Эпилог

Джерард лежал на постели, закрыв глаза, и отсчитывал секунды. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… Две недели он носил давящую повязку, и вот сегодня настал момент, когда доктор самым лукавым на свете голосом сообщил, что можно открыть глаза. Удивительно, два года с Фрэнком пролетели, как один миг – почему же сейчас эти секунды тянутся так медленно?
Двадцать один, двадцать…
В палате пахло розами и чем-то сладким. Наверняка, печенье или конфеты, которые Фрэнк и Майки носили к нему каждый день огромными пакетами. Добрую половину этого Джерард раздаривал медсёстрам, которые и так были доброжелательно настроены к пациенту в самой дорогой палате, а после подарков готовы были на руках его носить. Джерард привык к жалости других людей, но это было далеко позади. Сейчас все стараются окружить его заботой, а в голосах окружающих так и слышится радостное ожидание. Чего? Момента, когда он снимет повязку.
Он сможет видеть мир на все сто процентов. Больше не нужно будет касаться предметов, чтобы знать, где они находятся. Интересно, скоро ли он избавится от этой привычки? Да и какой вообще станет его жизнь?
Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать…
Джерард вздохнул и в тысячный раз представил яркую жизнь вокруг. Нужен ли он в этой жизни? Чем ему заниматься? О, сколько всего нового и неизведанного было перед ним. Он может петь, как мечтал в детстве, или рисовать, например. Всё, чему раньше мешала слепота, теперь стало доступным – только протяни руку.
Он сможет пойти учиться. Подумать только – ему придётся ходить в младшие классы, в то время как Майки почти заканчивает школу! Но это всё такие пустяки по сравнению с тем, что ждёт его в новой, наполненной цветом, жизни.
Тринадцать, двенадцать, одиннадцать…
Чего же он медлит? Зачем вообще установил для себя этот отсчёт? Доктор приходил почти двадцать минут назад, так почему бы не снять повязку прямо сейчас? Одно движение руки – и прощай темнота.
Страшно.
Жизнь такова, что реальность зачастую оказывается хуже фантазии. Что, если миру вовсе не нужен Джерард? Что если он уродлив, смешон? В детстве он был пухлощёким мальчишкой, которого все дразнили. Сейчас он весит вдвое меньше, но кто знает, как изменилось его лицо… Может, лучше оградить себя от возможных неприятных открытий и спрятаться в привычной темноте?
Пять, четыре, три, два…
К чёрту всё! Обратного пути нет.
Джерард встал с постели и подошёл к зеркалу. Он обследовал палату ещё неделю назад и решил для себя, что снимет повязку только перед зеркалом, чтобы первым увиденным после операции был он сам, а не потолок или больничная тумба.
Конечно, больше самого себя юноша хотел увидеть Фрэнка, но… он должен был признать, что не готов разрушить образ любимого, сложившийся в его голове. Для этого нужно время.
И всё равно, каким бы Фрэнк ни оказался – Джерард будет любить его, в этом он точно был уверен.
…Один.
Рука потянулась к повязке, сдвигая её вниз. Джерард с замиранием сердца открыл глаза и… громко рассмеялся. Боже, как нелепо он сейчас выглядел.
Худой, в мятом больничном халате, лохматый брюнет. Да ещё повязка съехала на один глаз, как у пирата. Странно, но собственное лицо воспринималось, как нечто обычное, а глаза, вопреки ожиданию, не болели от обилия красок. Да и не было их в этой чистой белоснежной палате. Только красное пятно старомодного букета роз и блестящие коробки конфет. Его глаза…
Джерард придвинулся ближе к зеркалу, согревая его своим дыханием. Фрэнк говорил, что у него красивые глаза. Ярко-зелёные, с чёрным ободком и неясными золотистыми прожилками, разбегающимися от зрачка. Испуганные, удивленно смотрящие с зеркала на своего хозяина. Больше не нужно прятать их за стеклами очков, они не помутневшие, как это часто бывает у слепых.
Фрэнк был прав. Они действительно красивые.
Фрэнк…

Как это обычно бывает, сначала он услышал. Тихий смех брата вперемешку с приятным, чуть ленивым мужским голосом. Затем в палату буквально ворвался запах: дорогой туалетной воды и мятных сигарет, от которых Джерард никак не мог его отучить.
Дрожа всем телом, парень обернулся.
Фрэнк всегда называл его красивым. Хвалил его чёрные волосы, восхищался глазами и улыбкой, но никто и никогда не говорил, насколько хорош сам Фрэнк. Майки верно подметил когда-то – ему не дашь больше двадцати пяти, а с иного ракурса вообще восемнадцать. Приятная чуть смуглая кожа, огромные глаза невероятного оттенка – Джерард не знал, что такое вообще существует, и улыбка, за которую можно продать душу. Его короткие чёрные волосы, которые любил гладить юноша, были как-то странно подстрижены на мальчишеский манер, так, что лицо Айеро казалось по-детски открытым.
Фрэнк был идеальным. Джерард словно влюбился в него заново.
- Смотри-ка, он поверить не может, что ты не лысый старик с крючковатым носом, каким я тебя описывал! – хмыкнул Майки.
Джерард в восхищении перевёл взгляд на брата. Майки из худенького хмурого мальчишки превратился в высокого статного юношу с серьёзным взглядом. Он действительно похорошел. Теперь его манера общения не казалась Джерарду такой смешной и не по возрасту серьёзной. Юноша вынужден был признать, что его брат и правда повзрослел.
- Ну что, мы сильно страшные? – шутливо поинтересовался Фрэнк.
- Нет, вы… - голос предательски задрожал, и Джерард почувствовал, что сейчас расплачется. – Вы самые лучшие. Дайте мне вас обнять.
Он подбежал к двум самым главным людям в его жизни и притянул их к себе. Когда-то он мог потерять их, а теперь… теперь они могут быть всё время вместе. Как сказал Фрэнк, у них впереди целая вечность.

Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/856348