Принцип «экономии мышления»

Есть примечательное выражение, бытующее в среде профессионалов: «обстругивание факта», оно предполагает отбрасывание ненужного. Понятно, что определение «лишнее — не лишнее» целиком зависит от журналиста, его взгляда на событие. И велика опасность искажения факта при отсечении лиш­него (или неугодного).

Например, передавая новость о разрушении статуи в центре города («темной апрельской ночью», «неизвестными вандалами»...), можно ее «обстругать»: не упомянуть точное время явного безобразия, факты преды­дущих «покушений» на памятник, и даже упустить уточнение, кому именно памятник поставлен, кого изображает статуя.

Именно так поступило американское информационное агентство, прода­вая эту новость за рубеж. Собкор «Известий», однако, успел передать в но­мер (где уже стояла на полосе полученная новость) свой материал о том же событии. В нем были уточнения: памятник — конному полисмену, в память о тех, кто разгонял первую политическую демонстрацию полвека назад; ста­тую пытались взорвать не раз, и всегда в это же самое время: «темной ап­рельской ночью», накануне 1-го мая, Дня Солидарности трудящихся (уста­новленного в память о той самой демонстрации).

Как видим, «обстругивание» может быть очень целеустремленным. (В дан­ном случае новость политическая прошла по разряду «гангстерских»). И в этом смысле многие журналистские жанры гораздо объективнее «информашки», поз­воляющей скрывать значимые подробности. Тем не менее, читатель прогляды­вает прежде всего колонку новостей. Он хочет получить объективную информа­цию и надеется ее распознать, вопреки возможным искажениям и подтасовкам.

Исходя из сказанного, понятно, почему видимая беспристрастность и до­кументальность первостепенно важна в жестких новостях, где журналисту так просто умолчать о том, о чем говорить не хочется... Еще пример. Сооб­щение, что страна отказалась участвовать в международной экологической конференции может выглядеть просто «отрицательным» фактом. Но если чуть расширить новость, добавить один штрих, прояснив тем самым подо­плеку, окажется, что тут политический демарш (не было приглашено одно из государств, и отказ другой страны стал демонстрацией солидарности).

Жесткий вариант оперативных сообщений,

«спрессовывая» новость, делает ее предельно целеустремленной

Опасность искажения факта при «отсечении лишнего» не обязательно связана стенденциозностью. Часто факты «упрощаются» (и меняются при этом до неузнаваемости) с целью добиться краткости. Это бывает и у начи­нающих, и у опытных журналистов в азарте обработки факта, когда все по­мыслы направлены на то, чтобы придать сообщению наиболее компактную и «читабельную» форму.

Популярность жестких новостей основана не только на эффекте их доку­ментальности, как бы противостоящим навязчивой тенденциозности крупных журналистских материалов (вспомним лозунг: «Новости, а не мнения»). Эти материалы популярны еще и потому, что их легко читать. Нельзя заставлять читателя гадать, останавливаться, возвращаться назад или продираться сквозь чащобу излишних слов. Ставка делается на принцип «экономии мышления». Этот принцип весьма заманчив; следуя ему, журналисты, вроде бы, помогают мгновенно воспринимать смысл публикации, кстати, экономят время читателя. (К тому же, экономят и место на полосе).

Однако, этот принцип ведет к нарушению правдивости, сужает поле объ­ективного взгляда на факт. Если в аналитической журналистике, к примеру, одним из нежелательных, искажающих истину псевдо-профессиональным приемом считается «упрощение ситуации», «спрямление ходов рассужде­ния», то тут сами «ходы рассуждения» отменяются. Хорошо, дурно ли — та­кова специфика краткой новости. Необходимо, чтобы читатель понимал с полуслова, никогда не задавал более одного вопроса — именно такую зада­чу ставят перед собой репортеры кратких новостей.

Более того, желательно, чтобы читатель как бы «понимал» структуру со­общения, «был согласен» с наглядным рейтингом разных сведений о собы­тии, воспринимая предложенный текст сразу и целиком. Профессиональны­ми усилиями журналиста из отобранного фактического материала создается нечто вроде «пилюли» — прочно упакованный смысл новости подается в форме, удобной для моментального усваивания, «проглатывания».

Предел компактности — ведущая строка, хроника или заглавная строка — headline (термин, ставший международным, прижившийся и в отечест­венной журналистике). В таком варианте иногда выступает самостоятельное произведение «короткой строкой» (отпечатанной в газете или бегущей по фронтону здания, экрану телевизора), иногда — заголовок, иногда — самое начало репортерского сообщения.

Соответственно, предполагается предельная краткость сообщения, его «су­жение» и «сжатие». При этом могут возникать погрешности. Например, длин­ный официальный титул ощущается журналистом как чрезмерный, не подходя­щий для лапидарной фразы, и он его сокращает, но при этом нарушает субор­динацию, второе лицо в партии называет «лидером». Или, скажем, выбрав один из многих титулов ученого (наиболее «экзотичный»), дезориентирует чи­тателя в определении основных профессиональных интересов героя.

Стремясь достичь краткости, репортер избавляется:

от лишних подробностей;

лишних имен;

лишних географических названий;

от некоторых специальных или научных терминов;

от некоторых цифр и цитат (или сокращает их).

И, естественно, старается не допускать стилистических повторов (упо­треблять одно и то же слово дважды); остерегается и повторов смысловых. (Например, если из первой фразы ясно, что дело происходит в США, не сто­ит злоупотреблять далее определениями типа «американский»).

Одна из важных установок теории кратких новостей: как правило, в же­сткой новости не нужна так называемая «общая информация»; нежелатель­на описательность, она задерживает поток текста.

Новость должна читаться легко

Убираются ненужные подробности, размывающие текст, повторы, слова специальной терминологии, бесполезные, якобы «красочные» штрихи.