готовность ответить ударом на удар является лучшим средством для предотвращения каких-либо крупных столкновений с дальневосточным агрес-

сором. К моему удивлению, Галифакс, после небольшого раздумья, сказал: «Может быть, Вы и правы, что это лучший способ избежать войны».

2. Далее Галифакс спросил меня, что я думаю о положении в Центральной Европе. Это дало мне повод изложить нашу точку зрения иа европейскую ситуацию. В частности, я указал (в соответствии с вашими директивами, полученными в Москве), что СССР все больше разочаровывается в политике Англии и Франции, что он считает эту политику слабой и близорукой, способной лишь поощрять агрессора к дальнейшим «прыжкам», и что тем самым на западные страны ложится ответственность приближения и развязывания новой мировой войны. Прекрасной иллюстрацией к только что мною сказанному является Чехословакия. Все, что Англия и Франция делали по этому поводу в последнее время, по существу, сводится к попыткам обуздать не агрессора, а жертву агрессии и что Прагу и Берлин они меряют разными мерами. В Праге аигло-фраицузы говорят столь громким голосом, что это ие без основания воспринимается чехами как явная несправедливость, а в Берлине же говорят столь тихим голосом, что Гитлер игнорирует все их демарши. Мы не можем сочувствовать такой политике и считаем, что судьба Чехословакии в первую очередь зависит от того, сумеют ли Англия и Франция в этот критический час занять твердую позицию против агрессора. Я ожидал, что Галифакс будет энергично возражать, однако, к моему удивлению, ои и на этот раз ие сделал ии малейшей попытки защищать линию английского правительства. Наоборот, от всего его поведения и некоторых замечаний получалось впечатление, что он согласен если не со всем, то со значительной частью того, что я говорил. Я спросил Галифакса, что он сам думает о Чехословакии. Галифакс ответил, что считает положение очень серьезным, что сообщения Реисимеиа * («два частных письма ко мие», как выразился Галифакс) мало утешительны, ибо тот считает достижение какого-либо компромисса между сторонами делом чрезвычайно трудным, и что ои сам тоже мало надеется иа возможность соглашения между чехами и судетскими немцами. Правда, по самым последним сведениям от Реисимеиа, геилейиовцы как будто начинают проявлять некоторую склонность к сговору с чехословацким правительством, однако все в конечном счете зависит от Гитлера. На мой дальнейший вопрос, каковы сведения фории офиса из Берлина, Галифакс ответил, что сведения эти довольно противоречивы и неясны, однако все информаторы сходятся иа том, что решение находится исключительно в руках фюрера, поведение же последнего сейчас является весьма загадочным. Торопливые маневры вызывают явное беспокойство в Англии и особенно во Франции; ему, Галифаксу, они тоже не нравятся, но сделать в

* См. док. № 275.

настоящий момент какой-либо прогноз в отношении ближайшего будущего ои не решается.

3. Затем Галифакс затронул работу Комитета невмешательства. Я с полной откровеииостью изложил ему наше отношение как к Комитету, так и ко всей вообще политике «невмешательства», особенно в ее нынешней стадии. В частности, я выразил большое сомнение в готовности Муссолини эвакуировать свои войска даже в порядке лондонского плана *. Галифакс, видимо, был несколько обескуражен и спросил: «Так Вы считаете политику невмешательства окончательно обанкротившейся?» Я подтвердил, что он правильно меня понимает. Галифакс тут, однако, стал защищаться (правда, не очень энергично) и доказывать, что надежды иа эвакуацию еще не потеряны, так как внешнее и внутреннее положение Италии становится все более тяжелым. В общем у меня осталось впечатление, что никаких изменений в испанской политике Галифакс ие допускает, хотя признает, что испанская война еще затянется надолго.

4. Я спросил Галифакса, как он относится к решению осло-ских держав по вопросу о ст. 16**. Галифакс ответил, что британская позиция в Женеве, вероятно, будет такой: вносить какие-либо изменения в Ковеиаит невозможно, ибо это означало бы расколоть Лигу иа две части. Надо изыскать временные меры, для того чтобы так или иначе изжить возникшие затруднения. В частности, ему, Галифаксу, мыслится такой выход: Лига устанавливает, что в случае какой-либо агрессии представители держав должны немедленно собраться и обсудить положение, однако если станет вопрос о санкциях, то применение их признается факультативным. Я стал энергично возражать против этой капитулянтской позиции и доказывать, что проект Галифакса как раз означает ликвидацию ст. 16, т. е. изменение Ковеиаита, и действительно может повести к расколу. Мои аргументы как будто произвели на Галифакса известное впечатление, но, так ли это, видно будет в Женеве. Во всяком случае, под конец нашей беседы по данному вопросу Галифакс стал склоняться к мысли, что, пожалуй, целесообразнее всего было бы дать ослоским державам возможность сделать одностороннюю декларацию о своем отношении к ст. 16 и иа этом поставить точку.

5. Когда мы прощались, Галифакс спросил, приедет ли в Женеву Литвинов. Я отозвался незнанием. Тогда Галифакс заявил, что сам он проведет в Женеве десять дней и что он был бы очень рад, если бы там также оказался Литвинов, с которым он хотел бы обменяться мнениями по различным текущим вопросам.

Майский

Печат. по арх.

* См. док. № 248, 249, 252. ** См. док. № 297.