Билет №9. Джайнизм

Настика. Джайнизм принадлежит к группе древнеиндийских учений, которую называют «настика». Это те учения, которые отрицали авторитет Вед. Кроме джайнизма к настике относились ещё буддизм и чарвака-локаята.

История джайнизма. Джайны ведут своё учение с мифических времён, связывая фантастическую предысторию джайнизма с деятельностью 24 праведников – тиртханкаров («ведущих через океан бытия»), из которых реально существовали только два последних: Паршва и Махавира.

Паршва основал свою общину, куда принимались и мужчины и женщины. Члены делились на мирян и аскетов и соблюдали 4 обета: ахимса – не наносить вреда живому, сатья – не лгать, астейя – не воровать, и апариграха – непривязанность, отрешённость.

Махавира из варны кшатриев, живший в VI в. до н.э., наложил на джайнов обет целомудрия – брахмачарья (на аскетов, а на мирян – супружеской верности). Сам Махавира стал главой общины джайнов только после того, как в возрасте 30 лет ушёл от семьи и прожил в лесу без одежды и почти без пищи 12 лет, пока не достиг прозрении.

Источники. Согласно джайнской традиции, Махавира оставил своим ученикам 14 книг. В III в. до н.э. в городе Паталипутре был составлен и утверждён канон джайнов – «Сиддханта», из которого наиболее чтима «Кальпасутра». В этом каноне много сведений научного, практического характера, а также связанных с искусством и эстетикой.

Джайнизм и брахманизм. Как и «Бхагавадгита», «Сиддханта» содержит в себе элементы критики брахманизма:

· отрицание святости Вед;

· высмеивание брахманского ритуала;

· осуждение кровавых жертвоприношений;

· допущение женщин к монашеству;

· почитание не богов, а тиртханкаров и джинов;

Вместе с тем у них много общего. Джайнизм верит в сансару, карму и мокшу, его цель – освобождение от тягот жизни через освобождение от самой жизни, понимаемой как страдание. В отличие от брахманизма, джайнизм считает, что закон кармы нельзя умилостивить жертвами богам, но его можно победить, причём последствия дурных дел, содеянных в прошлых воплощениях, можно побороть ещё при текущей жизни. Джина – тот, кто победил закон кармы.

Дуализм. Джайнизм дуалистичен, также как и бхагаватизм. Но если там говорится о пракрити и пуруше, соединяющихся, правда, в атмане, то в джайнизме мир делится на живое (джива) и неживое (аджива). К неживому относятся: неделимые частицы (ану), из которых состоит материя (пудгала), пространство (акаша), время (кала), среда, стимулирующая движение (дхарма) и не делающая этого (адхарма). Живое же отождествляется с одушевлённым. Одушевлены, наделены жизнью и земля, и воздух, и вода, и огонь, и растения, но их одушевленность ограничена одним чувством осязания. Напротив, птицы, животные и люди наделены всеми пятью чувствами. Джива как душа вечна, непреходяща, едина, но она распалась на множество отдельных, облечённых в материальные оболочки душ, которые переходят из одних оболочек в другие. Мокша понимается как окончательное разъединение дживы и адживы, и восстановление единства дживы. Соединение же дживы и адживы есть кармы, она разнообразна: одна карма определяет нашу семью, другая – продолжительность жизни и так далее.

«Три жемчужины». Для освобождения ещё при жизни необходимо правильное поведение: соблюдении пяти обетов, а также прощение, смирение, честность, правдивость, чистота, воздержание, строгость к себе, невозмутимость, правильная вера – вера в авторитет тиртханкаров и правильное познание.

Гносеология. Джайны различают шрути как знание, основанное на авторитете, и мати, обыкновенное знание из непосредственного восприятия органами чувств внешних и умом внутренних предметов, память, опознание и вывод. От такого познания джайны отличают другое, когда душа (джива) не опирается ни на чувства, ни на ум, а смыкается с предметами без их посредничества. Однако достичь такого знания нелегко: ему мешают наши кармы. Выделяют три ступени освобождения от кармы, победы над ней:

1) Джива воспринимает как мелкие, так и отдалённые предметы, то есть обладает как микроскопическими, так и телескопическими способностями;

2) Джива получает доступ к теперешним и прошлым мыслям окружающих людей. Второй ступени достигает только душа независтливая, и победившая ненависть к людям;

3) Джива достигает абсолютного знания, всеведения. Третья ступень доступна лишь джинам – освобождённым душам.

Однако реальные знания джайнов невелики, иначе не были бы столь фантастичными их представления об истории и мироздании.

Мироздание. Существуют несколько расположенных друг над другом миров. В двух низших обитают демона, мучающие души грешников, третий, средний – наша земля, четвёртый место обитания богов, а пятый населяют сами джины победители. Это небо мокши, освобождения. Вместе с тем, джайны отрицают существование бога, потому что против него говорят чувства и разум. Джайны поклоняются тиртханкарам и джинам.

История. История, согласно джайнам, распадается на три эры – прошлую, настоящую и будущую. В каждой из этих эр свои 24 тиртханкара. В каждой эре люди проходят нелёгкий путь от счастья к несчастью и снова к счастью. Мы же находимся в середине второй эры.

Дигамбары и шветамбары. Джайнизм распадается на две секты. Первая – шветамбары (одетые в белое), умеренные, а вторая – дигамбары (одетые в пространство, в воздух), крайние, не носят никаких одежд, не признают джайнский канон, ограничивают себя в питании. По мнению дигамбаров, женщина не способна достичь полного освобождения – мокши. Они противники каст. У них есть три ступени аскетизма:

1) аскет-ануврата – оставивший семью, остригший волосы, живущий при храме на подаяние;

2) аскет-махаврата – носит только набедренную повязку, ест рис с ладони раз в день;

3) аскет-нирвана – всегда обнажён, есть рис раз в два дня.

Шудры аскетами быть не могут. Аскетизм шветамбаров менее строг. Но и они носят только белую одежду и завязывают рот белой повязкой, чтобы не проглотить что-нибудь живое, и подметают с той же целью дорогу перед собой специальным веником.

Джайнизм в настоящем. Джайны сегодня составляют полпроцента населения Индии, они влиятельны, так как богаты.

Билет №10. Чарвака-локаята.

Краткая характеристика чарвака-локаяты. В отличие от даршан астики, чарвака-локаята категорически отвергает Веды, не верит в жизнь после смерти, опровергает существование Бога во всех смыслах, в том числе и как Атмана-Брахмана, и по существу строит своё мировоззрение на основе тезиса о первичности материи и вторичности сознания. Поэтому чарвака-локаята и адвайта-веданта абсолютно противоположны.

История древнеиндийского материализма. Материализм чарвака-локаяты имеет свою предысторию: материалистические учения были и в древнеиндийском эпосе, в «Махабхарате». В её обширной части, в «Мокшадхарме» развиваются идеи о том, что душа умирает вместе с телом, потому что «огонь не горит без дров», а также о том, что взаимодействия чувств и ума достаточно для объяснения явлений сознания и для познания мира. Герой эпоса делает вывод о бесполезности допущения существования дживы-души: «Всё после смерти распадается на пять сутей, и только семя существовать продолжает, излившись раньше: мертвец мертвецом и гибнет, а из семени продолжает развиваться семя». Он также высказывает мысль о равенстве людей независимо от их принадлежности к варнам: «От вожделения, усталости, голода и заботы, печали, страха, гнева все несвободны; зачем различать тогда варны?» - спрашивает философ-материалист. Нет разницы между брахманом и шудрой, все люди одинаковы.

Выше говорилось о теистической и дуалистической санкхье, но была ещё и материалистическая разновидность этого учения, в котором центр тяжести мировоззрения переносится на метрию (пракрити). Вариант материалистической санкхьи мы находим также в «Мокшадхарме», где некий другой её герой высказывается против сверхъестественного откровения и отдаёт предпочтение очевидности и умозаключению: «Откровение – ничто, если оно нарушает очевидность и умозаключение». Душа – не что иное, как тело. Одинаково смертны и тело и манас (ум). Никакой души кроме манаса нет. Буддхи и ахамкара сводятся к манасу, который, вместе с пятью чувствами достаточен для познания. Для восприятия необходимы манас, предмет познания и орган познания. Всё сущее состоит из пяти сутей: земли, воды, воздуха, огня и эфира. Живое тело также состоит из этих сутей. Смерть – полное освобождение от кармы: «Исчезли его заслуги, грехи отпали».

В другой философской части «Махабхараты» - в «Анугите» содержится рассказ о «споре» между разумом и чувствами, в котором делается вывод о том, что они действуют во взаимосвязи и взаимоважны друг для друга. Без ума для чувств нет реализации, чувствования, без чувств для ума – постижения, восприятия.

Слово «чарвака-локаята». Санскритское слово «лока» означает место, край, мир, земля, жизнь, а во множественном числе – люди, человечество. С слово «чарвака» переводится сложнее. Есть версия, что так звали родоначальника учения, но, может быть, это слово происходит от «чару» - приятный и «вак» - слово, толкуя «чарвака» как «доходчивое, приятное слово».

Источники информации о чарвака-локаяте. Все многочисленные произведения чарваков погибли. Их взгляды сохранились в ссылках других авторов, в основном критичных. Важным источником сведений о чарваках является «Сарва-даршана-самграха» XIV в. автора Мадхавачарьи. Название его переводится как «Собрание всех философий».

Критика Вед и религии. Чарваки подвергнули критике всё мировоззрение Вед, все ведийские авторитеты и источники, саму ведийскую религию. Они провозгласили, что Веды «страдают пороками – лживостью, противоречивостью, многословием», а «те, кто считает себя знатоками вед, просто плуты и мошенники». В целом же Веды – «просто неуёмная болтовня обманщиков, а агнихотра (и другие обряды)– способ прокормления их». Брихаспати (основатель учения) едко высмеивал религиозные обряды жрецов-брахманов, показывал нелепость жертвоприношений.

Смертность души. Чарваки вообще, и Брихаспати в частности, расходятся с ведийским мировоззрением, отрицая существование души после смерти.

Первоначала. Чарваки ограничили первоначала всего сущего лишь вещественными материальными сущностями. В отличие от Бхараваджи и стоящей за ним материалистической санкхьи чарвака-локаятики сводили всё сущее к четырём, а не к пяти началам, к великим сутям (махабхута): земле, воде, воздуху, огню (фактически к четырём формам существования вещества, если говорить современным языком). Из сочетания махабхут и состоит всё сущее в мире. Махабхуты активны и самодеятельны. Сила (свабхава) присуща им внутренне.

Сознание. Сознание также производно от махабхут. Чарваки вплотную подошли к пониманию того, что сознание – свойство высокоорганизованной материи. У них сознание – свойство материи, производное от специфического сочетания махабхут (предположить что это за сочетание чарваки конечно даже не брались). Сознание возникает из махабхут, когда они, должным образом соединяясь между собой, образуют живое тело. Сами по себе ваю-воздух, агни-огонь, ап-вода и кшити-земля никаким сознанием не обладают. Однако свойства, отсутствовавшие в разделённых частях целого, могут появиться как нечто новое при должном соединении этих частей. Их сказанного следует, что для чарваков есть только реальная жизнь и реальный мир. Богов нет, чарваки – атеисты.

Этика. Чарваки – гедонисты. Они видят смысл в счастье, а счастье понимают как наслаждение. Чарваки признают, что наслаждения иногда связаны со страданиями, но в нашей власти сделать эту связь минимальной. Жизнеутверждающий гедонизм чарваков противостоял самоуничтожению буддистов в нирване. Однако не все чарваки были вульгарными гедонистами. Имеются сведения, что школа чарваков распалась на сушикшита и дхурта, то есть на тонких и грубых чарваков. Идеалы «тонких» чарваков были, по-видимому, сложнее. Они не сводились к тому, что единственный смысл жизни человека состоит с доставляемых чувственными страстями наслаждениях.

Познание. Чарваки – сенсуалисты. Они отрицали всякое сверхъестественное знание, авторитеты. Даже ум (манас) не может быть самостоятельным источником знания. Всё знания чарваки выводили из чувств.

Конец истории учения. Однако же со временем учение чарваков потеряло влияние, а труды их погибли или же сознательно были уничтожены теми же самыми брахманами, которых они так едко высмеивали.

Билет №11. Даосизм. Учение о Дао и Дэ.

«Дао дэ цзин». «Дао дэ цзин» («Книга о Дао и Дэ») – выдающееся творение древнекитайской философской мысли, главный труд даосизма. В отличие от конфуцианства, моизма и легизма – по преимуществу этико-политических учений, которые в основном вопросе мировоззрения главное внимание уделяют не проблемам бытия, а человеку и человеческому обществу, - даосизм серьёзно занимается вопросами объективной картины мира в его абстрактно-философском категориальном аспекте – проблемами бытия, небытия, становления, единого, многого и так далее, делая из этого выводы относительно человеческого общества и человека в его системе.

Лао-цзы. Основателем даосизма считается Лао-цзы – старший современник Конфуция. Но в отличие от безусловно реального Конфуция, Лао-цзы – полулегендарная личность. Есть предположения, что авторство «Дао де цзин» принадлежит совершенно другому даосу – Чжуан-Цзы, или, что автор – Лао-цзы, но он жил не ранее IV в. до н.э.

«Дао». Само название учения говорит о том, что в основу своего мировоззрения даосы положили «дао». Сначала оно появилось как представление, но потом стало понятием – одним из основных в китайской философии вообще. Для даосов дао – всеобъемлющее мировоззренческое понятие, это первоначало, первооснова и завершение всего существующего в мире. Но дао – это не только первоначало и первооснова, это и всеобщий закон мироздания. Вместе с тем нельзя не отметить элементов антропоморфизма в трактовке дао даосами. Нередко говорится о дао как о живом существе, например, становящемся «великим, потому что никогда не считает себя таковым», совершающем «подвиги, славы себе не желая». Эти пережитки антропоморфизма в понимании дао, эта нечёткость выражения субстанциональности дао говорят о незрелости даосизма как философии.

Двойственность дао. Наиболее глубоким местом в даосизме является учение о двух дао. Трактат «Дао дэ цзин» начинается словами: «Дао, которое может быть выражено словами не есть постоянное дао… Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем – мать всех вещей». Итак, даосы различают безымянное дао и дао, обладающее именем. В других местах трактата дао приписываются следующие качества: невидимость, неслышимость, мельчайший размер, бесконечность, неясность, туманность, его имя не может быть названо, это форма без форм, образ без существа.

Диалектика дао. Диалектикой дао можно назвать тот факт, что дао очень часто наделяется противоречивыми свойствами, в результате чего дао оказывается тождеством противоположностей (а это и есть главное в диалектике). Вот неполный список противоречивых характеристик дао: одиночество – повсюду действие; неизменность – движение; бестелесность – в глубине его сокрыты тончайшие частицы, обладающие высшей действительностью; туманность и неопределённость – в глубине его содержатся образы, скрыты вещи; пустота, ничтожность – неисчерпаемость в применении; дао мельчайше – бесконечность; недеяние дао – нет такого, что бы оно не делало; одиночество и неизменение – великое дао растекается повсюду. Поскольку дао непостижимо для мысли и невыразимо в словах, постольку вполне допустимо предположение, что противоречивые характеристики дао призваны указать на неуловимость его для мысли, перед которой дао раздваивается и приходит в противоречие с самим собой. Но вместе с тем соблазнительно отнести противоречащие друг другу свойства дао к разным дао – к безымянному и обладающему именем.

Дао, обладающее именем. Если верно, что противоречивые свойства дао относятся к разным дао, то тогда второе дао предстанет перед нами как нечто, состоящее из мельчайших частиц «ци», содержащее в себе образы-вещи, как бесконечное, неисчерпаемое, непобедимое, всемогущее, повсюду действующее. Этим оно отличается от бестелесного, туманного, неопределённого, малого, ничтожного, скрыт(н)ого, бездеятельного, одинокого дао. Однако второе дао внутренне связано с первым, «оба они одного и того же происхождения, но с разными названиями», «вместе они называются глубочайшими», оба они переходят друг в друга, и переход от одного глубочайшего к другому – «дверь ко всему чудесному».

Бытие и небытие. Эти категории для китайской философии условны, так как древнекитайский язык не имел глагола-связки «быть», но мы всё же будем употреблять эти термины, вслед за традицией перевода. Тогда получится, что в трактате говорится о бытии, небытии и их отношениях, мы прочитаем, что «небытие проникает везде и всюду», что «бытие и небытие порождают друг друга», что «всё в мире рождается в бытии, а бытие рождается в небытии». При этом есть основание отождествить небытие с безымянным дао, а бытие - с дао, имеющим имя. Ведь характеристики первого дао отрицательные (бестелесно, туманно, пусто и т.д.) В то же время мы отождествим второе дао, порождаемое первым, с небом и землей.

Система даосизма. Таким образом систематизируя содержание «Дао де цзин», хотя, возможно, и упрощая, выравнивая его, мы можем представить даосскую картину мира следующим образом. Небытие первично. Это и есть безымянное дао. Оно не имеет имени, потому что, назвав его, мы тем самым превращаем его уже в бытие. О небытии мы можем говорить только отрицательно. Отсюда характеристики первого дао. Небытие порождает бытие. Бытие – дао имеющее имя, физическим аналогом которого являются небо и земля. Имея своей глубочайшей субстанцией небытие, все веши, несмотря на то, что непосредственно они опираются на бытие, непорочны, они постоянно уходят в небытие, в котором и обретают свой покой. Это возвращение – то, что единственно постоянно в вещном мире. Поэтому в трактате мы читаем: «В мире – большое разнообразие вещей, но все они возвращаются к своему началу. Возвращение к началу называется покоем, покой называется возвращением к сущности. Возвращение к сущности называется постоянством». Только ничто вечно.

Математический вариант системы даосизма. Имеется и математический вариант системы даосизма: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три рождает все существа». Можно истолковать это предложение в сочетании с другим: «Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию». Можно предположить, что «одно» - само безымянное дао, «два» - дао, обладающее именем, физическим аналогом которого являются небо и земля, или ян и инь, как небесное и земное начала, а «три» - гармония между небом и землей, благодаря которой и возникают все вещи, продолжающие носить эту гармонию в себе.

Вещи и дэ. Итак, «Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию». Учение о ци, инь и ян в трактате не развито. На уровне вещей дао сопровождается дэ. «Дэ» - благодать, благая сила, совершенство, добродетель. Ни одна вещь невозможна без определённого отношения к дао и дэ. Гармония вещей, по учению даосов, заключается в том, что они заключают в себе противоположное, и что они переходят в себе противоположное благодаря максимальному возрастанию одной из противоположностей. Поверхностно диалектичны и суждения о том, «что преодоление трудного начинается с лёгкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире всё трудное образуется из лёгкого, а великое – из малого, многое – из немногого». Таковы же и утверждения о том, что счастье заключено в несчастье и, наоборот, что ущербное хранит в себе совершенное. Даосизм учил, что «покой есть главное в движении», что опять-таки не говорит в пользу его диалектики.

Гносеология. Знание. Двум видам дао соответствует два вида знания. Гносеология даосизма подчинена его онтологии. Знание безымянного дао – особое, оно имеет привкус мистики, ибо знание о нём состоит в молчании, ведь «тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает». К тому же это знание доступно не всем людям, а лишь совершенномудрым. Такой человек видит за борьбой вещей гармонию, за движением – покой, за бытием – небытие. И всё потому, что он лишён страстей. Лишь «тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну (дао), а тот, кто имеет страсти, видит его только в конечной форме». Дао в конечной форме – мир вещей, опирающийся непосредственно на дао, имеющее имя. Оба вида знания связаны. «В Поднебесной имеется начало, и оно – мать поднебесной. Когда будет постигнута мать, то можно узнать и её детей». И наоборот: «Когда уже известны её дети, то снова нужно помнить об их матери». И знание это наивысшее.

Заключение. В даосском трактате «Дао дэ цзин» много тёмных и противоречивых мест. Однако основная мысль его ясна. Дао первично. Небо, которое в конфуцианстве и моизме первично, в даосизме вторично по отношению к дао. земля вторична по отношению к небу. А человек вторичен по отношению к земле. Итак, «человек следует законам земли. Земля следует законам неба. Небо следует законам дао, а дао следует самому себе».

Однако совершенномудрый может следовать непосредственно дао. «Дао совершенномудрого – это деяние без борьбы». Так решается даосами основной вопрос мировоззрения – вопрос об отношении людей и мироздания. Даосы проповедовали сострадание, бережливость, смирение. Они учили воздавать добром за зло.

Даосизм имел многих значительных представителей, среди которых Ян-Чжу и Чжуан-Цзы. Позднее даосизм выродился в систему суеверий и волшебства, имеющую весьма мало общего с первоначальным философским даосизмом. В начале I тысячелетия н.э. даосизм проникает в Корею и Японию.

Билет №12. Конфуцианство. Основные идеи «Лунь-Юй».

Древнекитайское конфуцианство представлено многими именами, главные из них: Кун Фу-цзы, Мэн-цзы, Сюнь-цзы.

Кун Фу-цзы, жизнь и сочинения. Родоначальник древнекитайской философии Кун Фу-цзы (Конфуций) жил в 551 – 479 гг. до н.э. Его родина – царство Лу, отец – правитель одного из уездов этого второстепенного царства. Род Конфуция был знатен, но беден, в детстве ему приходилось быть и пастухом и сторожем. Свою школу он основал в 50 лет, у него было много учеников. Они записывали мысли как свои, так и своего учителя. Так возникло главное конфуцианское сочинение – «Лунь Юй» («Беседы и наставления») – произведение совершенно не систематическое и часто противоречивое, сборник в основном нравственных поучений, в котором очень трудно увидеть философское сочинение. Эту книгу всякий образованный китаец учил наизусть ещё в детстве, ею он руководствовался в течение всей своей жизни. Сам Конфуций преклонялся перед стариной и перед древними книгами. Особенно он восхвалял «Ши Цзин», «Книгу Песен».

Небо и духи. В представлениях о небе и духах Конфуций следовал традиции. Небо для него – высшая сила. Небо следит за справедливостью на земле, стоит на страже социального равенства. Судьба учения самого Конфуция зависит от воли неба. Сам он познал волю неба в 50 лет, тогда-то он и начал проповедовать. Однако небо у Конфуция отличается от неба «Ши Цзин» своей отвлечённостью и безликостью. Небо Конфуция – судьба, рок, дао.

Общество. Конфуцианцы – общественники. В центре внимания конфуцианства – проблемы взаимоотношения между людьми, проблемы воспитания, и проблемы управления. Кун Фу-цзы, как это и полагается социальному реформатору, был недоволен существующим. Однако его идеалы не в будущем, а в прошлом. Культ прошлого – характерная черта всего древнекитайского исторического мировоззрения. Сравнивая своё настоящее с прошлыми временами и идеализируя их, Кун Фу-цзы говорил что в древности на мелочи не обращали внимания и вели себя достойно, отличались прямотой, учились, чтобы совершенствовать себя, избегали людей с грубыми выражениями и некрасивыми манерами, сторонились общества, где нет порядка. Теперь же людей, понимающих мораль мало, принципам долга не следуют, недоброе не исправляют, учатся ради известности, а не ради самосовершенствования, занимаются обманом, срывают свой гнев на других, устраивают ссоры, не умеют и не хотят исправлять свои ошибки. Однако, идеализирую древность, Кун Фу-Цзы рационализирует и учение о нравственности. Льстя себе надеждой, что он воскрешает старое, Кун Фу-цзы создаёт новое.

Управление. Ключ к управлению народом Кун Фу-цзы видел в силе нравственного примера вышестоящих нижестоящим. Залог повиновения народа властям. Кун Фу-цзы видел также в повсеместном распространении сяо и ди. Несмотря на свои отличия от цзюнь-цзы, сяо-жень способен и склонен к подражанию первому. Поэтому, «если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым». Повиновение народа состоит прежде всего в том, что он покорно трудится на правящий класс.

«Исправление имён». Исправление имён («чжен мин») – кульминация конфуцианского культа прошлого. Кун Фу-цзы признавал, что «всё течёт» и что «время бежит, не останавливаясь». Поэтому конфуцианское исправление имён означало на самом деле не приведение общественного сознания в соответствие с изменяющимся общественным бытиём, а попытку привести вещи с из былым значением. Поэтому Кун Фу-цзы учил, что государь должен быть государем, отец – отцом, сын – сыном… И всё не по имени, а на самом деле. При всех отклонениях от нормы следует к ней возвращаться.

Знание. Конфуцианское учение о знании подчинено социальной проблематике. Для Кун Фу-цзы знать – «значит знать людей». Познание природы его мало интересовало. Кун Фу-цзы допускал возможность врождённого знания, но считал, что такое знание встречается редко. Сам он, по его словам, таким знанием не обладал. «Те, кто обладает врождённым знанием, стоят выше всех». А «за ним следуют те, кто приобретает знание благодаря учению». Учение должно быть избирательным: «слушаю многое, выбираю лучшее и следую ему». Изучение неправильных взглядов вредно. Учение должно дополняться размышлением, а учиться и не размышлять – напрасная потеря времени, по Кун Фу-цзы. Знание состоит как в совокупности сведений (эрудиции), так и в умении многосторонне рассматривать вопрос, даже незнакомый, в методе (в способности познания понимания). Именно в последнем Кун Фу-цзы видел главное.

Положительное в конфуцианстве. Положительным у Кун Фу-цзы было то, что он видел главное средство управления народом в силе примера и в убеждении, а не в голом принуждении. В этом конфуцианцы решительно разошлись с представителями школы фа цзя, или легистами, которые, отвергнув патриархальную идею общества Кун Фу-цзы (правитель – отец, народ – дети), пытались построить государство на принципе насилия и страха перед жестоко карающими даже за малые проступки законами.

Билет №23. Даршаны. Пурва-миманса и Веданта.