Рокфеллер

Вчера с моря пришёл мой старый знакомый Серёга Сидоров, весельчак и безобразник. По этому поводу вечером состоялся «званый ужин». В гости к Сидорову не заявился только ленивый да непьющий. Удивив собравшихся заморскими напитками, виски и бренди, пьяный Сидоров продолжал хвастаться, врать и хохмить. Всё это сливалось в единый рассказ-монолог, и теперь вообще нельзя было определить, где правда, а где ложь. Серёга то серьёзно вспоминал как корабль в океане проваливается с волны на волну, то как страшно смотреть на солнце, которое просвечивает там, в вышине, через зелёную воду. Кажется, что корабль опустился на морское дно, и его вот-вот захлестнёт, но вдруг он взлетает вверх и катится с волны почти с пятиэтажный дом, как с горки, опять вниз. Погрустив о шторме, Серёга внезапно перескакивает на рассказ о тонкостях обеда во время качки, про морскую болезнь и туалет, вернее, гальюн. Байки об отдыхе в иностранных портах – отдельная тема. В эти мгновенья все замирают, перестав жевать и даже пить. Сказки о похождениях русских моряков в заморских странах особенно нравились и радовали слушателей Сидорова, но в то же время и печалили. Выслушав с открытыми ртами пошлое враньё, все как-то разом начинали с досадой потреблять водку и даже закордонные виски, которые ещё десять минут назад единодушно называли и одеколоном, и самогоном, и пойлом. Неизвестно как оказавшийся здесь заклятый недруг Сидорова Ваня Гусин делает недовольный вид и, занюхивая кусочком хлеба заморский напиток, как бы вопрошает:

-Серёга, завтра же у всех от этого башни будут раскалываться.

-А ты пей правильно и ничего не будет, – отвечает Серёга, он сегодня выше всех неурядиц и неприятных воспоминаний. Поэтому и смотрит на Ивана свысока, как бы прощая. Иван, понимая серьёзность положения, скромно попивает да помалкивает. У русских пьянка есть признак примирения – это постулат.

-Что значит пить правильно? Мы что, неправильно пьём, что ли? Вот премудрости-то, заливать водку в рот!

На этом монолог Сидорова заканчивается и начинается коллективное обсуждение уместно ли пить крепкие напитки, разбавляя лимонадом,- и давай мужики рассуждать на всевозможные темы.

-Серёга, ты, наверно, в этом рейсе подзаработал здорово?

-Так себе по сравнению с буржуинами.

-Мы с Витьком тоже хотели подзаработать. Купили машину, решили заняться извозом.

-Ну и как?

-Как, как, да никак! Выехали первый день. Бабка какая-то на дорогу выбегает: подвезите ребятки, говорит, у меня сумки тяжёлые да большие, не могу с ними в автобус залезть.

-Ну а вы?

-А мы спрашиваем, а деньги-то у тебя есть? Нет, говорит. Так чего же тогда машину останавливаешь, голосуешь? А вижу, говорит, что вы хорошие ребята, не бросите меня с сумками-то тяжеленными.

-Ну а вы?

-Ну, мы и отвезли её бесплатно. А потом ещё кого-то пожалели и опять бесплатно отвезли.

-Бизнесмены! – захохотал Сидоров. Вот за границей на этот счёт строго, там без денег шагу не ступишь. Без денег человек там жить не может, он ничто. Вот и вкалывают они с утра и до вечера, поэтому и живут лучше нас. Думают о будущем.

-А мы что, не думаем?

-А-а! – Серёга пренебрежительно махнул рукой.

-А я не согласен, – вмешался какой-то умник. – Мы думаем о будущем, только гораздо более отдалённом.

-Это как?

-А так, что живём мы в предчувствии конца света.

-Брось ты, у нас в Бога веруют единицы, какой там конец света!

Не важно, может, и не веруют, но генетически всё равно это заложено. Наша страна до начала двадцатого века только верой и жила. Многие думают, что во время революции и церковь, и веру, и верующих уничтожили. Нет, уничтожили только, скажем так, цвет, листочки, а корни остались. Если бы их уничтожили, значит, территорию нашей страны давно бы заселили другими народами. Понимаешь?

-А при чём же здесь ожидание конца света?

-Как при чём? За границей люди думают о прекрасном, добром, богатом, долгом будущем. У них жизнь заключается в удовольствиях этого мира.

-Так и у нас то же самое.

-Нет, не то же самое. Их понимание удовольствий и счастья, мягко сказать, не дотягивают по размаху до нас. У нас, уж коли скоро конец света, давай живи на всю катушку, воруй, гуляй, нарушай закон, будущего-то нет. Разные подходы и к жизни и к религии. У них религия превращена в философию, в нравственное учение. У нас во внешнее язычество и скрытую мистику. Поэтому и живут они лучше. У нас и работать, и учиться, и благоустраивать жизнь не хотят именно из-за чувства временности этого бытия, хотя внешне никакой особой религиозности не обнаруживается. Парадокс, но у нас люди, не помышляя о Боге, только и заняты тем, что думают о нём. Моя тётка заявляет вчера: всё, больше ни на какие лекции атеистические ходить не буду. Спрашиваю, почему? А она мне: три часа нам лекторша талдычила, что Бога нет, а потом закончила, посмотрела на часы и говорит: «Ну вот и всё, слава Богу!».Какой там атеизм! Заметь, и Бога и Диавола у нас поминают на каждом шагу. У них же, несмотря на обилие храмов, внешнюю религиозность, добропорядочность, и думают только о здешнем бытии. Я, конечно, здесь перегибаю- и у них есть верующие, но сказать-то хочу о безбожниках и о наших доморощенных и чужих. Чужие, заграничные безбожники, понимая, что, живя безнравственно, не удастся сделать карьеру, обустроить жизнь, заработать денег. Вот и вынуждены притворятся благочестивыми. А нашим чего притворяться? Даже самые совестливые становятся самыми ужасными грешниками, ведь будущего нет, скоро конец света. Ходят по лезвию бритвы, не могущие сопоставить того, что обещается после смерти и здешнего существования. Грешат, уповая только на милость Божию, дерзят, порою стыдясь поднять глаза на икону, хулят – плача в молитве ночами, воруют – отдавая последнюю рубаху, беснуются в запое – с крестным знамением наблюдая восход солнца, убивают –отдавая жизнь за совершенно незнакомого человека.

-Как не крути, а о будущем мы думаем. Да…

-Можно подумать, мы только водкой шары заливаем. Я бы хотел быть богатым.

-Ты трезвым больше двух дней не бываешь, а хочешь быть богатым, жить красиво. Даже если ты и пить бросишь и деньги заимеешь, это ничего не изменит. Ну, купишь ты себе мерседес, покатаешься, похвастаешься, слетаешь на отдых пару раз в Гонолулу или ещё куда, а потом поставишь этот мерседес в гараж, и всю оставшуюся жизнь будешь ездить на дачу в родную деревню на мотоцикле, в лучшем случае на задрипанном жигулёнке.

-Нет, я красиво буду жить.

Далее, сидящие за столом разделились на группки и пошёл трёп, смысл которого не смог бы уловить, наверно, никто. Сколько бы это продолжалось- неизвестно, если не объединяющая вставка Сидорова на любимую всеми заморскую тему. Серёга уже прекратил делать вид, что пьёт понемногу и только виски, разбавляя их лимонадом, и, почувствовав себя на родине, пошёл в отрыв, догоняя захмелевших друзей большим стаканом более традиционного напитка. Сидоров после установившейся тишины заговорил:

-Однажды заходим в какой-то порт где-то возле Америки.

-Какой, северной или южной? – Серёга оскорблёно смотрит на вопросившего. Все разом, так же недоумённо, с укором поворачиваются. Ты что, мол, такую несуразицу спрашиваешь, что за вопросики глупые задаёшь?

-Заходим, значит, в порт возле Америки. – Сидоров делает паузу и в полной тишине продолжает. – Стоим. А рядом баржа иностранная прямо борт о борт. Но, самое интересное, баржа, полная железных монет, целая гора денег. Я, не будь дураком, беру два ведра и туда.

-И что же, эти деньги никому не нужны там? Так без охраны и лежат?

-Да кому они там, в Америке нужны кроме русских? Видимо, на переплавку везли, как металлолом. Вот я и решил парочку вёдер прихватить. А что, спросят, если поймают, скажу, мол, нумизмат я.

-Кто, кто?

-Деньги, мол, коллекционирую, понял? Так, немного, для коллекции хочу позаимствовать. Слава Богу, перелез, набрал парочку вёдер, потом ещё. Никого, ничего, тишина. А монетки-то оказались…. Доллары!

-Да ну! Не может быть! – загудела толпа.

-Точно, точно. Слушайте дальше. Приходим вчера в Архангельск. Я машину заказал, такси, затолкал в багажник кое-какие вещички, стиральную машинку, туда же поставил вёдра с деньгами. Машина стиральная еле-еле вошла, половина осталась торчащей из багажника, кое-как прикрыли его. А одно ведро с деньгами так и не влезло, пришлось его поставить между ног под сиденье. Всё нормально, едем, и вдруг на въезде на мост через Двину останавливает милиция. Придрались к торчащей из багажника стиральной машине. И ну давай наезжать. А поздно уже, домой побыстрее бы. Я подзываю одного мента и говорю: тебе чего, денег? Хочешь, долларов дам? Он ответить ничего не успел, а я зачерпнул из ведра и даю ему. Он аж рот от удивления открыл. Бежит второй мент, палочкой машет. Я ему: ты фуражку сними и тебе дам. Он снял фуражечку, а я ему туда пригоршни две, три монет. Потом дверцу захлопнул и мы покатили дальше.

-Да ну! Ну, ты даёшь! Давай заливай!

Сидоров гордо встал и пошатываясь пошёл на балкон. Через минуту он вернулся, едва неся ведро, полное монет.

-На, смотри!

Конечно, это были не доллары, но очень впечатляющие двадцатипятицентовые монеты. Двадцать пять ямайских центов с изображением герба и какого-то мужика.

-Монетки-то какие смешные, не круглые, как у нас, а гранёные.

-Ну-ко, дай посмотреть, это что, гайки что ли? Надо же, чего только не придумают, - мужики придирчиво оценивали монеты. – Президент ихний наверно? Мар – куз, гер – вей, – прочитал кто-то по слогам. – Маркиз, что ли, какой?

-Сам ты маркиз! - перебил какой-то всезнайка. – Маркус Мозес Гарви. Негров обратно в Африку хотел переселить.

-А-а-а. А похож на нашего хулигана-рэкетира Витьку Саютина. Морда упитанная, нос приплюснутый, глазки маленькие, ну точно Витька вылитый. Может, тоже боксом занимался?

-Да он же негр, вот нос и приплюснутый, и стучать не надо.

На этом обсуждение Серёгиного капитала закончилось. Никто не интересовался зачем Сидоров привёз четыре ведра монет. Утром мужики возвращались по домам весёлые и счастливые, карманы у всех были до верхов набиты хоть не долларами, но центами, хоть ямайскими, но всё равно приятно.