Система чувственной истины ощущений

фия и даже бесплодная псе­вдотеология, пытающаяся в период господства истины чувств создать «научную религию». Изложение ис­тины — «индуктивное» и главным образом «экспери­ментальное».

Метод обоснования

Опора в основном на пока­зания органов чувств (за­частую усиленных с помо­щью телескопа, микроскопа и т. п. инструментов, явля­ющихся их продолжением), подкрепленная логическим, рассуждением, особенно в виде математической вы­кладки. Но даже строго обоснованная теория оста­ется на уровне чистой гипо­тезы, не доказанной до тех пор, пока не будет под­тверждена опытными дан­ными; если же эти данные противоречат ей, она бечо-говорочно отвергается. Истина веры и «Писаний» не играет в этой системе никакой роли и не считает­ся «доказательством». Если же и встречаются ссылки на них, то чаще всего как на «предрассудки». В тех случаях, когда дается на­божная или гиперкритиче­ская ссылка на Писание (чаще из всего лишь прак­тических соображений), это обычно не играет никакой важной роли и в большин­стве случаев оказывается излишним. В этой системе истины истина веры имеет столь же малую ценность, как в системе истины ве­ры — свидетельства ощу­щений.

Эта схематизированная характеристика показывает, что каж­дая система истины внутренне вполне последовательна и полнос­тью согласуется с большими посылками соответствующего умо­настроения; что характер и «содержание» каждой из них с точки зрения предмета, равно как и метода проверки истины совершен­но разные и, следовательно, воплощенные в них ментальности, опять-таки радикально отличаются друг от друга.

Поскольку наука с ее системой истины должна играть глав­ную роль в чувственном обществе и второстепенную в идеацио-нальном, можно предположить, что идеациональные культуры и периоды отмечены лишь немногочисленными научными от­крытиями; и поскольку ментальность идеациональной культу­ры обращена не на чувственно воспринимаемый мир, а на пос­леднюю реальность непреходящего бытия, она не заинтересована ни в исследовании этого эмпирического мира, ни в касающихся его различных научных (то есть чувственно-эмпирических) от­крытиях.

По тем же соображениям в чувственные периоды ситуация должна быть противоположной. Чувственная ментальность об­ращена к чувственной реальности и стремится к ее изучению; никакой иной реальности она или не признает, или не интере­суется ею. Поэтому можно предположить, что такие периоды и культуры отличаются относительно большим прогрессом науки, ростом научных открытий и технологических изобретений в области естественных и технических дисциплин.

Если две последние гипотетические закономерности действи­тельно имеют место, то в таком случае с изменением характера культуры должна не только измениться система истины (в том числе положение «научней системы истины» и ее о^н v-ительное процветание), но даже внутри этой научной системы должны претерпеть изменение некоторые фундаментальные теории. Общие положения и категории науки — пространство, время, число и т. п., космогонические и космологические представле­ния; атомистическая теория и представления о материи, о жи­вом и неживом, учения о причинности; фундаментальные тео­рии биологии или эволюции и т. д. — все они при переходе Данной культуры от одной из своих фундаментальных форм к Другой, вероятно, тоже должны измениться.

Можно также предположить, что даже основные темы, раз­рабатываемые в рамках чувственной и идеациональной систем, будут сильно отличаться друг от друга. «Ученые» идеациональ­ной культуры, видимо, сосредоточат свое внимание на одной