Глава четырнадцатая. Наверное, мы с Ашей еще пару минут постояли в темном проеме, потом я сунула нож в ножны, и магулы отступили

Наверное, мы с Ашей еще пару минут постояли в темном проеме, потом я сунула нож в ножны, и магулы отступили. Аша не пытался отбиваться, и я зачла это в его пользу – как и выражение давнего страдания налице. Но в основном дело сделал голос Рауля, прозвучавший у меня в ушах с криком: «ОСАДИ НАЗАД!» Да, виновата, признаю: грозила ножом не плохому, а хорошему. Но орать‑то чего?

– Извини, – пробормотала я смущенно. – Никогда не поднимала нож на ни в чем не виновного.

Губы Аши опустились в печальной улыбке:

– Я не помню времени, когда был ни в чем не виновен. Но спасибо на добром слове.

Я протерла глаза, поглядела на крыши и поняла, что магулы не просто шевелятся. Они собираются.

– Эй, так это же дом Сохейля Анвари!

– Да.

– Я знала! Как только увидела ее лицо. Она его убьет при самозащите, да? Или он ее забьет до смерти? Так или иначе, мы можем что‑нибудь сделать?

Аша ответил не сразу. Я заглянула ему в глаза. Он был… смущен.

– Ты говоришь о Зарсе и Сохейле? – спросил он, медленно выговаривая слова.

– Да.

– У них очень счастливый брак. Они крепко любят друг друга, и у них четверо чудесных детей. Никто из них и не подумает руку поднять на другого.

– Но я ее видела сегодня! Она была под покрывалом, но все равно синяк под глазом виден!

– А, вот оно что! – Аша тихо засмеялся. – Да, она сидела на полу, держала младшего на коленях и читала ему книжку. Перевернула страницу, а там была картинка, которой он испугался, отшатнулся и попал затылком ей в глаз. Она не хотела, чтобы подумали на Сохейля, и потому пришла под покрывалом.

– Аша, она несчастна. Я это чувствую.

– Да, что‑то случилось, что переменило ее. Что‑то неприятное, травмирующее. Магулы это учуяли. Я боюсь, как бы она на себя руки не наложила.

Я прислонилась к стеклу витрины и подумала: Опять мимо, Жас. Грейс – не «крот». Аша – не враг. А Сохейль не бил Зарсу. Чтобы промахнуться четвертый раз из четырех, решим, что это твое отмывание Метки демона тоже будет помогать во веки веков. И аминь.

– Почему так важна эта Зарса? – спросила я.

– Будущее, которое она выбирает, может переменить курс страны.

Только и всего?

– Хочешь, я с ней поговорю?

Он посмотрел на меня своими собачьими глазами:

– Я думаю, куда полезнее тебе было бы говорить с Вайлем.

– Ты где была?

Вайль не злился – он летал от счастья, и это было видно по блеску в глазах. По легкому подергиванию губы. Любой другой на его месте танцевал бы по всей комнате.

– Местность разведывала, – ответила я. – Мне неуютно, когда я не знаю, как сюда попадать и выбираться.

Врать было так противно, что я обещала себе: как только представится возможность, и вправду разведать вокруг.

– Нам надо поговорить. Он повел меня к дивану.

– А где все? – спросила я.

– Кассандра и Бергман в кухне, работают над задачей, которую я им дал. Коул пошел с группой Дэйва на разведку к отелю «Сраоша» на случай, если понадобится переводчик. Не волнуйся, можем говорить спокойно – Бергман обследовал весь дом.

– «Жучков» больше не было?

– Не было, – отмахнулся Вайль от моего вопроса и жестом предложил мне сесть. – У меня потрясающие новости.

– Правда?

Он закинул руку на спинку дивана и согнул ногу в колене, чтобы удобно сидеть лицом ко мне. Никогда не видела ею таким… ненапряженным, таким небрежным. И у меня мурашки побежали по коже.

– Зарса говорит, что мои сыновья здесь. В Тегеране!

– Она так и сказала? Но я думала, что тебе суждено с ними встретиться в Америке.

– Я тоже так думал. И она говорит, что они какое‑то время в Америке жили. Но сейчас они здесь, и она мне сказала, что может меня к ним отвести!

– Когда?

– Как только я ее обращу.

Ощущение было, как будто мне разрубили грудь и обдали сердце ледяной водой.

– Она хочет… хочет стать вампиром?

– Да.

Кирилай у меня на руке загорелся. Но я и без него знала, что Вайль решительно шагает к катастрофе. И никто из нас, из тех, кому он дорог, не избежит осколков, когда эта бомба рванет.

– А сколько времени занимает такой процесс?

– Чем дольше, тем лучше. В идеале – год. Но при должных приготовлениях сможем управиться за неделю.

– Ты ее уже… ты уже брал у нее кровь?

– Пока нет.

– А!

Вдруг Вайль будто меня заметил.

– Ты не кажешься довольной. Я думал, ты за меня порадуешься.

– Ну, конечно же! Для тебя же главное – найти твоих мальчиков, и я именно этого для тебя хочу. Чтобы только никто при этом не пострадал.

– Я ее не обижу.

– До того, как ее убьешь, или после?

– Она сама об этом попросила! – загремел он.

Еще один верный признак, что Вайль уже сошел с рельсов. Он так редко повышает голос, что я сейчас подскочила на стуле. Не просто рассердившись, но и не давая себе труда это скрыть, я спросила:

– С каких это пор Ясновидица требует такой огромной платы за такую легкую службу?

Вайль вскочил на ноги:

– Ты не понимаешь! Эта встреча для меня значит все! Я тоже встала, жалея, что недостаточно высока и смотреть приходится снизу.

– Именно поэтому ты совершенно не в себе! Ты думаешь, если бы твои дети были в Иране, Кассандра бы тебе не сказала?

– Толку от твоей Кассандры! Ты посмотри на нее – она даже «крота» не в силах найти!

И гробовое молчание – мы оба одновременно сообразили, что она не могла не слышать. Вайль вышел из дома и так хлопнул дверью, что стеклянные филенки разбились в боковых панелях. На звон стекла появился в дверях Бергман.

– Я возьму веник, – сказал он, направляясь в кухню.

– Не трогай, – сказала я ему вслед. – Он сам разбил, так может, черт возьми, сам и прибрать.

И я пошла за Бергманом, думая: «Так все хорошо шло, что меня дипломатом надо было бы сделать. Потом дать назначение в какую‑нибудь горячую точку, не знаю, в Иран какой‑нибудь – и у меня, может быть, получится взорвать весь мир!»

– Я не буду за него извиняться, – сказала я, входя в комнату, где Кассандра вытирала слезы салфеткой. – То, что он о тебе сказал, – мерзость. – Я поймала ее взгляд. – Ты же знаешь, что от горя можно рехнуться?

Она кивнула, улыбнулась мне криво. Я села на табурет – он заскрипел, когда я на него опустилась. Я уж если изменила вес за последние недели, так в сторону уменьшения – всегда забываю обедать. Но этот скрип мне напомнил, что сегодня я осталась без утренней пробежки, и буду без нее все время, пока мы здесь. Как тут женщины, черт побери, форму держат?

Какое‑то время я рассматривала собственные руки с переплетенными пальцами, будто они молили об ответе.

– Ты когда‑нибудь Вайля таким видела? – спросил наконец Бергман.

Я покачала головой.

– Но я его всего год знаю. По вампирскому счету это как две секунды. – Кассандра с отсутствующим видом погладила «Энкиклиос», и я спросила ее: – Когда к Ясновидицам приходят с такой просьбой, как у Вайля, обычная плата какова?

– У разных по‑разному. Для сестер моей гильдии обычно это приношение для «Энкиклиоса».

– То есть какая‑нибудь легенда или быль?

– Не любая. Только такая, которая добавляет нам знаний о мире и о созданиях, его населяющих.

– Значит, у ваших сестер есть еще и другая работа?

– Да. Мы когда‑то со временем выяснили, что использовать Зрение для личной выгоды – отличный способ его утратить. И поэтому нам нужно очень внимательно смотреть, кому на пользу наши видения и почему.

– Вы слышали, что хочет Зарса за свои видения? – Бергман и Кассандра кивнули одновременно. – И как тебе это? И вообще, она действительно Видит?

Кассандра пожала плечами:

– Не могу сказать, пока ее не коснусь. А поскольку я встретила Дэвида, это вряд ли поможет.

Я решила сменить тему.

– Познакомилась сегодня с одним человеком… ну да, не человеком. Какой‑то другой, он меня выслеживал. Его зовут Аша Васта, и он говорит, что он – аманха зейя. Знает по имени меня и Вайля и знает про Рауля. Честно говоря, единственная причина, по которой я его отпустила – он сказал, что мы снова встретимся. – Я вздохнула. – Он одержим Зарсой, а я вряд ли смогу допустить, чтобы Вайль летел к катастрофе, очертя голову. Так что мы, наверное, еще не раз в ближайшие дни напоремся друг на друга в темноте, пока будем пытаться сообразить, как помешать их идиотскому плану.

И вдруг я ощутила сильный и беспричинный приступ злости на родного отца. Это по его вине дали мне это чертово назначение. Не он бы, так я бы и вообще не знала, что способна выслеживать своего схверамина. А ну, натяни вожжи, Бешеный Конь! Это не значит «выслеживать». Это скорее следовать за ним и следить, чтобы он ни с собой, ни с кем‑нибудь другим – со мной, например, – не сотворил ничего непоправимого.

А ты уверена? – снова заговорила внутренняя стерва, требуя полной правды, хочу я смотреть ей в глаза или нет. Наклонившись над баром, показывая такой вырез, что туда розовый куст можно засунуть, она сказала: – Не обманывай себя, лапонька. Мысль о том, как эти прекрасные клыки вонзятся ей в шею, как его губы коснутся ее бархатистой кожи, сводит тебя сума. А от мысли, что он ее обратит, привяжет к себе навсегда, тебе выть хочется. Это, деточка, нерасторжимая кровная связь. А тебе останется вот это вшивое колечко да пара сеансов того, что в сексе назвали бы перепихоном.

– В общем, – быстро сказала я Кассандре, – сделай мне одолжение и выясни, что это за аманха зейя такая. А я пока что должна найти (а не выследить!) Вайля.