2015-05-05
375
В преддверии терактов 11 сентября 2001 года было множество ошибок со стороны американских спецслужб. Эти ошибки уже хорошо документированы, и это безо всякой связи с какими-либо теориями заговора. В Германии тоже возникли неприятные вопросы вокруг гамбургской ячейки «Аль-Каиды» и ее разведывательной разработки, например, почему собранные сведения своевременно не привели к уголовному преследованию.
Ячейка «Аль-Каиды» в Гамбурге состояла из жильцов коммуны на улице Мариенштрассе 54 и их регулярных посетителей. Она спланировала и осуществила теракты «Аль-Каиды» 11 сентября 2001 г. Молодые мусульмане уже много лет жили в Германии, учились здесь и все же смогли незаметно готовить свои планы. У немецких спецслужб, правда, было некоторое расплывчатое представление о готовности «террористической коммуны» к применению насилия, но картина могла быть намного точнее, если бы гамбургское земельное ведомство по охране конституции и БФФ в Кельне в полной мере обменивались информацией. Проживающая в Гамбурге верхушка немецкой «Аль-Каиды», например, Мохаммед Хайдар Заммар (проживающий в Германии сириец, предполагаемый главный вербовщик «Аль-Каиды» в Германии), Мармун Дарказани (немецко-сирийский купец, предполагаемый международный связник «Аль-Каиды» в Германии), Мунир эль-Мотассадек (марокканец, участник планирования терактов 11 сентября, он был в феврале 2003 г. приговорен судом в Гамбурге к 15 годам тюрьмы), Рамзи Бинальшиб (йеменец, предположительно тоже участник планирования терактов 11 сентября), Саид Бахаджм (немецкий марокканец, разыскиваемый Интерполом предполагаемый планировщик терактов), Мохаммед Атта (египтянин, пилот машины, врезавшейся в северную башню Всемирного торгового центра (ВТЦ), предполагаемый планировщик терактов) и Марван аль-Шехни (Объединенные Арабские Эмираты, летчик врезавшегося в южную башню ВТЦ самолета) находилась под наблюдением обоих ведомств с 1999 г.
Что же произошло? Что и кому было известно? Уже в середине 90-х БФФ в Кельне располагало сведениями о том, что Заммар - опасный религиозный фанатик. Потому в 1998 году было принято решение установить за Заммаром полномасштабное разведывательное наблюдение. В рамках “Операции Хрупкость” (вес Заммара был около 120 кг!) за ним наблюдали, его подслушивали и проверяли его окружение. В рамках этого расследования внимание спецслужб привлек эль-Мотассадек, на которого БФФ в 1999 году подготовило постановление о розыске на случай пересечения им границы. При этом его имя, адрес и номер загранпаспорта были внесены в базу данных полицейской информационной системы ИНПОЛ, чтобы проследить его местонахождение и передвижения. Сотрудники БФФ заинтересовались и Саидом Бахаджи, потому и на него было подготовлено соответствующее постановление о пограничном розыске. В ходе наблюдения за Заммаром в поле зрения попала и жилищная коммуна на Мариенштрассе 54 в Гамбурге. Такие имена, как Бинальшиб, за которым в это же время уже очень внимательно следило ЦРУ (о чем, правда, немецкие спецслужбы ничего не знали), Атта, аль-Шехни и другие уже были известными величинами.
Параллельно к этому свое расследование вело и земельное ведомство по охране конституции Гамбурга. Уже в конец 90-х Дарказанли был известен им как религиозный фанатик. К тому же ЦРУ приставило для наблюдения за Дарказанли в Германии своего агента и пыталось, больше по необходимости, сотрудничать с гамбуржцами. Третьей стороной в связке действовало гамбургское ЛФФ: здесь интересовались прежде всего контактами Дарказанли с исламскими кругами, и в ходе этого в поле зрения гамбургских органов попал и Заммар по причине своей деятельности в мечети “Аль-Кудс”. За ним установили наблюдение.
Что последовало за этим? Земельное и Федеральное ведомства по охране конституции, в принципе, следили за одними и теми же лицами, но одна организация ничего не знала о мероприятиях другой. Потому что несмотря на очевидные контакты на горизонтальном уровне, обе службы не сообщали друг другу о своих подозрениях и проводимых мероприятиях. Так, БФФ однажды, ничего не зная о собранной гамбургским ЛФФ информации, безуспешно попыталось завербовать Заммара в качестве своего агента. ЛФФ Гамбурга не сообщало в Кельн ничего, что ему удалось узнать о Дарказанли и Заммаре и об их контактах. А БФФ, напротив, таки не проинформировало гамбуржцев об “Операции Хрупкость”, ее результатах и о том, что на нескольких человек из непосредственного окружения коммуны на Мариенштрассе 54 уже выписаны постановления о розыске при пересечении границы. БФФ, в частности, узнало, что эль-Мотассадек ездил в тренировочный лагерь “Аль-Каиды” в Афганистане, что могло бы быть весьма интересно и для ЛФФ.
Утверждать, что теракты 11 сентября не состоялись бы, если бы международные и национальные спецслужбы лучше контактировали между собой, было бы. конечно же, неверно. Теракт такого масштаба по всем известным фактам нельзя было предсказать накануне, но ведь было известно о существовании структур “Аль-Каиды” и об их принципиальной готовности к насильственным действиям. Но федеральные структуры немецкой спецслужбы тоже сыграли в этом свою роль, способствуя недостаточным контактам между отдельными ведомствами. Благодаря этому гамбургская ячейка “Аль-Каиды” с пользой для себя воспользовалась сложной структурой немецкой секретной службы и смогла буквально перед глазами немецких властей разработать свой убийственный план.
“Сексоты” в деле
Использование агентуры - “доверенных лиц” - является разрешенным законом стандартным методом работы ведомств по охране конституции. Но в особенности в связи с правоэкстремистскими организациями вербовка таких агентов все чаще вызывает скандалы, попадающие на первые полосы газет. В середине 2001 года бывший вице-председатель земельной организации НДПГ Тюрингии Тино Брандт в программе телекомпании ЦДФ рассказал о своей деятельности в качестве “стукача”. Убежденный правый экстремист заявил в интервью, что получил за это “более чем пятизначную сумму”, которую полностью использовал в целях неонацистской пропаганды. Деньги “надежно потекли в создание нашего сайта в Интернете и так же надежно - на проведение акций к годовщине смерти Рудольфа Гесса”, утверждал Брандт. Он подтвердил, что земельное ведомство по охране конституции снабжало его гонорарами для создания “тюрингской внутренней самообороны” (Thьringer Heimatschutz, THS), считающейся самой большой организованной неонацистской организацией в этой федеральной земле. Тино Брандт, агентурный псевдоним “Отто”, спонсировался органами охраны конституции на суммы до 40 тысяч марок в год (журнал “Дер Шпигель”, номер 25 за 2001 год). Кроме того, ЛФФ Тюрингии использовало еще и осужденного неонациста Томаса Динеля и заплатило ему 25 тысяч марок (газета “Зюддойче Цайтунг”, 01.09.2000). Этот факт демонстранты в Эрфурте прокомментировали такими едкими лозунгами: “Все говорят о нацистах. Мы им платим” и “Чтобы ослабить НДПГ - распустите органы охраны конституции!”. (“Зюддойче Цайтунг”, 22.05.2001)
Случаи Брандта и Динеля раскрыли сложность проблемы с доверенными лицами. Но это было еще не самое худшее. 18 марта 2003 года, в первый и пока единственный раз, требование судебного запрета политической партии - речь шла о НДПГ - было не просто резко отвергнуто Федеральным конституционным судом. Более того - в ходе процесса была высказана очень резкая критика практики органов охраны конституции. Чтобы добиться запрета НДПГ, доказать антиконституционность ее намерений и агрессивно-воинственную позицию ее членов, массово использовались доверенные лица немецких ведомств по охране конституции. Но ценность показаний этих агентов, в общем, с юридической точки зрения очень спорная, поскольку содержание правды в купленной информации может быть весьма сомнительным. Кроме того, существует опасность, что доверенное лицо в качестве “агента-провокатора” специально провоцирует противоправные акции или высказывания, чтобы получить желаемый материал.
Уже в октябре 2000 г. рабочая группа из представителей Федерации и земель, проверявшая в Карлсруэ иск с требованием запрета НДПГ, выразила свой глубокий скепсис (“Ди Вельт”, 29.01.2002). Собранного против НДПГ материала было явно недостаточно. Особо следовало отметить “проблематичное положение с источниками” в сфере деятельности агентуры. Эксперты тогда хорошо запомнили, что федеральный министр внутренних дел Отто Шили официально заявил, дескать, материала вполне хватит. Наконец, три запроса от Федерального правительства, Бундестага и Бундесрата были переданы в феврале 2001 г. в Федеральный конституционный суд и 4 октября 2001 г. все вместе им приняты. О чем шла в них речь? Согласно абзацу 2 статьи 21 Основного закона следовало доказать, что НДПГ, “исходя из ее целей и поведения ее членов, намеревается нанести ущерб основам свободно-демократического общественного строя или вовсе его свергнуть”. При этом нужно было доказать, что она делает это в “активной воинственной форме”, но для этого доказательства туповатых правых лозунгов и пропаганды ненависти было явно недостаточно. В особенности, в “дальних уголках” запросов на запрет накопились ссылки на так называемые “свидетельства органов власти”. Таким эвфемизмом обозначалась информация из секретных источников, в большинстве своем - от агентов и из протоколов подслушивания. Федеральное правительство, Бундестаг и Бундесрат 126 раз опирались на такие “свидетельства органов власти” из разных федеральных земель в тех местах поданных ими заявлений, где речь шла об антиконституционном поведении руководителей НДПГ.
Со временам стали известны девять доверенных лиц в заявлениях Бундестага, Бундесрата и Федерального правительства о запрете партии, из которых к моменту дачи показаний только один все еще оставался активным агентом. Кроме того, распространился слух, что даже некоторые речи вождей НДПГ были написаны самими сотрудниками ведомств по охране конституции.. Но агенты федерального и земельных ведомств не все “выплыли” в качестве таковых в заявлениях о запрете, а один за другим были разоблачены в ходе расследований, проводимых средствами массовой информации, как показывают некоторые примеры.
Министр внутренних дел Отто Шили 23 января 2002 года признал серьезный провал, сознавшись перед комиссией по внутренним делам Бундестага, что отдел “Внутренней безопасности” его министерства уже с августа 2001 г. знал о том, что один из боссов НДПГ Вольфганг Френц был “сексотом” органов. Функционер НДПГ из Золингена долгие годы был заместителем председателя земельной партийной организации земли Северный Рейн-Вестфалия и членом федерального партийного совета, но до 1995 года совмещал эту работу с деятельностью доверенного лица ведомства по охране конституции земли Северный Рейн-Вестфалия. Но об этом не сообщили Федеральному конституционному суду. Ведь Френц должен был выступить в качестве одного из главных свидетелей на судебном процессе по делу о запрете НДПГ. Причину “неудавшейся передачи информации” Отто Шили увидел в “человеческом факторе”: вместо того, чтобы передать эти факты своему коллеге, ответственному за деятельность по охране конституции, начальник отдела “забыл” об этой информации. Но был ли Френц вообще “правильным человеком”? Министр внутренних дел земли Северный Рейн-Вестфалия Фритц Беренс после разоблачения Френца сослался на предупреждение своего ведомства по охране конституции еще от 2000 года, где был высказан совет не уделять слишком много внимания показаниям Френца.
История “упущений” на этом не закончилась. 4 февраля 2002 года представитель Федерального министерства внутренних дел Райнер Лингенталь заявил о существовании теперь троих доверенных лиц органов по охране конституции, игравших роль в заявлениях о запрете НДПГ. Но в тот же вечер телепрограмма “Факт” телекомпании АРД поправила чиновника, рассказав еще об одном агенте. Тогда Лингенталю пришлось признать, что и это доверенное лицо из Мекленбурга- Передней Померании тоже всплывает в документах, прилагаемых к заявлениям с требованием о запрете НДПГ. Речь шла о бывшем руководителе газеты НДПГ в Мекленбурге- Передней Померании Маттиасе Майере. Но в документах цитировались его высказывания только тех времен, когда он еще не стал активным агентом ведомства по охране конституции. Затем 14 февраля 2002 года Лингенталь заявил, что девять раскрытых агентов работали на ведомства по охране конституции федеральных земель: “Это не были агенты федерального ведомства”.
Если бы требования о запрете готовились более последовательно, а между органами охраны конституции Федерации и земель был бы налажен нормальный обмен информацией, то такого мучительного и неприятного разоблачения одного за другим агентов ведомств по охране конституции, возможно, удалось бы избежать. Но так как этого не произошло, и стало ясно, что агенты спецслужб в очень значительной степени участвовали в сборе и подготовке доказательств, иск о запрете партии был, в конце концов, отвергнут Федеральным конституционным судом. Случай с НДПГ показал необходимость структурных реформ для секретных служб Германии. Дублирование компетенций федеральных и земельных органов, а также недостаточная связь их друг с другом осложняют эффективность их работы. Как и в случае с “ребятами Атты” возникает вопрос: зачем нужна одна федеральная внутренняя спецслужба да еще 16 земельных спецслужб?
