Глава 9. Однажды во время ланча, вернувшись в свой кабинет, Гарри застает Гермиону, прислонившуюся к его столу и покусывающую перо

Глава 9.

Однажды во время ланча, вернувшись в свой кабинет, Гарри застает Гермиону, прислонившуюся к его столу и покусывающую перо. Он смотрит на нее, и девушка закладывает перо за ухо.
– Гарри, я должна поговорить с тобой.
– Хорошо, – соглашается он.
– Наедине.
– Хорошо, – повторяет он.
– Подальше отсюда, – Гермиона называет ресторан неподалеку от Министерства в маггловской части Лондона.
Пару недель спустя из памяти Гарри сотрется его название, но каждое утро, проходя мимо ресторана, он будет вспоминать запах жареного цыпленка и карри.
– Хорошо, – снова говорит он. – У меня ланч в десять.
Они встречаются в ресторане. Гарри заказывает бизнес-ланч, Гермиона же выкладывает на стол то, что принесла с собой. Помещение маленькое и тесное, и Гарри сидит достаточно близко к подруге, чтобы только он смог слышать ее тихий голос.
– Все хорошо? – спрашивает он.
Гермиона хмурится, терзая зубами нижнюю губу. Затем улыбается Гарри и вздыхает:
– На днях, в мой выходной, Малфой вызвал меня через камин.
– Малфой? – спрашивает Гарри и откладывает вилку в сторону. – С чего бы Малфой стал вызывать тебя через камин?
– Гарри… – Гермиона наклоняется над столом и сильно сжимает руку друга. – Пообещай мне не говорить ему, что я сказала тебе об этом.
– Ладно, – соглашается он.
– Он взял с меня слово не рассказывать тебе, – добавляет девушка.
Гарри кивает:
– Хорошо.
Он отодвигает от себя свой обед, который с каждой минутой становится все более холодным.
– Он попросил меня… сделать кое-что. Достать зелье. Artemisia Flush, – сообщает она.
Гарри нахмурил брови.
– Э… ладно. Может, ему нужно было зелье… а я, наверное, допоздна работал тем вечером…
– Гарри, Artemisia Flush содержит полынь, мяту болотную и желтокорень канадский. Разве ни одно из этих названий тебе не знакомо с курса зелий уровня ТРИТОНов?
Ему начинает казаться, что он вернулся в школу.
– Э… не особо, – говорит он.
Гарри ест карри, и Гермиона продолжает:
– Гарри, эти растения – естественные прерыватели беременности, – она слабо улыбается ему. – Мне жаль. Я думала, ты должен знать. Я пока что… я пока что не отдавала зелье Малфою, но, – девушка открыла свою сумку и, вытащив оттуда бумажный пакет, вручила его другу. – Если тебе это нужно. Если Малфою это нужно. Просто я подумала, что ты должен знать об этом.

* * *

Освежающий ветерок раннего сентября ерошит волосы Гарри, пока он идет домой. Он открывает дверь, его взгляд ловит отблеск белокурых волос, и спустя мгновение улыбающаяся девочка хватает его за руку. Ее младший черноволосый брат медленно ковыляет за ней.
– Где папочка? – спрашивает Гарри.
Пирра отвечает, что не знает, когда ее отец слышит доносящийся сверху шум. Он говорит дочери поиграть с братом, а сам медленно поднимается по лестнице, громко ступая на каждую ступеньку. Он видит, как Малфой выходит из ванной и тыльной стороной руки вытирает рот. Все внутри Гарри сжимается, когда его носа достигает слабый запах рвоты.
Бросив бумажный пакет на кровать, он тихо интересуется:
– Ты вообще не собирался говорить мне?
– Говорить что? – также тихо спрашивает Малфой.
Он избегает взгляда Гарри и старается смотреть куда-то в сторону, на улицу, где ветер колышет листья деревьев, выцветших на солнце.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, – вставая, произносит Гарри. Он подходит к блондину, отодвигающемуся к стене. Гарри толкает Малфоя, положив ему руки на плечи. – Гермиона сказала мне.
Слизеринец не двигается, лишь грудь то поднимается, то опускается. А затем он шепчет:
– Сука.
– Как и ты, – говорит Гарри.
Малфой молча хмурится.
Гарри мотает головой, слова застывают у него на языке. Он дотрагивается до подбородка блондина большим и указательным пальцами и приподнимает его голову, но Малфой отводит глаза.
– Почему ты ничего не сказал?
Малфой вырывается из его хватки и садится на кровать. Внутри Гарри все переворачивается, когда блондин берет бумажный пакет и оттуда достает маленькую бутылку. И затем его снова передергивает, когда тот рассматривает ее на свет.
– Это не твоя проблема, – растягивая гласные, говорит Малфой, но его голос дрожит и ломается на последнем слоге.
Гарри хочется забрать у него зелье, разбить, избавиться от него, потому что… ему не нравится, как Малфой смотрит на бутылку, как будто все ответы в мире зависят от нескольких сушеных трав и ингредиентов.
– Это наполовину моя проблема, – резко произносит Гарри. Он вздыхает и говорит: – Так ты сделаешь это?
– Я не хочу… Я не хочу еще одного, – говорит Малфой, откидываясь на подушки и обнимая свой живот.
Живот еще плоский, но Гарри прекрасно помнит его округлым, помнит каково было прикоснуться к нему и ощутить под ладонями Абрахаса, как хотелось дотронуться до него сейчас, потому что трудно было поверить, что там внутри что-то росло, было живым, было его. Их.
Гарри долго смотрит на Малфоя, пока тот не поднимает на него глаза и побеждено вздыхает.
– Скажи мне, что делать, Поттер, – бормочет он.
– Не знаю, – честно отвечает Гарри. – Думаю, это ты, кто…
Он не может закончить предложение. Вместо этого он садится на край кровати и кладет ладонь на живот любовника, представляя, что снова ощущает толчки – он хочет, чтобы это было там.
– А что ты хочешь?
Уже темно, и последние солнечные лучи окрашивают в розовый цвет дома, когда Малфой говорит:
– Не знаю.

* * *

Проходят два месяца прежде, чем Гарри сообщает Пирре и Абрахасу, что Малфой ждет еще одного ребенка. Его мантия хорошо все скрывает, но Гарри водит руками по выпуклому животу, когда они потные, тяжело дыша после секса, неподвижно лежат в кровати.
Во время этой беременности Малфоя он ощущает себя взрослым. У Рона с Гермионой еще даже и первого ребенка нет, да они пока что и не женаты. И Гарри удивляется, как это Рон еще не уступил требованиям матери подарить ей больше внуков.
Он улыбается, наблюдая за тем, как Пирра кладет свои пухленькие ручки на живот Малфоя и спрашивает, где ребенок. Абрахас этого не понимает, но Гарри поднимает его, чтобы он тоже мог дотронуться до живота блондина.
– Он растет внутри папочки? – интересуется Пирра.
Гарри кивает.
– Также как ты и Абрахас. Разве ты не помнишь?
Она улыбается ему, но это просто улыбка невинного ребенка, которая не означает, что девочка это помнит. Он переводит взгляд на Малфоя, сидящего на диване и выглядящего скорее встревоженным, чем успокоенным тем, что детские ручки гладят его живот.
– С тобой все хорошо? – интересуется Гарри.
– Я в порядке, – отвечает Малфой.
Но он не в порядке.
И на шестом, и на седьмом, и на восьмом месяце его тошнит по утрам. Часто, вернувшись вечером домой, Гарри находит блондина лежащим на диване, обхватившим себя руками и стонущим. Гарри не думает, что Малфой действительно испытывает боль, пока тот не вздрагивает и ковыляет к их кровати.
По мере того, как увеличивается живот, его лицо выглядит все более похудевшим и осунувшимся. Когда Гарри дотрагивается до его рук, они всегда холодные. Его мучает бессонница, и Гарри часто слышит, как он бродит по дому или запирается в ванной.
Гарри начинает уставать от лживых уверений Малфоя, что он в порядке, и однажды после работы он оказывается в коридоре Сент-Мунго, ожидая встречи с целителем. Он взволнованно стучит пальцами по колену и не сводит глаз с портретов на стенах, наблюдающих за ним в ответ, пока пожилая медсестра не зовет его и отводит в небольшую комнату.
Там на офисном стуле сидит Лаванда Браун и слегка покусывает павлинье перо.
– Ты хотел меня видеть? – спрашивает она.
– Да, – соглашается Гарри. – Гермиона сказала, что ты – целитель, и… у меня проблема. Это… Это может остаться между нами?
– Да, – отвечает она.
Она не растеряла ни капли кокетства, которым окружила себя, но обаяние фальшивой блондинки ослабло. Белоснежная униформа идет Лаванде больше прежних нарядов. Гарри помнит, как у него перехватывало дыхание от вида ярких розовых носков, выглядывающих поверх ее туфелек.
Он рассказывает ей о Малфое, ощущая неловкость и стеснение от необходимости вслух в одном предложении произносить его имя и слово «беременный». Но Лаванда не смеется. Когда же Гарри покидает ее кабинет, он может поклясться, что слышит ее смешок «О, БОЖЕ мой!».
Вечером Лаванда появляется в их доме с черным кожаным саквояжем в руке. Малфой кричит на него и, поднявшись со своего места на диване, уходит на второй этаж. Гарри тоже поднимается, кивнув Лаванде следовать за ними.
– Ты заплатишь за это, – шипит блондин, лежа на спине на кровати.
Его ноги разведены в стороны, а мантия задрана, в то время как Лаванда проводит обследование с помощью палочки.
– Аааа! – кричит он, пытаясь в одно и тоже время опустить мантию и как можно дальше отползти от Лаванды, но она гораздо сильнее, чем Гарри мог бы предположить, и прижимает ноги Малфоя к кровати.
Блондин с негодованием в прищуренных глазах смотрит на Гарри и говорит:
– Ты ужасно заплатишь за это, Поттер.
После осмотра Гарри предлагает бывшей гриффиндорке чаю, а Малфой, побагровевший и молчаливый, запирается в ванной и отказывается выходить.
– Никогда не подумала бы, что все эти годы ты здесь скрывал Малфоя, – говорит Лаванда. – Боже, если бы Пророк знал…
– Они не знают и не узнают, – твердо произносит Гарри.
Лаванда пожимает плечами.
– Я не говорила, что собираюсь сообщать им.
– И Малфой… Он в порядке?
Она снова пожимает плечами. Затем открывает свой блокнот и читает примечания.
– Не могу сказать, что я видела раньше кого-нибудь, как он, но могу сказать, что напряжение из-за многократных беременностей каждую следующую делает еще тяжелее. Он должен быть осторожен, потому что на позднем сроке могут произойти преждевременные роды или внутреннее кровотечение.
Гарри чешет висок и произносит:
– Хорошо.
– И держи его подальше от маггловских моющих средств.
– Почему?
– Они могут вызывать раздражение на коже беременных ведьм, – Лаванда встает, допивает свой чай и берет саквояж. – Я вернусь через несколько дней.
Гарри проводит ее до двери и открывает ее перед целительницей. Холодный ветер врывается в дом, и он вздрагивает.
– И, Гарри, – Лаванда оборачивается, чтобы попрощаться. – У тебя симпатичные дети.

* * *

Каждые три дня Лаванда появляется у них, приезжая вместе с Гарри на автобусе.
Ежедневный Пророк замечает их вместе, и несколько подпольных размытых фотографий появляются на титульном листе. Гарри назван изменником, а Лаванда – шлюхой. Ей это доставляет удовольствие, а Малфой, увидев газету, довольно смеется, прежде чем спрятать ее поглубже в коробку.
Гарри боится прийти домой и найти блондина в луже крови.
Маггловские моющие средства и стиральные порошки отправляются в помойку, им на смену он покупает моющее зелье на Диагон Аллее, от которого весь дом пропах травами.
И однажды, в начале февраля, вернувшись домой, он застает плачущую Пирру у входной двери.
– О, Боже, – шепчет он и мчится наверх.
Немедленно появляется Лаванда и остается на ночь. Когда утром Пирра и Абрахас просыпаются, приходит Гермиона. Гарри не может следить за детьми, потому что Малфой кричит, стонет, часто дышит, ходит взад и вперед, истекает кровью, и Гарри не может его оставить.
Вместе с Лавандой он расстилает кровать, но блондин лишь хочет ходить. Гарри ходит вместе с Малфоем, предлагает ему руку, плечо, что угодно, но тогда Малфой желает прилечь.
– Больно, – стонет он.
Гарри кивает.
– Скажи ему, пусть он дышит! – перекрикивая стоны слизеринца, требует Лаванда, находящаяся между ног Малфоя.
– Он дышит! – кричит в ответ Гарри.
Малфой мычит, его лицо становится ярко розовым, он дышит часто и глубоко.
– Разве он не знает, как правильно дышать? – кричит Лаванда.
Гарри понятия не имеет, о чем она говорит. Малфой дышит в те моменты, когда не кричит и не цепляется за руки брюнета.
Крови гораздо больше, чем в прошлый раз. Лаванда – профессионал, и, хоть она и не успокаивает, но точно знает, что делать, и во второй половине следующего дня Гарри держит на руках вторую дочь. Она пронзительно кричит и машет кулачками, почти также как Малфой, который лежит среди подушек изможденный и бледный.
Гарри берет отпуск на неделю. Гермиона заходит после обеда, иногда вместе с Джинни, иногда приносит кастрюльку с мясом, тушенным с рисом и овощами от миссис Уизли. Гермиона фотографирует с малышкой Гарри, Пирру и Абрахаса, которые строят крохе козу, целуют ее в висок, и Малфоя тоже. Блондин не отказывается сниматься, но лежит в кровати.
– Твой дом переполнен, Гарри, – говорит ему Джинни. – Если ты подашь заявку в министерство на строительное заклинание, тебе разрешат увеличить дом в размерах.
– Возможно, – отвечает он.
За последние несколько дней он спал от силы пару часов и не воспринимает слова Джинни. Или не очень-то он ее понимает.
Спустя неделю после того, как родилась малышка, ее все еще называют Второй. Пирра держит ее так, как показал ей Гарри, и говорит:
– Мы должны назвать ее Энн.
Губы Малфоя изгибаются.
– Нет, – бормочет он. Его голос все еще слаб и хриплый из-за крика.
Он забирает у Пирры ребенка и, когда малышка начинает брыкаться, гладит ей спинку.
Гарри быстро переключает каналы. С Пиррой и Абрахасом, играющими на полу, и им, Малфоем и новым ребенком, сидящими на диване, это выглядит очень по-семейному. Он не имел таких переживаний с родителями, не говоря уже о Дурслях, которые сидели на диване в то время, как Гарри готовил на кухне для них напитки.
По Би-Би-Си показывают какое-то кино, и он смотрит без энтузиазма, предпочитая наблюдать, как блондин расстегивает мантию, чтобы накормить это маленькое извивающееся существо, которое они сделали. Краем уха он слышит голоса актеров, имена и предложения проплывают сквозь туман в его голове, и думает, что Виола звучит мило.