Философия истории и социальная философия

В центре социально-философских и историософских построений Вл. Соловьева стоит понятие человечества: «Субъектом исторического развития является человечество, как действительный, хотя и собира­тельный организм»³. Соловьев мыслит человечество как вполне реаль­ное живое существо. Оно не дано нам в органах чувств, мы его не видим и не осязаем как целое. Тем не менее оно существует как абсо­лютно реальный и, кроме того, живой объект, как организм. Челове­чество воздействует на все проявления общественной и индивидуаль­ной жизни людей — на развитие отдельных государств, на всякого человека, независимо от того, осознает он это или нет. В конечном итоге, все в жизни людей зависит от того, насколько прочным будет всечеловеческое целое, насколько оно в состоянии прогрессивно раз­виваться, насколько оно одухотворено.

Мотив постановки на первый план понятия человечества вполне очевиден. Вл. Соловьев настаивает на первостепенном значении обще­человеческой солидарности, взаимопонимания и, наконец, любви для ре­шения самых разнообразных общественных проблем. Ставя общечело­веческие интересы превыше всего, он стремится противостоять различ­ного рода эгоизмам — государственному, этническому, религиозному, классовому, индивидуальному. В исторических условиях конца XIX в. (как, впрочем, и сегодня) это было исключительно актуально. Конец

XIX столетия был периодом все большего обострения межгосударствен­
ной и классовой борьбы, приведшего к войнам и революциям начала

XX в. Вл. Соловьев подчеркивал значение общечеловеческой солидарно­
сти для мирного решения социальных проблем. Только при наличии
солидарности людей возможен прогресс человечества, каждой его ча­
сти — отдельных государств, народов, классов и личностей.

¹ Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 538.

^J Там же. С. 545.

³ Соловьев Вл. Соч.: В 10 т. СПб., 1911. Т. 1. С. 255.

Для уяснения сущности соловьевского понимания человечества любопытно сравнить его взгляды с концепцией Г. Гегеля. Гегелевской философии также свойствен приоритет человечества над его частями и над индивидом. Однако Г. Гегель при этом стремится определить меру участия в общечеловеческом движении отдельных частей — от наций до индивидов. Он различает «лидеров» и «аутсайдеров». Лидер­ство может принадлежать только «историческим» народам; «неисто­рические» такой возможности заведомо лишены. На последнем этапе ведущую роль в истории Г. Гегель отводит Западной Европе, и в пер­вую очередь прусскому государству. Среди людей бесспорными лиде­рами мирового процесса являются так называемые «великие личнос­ти», которых Г. Гегель ищет среди полководцев, политиков, импера­торов. Во имя исторического прогресса им разрешается «растоптать иной невинный цветок, сокрушить многое на своем пути»¹.

По Вл. Соловьеву, разные части человечества в составе мирового целого также могут играть и играют различную роль. Однако для него важна не количественная степень («кто больше, а кто меньше»), а в первую очередь качественная. Каждый народ и каждая единица обще­ственного целого участвуют во всемирном движении по-своему, ум­ножая и развивая многообразие человечества. Что же касается «лидер­ства», то оно понимается прямо противоположно гегелевскому. У Вл. Соловьева индивидуалистическое самоутверждение, будь то самоут­верждение народа или самоутверждение личности, — всегда негатив­ная характеристика. Оно приравнивается к «злу эгоизма». Поэтому ве­дущую роль в мировой истории способен играть лишь тот, кто спосо­бен к самоотверженности и даже к самоотречению. Наибольший вклад в мировую историю вносит тот, кто сознательно отрекся от всяких частных интересов во имя интересов человечества или, точнее, Бого-человечества (см. далее). И именно он достоин наибольшего почета и уважения. При таком взгляде само собой понятно, что решившийся «растоптать невинный цветок» ни при каких условиях не может быть возведен в ранг «героя истории».

Очевидно, что учение о человечестве в интерпретации Вл. Соловь­ева имеет нравственно-возвышенный пафос. И это понятно, посколь­ку вся его философия строится исходя из требований христианской нравственности, как они ему представлялись. Тем не менее возника­ют вопросы — не слишком ли большой груз возлагает Соловьев на человека? Может ли человек постоянно находиться в состоянии са­моотречения, сознательно пренебрегая теми интересами, которые не являются интересами человечества в целом? А с другой стороны, не способствует ли учение Вл. Соловьева ослаблению воли к жизни? Ведь согласно идее самого мыслителя жизнь, в том числе общественная жизнь, в своем эмпирическом выражении есть не что иное, как оже-

¹ Гегель Г.В.Ф. Философия истории. М., 1993. С. 84.

сточенная борьба за существование. Прежде чем ответить на эти воп­росы, обратим внимание еще на ряд аспектов социально-философс­кой концепции Вл. Соловьева.

Следуя христианскому взгляду, мыслитель считал, что явление Христа имело универсальное значение. По Вл. Соловьеву, со времени явления Христа, а затем по мере утверждения и распространения христианства история общества становится радикально иной. Человечество превра­щается в Богочеловечество. В столь необычный термин философ вкла­дывает весьма простое содержание. Он хочет сказать, что с возникновени­ем христианства не только индивидуальная жизнь христиан, но и обще­ственная жизнь наполняется новым — духовным — содержанием. Теперь она подчинена «безусловному», т.е. божественному, началу. История общества становится историей развития христианской церкви, расши­рения ее духовного влияния. «Тело Христово» (т.е. церковь), «являюще­еся сперва как малый зачаток в виде немногочисленной общины пер­вых христиан, мало-помалу растет и развивается, чтобы в конце времен обнять собою все человечество и всю природу в одном вселенском бого-человеческом организме»¹. В расширении духовного влияния христиан­ства и во все большем осознании христианских ценностей, таких, как милосердие, сострадание и др., усматривает Вл. Соловьев сущность об­щественного прогресса. Прогресс несомненен, хотя на его пути челове­честву приходится преодолевать целый ряд соблазнов и искушений.

Одно из радикальных препятствий на пути торжества христианс­ких ценностей связано с разделением церкви на две изолированные части — западную и восточную, т.е. римско-католическую и право­славную. Еще более усугубило положение последующее дробление некогда единого христианства, т.е. отделение от католицизма целого ряда протестантских течений. Разделенность христианства рассматри­вается мыслителем как трагический факт, хотя он и признает относи­тельную «правду» каждого из главных направлений в христианстве.

Особенно сильно волновала Вл. Соловьева проблема разделеннос-ти церкви в средний период его творчества (1882-1890). В этот период он предпринимает не только теоретические, но и практические уси­лия к тому, чтобы способствовать объединению римско-католичес­кой и православной церквей. На этом основании некоторые исследо­ватели считают его одним из основоположников экуменического дви­жения — движения за объединение церквей².

В это же время Вл. Соловьев развивает учение о вселенской теокра­тии. Теократия (букв, «боговластие»), по замыслу философа, должна объединить все христианские народы прежде всего в единство духов­ное. Предполагалось, что во главе нового духовного объединения ста-

¹ Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 160.

² См., в частности: Зернов Н.М. Три русских пророка: Хомяков. Достоевский.
Соловьев. С. 132-175.

нет Папа Римский. Папа стал бы главой духовной власти всех христи­ан. Светскую власть объединенных народов возглавил бы российский император. Наконец, еще одна «ветвь власти» (говоря теперешним языком) должна была принадлежать пророкам — людям, которые в силу своих интеллектуальных и нравственных качеств пользуются осо­бым уважением и авторитетом. Их миссия «теоретическая» и «пропа­гандистская». Они призваны научно-философски разрабатывать и на­мечать пути дальнейшего развития христианского человечества.

Вселенская теократия призвана противостоять опасности нигилизма и грубого материализма. Эта опасность остро ощущалась Вл. Соловье­вым на протяжении всей жизни. Столь же опасным представлялось ему распространение социалистических учений, которые он рассмат­ривал как разновидности того же нигилизма и материализма. Нако­нец, для России теократический проект имел, по Вл. Соловьеву, еще один важнейший аспект. Находясь на границе двух миров — европей­ского и азиатского, Россия на протяжении всей истории постоянно испытывала и испытывает давление азиатского Востока — давление экономическое, военное, духовно-культурное. Объединение со стра­нами Европы позволило бы России более тесно интегрироваться в сообщество христианских стран. Оно бы дало более твердую гарантию сохранения христианских основ русской культуры. Опасения Соловь­ева относительно возможности утраты Россией христианской направ­ленности духовной жизни выражены в одном из его стихотворений:

О Русь! В предвидении высоком Ты мыслью гордой занята; Каким же хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа?

Обращает на себя внимание последовательное отстаивание мыс­лителем идеи безусловного достоинства личности. Эту идею он фор­мулирует следующим образом: «Никакой человек, ни при каких усло­виях и ни по какой причине не может рассматриваться как только средство или орудие — ни для блага другого лица, ни для блага изве­стной группы лиц, ни для так называемого «общего блага»¹. Общество имеет право не на человека как лицо, а на его деятельность или труд в той мере, в какой этот труд, служа пользе общества, обеспечивает вместе с тем достойное существование человека. Право личности бе­зусловно, в то время как права общества на лицо, напротив', обуслов­лены признанием личного права.

Личность есть сила разумно познающая и нравственно действую­щая. Вл. Соловьев критикует две одинаково ложные крайности. Одну крайность представляют «гипнотики индивидуализма», другую — «гип-нотики коллективизма». Первые утверждают самодостаточность отдель-

¹ Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 68.

ной личности, а в обществе видят лишь помеху или препятствие для ее самореализации. Вторые, напротив, видят в жизни человечества только общественные массы, а личность признают за ничтожный и преходя­щий элемент общества. С их точки зрения, с личностью можно не счи­таться во имя так называемого общего интереса. «Но что же это за об­щество, состоящее из бесправных и безличных тварей, из нравственных нулей? Будет ли это во всяком случае общество человеческое!» — ставит вопросы Вл. Соловьев¹. Позиция мыслителя в этой проблеме не сводит­ся, однако, к простому отвержению двух крайностей и механическому нахождению середины. Во-первых, с его точки зрения, личность при всех условиях должна иметь возможность сохранить свою особенность. Она есть «особая форма бесконечного содержания». Человеческая лич­ность бесконечна: это есть аксиома нравственной философии. Беско­нечность личности проявляется в безграничных возможностях интел­лекта и в таких же безграничных возможностях воли к совершенствова­нию личности и общества с точки зрения нравственности. Во-вторых, личность заключает в себе динамический момент истории, в то время как «собирательные» общности — ее статический момент. Личность способна инициировать новое, в ней заключен источник творчества. Всякое общественное целое скорее консервативно, чем инициативно. В противоборстве двух тенденций — динамической и статической — и заключается движущая сила развития общества.

Согласно Вл. Соловьеву, содержание христианства требует, «что­бы человеческое общество становилось организованною нравствен­ностью»². Нравственное совершенствование должно касаться не толь­ко отдельного человека, но и общества в целом. Иначе говоря, обще­ство должно быть построено в соответствии с принципами христианской нравственности. Для этого не требуется никаких рево­люционных перестроек: «Задача состоит не в том, чтобы уничтожить существующие расчленения общественные, а в том, чтобы привести их в должную, добрую, или нравственную, связь между собою»³.

Вл. Соловьев одинаково отрицательно относится и к теории соци­ализма, и к духовной буржуазности. Имея в виду расхождение утверж­дения о близости идеи социализма христианству, он иронически за­мечает: «Христианство учит — отдай свое, а социализм говорит: возьми чужое». С точки зрения Вл. Соловьева, всякое учение, ставящее на первый план материальные интересы, в корне противоположно хри­стианству, для которого духовные интересы неизмеримо важнее ма­териальных. В этом смысле социализм есть лишь обратная сторона буржуазности, поскольку и тот и другая отстаивают приоритет мате­риальности. Такого рода учения низводят человека до уровня живот-

¹ Соловьев Вл. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. I. С. 283. ²Тамже. С. 339. ³ Там же. С. 339.

ности, а в обществе сеют раздор и вражду. В действительности попыт­ка построить общественную жизнь, исходя из приоритета материаль­ных интересов, вредна и утопична. Такое общество неминуемо будет разорвано борьбой эгоистических сил.