Было не слишком удивительно, когда через два часа после выезда из Адрара, мы настигли три грузовика, которые выехали в то утро. Они стояли рядом на полуденной жаре. Так как было одиннадцать часов утра, и солнце уже начало припекать, мы помахали немцам, чтобы те остановились, заглушив моторы, и мы смогли припарковаться в тени грузовиков.
Жара была невыносима, через открытые двери автомобиля дул едва ощутимый горячий ветерок. Погодная разница, между тем, что было тремя неделями ранее и 400 милями севернее, и Адраром в данный момент, поражала воображение. В плотной тени автомобиля температура воздуха выросла до ста двадцати пяти градусов. Страдая от невозможности вдохнуть на обжигающей жаре, истекая липким потом, мы пили и пили,и пили, пока за четыре-пять часов не опустошили пять галлонов воды.
Сон даже не обговаривался, а еда была совершенно невозможна, у нас даже не хватало сил на разговоры. Тем временем, к каждому из нас приходили мелочные и позорные мысли: «Если тут так ужасно, то что же будет, когда мы доберемся до середины пустыни?»
|
|
Несмотря не на что, ради наших машин, мы тренировали себя до четырех вечера, пока не «похолодало» до ста градусов. Затем мы покинули громыхающие грузовики, и продолжили свой путь в Реггани.
Вынужденная остановка
Реггани - последний город в Ажирет хотя граница и пролегала пятистам милям южнее, на другой стороне пустыни. Только одна бензонасосная станция стояла на расстоянии около двух-
конвой
сот ярдов от квартала с коричневыми зданиями, наполовину занесенными песком. В Реггани когда-то находился пост иностранного легиона, но теперь он стоит в стороне ото всех домов, выщербленный ветром и необитаемый.
В тот четверг мы приехали как раз перед рассветом, похоронная атмосфера безжизненности и темные дверные проходы заставили нас проехать через это место. Как всегда, напое ледок, нам надо было дозаправиться и наполнить баки водой.
Мы остановились возле двух автомобилей, рядом с одинокой бензонасосной станцией, ожидая, пока кто-нибудь подойдет и откроет ее. Когда прошло пять минут, и никто не подошел, Герман сказал, что пойдет и разузнает что-нибудь о конвое.
Перед отъездом из Адрара Герман не так уж часто попадался нам на глаза. Он тактично не сопровождал нас, но всегда был в городе, общаясь с хозяевами магазинов, полицией, и со всеми, кого мог разыскать. Ему было около тридцати пяти лету и он не был тем типом человека, с которым нам хотелось obi завести дружбу, так что нас не сильно волновали его маленькие отлучки. Кроме того, он постоянно возвращался с бесценной информацией об окружающей нас местности и о пустыне.
|
|
Наконец, мы узрели молодого араба, бегущего с ключом к станции, и открыли свои баки. После наполнения наших канистр водой из близлежащего колодца, мы пошли по запыленной дороге к другой стороне поселения, и там встретили Германа. Он нашел главный конвой и выяснил, что они отбывают через день, а может и через два. Он предложил нам разбить лагерь где-нибудь неподалеку, пока они не будут готовы к отъез-
ДУ-
Езда самостоятельно
С прибытием последних новостей о дальнейших задержках, мы решили собрать совет, чтобы обсудить наш дальнейший план действий. Мы все уже устали от промедлений конвоя. Немцам, та же как и нам с Джеффом, просто не терпелось пересечь пустыню. Остановки, задержки, возвраты, растраты, жара, и местный менталитет просто исчерпали наше терпение.
Мы обсуждали варианты наших действий при свете передних фар Ровера, а Гельмут и Курт тем временем приготавливали большой кувшин кофе. Единственная причина, по которой мы ждали конвой, это дополнительная страховка от не-
ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ
удач в пустыне. Мы рассудили, что две машины были достаточной страховкой для того, чтобы закончить наш путь, тем более, если за нами будет идти конвой.
В местечке под названием Борджи-Перез, 450 милям южнее, как было отмечено на нашей карте, была водяная скважина. Если бы что-нибудь случилось с одной из наших машин, мы могли бы вернуться в Реггани или добраться до водяной скважины, или просто сесть и ждать конвоя. Ганс полностью с нами соглашался, остальные немцы не оспаривали его слов. И только один Герман был не согласен с нами.