Умные муравьи

Древние верили, что муравьи могут предсказать благой или плохой исход, что разрушение муравейника предвеща­ет несчастье. В Индии муравьи почитались как священные насекомые. В Китае они были символом справедливости, праведности; в буддизме — кротости и самоограничения. Жителей острова Эгида (в Фессалии) называли муравьи­ными людьми — мирмидонянами. Предание гласит, что именно эти умней­шие существа научили царя Соломона мудрости и смирению.

Индейцы апачи называли индейцев навахо муравьиным народом. Неко­торые племена считали, что женщины, вступившие в связь с белыми людь­ми, превращаются в красных муравьев. Герой русских былин Вольга стано­вится то муравьем, то соколом, а Иван-царевич, обернувшись муравьем, освобождает царевну в сказке «Хрустальная гора». Мифы разных народов рассказывают о связи муравьев с землей, подземным царством, процветанием и богатством, небом (в Индокитае муравьиным считали Млечный Путь), с основным культурным растением. Так, ацтеки верили, что муравьи показа­ли Кецалькоатлю, где растет маис, а муравей Хмоч Кенту дал рис народам Центрального Вьетнама.

Среди насекомых муравьи — настоящие «интеллектуалы». Они способны постоянно учиться, а попав в самую неожиданную ситуацию, умеют прини­мать «разумные» решения. Обучение для муравья совершенно необходимо. Если бы рабочие муравьи систематически не повышали свою «квалифика­цию», муравьиной семье вряд ли жилось бы хорошо. И ничего удивительно­го здесь нет. Среди насекомых муравьи — долгожители. Царицы некоторых видов живут до двадцати лет, а рабочие муравьи до семи. Так что опыт, при­обретенный смолоду, может пригодиться и под старость. А самое главное, муравьи живут огромными семьями. Любой муравей, научившись чему-то новенькому, может тут же обучить двух-трех младших собратьев, а те в свою очередь — муравьишек следующего поколения. Так «открытие» одного му­равья может стать всеобщим достоянием и передаваться из поколения сле­дующему поколению. А научиться у старших очень легко. У муравьев чрез­вычайно сильно развит инстинкт подражания. Они с удовольствием повто­ряют все, что делают их опытные товарищи.

Понаблюдав внимательно за жизнью муравьиной семьи, нетрудно заме­тить, что не все муравьи одинаково сообразительны. Среди сотен и тысяч обитателей муравьиного дома выделяется немногочисленная когорта наибо­лее активных, решительных, предприимчивых, которые и становятся ини­циаторами, а проще сказать, заводилами любых коллективных дел. Ученые называют их лидерами.

Чтобы успешно учиться, нужно обладать хорошей памятью. Муравьи на нее не жалуются. Активные фуражиры, ведущие самостоятельный поиск пиши, хорошо знают свой охотничий участок и отлично помнят дорогу до­мой. Если муравьиную тропу перегородить замысловатым лабиринтом, фу­ражиры, поблуждав по его закоулкам, в конце концов находят проход и за­тем помнят путь в лабиринте не меньше четырехдней, даже если все это время им из-за плохой погоды пришлось безвылазно сидеть дома.

У муравьев развита не только зрительная память, но чувство времени. И этим они широко пользуются. Если невдалеке от кормовой дороги строго в определенное время выставлять кормушку, то фуражиры очень быстро за­помнят время появления пиши и будут точно в срок собираться на этом уча­стке. Уже после того как их перестанут подкармливать, муравьи будут при­ходить сюда еще дней пять, точно соблюдая урочное время.

В своем большом доме члены муравьиной семьи тесно между собой обща­ются, все делают сообща, во всем помогают друг другу. Зато на охотничьем участке во время сбора семян у многих видов муравьев помогать друг другу не полагается. Так вести себя предписывает им инстинкт, врожденная програм­ма поведения. Она мешает им учиться друг у друга охотничьим приемам, не позволяет справляться с крупной и сильной добычей. Фуражиры муравьев-бегунков рассеяны по обширной территории и сталкиваются там редко. А если встреча все-таки произошла, они сразу сворачивают в сторону, всем своим поведением подчеркивая, что общаться не намерены. Когда бегунок находит мертвого жука, стрекозу или крупную бабочку, он не может сдвинуть с места такую тяжесть, но на помощь не рассчитывает: она не придет. У муравья един­ственный выход — отгрызть у добычи лапку или голову и хоть что-то принес­ти домой. Только если находка у самого дома, помощь ему будет обеспечена.

Крупную добычу, чтобы унести ее по частям, бегунки посещают много­кратно. Может случиться, что на находку случайно наткнется второй фура­жир, тогда можно подсмотреть забавные сценки. Двух бегунков у одной до­бычи никогда не встретишь. Когда фуражир, вернувшись к своей добыче из очередного похода домой, увидит там другого муравья, он терпеливо подож­дет в сторонке, пока тот с ношей не уйдет прочь, и только тогда отправится за своей долей. Даже заметив товарища, который борется с добычей, бегу­нок не окажет ему помощь.

У многих лесных муравьев, кроме активных и пассивных, существует группа промежуточных фуражиров. Когда добыча найдена, они бегут в тол­пе пассивных фуражиров, помогая перетаскивать в гнездо продовольствие. Но вот работа выполнена, все, что найдено, унесено, и пассивные фуражи­ры остаются без работы. Тогда муравьи промежуточной группы сами отправ­ляются на поиск пищи, но идут не поодиночке, а парами или даже неболь­шими группами. Правда, странствуя по участку, действуют порознь и това­рищам не помогают.

Только среди лесных муравьев есть виды, которые охотятся всегда сооб­ща. Наткнувшись на крупное насекомое, одни охотники вцепляются в его ноги и крылья, растягивают их и удерживают жертву на месте, а остальные в это время кусают ее и, подогнув брюшко, впрыскивают в рану свой смерто­носный яд.

Крупногабаритные грузы муравьи переносят так. Немного потолкавшись, они сдвигают добычу с места. Постепенно действия их становятся более сла-

женными. А если добыча обнаружена совсем недалеко от гнезда? В этом слу­чае одни муравьи выполняют функцию носильщиков, а другие расширяют ближайший вход, чтобы можно было протащить туда крупный груз. Даже человекообразные обезьяны совершенно не способны трудиться так слажен­но. На виду у группы шимпанзе под большой камень, который одной обезь­яне сдвинуть не под силу, клали лакомство. Обезьяны по очереди пробовали свои силы, но навалиться вместе и общими усилиями перевернуть камень так и не догадывались.

Муравьи — в самой полной мере общественные существа. Действовать отдельно от коллектива способны лишь немногие. Если муравью приходит­ся трудиться в гнезде в одиночку — рыть подземный ход или подбирать му­сор, он это делает вяло, неохотно. Когда над тем же заданием трудится груп­па, работа спорится, все действуют быстро, энергично. Удалось измерить силу, развиваемую одним муравьем при переносе крупных насекомых, и усилия того же муравья во время коллективной транспортировки груза. Ока­залось, что в коллективе мощность фуражира на 27% выше, чем у одиночки! То, с чем с трудом справятся порознь пять муравьев, легко одолеют четыре фуражира, взявшись за дело сообща.

Еще один пример удивительной муравьиной взаимопомощи. Обитателей одного муравейника научили тянуть за одну из двух нитей. Если выбор был правильным, у кормушки открывалась шторка и труженик получал доступ к сахарному сиропу. Часто можно было видеть, как за нитку тянул один мура­вей, а сиропом лакомился другой. Может быть, опытные труженики таким образом учат молодежь, а может быть, кормят вернувшегося из дальнего похода усталого сородича?

По тому, как муравьи находят дорогу в лабиринте, можно узнать, какие из них более сообразительные. У ученых особенно популярен лабиринт, со­ставленный из стеклянных цилиндров, — он достаточно сложен, а сквозь его прозрачные стенки удобно наблюдать за поведением насекомых. Для прыт­кого степного муравья, действующего на своей кормовой территории в оди­ночку, такой лабиринт не представляет большого труда. Любой фуражир, заметив сквозь прозрачные стенки соблазнительную приманку, непремен­но доберется до нее. А вот из 20—40 луговых муравьев за первые четыре часа самостоятельно добраться до приманки способны лишь два-три, но позже, используя опыт более одаренных фуражиров, этому научатся еще восемь­десят У муравьев родов мирмика и лазиус в глубь лабиринта тоже прони­кает самостоятельно всего два-три фуражира, но уже через полчаса-час они приводят себе на помощь до 200 носильщиков.

Муравьи оказались способны решать логические задачи. Около муравей­ника на высокой ножке устанавливали искусственный цветок-ромашку с необычно длинными, до 15 см, лепестками из твердой бумаги. Лепестков сделали немного, всего одиннадцать, и все они располагались в одном сек­торе цветка. На кончик самого верхнего лепестка наносили капельку сахар­ного сиропа. Малым лесным муравьям давали десять минут кормиться на этом лепестке, а затем кончик лепестка отрезали, а каплю сиропа наносили на следующий лепесток и здесь давали муравьям кормиться не больше деся­ти минут. Так в течение опыта капля должна побывать на каждом из один­надцати лепестков.

В первых четырех опытах муравьи старательно осваивали предложенную им задачу. После каждого переноса капли они искали ее по всей ромашке, но главным образом на тех лепестках, где только что кормились. Начиная с пятого опыта поведение муравьев изменилось. Теперь они почти не забе­гали на лепестки, где раньше лакомились сиропом, а сразу шли на сосед­ний лепесток. Даже после десятидневного перерыва в опыте они не забы­ли, как нужно искать корм на бумажной ромашке. Трудно сказать, каким правилом пользовались при этом муравьи. Может быть, они запомнили, что корм каждый раз надо искать на соседнем лепестке, а может быть, догада­лись, что нужно отыскать укороченный лепесток, а сахарный сироп будет на соседнем.

Муравьи умеют и играть. Луговые муравьи хватают друг друга лапками или челюстями, катаются по земле, а потом отпускают партнера или затаскива­ют его в муравейник, но вскоре игруны снова выбегают наружу.

Наше зачастую пренебрежительное отношение к насекомым долго не позволяло окончательно поверить в их удивительные способности, напри­мер перенимать опыт сородичей. Сегодня у ученых накапливается все боль­ше доказательств того, что они способны обучаться не хуже некоторых выс­ших позвоночных животных.