Глава 2. Дождаться спасения

Джонни стоял и смотрел, как папа ест маму.

Ест, отдирая мясо от костей окровавленными пальцами, с чавканьем втягивая склизкие куски, сплевывая жесткие волокна.

Мама уже не шевелилась. Когда Джонни зашел в комнату и замер, впившись онемевшими пальцами в косяк двери, мама дернулась в последний раз. А теперь папа ее поедал с жадным аппетитом, как в человеческой жизни поедал бифштекс.

Боже.

Мальчик попятился, зажимая рот руками, чтобы не закричать. А крик рвался, как сквозняк в раскрытое окно. Тянул за шторы, стучал в стекло раскрытыми ладонями. Открой, пусти! Кричи, и пусть эта тварь тебя услышит. Ты же не хочешь разозлить папочку?!

Джонни со свистом втянул воздух в легкие. Оторвал руку от лица и осторожно прикрыл матовую стеклянную дверь. Она хрупкая, она не спасет. Но теперь, когда ужасное зрелище не было видно, в голове мальчика закружились странные мысли. Они не принадлежали самому Джонни. Их словно обдумывал кто-то другой.

Взрослый. Злой.

Джонни пошел к себе в комнату и сложил вещи в рюкзак. Втиснул похолодевшие ноги в кроссовки, натянул тонкую ветровку и вновь, задерживая дыхание, прошел мимо родительской комнаты. На кухню. Не глядя на стеклянную дверь, не вслушиваясь в то, что за ней происходит.

Не надо. Просто поверни вентили на газовой плите, вслушайся в тихое шипение газа. Так шипит змея — чуть слышно, — прежде чем вонзить брызжущие ядом зубы в ногу заблудившегося в лесу мальчика. Но мальчик уже уходит, оставляя газ тихо сочиться, подхватывает рюкзак и отпирает дверь квартиры. В последний раз смотрит на дверь родительской комнаты.

Отец стоял там, прижав окровавленное лицо к стеклу. Глядя на своего сына — на еще одну порцию пищи. Джонни тихо сглотнул и быстро вышел из дома, закрыл дверь и дважды провернул ключ в замке. Едва он сделал это, как с той стороны что-то сильно стукнуло.

Хорошо, что до этого отец успел поставить металлическую дверь. Знал бы он, для чего это пригодится...

***

Этот район был на другом конце города от Штаба Сопротивления. От защиты, от ночных обходов улиц. От поставок пищи и выслеживания опасных существ. От всего того, что в проклятом городе означало «выживание».

Сначала всё казалось не таким уж и страшным. Хотя по улицам бродили чудовища, хотя они могли ворваться в дом и убить всех, кто оказывался там. Но люди держались. Они закрывали окна досками, запирали двери и перемещались по улицам только группами.

Один раз Сопротивление даже прорвалось сюда на нескольких грузовиках, груженных питьевой водой и консервами. Отец Джонни поместил запас еды для всего района на хранение в квартиру бабушки, которая умерла ровно год и один месяц назад — в день, когда проклятие настигло город, и монстры заходили в дома через открытые окна.

Джонни помнил тот, самый первый день.

Небо затянуло темными тучами, в которых что-то недобро мерцало. Сквозь прореху в них солнце безразлично смотрело на улицы, залитые кровью, на перевернутые автомобили и куски людских тел, повисшие на проводах.

Тут и там мелькали странные существа. Одни были похожи на людей, другие — на диковинных животных. Иные и вовсе выглядели как смутная дымка, оживавшая при виде добычи и растворяющая кости тех, кто подходил слишком близко.

Сначала чудовища тоже были напуганы, оказавшись в новом мире, и, после той, первой бойни, несколько дней отлеживались в норах и подвалах. За это время люди успели понять, что из города невозможно уехать. В каком-то месте дорога кончалась, и дальше была только густая, шелестящая темнота. Те, кто заходил в нее, больше не возвращались.

И людям пришлось сбежать обратно в город. Скоро выяснилось, что инстинкты и здравый смысл, говорящие «Нужно держаться вместе!», ошибаются. Опомнившиеся монстры чуяли, где находятся скопления людей, окружали их и совместными усилиями прорывались сквозь любую оборону. И устраивали бойню.

Вот и разбежались жители города по знакомым квартирам и местам. Так хотя бы было не так страшно. И можно было организовать хоть какую-то защиту!

Но вдали от Сопротивления у них не было шансов.

В районе, где жила семья Джонни, стали исчезать люди. Отец, под прикрытием своих друзей, с которыми раньше он ходил на охоту, вызвался развозить еду и воду по известным адресам — и раз за разом обнаруживал раскрытые двери и пустые квартиры, залитые кровью. Редко там находилось хоть какое-то объяснение — выжженные символы, которыми каннибалы-Отступники помечали места убийств.

Но чаще не было ничего. Только кровь: везде, даже на потолке, брызгами и темными каплями, вяло ползущими по плафонам люстры. И таких квартир было все больше.

В какой-то момент родители Джонни связались с Сопротивлением, договариваясь о бегстве из района, где почти не осталось людей. И уже завтра отец завел бы машину, в которой булькает совсем немного бензина, сцеженного из баков автомобилей по всей улице. И вместе с друзьями и их родными отец Джонни вывез бы свою семью из этого кошмара.

Но друзья не пришли в назначенный срок. Отец пошел их проведать — и вернулся ни с чем.

Точнее — это был уже не он. И пока Джонни собирал вещи в своей комнате, монстр убил его маму и неспешно принялся за трапезу. Все равно ребенку некуда бежать. Все равно он не выживет в городе один.

***

В бабушкиной квартире пахло пылью, старостью и кровью. Или этот запах теперь повсюду будет Джонни преследовать, напоминая о смерти мамы? "Да, это случилось вот уже почти месяц назад, а ты все еще помнишь каждую деталь. Ту кровь..."

Нет, нет, не думать об этом!

Джонни замотал головой и вновь уткнулся в книгу, буквально продираясь взглядом сквозь мелкий шрифт и слова с непонятным смыслом — приходилось то и дело заглядывать в словарь. Но как еще было отвлечься от воспоминаний, которые, как водомерки, бегали по самой поверхности памяти. Мельтеша, перебирая тонкими лапками, прогибая водную пленку, но не уходя под нее. Не давая забыть.

Да и сложно отвлечься, ведь тут почти ничего нет. Бывшая бабушкина квартира, превращенная отцом в склад консервов и бутылей с водой, пустовала. Кучи консервов и ряды запыленных двадцатилитровых бутылей прежде послужили бы Джонни настоящим полигоном для игр и пряток. Но теперь его не интересовали игры. Скорее он задумывался о том, что существу, пробравшемуся в квартиру, будет легко подкрасться к Джонни — за этими-то грудами.

Мысли и воспоминания тянули руки из подсознания, как мертвецы из приоткрытой двери чулана. Шептали, звали к себе. Предлагали много интересных игр. Малыш Джонни, а давай сыграем в жмурки? Ты закрываешь глаза и выходишь в подъезд. Там разбитые окна и тихие шорохи. Там распахнутые двери в другие квартиры и чьи-то голоса, что окликнули тебя, когда ты поднимался по лестнице. Может, там будет твой отец — твой мертвый отец, и вы встретитесь с ним.

Ну же, сыграем!..

Только книги отгоняли эти голоса. Знал бы мальчик еще полгода назад, что эти пыльные полки спасут его от безумия?

А ведь Джонни всегда так тосковал, когда родители отправляли его сюда — удобно, когда дом бабушки находится через дорогу от вашего. Всегда можно отослать сына туда, а самим заниматься взрослыми делами, не отвлекаясь на ребенка. Вот и приходилось мальчику уныло следить за событиями в любимых бабушкиных сериалах и листать старые книги.

Однажды он принес набор гуаши и нарисовал портрет бабушки, получившейся на нем какой-то странной — ну какой из семилетнего ребенка портретист! Но ей понравилось, и теперь этот рисунок висел на кухне в рамочке. А краски скоро были забыты, засунуты на антресоль, где тихо сохли, пока два дня назад их не достал Джонни, заплаканный и как-то резко повзрослевший.

Раздолбить засохшую гуашь дедушкиным армейским ножом, порезать палец. Взять следующую баночку. Высыпать всю красочную труху в одну миску и налить туда питьевой воды. Порезать простыню ножом на белые прямоугольники. Ткань трещит и ощеривается нитками.

Достать малярную кисть...

Открывая дверь в подъезд, Джонни весь трясся. Нет, он вовсе не поддался на уговоры голосов. Он не собирался умирать и, будь его воля, вообще не выходил бы. Но тряпичный прямоугольник с надписью «Помогите, тут люди!» — он был важнее. Второй такой уже висел на окнах с той стороны — чтобы повесить его, мальчику пришлось сначала вооружиться гвоздодером и снять доски, которыми отец заколотил окна. Джонни рисковал, но дело того стоило.

К счастью, мохнатые чудовища, бродившие в тот вечер по улице, хоть и слышали стук, но не взлетали, чтобы напасть и съесть. Видимо, не умели. Ну да, по слухам, те, что умеют летать, поселились на более высоких домах, построив там гнезда из человеческих костей. И Джонни смог заново заколотить окна, вспоминая отца, учившего его держать молоток, когда они вместе строили теплицу на даче.

Теперь отец мертв. И ради него Джонни обязан выжить.

Он знал, что Сопротивление однажды придет. Они придут зачищать этот район от монстров, неважно, когда — пусть и через год. Джонни дождется. А плакаты помогут увидеть, что он тут.

Защемить дверью верхний край простыни — что может быть проще? Только не вслушиваться в странно радостный смех из соседних квартир, не смотреть в сторону лестницы — на темный силуэт, что замер там, наклонив вытянутую голову набок. Не ест людей? Или он уже сыт?

Или просто выжидает?

Неважно! Джонни захлопнул дверь и с облегчением провернул ключ в замке. Теперь осталось только ждать.

Ждать, пока за ним придут.

***

Тук. Тук.

Джонни ахнул и уронил книгу. Она упала с глухим хлопком, подняв облако пыли с ковра.

Стук повторился. Мальчик встал и на негнущихся ногах подошел к двери, встал на цыпочки и заглянул в глазок, затаив дыхание. Так темно. Но там точно кто-то стоит! Неужели, спустя два месяца жизнь в одиночестве, кто-то пришел за ним?

— Кто здесь? — спросил Джонни тихо.

— О Боже, действительно человек! — воскликнул тот, кто стоял по ту сторону двери. Голос показался мальчику смутно знакомым. — Я уже и не верил. Мальчик... ты ведь Джонни, да? Ты тут один?

Мальчишка растерянно заморгал. Он так давно не слышал человеческого голоса! «Но человек ли там, за дверью? Он помнит меня откуда-то. Существо бы не помнило.

Но все равно надо быть осторожнее».

— Нет, не один. Папа на улице. Скоро вернется, — сказал Джонни как можно убедительнее.

А потом его осенило.

Он вспомнил, кто стоял за дверью! Это же брат одного из папиных друзей. Приехал из другого города незадолго до того, как начался этот кошмар, напился коньяку на вечеринке, и отцу пришлось отвозить его домой. И это он, перед тем как уехать, сунул, пошатываясь и икая, Джонни конфету и пьяно пробормотал: «Хороший мальчик»!

«Вот откуда он помнит мое имя! Но как его зовут? Неважно, это точно человек!»

— Я вас помню. Что вы тут делаете? — Сердце мальчика билось часто-часто, он был так рад! Неужели человек, взрослый, вот тут, за дверью? Неужели Джонни больше не будет одинок, и кто-то возьмет на себя всю ответственность? Поможет выбраться?

Из-за двери донесся ответ:

— Я ищу, где бы спрятаться. Твари прогрызли мою дверь, но я вылез через балкон. Потом шел по улице, увидел плакат... — он запнулся. Прислушался к чему-то. — Погоди, ты это слышишь? — В голосе мужчины появился искренний ужас. — Господи, открой дверь, они идут за мной!

Джонни вздрогнул и похолодевшими руками торопливо отдернул задвижку. Провернул ключи в обоих замках и распахнул дверь.

Небритый упитанный мужчина в грязной одежде сделал шаг навстречу, но из-за его спины уже неслось угрожающее рычание. Джонни посмотрел туда и увидел...

Собаку.

Похожую на овчарку, в странном черном комбинезоне. Наверное, даже симпатичную, когда не рычит и не скалит длинные белоснежные клыки, обнажив их до самых десен. Припав к полу и готовясь к прыжку.

За ней по лестнице поднимался высокий человек в таком же кожаном комбинезоне с множеством карманов. С лицом, измазанным чем-то черным. И с пистолетом, нацеленным на знакомого Джонни.

Мужчина сказал, глядя на мальчика:

— Малыш, я Мэтт из Сопротивления. Не бойся. И отойди от этой мрази. — Кивок на визитера, испуганно глядящего на рычащую собаку и пятящегося в угол.

Джонни не знал, что и думать. Только прошептал дрожащим голосом:

— Но это человек, он меня помнит...

— Это — действительно человек, — кивнул мужчина, представившийся Мэттом, не опуская пистолета, — если можно его так назвать. Но он собирался скормить тебя существу, которое принес с собой. И сделал бы это, не задумываясь! Ты не первый, кого он сдает. Мы давно его выслеживаем.

Визитер, услышав его, отчаянно заверещал, отчего Джонни отпрыгнул вглубь квартиры и зажал уши ладонями.

Но он все равно увидел, как из-за спины мужчины по его плечу карабкается маленькое, с ребенка размером, существо. У него была огромная голова с черными глазами и дыркой во лбу, сочащейся черной жижей. А маленькие ручки рвали тело недавнего еще напарника, шарили по искаженному криком лицу, и вот одна из них нащупала его глаз.

Удовлетворенно хихикнув, тварь оттолкнулась от кричащего человека, в прыжке перелетела через вскинувшего пистолет Мэтта и приземлилась на лестнице. Тонко, на грани слышимости засмеялась. Она ликующе размахивала кулачком, в котором была зажата его добыча — глазное яблоко с болтающимися кровавыми лохмотьями.

Смерив недовольным взглядом Мэтта, тварь со звонким топотом помчалась вниз по лестнице. За нею с лаем бросился пес.

Джонни всхлипнул и закрыл лицо ладонями. Но до этого он успел увидеть окровавленное лицо бывшего напарника существа, его пустую глазницу и пену из оскаленного рта. Наверное, когти твари были ядовиты...

Но чего хотел этот человек, вступая в сговор с существом? Помогая ему проникнуть в квартиры уцелевших людей, получая от него защиту на улицах?

Ведь для любой твари человек — пища. И неважно, насколько она сговорчивая.

***

Джонни, еще не очнувшись, почувствовал щекой теплый кожаный комбинезон. Чьи-то сильные руки несли его, бережно прижимая к груди, по улицам города. Рядом раздавались людские голоса.

Отряд Сопротивления шел домой, неся единственного в районе выжившего человека — маленького мальчика, сумевшего дождаться спасения.

Джонни, вновь засыпая, скосил глаза и увидел собаку. Ее морда была вымазана в черной крови существа.

Пес выглядел довольным. Он выполнил свой долг и спас маленького человека.

Хотя малыш тоже молодец.

Большой молодец!