Человек и город

Современный исследователь, как и прежде, сталкивается с трудностями определения, что такое город. На протяжении истории сложились административные, политические, религиозные, культурные, промышленные, сервисные, туристические центры. Однако современные мегаполисы уже не поддаются сведению к одному из перечисленных типов городов, ибо в них параллельно осуществляются все названные функции. В исторически сложившихся городах можно выделить несколько слоев, отражающих периоды их развития: культурные памятники, промышленные предприятия, транснациональные центры со специфической архитектурой и образом жизни (финансовая и телекоммуникационная индустрия), наличие мигрантов, встреча разных культур, разные языки, разноликая толпа, разные манеры и одежда ― все это усиливает культурную гетерогенность города. При этом вспыхивает неожиданная конфронтация между старыми и новыми жителями, между разными в культурном и имущественном положении слоями. Таким образом, в мегаполисах намечается процесс деурбанизации, если понимать под урбанизацией не просто скопление жителей страны в городах, а некий культурный процесс объединения.

Среди причин роста крупных городов редко упоминается концентрация богатства и увеличение потребителей. В XV в. в Европе было немногим больше десятка городов с населением больше ста тысяч человек: Палермо, Рим, Лиссабон, Севилья, Амстердам (около 100 тыс.), Венеция (168 тыс.), Неаполь (240 тыс.), Париж (180 тыс.), Лондон (250 тыс.). В XVI в. возникает феномен крупного города. Быстро растут Вена (130 тыс.), Париж (500 тыс.), Лондон (674 тыс.), Москва (более 200 тыс.), Петербург (более 200 тыс.), Берлин (141 тыс.). Чисто торговые города (Бристоль) насчитывали не более сорока тысяч населения. Столь же невелики Манчестер, Глазго и др. промышленные центры. Исключение составляет Лион, где развивалась индустрия роскоши.

Рост европейских городов в XVII–XVIII вв. необъясним военными, торговыми, религиозными, административными и производственными факторами. Люди едут в город, чтобы вести праздничный образ жизни. Города становятся центрами потребления и развлечения. Венеция уже с XV в. — город богатых рантье. Роскошь, праздники все это сделало ее привлекательной для европейских дворов. Туда ездили развлекаться царственные особы со всей Европы. Богатство Рима определялись доходами Церкви. Особо выгодным делом оказалась продажа индульгенций. Львиная доля дохода доставалась Римской Церкви. Главным потребителем стал Папа и его родственники. Кардиналы тоже содержали богатые резиденции, которые обслуживали по полторы сотни слуг. Когда Папа переехал в Авиньон, Рим опустел. Мадрид в XVII в. стал мировым городом, после того как туда потекло американское серебро. «Богатая гостиница для иностранцев» ― так называли этот город историки. Богатство Парижа запечатлено в точных выкладках Лавуазье. Накануне революции предметов потребления продавалось на 250 млн ливров; 20 млн из них давали экспорт и торговля, 140 млн — проценты с долга государству и жалованья из казны, 100 — рента и налог с иностранных предпринимателей. Примерно такими же были источники богатства в Лондоне: ²/₆ населения жили за счет королевского двора, ¹/₆ — за счет чиновников, ²/₆ — за счет государственной ренты, ¹/₆ — за счет торговли и ремесла. Основное население Берлина составляли солдаты и чиновники. Их жалованье было невелико, и город не блистал богатством.

В России процесс урбанизации протекал точно таким же образом. Разве что Петербург, будучи еще столицей империи, постепенно становился промышленным центром. Зато сегодня Москва и Петербург меньше живут за счет рабочих и больше за счет праздного класса чиновников, банкиров, работников крупных и мелких фирм и корпораций, наконец, спекулянтов и прочих не занимающихся тяжелым трудом лиц. Точной статистики нет, но масс медиа утверждают, что в Москве крутится до 80% денег страны.

Уже давно многие города представляли собой мультиэтничные конгломераты и в них, как например в Риме, были национальные кварталы, а Венеции даже гетто. При этом город исправно играл роль «плавильного тигля» и перерабатывал разнородную в культурном отношении массу жителей в единое целое. Однако в последнее время мегаполисы перестали выполнять свои идентификационные функции.

Городские власти инстинктивно стремятся найти какие-то формы «сборки» коллективного тела города. Раньше ими были прежде всего массовые митинги и демонстрации, а также разного рода общественные пространства вроде дворцов культуры и кинотеатров. Сегодня власти пытаются возродить праздники, фестивали, концерты и прочие шоу. Но сама по себе демократизация не в силах возродить общественное пространство и продолжить культурные традиции города. Если мы не сможем найти выход из сложившейся ситуации, то нас ждут новые вспышки насилия, как они прогнозируются в фильмах типа «Терминатор». Как оживить народное участие в формировании и восстановлении городской ткани?

Ответ на этот вопрос следует связывать не только с будущим, когда строительные технологии станут более гибкими, но и с прошлым, когда место обитания человека удовлетворяло потребностям выживания. Попытки снятия конфликтов в основном строятся на концепции диалога и идей толерантности. На самом деле решение этой проблемы можно понимать и как архитектурную задачу. Город должен формировать не только индивидуальное, но и коллективное тело. Раньше государство не жалело денег на строительство великолепных общественных зданий. Сегодня архитекторы проектируют жилые кварталы, дома, квартиры, в которых проживают автономные индивиды. Однако пристальное внимание философии архитектуры должно быть обращено на строительство контейнеров для сосуществования людей в форме коллективов. Именно в этой сфере необходимы как смелые проекты, так и крупные средства для их реализации, ибо сохранение единства является важнейшим фактором развития современных обществ.