Обер-лейтенант пауль Зиберт и несостоявшаяся охота 2 страница

После вы­хо­да из тюрь­мы Куз­не­цов был нап­рав­лен в Сык­тыв­кар в рас­по­ря­же­ние но­во­го нар­ко­ма внут­рен­них дел Ко­ми АССР Ми­ха­ила Ива­но­ви­ча Жу­рав­ле­ва. Тут он по­лу­ча­ет и но­вую клич­ку - Ко­ло­нист. Ни­ко­лай Ива­но­вич как спе­ци­алист по ле­су по­мог нар­ко­му вы­пол­нить при­каз Мос­к­вы об "упо­ря­до­че­нии ле­со­за­го­то­вок" на Се­вер­ном Ура­ле и зас­лу­жил от не­го бла­го­дар­ность. Жу­рав­лев по­мог ему пе­ре­вес­тись в Мос­к­ву.

Об об­с­то­ятель­с­т­вах это­го пе­ре­во­да нес­коль­ко де­ся­ти­ле­тий спус­тя жур­на­лис­ту Те­одо­ру Ки­рил­ло­ви­чу Глад­ко­ву рас­ска­зы­вал быв­ший ге­не­рал-лей­те­нант гос­бе­зо­паснос­ти Ле­онид Фе­до­ро­вич Рай­хман, в 1938 го­ду - на­чаль­ник от­де­ле­ния в от­де­ле кон­т­р­раз­вед­ки Глав­но­го уп­рав­ле­ния Гос­бе­зо­пас­нос­ти НКВД СССР:

"Журавлев мне час­то зво­нил, со­ве­то­вал­ся по не­ко­то­рым воп­ро­сам, по­это­му я не уди­вил­ся его оче­ред­но­му звон­ку, ка­жет­ся, в се­ре­ди­не 1938 го­да.

- Леонид Фе­до­ро­вич, - ска­зал Жу­рав­лев пос­ле обыч­ных при­вет­с­т­вий­, - ту­ту ме­ня есть на при­ме­те один че­ло­век, еще мо­ло­дой­, наш нег­лас­ный сот­руд­ник. Очень ода­рен­ная лич­ность. Я убеж­ден, что его на­до ис­поль­зо­вать в Цен­т­ре, у нас ему прос­то не­че­го де­лать.

- Кто он? - спро­сил я.

- Специалист по лес­но­му де­лу. Чес­т­ный­, ум­ный­, во­ле­вой­, энер­гич­ный­, ини­ци­атив­ный. И с по­ра­зи­тель­ны­ми лин­г­вис­ти­чес­ки­ми спо­соб­нос­тя­ми. Прек­рас­но вла­де­ет не­мец­ким, зна­ет эс­пе­ран­то и поль­с­кий. За нес­коль­ко ме­ся­цев изу­чил ко­ми-пер­мяц­кий язык нас­толь­ко, что его в Ку­дым­ка­ре за сво­его при­ни­ма­ли…

Предложение ме­ня за­ин­те­ре­со­ва­ло. Я по­ни­мал, что без серь­ез­ных ос­но­ва­ний Жу­рав­лев ни­ко­го ре­ко­мен­до­вать не ста­нет. А у нас в пос­лед­ние го­ды по­гиб­ло мно­жес­т­во опыт­ных, не ли­по­вых, а нас­то­ящих кон­т­р­разведчиков и раз­вед­чи­ков. Не­ко­то­рые ли­нии и объ­ек­ты бы­ли поп­рос­ту ого­ле­ны или об­с­лу­жи­ва­лись слу­чай­ны­ми людь­ми.

- Посылай, - ска­зал я Ми­ха­илу Ива­но­ви­чу. - Пусть поз­во­нит мне до­мой.

Прошло нес­коль­ко дней, и в мо­ей квар­ти­ре на ули­це Горь­ко­го раз­дал­ся те­ле­фон­ный зво­нок: Куз­не­цов. На­до же бы­ло так слу­чить­ся, что в это са­мое вре­мя у ме­ня в гос­тях был ста­рый то­ва­рищ и кол­ле­га, толь­ко что вер­нув­ший­ся из про­дол­жи­тель­ной ко­ман­ди­ров­ки в Гер­ма­нию, где ра­бо­тал с не­ле­галь­ных по­зи­ций. Я вы­ра­зи­тель­но пос­мот­рел на не­го, а в труб­ку ска­зал:

- Товарищ Куз­не­цов, сей­час с ва­ми бу­дут го­во­рить по-не­мец­ки.

Мой друг по­бе­се­до­вал с Куз­не­цо­вым нес­коль­ко ми­нут на об­щие те­мы, по­том вер­нул мне труб­ку и, прик­рыв мик­ро­фон ла­донью, ска­зал удив­лен­но:

- Говорит как ис­кон­ный бер­ли­нец.

Позднее я уз­нал, что Куз­не­цов сво­бод­но вла­дел пятью или шес­тью ди­алек­та­ми не­мец­ко­го язы­ка, кро­ме то­го, умел го­во­рить, в слу­чае на­доб­нос­ти, по-рус­ски с не­мец­ким ак­цен­том".

Райхман ос­та­вил нам и под­роб­ный пор­т­рет Куз­не­цо­ва, уви­ден­ный гла­за­ми про­фес­си­ональ­но­го кон­т­р­раз­вед­чи­ка: "…Он при­шел ко мне до­мой. Ког­да он толь­ко всту­пил на по­рог, я пря­мо-та­ки ах­нул: ари­ец! Чис­ток­ров­ный ари­ец. Рос­ту вы­ше сред­не­го, строй­ный­, ху­до­ща­вый­, но креп­кий­, блон­дин, нос пря­мой­, гла­за се­ро-го­лу­бые. Нас­то­ящий не­мец, но без эта­ких при­мет арис­ток­ра­ти­чес­ко­го вы­рож­де­ния. И прек­рас­ная вып­рав­ка, слов­но у кад­ро­во­го во­ен­но­го, и это - ураль­с­кий ле­со­вик!*

Леонид Фе­до­ро­вич сра­зу по­нял, что са­ма судь­ба пос­ла­ла ему неж­дан­ный по­да­рок:

" Нам ос­т­ро нуж­ны бы­ли лю­ди, спо­соб­ные ак­тив­но про­ти­вос­то­ять не­мец­кой аген­ту­ре в на­шей стра­не, прежде все­го в Мос­к­ве. Мы зат­ре­бо­ва­ли из Свер­д­лов­с­ка лич­ное де­ло Ко­ло­нис­та, вни­ма­тель­но изу­чи­ли его ра­бо­ту на Ура­ле. Куз­не­цов ока­зал­ся раз­вед­чи­ком при­рож­ден­ным (что го­во­рит­ся, от Бо­га. Прав­да, то, чем Ни­ко­лай Ива­но­вич за­ни­мал­ся на Ура­ле и пер­вое вре­мя по пе­ре­ез­де в Мос­к­ву, на­зы­ва­ют сло­вом поп­ро­ще, по­ни­же: ос­ве­до­ми­тель, или сту­кач. - Б. С.). Как че­ло­век он мне то­же пон­ра­вил­ся. Я лю­бил с ним раз­го­ва­ри­вать не толь­ко о де­лах, но и прос­то так, на от­в­ле­чен­ные те­мы. Пол­нит­ся, я ска­зал ему: об­рас­тай­те свя­зя­ми.

И он стал за­во­дить зна­ком­с­т­ва в сре­де лю­дей­, пред­с­тав­ля­ющих за­ве­до­мо опе­ра­тив­ный ин­те­рес для не­мец­кой раз­вед­ки".

Иными сло­ва­ми, Куз­не­цов вхо­дил в до­ве­рие к лю­дям, пре­иму­щес­т­вен­но из чис­ла ин­тел­ли­ген­ции, ко­то­рых НКВД в чем-ли­бо по­доз­ре­ва­ло, и ос­ве­дом­лял ор­га­ны о их дей­ст­ви­ях и мыс­лях. Мно­гим это ос­ве­дом­ле­ние мог­ло сто­ить сво­бо­ды, а то и жиз­ни. При­чем час­то вся ви­на со­бе­сед­ни­ков Куз­не­цо­ва зак­лю­ча­лась все­го лишь в не­ос­то­рож­ных раз­го­во­рах на от­в­ле­чен­ные те­мы, с са­мос­то­ятель­ным взгля­дом на жизнь.

Однако Куз­не­цо­ва го­то­ви­ли и для ку­да бо­лее серь­езных­ дел. Рай­хман раз­мыш­лял:

"Идеальным ва­ри­ан­том, ко­неч­но, бы­ло бы нап­ра­вить его (Куз­не­цо­ва. - Б. С.) на уче­бу в на­шу шко­лу (бу­ду­щих раз­вед­чи­ков-не­ле­га­лов. - Б. С.), по окон­ча­нии ко­то­рой он был бы ат­тес­то­ван, по мень­шей ме­ре, сер­жан­том гос­бе­зо­пас­нос­ти (офи­цер­с­кий чин, со­от­вет­с­т­во­вав­ший ар­мей­ско­му лей­те­нан­ту. - Б. С.), за­чис­лен в ка­кое-ни­будь под­раз­де­ле­ние в цен­т­раль­ном ап­па­ра­те и на­чал служ­бу. Но ме­ша­ли два об­с­то­ятель­с­т­ва. Во-пер­вых, уче­ба в на­шей шко­ле, как и в обыч­ном во­ен­ном учи­ли­ще, за­ни­ма­ла про­дол­жи­тель­ное вре­мя, а нам ну­жен был ра­бот­ник, ко­то­рый прис­ту­пил бы к ра­бо­те не­мед­лен­но (из-за на­вис­шей уг­ро­зы вой­ны в Ев­ро­пе. -Б. С.)… Второе об­с­то­ятель­с­т­во - нес­коль­ко ще­пе­тиль­но­го свой­ст­ва. За­чис­ле­нию в на­шу шко­лу или на кур­сы пред­шес­т­во­ва­ла дли­тель­ная про­це­ду­ра изу­че­ния кан­ди­да­та не толь­ко с де­ло­вых и мо­раль­ных по­зи­ций­, но и с точ­ки зре­ния его ан­кет­ной чис­то­ты. Тут на­ши от­де­лы кад­ров бы­ли бес­по­щад­ны, а у Куз­не­цо­ва в прош­лом - сом­ни­тель­ное со­ци­аль­ное про­ис­хож­де­ние, по не­ко­то­рым све­де­ни­ям отец то­ ли ку­лак, то­ ли бе­лог­вар­де­ец, ис­к­лю­че­ние из ком­со­мо­ла, су­ди­мость, на­ко­нец. Да с та­кой ан­ке­той его не то что в шко­лу бы не за­чис­ли­ли, гля­дишь, пот­ре­бо­ва­ли бы в тре­тий раз арес­то­вать…"

Тут Ле­онид Фе­до­ро­вич или дей­ст­ви­тель­но не зна­ет всей ис­то­рии Куз­не­цо­ва, или прос­то лу­ка­вит. Ведь пер­вый арест Ни­ко­лаю Ива­но­ви­чу са­ми же че­кис­ты и ус­т­ро­или. Да и вто­рой­, ско­рее все­го, был про­из­ве­ден, что на­зы­ва­ет­ся, в опе­ра­тив­ных це­лях. Слиш­ком уж це­ле­нап­рав­лен­ны­ми выг­ля­дят жиз­нен­ные ус­т­рем­ле­ния Куз­не­цо­ва еще в Свер­д­лов­с­ке. От­ме­чу преж­де все­го его стрем­ле­ние в со­вер­шен­с­т­ве ов­ла­деть не­мец­ким язы­ком, что бы­ло уже сверх нужд кон­т­р­раз­ве­ды­ва­тель­ной и ос­ве­до­ми­тель­ной ра­бо­ты сре­ди нем­цев-инже­не­ров на Ура­ле. А как рас­смат­ри­вать его страсть к те­ат­ру, стрем­ле­ние иг­рать не толь­ко на сце­не, но уже и в жиз­ни? Знав­шие Ни­ко­лая Ива­но­ви­ча вспо­ми­на­ли, что он и в 1930-е го­ды очень удач­но вы­да­вал се­бя за то­го, кем в дей­ст­ви­тель­нос­ти ни­ког­да не был: сту­ден­та-за­оч­ни­ка, инос­т­ран­но­го спе­ци­алис­та, ин­же­не­ра-испы­та­те­ля… В биб­ли­оте­ке Свер­д­лов­с­ко­го ин­дус­т­ри­аль­но­го ин­с­ти­ту­та Куз­не­цов тща­тель­но изу­чал ли­те­ра­ту­ру о Гер­ма­нии и гер­ман­с­кой про­мыш­лен­нос­ти. Воз­мож­но, его рас­счи­ты­ва­ли ис­поль­зо­вать для про­мыш­лен­но­го шпи­она­жа в этой стра­не.

Вообще же, соз­да­ет­ся впе­чат­ле­ние, что с на­ча­ла 1930-х го­дов Ни­ко­лая Ива­но­ви­ча Куз­не­цо­ва го­то­ви­ли по су­гу­бо ин­ди­ви­ду­аль­ной прог­рам­ме бу­ду­ще­го раз­вед­чика-не­ле­га­ла со спе­ци­аль­ным за­да­ни­ем, соб­лю­дая строжайшую кон­с­пи­ра­цию. По­то­му и в шко­лу оп­ре­де­лять не ста­ли. Рай­хман, воз­мож­но, не был пол­нос­тью в кур­се этой опе­ра­ции или да­же че­рез де­ся­ти­ле­тия не за­хо­тел рас­к­ры­вать ме­то­ды че­кис­т­с­кой ра­бо­ты. Во вся­ком слу­чае, то, что со­об­ща­ет Ле­онид Фе­до­ро­вич о даль­ней­шей судь­бе Куз­не­цо­ва, со­от­вет­с­т­ву­ет на­ше­му пред­по­ло­же­нию:

"В кон­це кон­цов мы офор­ми­ли Куз­не­цо­ва как осо­бо за­сек­ре­чен­но­го спе­ца­ген­та с ок­ла­дом по став­ке кад­ро­во­го опе­ру­пол­но­мо­чен­но­го цен­т­раль­но­го ап­па­ра­та. Слу­чай поч­ти уни­каль­ный в на­шей прак­ти­ке, я, во вся­ком слу­чае, та­ко­го вто­ро­го не при­по­ми­наю…

Кузнецов был чрез­вы­чай­но ини­ци­атив­ным че­ло­ве­ком и с бо­га­тым во­об­ра­же­ни­ем. Так, он ку­пил се­бе фо­то­ап­па­рат, при­над­леж­нос­ти к не­му, ос­во­ил фо­то­де­ло и впос­лед­с­т­вии прек­рас­но сам пе­рес­ни­мал по­па­дав­шие в его ру­ки не­мец­кие ма­те­ри­алы и до­ку­мен­ты. Он на­учил­ся уп­рав­лять ав­то­мо­би­лем, и, ког­да во бре­мя вой­ны ему в чис­ле иных лич­ных до­ку­мен­тов из­го­то­ви­ли шо­фер­с­кие пра­ва, вы­дан­ные яко­бы в Ке­ниг­с­бер­ге, ему ос­та­ва­лось толь­ко за­пом­нить, чем не­мец­кие пра­ви­ла улич­но­го дви­же­ния от­ли­ча­ют­ся от на­ших.

Колонист был та­лан­т­лив от при­ро­ды, зна­ния впи­ты­вал как губ­ка вла­гу, учил­ся жад­но, быс­т­ро рос как про­фес­си­онал. В то же вре­мя был чрез­вы­чай­но серь­езен, сдер­жан, трезв в оцен­ках и сво­их до­не­се­ни­ях. Бла­го­да­ря этим ка­чес­т­вам мы смог­ли его впос­лед­с­т­вии ис­поль­зо­вать как кон­т­роль­но­го аген­та для про­вер­ки ин­фор­ма­ции, по­лу­чен­ной иным пу­тем, под­т­вер­ж­де­ния ее или оп­ро­вер­же­ния.

К на­ча­лу вой­ны он ус­пеш­но вы­пол­нил нес­коль­ко мо­их важ­ных по­ру­че­ний. Ос­тал­ся весь­ма до­во­лен им и мой то­ва­рищ, так­же круп­ный ра­бот­ник кон­т­р­раз­вед­ки, Вик­тор Ни­ко­ла­евич Иль­ин, от­ве­чав­ший тог­да за ра­бо­ту с твор­чес­кой ин­тел­ли­ген­ци­ей. Бла­го­да­ря Иль­ину Куз­не­цов быс­т­ро об­рос свя­зя­ми в те­ат­раль­ной­, в час­т­нос­ти, балетной Мос­к­ве. Это бы­ло важ­но, пос­коль­ку мно­гие дип­ло­ма­ты, в том чис­ле не­мец­кие, и ус­та­нов­лен­ные раз­вед­чи­ки весь­ма тя­го­те­ли к ак­т­ри­сам, осо­бен­но к ба­ле­ри­нам. Од­но вре­мя да­же всерь­ез об­суж­дал­ся воп­рос о наз­на­че­нии Куз­не­цо­ва од­ним из ад­ми­нис­т­ра­то­ров… Боль­шо­го те­ат­ра".

Наши ор­га­ны гос­бе­зо­пас­нос­ти бы­ли от­мен­но не­рав­но­душ­ны к Боль­шо­му те­ат­ру. Уже упо­мя­ну­тый ох­ран­ник Ста­ли­на май­ор А. Ры­бин пос­ле вой­ны стал ко­мен­дан­том Боль­шо­го те­ат­ра, и яв­но не по­то­му, что был зав­зя­тым те­ат­ра­лом. Здесь всег­да бы­ло пол­но инос­т­ран­цев, и мно­гие ба­ле­ри­ны не зря по­лу­ча­ли вто­рую зар­п­ла­ту на Лу­бян­ке…

О ра­бо­те Куз­не­цо­ва в пред­во­ен­ные го­ды в Мос­к­ве ос­та­вил сви­де­тель­с­т­во Су­доп­ла­тов, в фев­ра­ле 1939-го наз­на­чен­ный за­мес­ти­те­лем на­чаль­ни­ка раз­вед­ки НКВД, а в 1940 го­ду ор­га­ни­зо­вав­ший убий­ст­во Троц­ко­го:

"Кузнецова прив­лек­ло к ра­бо­те мес­т­ное НКВД и в 1939 го­ду нап­ра­ви­ло в Мос­к­ву на уче­бу. Он го­то­вил­ся ин­ди­ви­ду­аль­но, как спе­ци­аль­ный агент для воз­мож­но­го ис­поль­зо­ва­ния про­тив не­мец­ко­го по­соль­с­т­ва в Мос­к­ве. Кра­си­вый блон­дин, он мог сой­ти за нем­ца, т. е. со­вет­с­ко­го граж­да­ни­на не­мец­ко­го про­ис­хож­де­ния. У не­го бы­ла сеть ос­ве­до­ми­те­лей сре­ди мос­ков­с­ких ар­тис­тов. В ка­чес­т­ве ак­те­ра он был пред­с­тав­лен не­ко­то­рым инос­т­ран­ным дип­ло­ма­там. Пос­те­пен­но не­мец­кие по­соль­с­кие ра­бот­ни­ки ста­ли об­ра­щать вни­ма­ние на ин­те­рес­но­го мо­ло­до­го че­ло­ве­ка ти­пич­но арий­ской внеш­нос­ти, с проч­но ус­та­но­вив­шей­ся ре­пу­та­ци­ей зна­то­ка ба­ле­та. Им ру­ко­во­ди­ли Рай­хман, за­мес­ти­тель на­чаль­ни­ка Уп­рав­ле­ния кон­т­р­раз­вед­ки, и Иль­ин, ко­мис­сар гос­бе­зо­пас­нос­ти по ра­бо­те с ин­тел­ли­ген­ци­ей (умри, Па­вел Ана­толь­евич, луч­ше не ска­жешь! - Б. С.). Куз­не­цов, вы­пол­няя их за­да­ния, всег­да по­лу­чал мак­си­мум ин­фор­ма­ции не толь­ко от дип­ло­ма­ти­чес­ких ра­бот­ни­ков, но и от дру­зей­, ко­торых за­во­дил в сре­де ар­тис­тов и пи­са­те­лей. Лич­ное де­ло аген­та Куз­не­цо­ва со­дер­жит све­де­ния о нем как о лю­бов­ни­ке боль­шин­с­т­ва мос­ков­с­ких ба­лет­ных звезд, не­ко­то­рых из них в ин­те­ре­сах де­ла он де­лил с не­мец­ки­ми дип­ло­ма­та­ми.

Кузнецов учас­т­во­вал в опе­ра­ци­ях по пе­рех­ва­ту не­мец­кой дип­поч­ты, пос­коль­ку вре­мя от вре­ме­ни дип­курь­еры ос­та­нав­ли­ва­лись в гос­ти­ни­цах "Мет­ро­поль" и "На­циональ", а не в не­мец­ком по­соль­с­т­ве. Поль­зу­ясь сво­ими дип­ло­ма­ти­чес­ки­ми свя­зя­ми, Куз­не­цов имел воз­мож­ность пре­дуп­реж­дать нас о том, ког­да со­би­ра­ют­ся при­ехать дип­курь­еры и ког­да мож­но бу­дет на­шим аген­там, раз­ме­шен­ным в этих оте­лях и снаб­жен­ным не­об­хо­ди­мым фо­то­обо­ру­до­ва­ни­ем, быс­т­ро пе­рес­нять до­ку­мен­ты".

Я лич­ное де­ло Куз­не­цо­ва не чи­тал. На мой зап­рос ФСБ от­ка­за­лось вы­дать ка­кие-ли­бо ма­те­ри­алы о раз­вед­чи­ке, ука­зав при этом, что все то, что соч­ли воз­мож­ным рас­сек­ре­тить, пе­ре­да­ли Те­одо­ру Глад­ко­ву для его кни­ги о Куз­не­цо­ве "С мес­та по­ку­ше­ния скрыл­ся…". В этой кни­ге про от­но­ше­ния Ни­ко­лая Ива­но­ви­ча с ба­ле­ри­на­ми ни­че­го не го­во­рит­ся. Но тут я скло­нен ве­рить Су­доп­лато­ву, хо­тя ес­ли вер­но мое пред­по­ло­же­ние об им­по­тен­ции Куз­не­цо­ва, то для ба­ле­рин он мог быть толь­ко дру­гом, пок­лон­ни­ком. Это как раз и по­мо­га­ло ему за­ду­шевно-дру­жес­ки пред­с­тав­лять (а по ци­нич­но­му че­кис­т­с­ко­му вы­ра­же­нию, "под­к­ла­ды­вать") ба­ле­рин нуж­ным лю­дям из мос­ков­с­ко­го дип­ло­ма­ти­чес­ко­го кор­пу­са. Оча­ро­вы­вать жен­щин Куз­не­цов умел. Вот, нап­ри­мер, один из на­чаль­ни­ков Куз­не­цо­ва, ге­не­рал-лей­те­нант гос­бе­зо­пас­нос­ти Ва­си­лий Сте­па­но­вич Ряс­ной вспо­ми­нал, как Ко­ло­нист за­те­ял лег­кий флирт с гор­нич­ной гер­ман­с­ко­го во­ен­но-мор­с­ко­го ат­та­ше в Мос­к­ве Нор­бер­та Виль­гель­ма фон Баумба­ха. По­ка он во­дил ее в ки­но, че­кис­ты про­ве­ли в квар­ти­ре Ба­ум­ба­ха тай­ный обыск и сфо­тог­ра­фи­ро­ва­ли нуж­ные им до­ку­мен­ты. Сво­дить де­вуш­ку в те­атр, ки­но или ресторан, раз­в­лечь ос­т­ро­ум­ным раз­го­во­ром Куз­не­цов умел очень хо­ро­шо. Но ес­ли бы он, раз­вед­чик, дей­ст­ви­тель­но де­лил свою пас­сию с кем-ли­бо из дип­ло­ма­тов, это соз­да­ва­ло бы слож­ные и опас­ные для не­го пси­хо­ло­ги­чес­кие проб­ле­мы в этом и без то­го из­веч­но тяж­ком лю­бов­ном тре­уголь­ни­ке.

Мое пред­по­ло­же­ние мо­жет быть и не­вер­ным, и от­нюдь не ис­к­лю­че­но, что на са­мом де­ле этот че­ло­век был нас­то­ящим лю­бов­ни­ком. Вот Глад­ков, нап­ри­мер, упо­ми­на­ет не­кую Ок­са­ну Обо­лен­с­кую, с ко­то­рой Куз­не­цов встре­чал­ся на­ка­ну­не вой­ны. О ней рас­ска­за­ла жур­на­лис­ту вдо­ва Д. Н. Мед­ве­де­ва, Тать­яна Иль­инич­на. Кса­не Куз­не­цов пред­с­та­вил­ся со­вет­с­ким нем­цем Ру­доль­фом Виль­гель­мо­ви­чем Шмид­том, ави­аци­он­ным ин­же­не­ром (или лет­чи­ком - точ­но не­из­вес­т­но). Ког­да на­ча­лась вой­на, Обо­лен­с­кая пред­поч­ла рас­стать­ся с че­ло­ве­ком с не­мец­кой фа­ми­ли­ей­: лю­ди с та­ки­ми фа­ми­ли­ями сра­зу ста­ли ис­че­зать из Мос­к­вы… Куз­не­цов буд­то бы рас­стро­ил­ся, осо­бен­но ког­да до не­го дош­ли слу­хи, что Кса­на выш­ла за­муж за крас­но­го ко­ман­ди­ра с ис­тин­но рус­ской фа­ми­ли­ей (по­ду­мать толь­ко, бед­ня­га Шмидт не мог приз­нать­ся ей, что он Куз­не­цов). И вот ког­да в ян­ва­ре 1944-го Куз­не­цов пос­лед­ний раз встре­тил­ся с Мед­ве­де­вым пе­ред по­ез­д­кой во Львов, от­ку­да ему не суж­де­но бы­ло вер­нуть­ся, то поп­ро­сил Дмит­рия Ни­ко­ла­еви­ча в слу­чае че­го на­вес­тить в Мос­к­ве Кса­ну и рас­ска­зать, кем на са­мом де­ле был Ру­дольф Шмидт. В но­яб­ре 1944-го, вско­ре пос­ле наг­раж­де­ния Куз­не­цо­ва Зо­ло­той Звез­дой Ге­роя, Дмит­рий Ни­ко­ла­евич от­п­ра­вил­ся по ука­зан­но­му ад­ре­су на Пет­ров­ку. Встре­тил­ся ли он с Кса­ной - не­из­вес­т­но. Тать­яна Иль­инич­на вспо­ми­на­ла толь­ко, что вер­нул­ся муж злой и раз­д­ра­жен­ный. Се­год­ня оп­ре­де­лен­но труд­но ска­зать, бы­ла ли эта ис­то­рия в дей­ст­ви­тель­нос­ти. Ни­ка­ких до­ку­мен­тов, под­т­вер­ж­да­ющих су­щес­т­во­ва­ние Кса­ны, об­на­ру­жить не уда­лось.

Возможно, у ру­ко­вод­с­т­ва НКВД и НКГБ был план ис­поль­зо­вать Куз­не­цо­ва и про­тив Ан­г­лии и Аме­ри­ки. Ес­ли бы это про­изош­ло, он, при его уни­каль­ных спо­соб­нос­тях, воз­мож­но, зат­мил бы сла­вой Ру­доль­фа Абе­ля и Ко­но­на Мо­ло­до­го. Сох­ра­нил­ся ра­порт Куз­не­цо­ва с прось­бой по­мочь ему пос­ту­пить на ан­г­лий­ское от­де­ле­ние Ин­с­ти­ту­та инос­т­ран­ных язы­ков. Но над­ви­гав­ша­яся вой­на с Гер­ма­ни­ей­, оче­вид­но, зас­та­ви­ла от­ка­зать­ся от та­ко­го пла­на.

С на­ча­лом вой­ны Ни­ко­лай Ива­но­вич Куз­не­цов стал го­то­вить­ся к ра­бо­те в ты­лу вра­га. Ру­доль­фу Вильгель­мови­чу Шмид­ту вы­да­ли бе­лый би­лет - бес­сроч­ное ос­во­бож­де­ние от во­ен­ной служ­бы, что­бы не взя­ли че­рез во­ен­ко­мат на фронт. По­лу­чил Куз­не­цов и но­вую под­поль­ную клич­ку - в ав­гус­те 1942-го из Ко­ло­нис­та стал Пу­хом, - хо­тя и ста­рой про­дол­жал то­же поль­зо­вать­ся. Ког­да в ок­тяб­ре 1941-го по­ло­же­ние под Мос­к­вой ста­ло уг­ро­жа­ющим, Куз­не­цо­ва пла­ни­ро­ва­ли ос­та­вить в под­полье, в слу­чае ес­ли нем­цы зах­ва­тят сто­ли­цу. Это­го, к счас­тью, не про­изош­ло. Во вре­мя со­вет­с­ко­го кон­т­р­нас­туп­ле­ния под Мос­к­вой­, по сви­де­тель­с­т­ву Л. Ф. Рай­хмана, Куз­не­цов про­шел бо­евое кре­ще­ние. С раз­ве­ды­ва­тель­ным за­да­ни­ем его заб­ро­си­ли в тыл не­мец­кой 9-й ар­мии, про­ти­вос­то­яв­шей Ка­ли­нин­с­ко­му фрон­ту под древ­ним рус­ским го­ро­дом Рже­вом. Вско­ре Куз­не­цов бла­го­по­луч­но вер­нул­ся на­зад. Од­на­ко в пос­лед­нем сво­ем ра­пор­те, от З июня 1942 го­да, раз­вед­чик рай­хма­нов­с­ко­го ут­вер­ж­де­ния не под­т­вер­ж­да­ет. В этом ра­пор­те яс­но все, что бы­ло с ним с на­ча­ла вой­ны до заб­рос­ки на Ук­ра­ину:

"…В пер­вые же дни пос­ле на­па­де­ния гер­ман­с­ких ар­мий на на­шу стра­ну мною был по­дан ра­порт на имя мо­его не­пос­ред­с­т­вен­но­го на­чаль­ни­ка с прось­бой об ис­поль­зо­ва­нии ме­ня в ак­тив­ной борь­бе про­тив гер­ман­с­ко­го фа­шиз­ма на фрон­те или в ты­лу втор­г­ших­ся на на­шу зем­лю гер­ман­с­ких войск.

На этот ра­порт мне тог­да от­ве­ти­ли, что име­ет­ся пер­с­пек­ти­ва пе­реб­рос­ки ме­ня в тыл к нем­цам за ли­нию фрон­та для раз­ве­ды­ва­тель­но-ди­вер­си­он­ной де­ятель­нос­ти, и мне ве­ле­но ждать при­ка­за. Поз­д­нее, в сен­тяб­ре 1941 го­да, мне бы­ло за­яв­ле­но, что вви­ду не­ко­то­рой из­вес­т­нос­ти мо­ей лич­нос­ти сре­ди дип­кор­пу­са дер­жав оси в Мос­к­ве до вой­ны… во из­бе­жа­ние бес­цель­ных жертв по­сыл­ка ме­ня к нем­цам по­ка не яв­ля­ет­ся це­ле­со­об­раз­ной. Ме­ня ре­ши­ли тог­да вре­мен­но нап­ра­вить под ви­дом гер­ман­с­ко­го сол­да­та в ла­герь гер­ман­с­ких во­ен­ноп­лен­ных для не­се­ния служ­бы раз­вед­ки. Мне бы­ла да­на под­го­тов­ка под ру­ко­вод­с­т­вом со­от­вет­с­т­ву­юще­го ли­ца из во­ен­ной раз­вед­ки. Эта под­го­тов­ка да­ла мне эле­мен­тар­ные зна­ния и све­де­ния о гер­ман­с­кой ар­мии… 16 ок­тяб­ря 1941 го­да этот план был от­ме­нен, и мне бы­ло со­об­ще­но об ос­тав­ле­нии ме­ня в Мос­к­ве на слу­чай ок­ку­па­ции сто­ли­цы гер­ман­с­кой ар­ми­ей­… В на­ча­ле 1942 го­да мне со­об­щи­ли, что пер­с­пек­ти­ва пе­реб­рос­ки ме­ня к нем­цам ста­ла сно­ва ак­ту­аль­ной. Для этой це­ли мне да­ли эле­мен­тар­ную под­го­тов­ку би­ог­ра­фи­чес­ко­го ха­рак­те­ра (вот ког­да по­явил­ся Па­уль Зи­берт. - Б. С.). Од­на­ко осу­щес­т­в­ле­ние это­го пла­на до сих пор по не­из­вес­т­ным мне при­чи­нам не про­изош­ло. Та­ким об­ра­зом, про­шел год без нес­коль­ких дней с то­го вре­ме­ни, как я на­хо­жусь на пол­ном со­дер­жа­нии со­вет­с­кой раз­вед­ки и не при­но­шу ни­ка­кой поль­зы, на­хо­дясь в сос­то­янии вы­нуж­ден­ной кон­сер­ва­ции и пол­но­го без­дей­ст­вия, ожи­дая при­ка­за (го­до­вое без­делье ко­го угод­но под­ко­сит, а Ни­ко­лай Ива­но­вич по на­ту­ре был че­ло­ве­ком свер­хак­тив­ным. - Б. С.). За­вя­зы­ва­ние же са­мос­то­ятель­ных свя­зей ти­па до­во­ен­но­го вре­ме­ни ис­к­лю­че­но, так как один тот факт, что ли­цо "гер­ман­с­ко­го про­ис­хож­де­ния" ос­тав­ле­но в Мос­к­ве во вре­мя вой­ны, уже сам по се­бе яв­ля­ет­ся по­доз­ри­тель­ным. Ес­тес­т­вен­но, что я, как вся­кий со­вет­с­кий че­ло­век, го­рю же­ла­ни­ем при­нес­ти поль­зу мо­ей Ро­ди­не в мо­мент, ког­да ре­ша­ет­ся воп­рос о су­ществовании на­ше­го го­су­дар­с­т­ва и нас са­мих. Бес­ко­неч­ное ожи­да­ние (поч­ти год!) и вы­нуж­ден­ное без­дей­ст­вие при соз­на­нии то­го, что я, бе­зус­лов­но, имею в се­бе си­лы и спо­соб­нос­ти при­нес­ти су­щес­т­вен­ную поль­зу мо­ей Ро­ди­не в го­ди­ну, ког­да ре­ша­ет­ся воп­рос быть или не быть, страш­но уг­не­та­ет ме­ня. Всю мою соз­на­тель­ную жизнь я на­хо­жусь на служ­бе в со­вет­с­кой раз­вед­ке. Она ме­ня вос­пи­та­ла и на­учи­ла не­на­ви­деть фа­шизм и всех вра­гов мо­ей Ро­ди­ны. Так не для то­го же ме­ня вос­пи­ты­ва­ли, чтоб в мо­мент, ког­да при­шел час ис­пы­та­ния, зас­тав­лять ме­ня про­зя­бать в без­дей­ст­вии и есть да­ром со­вет­с­кий хлеб? В кон­це кон­цов, как рус­ский че­ло­век я имею пра­во тре­бо­вать дать мне воз­мож­ность при­нес­ти поль­зу мо­ему Оте­чес­т­ву в борь­бе про­тив злей­ше­го вра­га, втор­г­ше­го­ся в пре­де­лы мо­ей Ро­ди­ны и уг­ро­жа­юще­го все­му на­ше­му су­щес­т­во­ва­нию! Раз­ве лег­ко мне в без­дей­ст­вии чи­тать в те­че­ние го­да со­об­ще­ния на­ших га­зет о тех чу­до­вищ­ных злоде­яни­ях гер­ман­с­ких ок­ку­пан­тов на на­шей зем­ле, этих ди­ких зве­рей­?

Тем бо­лее что я знаю в со­вер­шен­с­т­ве язык этих зве­рей­, их по­вад­ку, ха­рак­тер, при­выч­ки, об­раз жиз­ни. Я спе­ци­али­зи­ро­вал­ся на это­го зве­ря. В мо­их ру­ках силь­ное и страш­ное для вра­га ору­жие, го­раз­до серь­ез­нее ог­нес­т­рель­но­го. Так по­че­му же до сих пор я си­жу у мо­ря и жду по­го­ды?

Дальнейшее пре­бы­ва­ние в без­дей­ст­вии я счи­таю прес­туп­ным пе­ред мо­ей со­вес­тью и Ро­ди­ной. По­это­му про­шу Вас до­вес­ти до све­де­ния вер­хов­но­го ру­ко­вод­с­т­ва этот ра­порт. В зак­лю­че­ние за­яв­ляю сле­ду­ющее: ес­ли по­че­му-ли­бо не­воз­мож­но осу­щес­т­вить вы­ра­бо­тан­ный план заб­рос­ки ме­ня к нем­цам, то я с ра­дос­тью вы­пол­нил бы сле­ду­ющие фун­к­ции:

1. Учас­тие в во­ен­ных ди­вер­си­ях и раз­вед­ке в сос­та­ве па­ра­шют­ных со­еди­не­ний РККА на вра­жес­кой тер­ри­то­рии.

2. Груп­по­вая ди­вер­си­он­ная де­ятель­ность в фор­ме гер­ман­с­ких войск в ты­лу у нем­цев.

3. Пар­ти­зан­с­кая де­ятель­ность в сос­та­ве од­но­го из парти­зан­с­ких от­ря­дов.

4. Я впол­не от­даю се­бе от­чет в том, что очень ве­ро­ят­на воз­мож­ность мо­ей ги­бе­ли при вы­пол­не­нии за­да­ний раз­вед­ки, но сме­ло пой­ду на ­де­ло, так как соз­на­ние пра­во­ты на­ше­го де­ла все­ля­ет в ме­ня ве­ли­кую си­лу и уве­рен­ность в ко­неч­ной по­бе­де. Это соз­на­ние да­ет мне си­лу выполнить мой долг пе­ред Ро­ди­ной до кон­ца".

Показательно, что Куз­не­цов до­пус­кал для се­бя сов­ме­щение раз­ве­ды­ва­тель­ной и ди­вер­си­он­ной ра­бо­ты. Та­ко­го же мне­ния при­дер­жи­ва­лись и ру­ко­во­ди­те­ли со­вет­с­кой раз­вед­ки. Меж­ду тем та­кое сов­ме­ще­ние вре­дит, по край­ней ме­ре, по­лу­че­нию раз­ве­ды­ва­тель­ной ин­фор­ма­ции. Ди­вер­сант, ко­неч­но, мо­жет по­пут­но, пе­ред под­го­тов­кой ди­вер­сии и пос­ле ее со­вер­ше­ния, со­би­рать ка­кие-то све­де­ния о про­тив­ни­ке. Взять до­ку­мен­ты с уби­тых сол­дат, зах­ва­тить язы­ка - все это ни­как не пов­ре­дит его ос­нов­ной мис­сии: унич­то­же­нию то­го или ино­го объ­ек­та вра­га. Но серь­ез­ной ин­фор­ма­ции та­ким спо­со­бом по­лу­чить, как пра­ви­ло, не­воз­мож­но. Нап­ро­тив, ес­ли раз­вед­чик, имея дос­туп к све­де­ни­ям стра­те­ги­чес­ко­го ха­рак­те­ра, от­в­ле­ка­ет­ся на про­ве­де­ние тер­ро­рис­ти­чес­ких и ди­вер­си­он­ных ак­тов, это мо­жет при­нес­ти де­лу очень боль­шой вред. Ведь он не толь­ко на­дол­го пе­рес­та­ет за­ни­мать­ся сво­им ос­нов­ным де­лом, но и со­вер­шен­но не­оп­рав­дан­но, ко­ли его приз­ва­ние в ином, рис­ку­ет по­гиб­нуть или по­пасть в ру­ки неп­ри­ятель­с­кой кон­т­р­раз­вед­ки.

По сло­вам то­го же Рай­хма­на, Куз­не­цо­ва толь­ко в 1942 го­ду из кон­т­р­раз­ве­ды­ва­тель­но­го уп­рав­ле­ния пе­ре­ве­ли в раз­ве­ды­ва­тель­ное, в рас­по­ря­же­ние Су­доп­ла­то­ва, ос­та­вив, од­на­ко, фор­маль­но в "нег­лас­ном шта­те" кон­т­р­раз­вед­ки. По­доз­ре­ваю, что все это де­ла­лось лишь в це­лях кон­с­пи­ра­ции, тог­да как в дей­ст­ви­тель­нос­ти Ни­ко­лая Ивановича с са­мо­го на­ча­ла го­то­ви­ли для раз­ве­ды­ва­тель­ной де­ятель­нос­ти в Гер­ма­нии. Но вой­на внес­ла свои кор­рек­ти­вы. Те­перь под гер­ман­с­кой ок­ку­па­ци­ей на ка­кое-то вре­мя ока­за­лась род­ная для Су­доп­ла­то­ва Ук­ра­ина. И имен­но ту­да был нап­рав­лен бу­ду­щий обер-лей­те­нант Па­уль Зи­берт.

В сос­та­ве пар­ти­зан­с­ко­го от­ря­да "Мсти­те­ли" под ко­ман­до­ва­ни­ем Д. Н. Мед­ве­де­ва Куз­не­цо­ву пред­с­то­яло вы­са­дить­ся в ле­сах под Ров­но. Этот не­боль­шой за­пад­но-укра­ин­с­кий го­род стал цен­т­ром рей­хс­ко­мис­са­ри­ата "Укра­ина". Бой­цы от­ря­да Мед­ве­де­ва зна­ли аген­та по клич­ке Пух - Куз­не­цо­ва как Ни­ко­лая Ва­силь­еви­ча Гра­че­ва. В Ров­но же он дол­жен был по­явить­ся как обер-лей­те­нант вер­мах­та Па­уль Зи­берт.

До вы­сад­ки во вра­жес­ком ты­лу в ночь на 25 ав­гус­та 1942 го­да Куз­не­цов дос­ко­наль­но изу­чил гер­ман­с­кие во­ору­жен­ные си­лы, что­бы не по­пасть впро­сак при встре­чах с не­мец­ки­ми пат­ру­ля­ми и раз­го­во­рах с офи­це­ра­ми ровен­с­ко­го гар­ни­зо­на. Для это­го он да­же про­вел нес­коль­ко не­дель в офи­цер­с­ком ба­ра­ке ла­ге­ря не­мец­ких плен­ных в Крас­но­гор­с­ке, и ник­то не за­по­доз­рил, кто в дей­ст­ви­тель­нос­ти этот сим­па­тич­ный пе­хот­ный обер-лей­те­нант. И еще он пре­вос­ход­но ос­во­ил стрель­бу из не­мец­ко­го ору­жия. Ведь ос­нов­ной его за­да­чей­, увы, дол­ж­но бы­ло стать осу­щес­т­в­ле­ние тер­ро­рис­ти­чес­ких ак­тов про­тив выс­ших чи­нов­ни­ков гер­ман­с­кой ок­ку­па­ци­он­ной ад­ми­нис­т­ра­ции на Ук­ра­ине. Ис­поль­зо­вать столь уни­каль­но­го аген­та для та­ко­го ро­да це­лей бы­ло все рав­но что то­пить печ­ку ас­сиг­на­ци­ями. Но ле­том 1942-го по­ло­же­ние Крас­ной Ар­мии бы­ло чрез­вы­чай­но тя­же­лым, и ру­ко­во­ди­те­ли НКВД, нар­ком Л. П. Бе­рия и его пер­вый за­мес­ти­тель В. Н. Мер­ку­лов, быв­ший гла­ва НКГБ, вы­нуж­де­ны бы­ли бро­сать все свои си­лы на ре­ше­ние си­юми­нут­ных за­дач. Мер­ку­лов и под­пи­сал при­каз о нап­рав­ле­нии Куз­не­цо­ва в от­ряд Мед­ве­де­ва. Не ис­к­лю­че­но, что че­кис­ты рас­счи­ты­ва­ли террором - лик­ви­да­ци­ей вы­со­ко­пос­тав­лен­ных слу­жа­щих рей­хс­ко­мис­са­ри­ата - де­зор­га­ни­зо­вать ок­ку­па­ци­он­ную ад­ми­нис­т­ра­цию и раз­жечь вос­ста­ние про­тив нем­цев на За­пад­ной Ука­ине. Од­на­ко мес­т­ное на­се­ле­ние, отнюдь не сим­па­ти­зи­руя уже нем­цам, к рус­ским боль­ше­ви­кам, как всег­да, от­но­си­лось весь­ма нас­то­ро­жен­но и не со­би­ра­лось ид­ти в бой за Ста­ли­на. По­пу­ляр­нос­тью поль­зо­ва­лась Ук­ра­ин­с­кая Пов­с­тан­чес­кая Ар­мия, про­воз­г­ла­сив­шая борь­бу как про­тив нем­цев, так и про­тив боль­ше­ви­ков. Так что УПА бы­ла для от­ря­да Мед­ве­де­ва та­ким же про­тив­ни­ком, как и не­мец­кие вой­ска и под­чи­нен­ная им ук­ра­ин­с­кая вспо­мо­га­тель­ная по­ли­ция.

При при­зем­ле­нии Куз­не­цо­ву не по­вез­ло: по­те­рял в бо­ло­те са­пог. Но к мес­ту сбо­ра груп­пы из 11 че­ло­век при­шел вов­ре­мя, до­ло­жил Мед­ве­де­ву как по­ло­же­но, ру­ки по швам, а од­на но­га - бо­сая…

Николаю Ива­но­ви­чу пред­с­то­яло об­ла­чить­ся в фор­му не­мец­ко­го обер-лей­те­нан­та. Но его пер­вый ви­зит в сто­ли­цу рей­хс­ко­мис­са­ри­ата за­дер­жал­ся поч­ти на два ме­ся­ца. На­до бы­ло раз­ве­дать об­с­та­нов­ку в го­ро­де, ус­та­но­вить свя­зи с аген­ту­рой. Тут не­ожи­дан­но вы­яс­ни­лось, что Ни­ко­лай Ива­но­вич об­ла­да­ет од­ной опас­ной для раз­вед­чи­ка-не­ле­га­ла осо­бен­нос­тью: раз­го­ва­ри­ва­ет во сне, и, ес­тес­т­вен­но, по-рус­ски. Мно­гие го­ды Куз­не­цов жил один и не знал это­го. Толь­ко в от­ря­де со­се­ди по па­лат­ке об­ра­ти­ли вни­ма­ние на то, что бо­ец Гра­чев (про Зи­бер­та зна­ли толь­ко Мед­ве­дев, его за­мес­ти­тель по раз­вед­ке, Алек­сандр Алек­сан­д­ро­вич Лу­кин, и груп­па прик­ры­тия) вскри­ки­ва­ет во сне. Кста­ти, этот факт кос­вен­но ука­зы­ва­ет на то, что Куз­не­цо­ву не при­хо­ди­лось спать с жен­щи­на­ми. Иначе кто-ни­будь из них дав­но ска­зал бы ему про эту стран­ную, пу­га­ющую при­выч­ку.

От раз­го­во­ров во сне приш­лось сроч­но оту­чать­ся. Куз­не­цов поп­ро­сил то­ва­ри­щей бу­дить его, как толь­ко он за­го­во­рит во сне. Иног­да его бу­ди­ли по нес­коль­ку раз за ночь. В кон­це кон­цов он ре­шил, что ес­ли ос­та­нет­ся в Ров­но на ночь, то ля­жет­ спать, толь­ко ког­да в ком­нате бу­дет один.

Тут я за­бе­гу впе­ред. Воз­мож­но, по­ни­мая или пред­чув­с­т­вуя, что де­тей сво­их у не­го не бу­дет, Куз­не­цов по­ду­мы­вал о при­ем­ном сы­не. Во вре­мя од­ной из по­ез­док в Ров­но он на­шел че­ты­рех­лет­не­го маль­чи­ка Пи­ню, чу­дом выб­рав­ше­го­ся из гет­то, и при­вез его в от­ряд. Пар­ти­за­ны отог­ре­ли и на­кор­ми­ли ма­лы­ша, а по­том от­п­ра­ви­ли са­мо­ле­том на Боль­шую зем­лю. Ни­ко­лай Ива­но­вич меч­тал пос­ле вой­ны усы­но­вить Пи­ню. Не ус­пел…

Для пер­вой по­ез­д­ки в Ров­но, сос­то­яв­шей­ся толь­ко 19 ок­тяб­ря 1942 го­да, офи­цер­с­кий френч, за не­име­ни­ем утю­га, приш­лось от­г­ла­дить наг­ре­тым на костре то­по­ром.

Легенда у обер-лей­те­нан­та Па­уля Зи­бер­та бы­ла, как го­во­рит­ся, же­лез­ная. Ра­нен­ный во Фран­ции, а до это­го в Поль­ше наг­раж­ден­ный Же­лез­ным крес­том, он с на­ча­ла вой­ны про­тив СССР чис­лил­ся чрез­вы­чай­ным упол­но­мо­чен­ным хо­зяй­ст­вен­но­го ко­ман­до­ва­ния в приф­рон­то­вых рай­онах, ор­га­ни­зу­ющим снаб­же­ние фрон­та ле­сом. Ин­тен­дан­т­с­кая дол­ж­ность от­к­ры­ва­ла раз­вед­чи­ку две­ри мно­гих не­мец­ких уч­реж­де­ний в Ров­но. Но, пос­коль­ку офи­це­ры-фрон­то­ви­ки не­до­люб­ли­ва­ли ты­ло­вых офи­це­ров, Зи­берт-Куз­не­цов чуть из­ме­нил свою ле­ген­ду и стал рас­ска­зы­вать, что был ра­нен в бит­ве под Мос­к­вой. Но это - по­том. О пер­вом же сво­ем дне в Ров­но Ни­ко­лай Ива­но­вич на­пи­сал та­кое вот до­не­се­ние: